Глава 21

Чтобы не привлекать внимания Шарлин, я как можно тише закрыла за собой заднюю дверь, ведущую в наш офис с автостоянки. Я жаждала тишины и покоя, и у меня не было настроения выслушивать утреннюю болтовню Шарлин или даже получить очередное приглашение присоединиться в ней и сесть в позу лотоса или в какую-то другую. И, разумеется, я не горела желанием, чтобы она снова конфисковала мои пончики и капучино. Ведь потом мне не видать их как своих ушей.

Я успешно дошла до моего кабинета, где поставила стаканчик с кофе и сумку на стол. Внезапно какой-то звук за моей спиной заставил меня обернуться. Моя сумка задела стаканчик, но, к счастью, не свалила его на пол. Шарлин стояла рядом со столиком перед окном, на котором теперь стоял небольшой аквариум с двумя золотыми рыбками. На его дне в некой странной имитации картины кораблекрушения лежал пластмассовый затонувший кораблик и была разбросана галька.

Встав руки в боки – главным образом, чтобы закрыть от Шарлин мой завтрак, – я пронзила ее, как мне казалось, испепеляющим взглядом, означавшим «хотела бы услышать достойное объяснение», который я в последнее время совершенствовала с помощью Нолы и моей матери.

– Чем могу помочь, Шарлин?

– Ничем, мэм. Просто я делаю свою работу, – ответила она с тягучим южным акцентом. – Я изучала фэн-шуй для офиса, и, согласно ему, в каждом офисе должен быть водный объект или аквариум, так как это способствует успеху. Я не сумела найти настольный фонтанчик, поэтому поставила аквариум. Живые существа и вода дарят омоложение и спокойствие, и я подумала, что вам не помешает ни то, ни другое. От вас требуется лишь давать им щепотку корма два раза в день и пару раз в неделю очищать стенки аквариума. – Она просияла широкой улыбкой. – Он в вашем полном распоряжении.

– Это Софи подбросила вам эту идею?

– Доктор Уоллен? Нет, мэм, не она. Я додумалась сама. – Она снова просияла. – Хотя, когда она позвонила, я рассказала ей об этом, и она, похоже, пришла в восторг и сказала, что вам понравится.

– Не сомневаюсь. – Я посмотрела на рыбок. Интересно, должна ли я дать им имена, прежде чем выброшу их в ближайший фонтан. В нашем районе их было много. – Огромное спасибо, – сказала я, надеясь, что она распознала сарказм в моем голосе. – Есть еще что-нибудь?

Шарлин пыталась заглянуть мне за спину, но я продолжала поворачиваться, закрывая от нее пончики.

– Есть сообщение для вас. Пришло по голосовой почте вчера вечером. От Ребекки Эджертон.

Заметив розовый листок бумаги, торчавший из-под покрытого жирными пятнами пакета с пончиками, я еле сдержала стон. Мне удавалось избегать ее звонков на мой мобильный. Я до последнего тянула с ответным звонком, пытаясь как можно дальше отодвинуть неизбежное раздражение, которое всегда сопровождало мои разговоры с кузиной.

– Замечательно. Полагаю, она хочет, чтобы я перезвонила ей.

– Вообще-то, она сказала, что заедет к вам в восемь утра. По ее словам, у нее к вам срочный разговор.

Вот как? Мучимая любопытством, я вынула записку из-под пакета, в очередной раз загородив собой от Шарлин мой стол.

– Здесь только ее имя. – Я посмотрела на Шарлин в надежде услышать объяснение.

– Я знала, что уже буду здесь, когда вы придете, и смогу сообщить вам устно.

Я посмотрела на часы и с трудом подавила еще один стон. Чтобы проглотить мои пончики, у меня было ровно пять минут. Ребекка унаследовала не только склонность приходить ранее назначенного времени, но и ген сладкоежек, я же была не в настроении делиться.

Шарлин шагнула к моему столу, и я осторожно взяла ее за руку:

– Спасибо, Шарлин, но я бы хотела до ее прихода кое-что успеть сделать. Если бы вы могли отправить Ребекку обратно, когда она приедет сюда, и отвечать на адресованные мне звонки, я была бы вам крайне признательна.

Она явно собиралась заговорить о том, что мне следует переставить в моем кабинете мебель, чтобы открыть поток энергии, но я уже захлопнула дверь. Подбежав к столу, я схрумкала первый пончик и уже собралась откусить от второго, когда в мою дверь постучала, а потом и сунула внутрь голову Ребекка:

– Доброе утро, кузина!

Я залпом проглотила капучино, чтобы запить пончик, сунула второй в верхний ящик стола и встала.

– Привет, Ребекка. Какой приятный сюрприз!

Поцеловав меня в обе щеки, она села на один из стульев перед моим столом.

Она была… вся в розовом. Ее безупречная кожа была окрашена на высоких скулах в естественный розовый цвет, в тон ее ярко-розовой помаде и ногтям. Розовый жакет был перехвачен в талии широким ремнем из черной лакированной кожи, в ушах – крохотные розовые сережки. Смотреть на нее было сродни тому, как смотреть на огромный ворох сладкой ваты – в целом приятно, но если добавить еще немного розового, то станет противно до тошноты.

– Мне только что передали твое сообщение, – сказала я, пытаясь сразу перейти к делу, чтобы она не задерживалась слишком долго. Не то чтобы Ребекка была мне совсем неприятна, но не скажу, чтобы она нравилась. Мое двойственное отношение к кровной родственнице, пусть и далекой, могло быть вызвано тем, что поначалу она скрывала от меня, кто она такая и ее мотивы для знакомства со мной. По крайней мере, я старалась в это верить. Все-таки это не так обидно, как точить зуб на собственную кузину только потому, что она встречалась с Джеком. В конце концов, она познакомилась с ним задолго до меня, еще до его помолвки с покойной Эмили.

– Симпатичный аквариум, – сказала она, указывая на подарок Шарлин. Она села, скрестив ноги, и принялась покачивать верхней вверх и вниз.

– Спасибо, – сказала я, стараясь не дергать ногой и быть немногословной, чтобы поскорее закончить наш разговор. В конце концов, должна же я доесть мой второй пончик до начала совещания! Я подняла брови, давая понять, что жду, что она скажет дальше.

– Как дела у Нолы? – спросила она.

– У нее все отлично. Она больше не жалуется, когда ей нужно идти к Джулии Маниго на уроки музыки, и мы почти уверены, что осенью она пойдет в девятый класс в Эшли-Холл. Помимо этого, она стала виртуозом текстовых сообщений, и они с Олстон Равенель пристрастились к «Скажи «да» платью». Кстати, о платьях. Софи попросила Нолу стать младшей подружкой невесты на ее свадьбе. И Нола просто влюбилась в платье, которое Софи выбрала для нее.

– Не сомневаюсь, – сказала Ребекка.

То же самое сказала и я, когда Софи сообщила мне, вот только вряд ли я произнесла это тем же уничижительным тоном. Я действительно была рада, что они нашли общий язык. Лично я все еще пыталась набраться храбрости, чтобы признаться Софи в том, что я лучше пойду к алтарю, завернувшись в целлофан, чем надену тот ужас, который она придумала для меня.

– Не кажется ли тебе, – между тем продолжила Ребекка, – что Эшли-Холл слишком близко? На северо-востоке есть замечательные школы, учеба в которых лучше бы подходила… э-э-э… стилю Нолы.

Я тут же ощетинилась:

– Вообще-то, в этом изюминка Нолы. Да, она определенно другая, но она другая потому, что это ей идет, а не потому, что она пытается кого-то шокировать. Более того, она действительно хороший ребенок с великолепной головой на плечах. Конечно, она все еще подросток, но мы с ней еще не поубивали друг друга, поэтому я полагаю, что это хорошо. Да и Джек хочет, чтобы она была рядом. Ведь он и так пропустил первые тринадцать лет ее жизни. Не думаю, что он захочет пропустить еще хотя бы одну секунду. – Я не без легкого злорадства подалась вперед: – Сейчас они так хорошо ладят, что Джек, похоже, вот-вот попросит меня помочь ему найти квартиру побольше, чтобы Нола могла переехать к нему.

Ребекка нахмурилась, но, поймав на себе мой взгляд, поспешила разгладить лоб. Заметив, что морщины не исчезли полностью, я испытала момент неподдельного счастья. Ребекка на несколько лет моложе меня, но рядом с ней я всегда чувствовала себя намного старше своих лет.

– Итак, – сказала я, откашлявшись, – что у тебя за срочное дело?

Она покачала головой, как будто пыталась очистить ее от нежелательных мысленных картин.

– Да. Верно. – Она разгладила на коленях светлую льняную юбку. – Я хотела спросить, делился ли с тобой Джек своими замыслами по поводу следующей книги?

– Ты имеешь в виду его книгу о Луизе Вандерхорст и моем доме на Трэдд-стрит?

Ребекка энергично тряхнула головой:

– Нет. И хотя он в упор этого не видит, я думаю, эта книга никогда не увидит свет. Он наверняка сохранит аванс, но вряд ли его издатель планирует ее опубликовать.

Я сложила руки на столе, лишь бы не вцепиться Ребекке в горло.

– Почему ты так говоришь? Ты слышала что-то определенное о планах его издателя? С какой стати платить ему все эти деньги и петь дифирамбы его книге, а затем, что называется, взять и выдернуть ковер из-под ног… отказаться от всего этого проекта?

Ребекка слегка пожала плечами, стараясь при этом не встречаться со мной взглядом.

– Не знаю. Но давай посмотрим на это с практической точки зрения. Джек продолжает биться головой о стену, я же думаю, что пришло время двигаться дальше. Найти новый проект и с головой уйти в него, а не зацикливаться на возникшем препятствии.

– Когда издатель без объяснения причин отправляет твою книгу в долгий ящик – это больше, чем препятствие, Ребекка. Думаю, как человек пишущий, ты способна это понять.

– Конечно, – с терпеливой улыбкой согласилась она. – Я лишь пытаюсь сказать, что Джеку не следует топтаться на месте. Не лучше ли взяться за новую книгу? Продвинуться как можно дальше вперед, чтобы, оглянувшись назад, принять неудачу как новый личный опыт. Может, даже уйти от нынешнего издателя и продать книгу о Луизе кому-то еще. – Прижав ладони к краю моего стола, Ребекка громко прошептала: – Ты наверняка заметила, что в последнее время он… сам не свой.

В мои планы не входило вступать с Ребеккой в дискуссию о Джеке и его душевном состоянии. Откинувшись на спинку стула, я демонстративно взглянула на часы, чтобы она это заметила.

– Но какое отношение это имеет ко мне и почему ты говоришь, что это срочное дело?

Ее лицо стало серьезным.

– Потому что мы обе знаем, о чем должна быть его следующая книга.

Во мне шевельнулась тревога.

– Мы?

Ребекка кивнула:

– Подумай хорошенько, Мелани. Это ведь очевидно.

Когда же я никак не отреагировала, она сочла нужным мне подсказать:

– Затонувшая лодка, скелет на ее борту, старый портрет женщины с фамильным ожерельем…

Я хлопнула обеими ладонями по столешнице:

– Только не это. Это личная, очень интимная семейная история. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о том, что в нашем роду была убийца.

– Это ведь был несчастный случай!

– Да, но кто поверит в это, зная, как моя прабабушка унаследовала все, что должно было достаться той несчастной женщине?

– Я могла бы помочь с пиаром. Объяснить, что, хотя твоя прабабушка на самом деле не была Приоло, твоя семья в конечном итоге породнилась с семьей Приоло, что сделало вас полноправными владельцами дома на Легар-стрит.

Пока она говорила, я все время покачивала головой. Но Ребекка, не обращая на меня внимания, продолжала упиваться своим красноречием:

– Мы могли бы даже отправиться в книжный тур вместе с Джеком… ты только представь, какие толпы людей мы втроем привлечем! Джек уже все исследовал, так что ему не составит труда…

– Нет! – Я не собиралась кричать, но, по крайней мере, это заставило ее замолчать. На мгновение. – Нет, нет и нет. Тем более что при этом непременно всплывет такая «мелочь», как «разговоры с мертвыми», а без нее эту историю просто не расскажешь. Мне слишком дорога моя карьера, чтобы самой желать ее окончания, ведь люди подумают, что я чокнутая. К тому же эта история слишком… неприличная, чтобы рассказывать о ней во всеуслышание. Сама знаешь, какие люди в этом городе… это значит поставить жирный крест на нашей репутации. Не то чтобы у меня были ближайшие планы, но что, если у меня будут дети? Как на них скажется это позорное пятно?

– Но ведь они пока не предвидятся, не так ли? – спросила она невинным тоном, как будто не хотела, чтобы этот кинжал пронзил мое сердце.

– Пожалуй, нет. Но даже твои дети будут жить с этим позорным клеймом.

Похоже, на этот раз до нее дошло. Она закрыла рот и откинулась на спинку стула.

– Я об этом не подумала. Но, возможно, ты права. – Она принялась задумчиво жевать нижнюю губу. Взгляд ее был устремлен в пространство, на что-то, чего там не было.

– Вдруг у меня будет дочь и ей из-за этого не позволят дебютировать на балу Св. Цецилии?

Если честно, у меня руки чесались придушить эту Ребекку! Увы, представив газетные заголовки вроде «Кровь все расскажет» или «Правнучка убийцы совершает убийство» я усилием воли заставила себя заговорить мягко и спокойно:

– Джек – умный и находчивый парень. Он справится. Рано или поздно он найдет новый книжный проект, который увлечет его и позволит двигаться дальше. Но не раньше, чем он будет готов.

Ребекка закатила глаза к потолку:

– Боюсь, у меня нет такого терпения.

Я прикусила язык. Меня так и подмывало напомнить этой кукле, что не все здесь касалось ее. Карьера Джека и его чувство собственного достоинства были чертовски важнее, чем его способность вечно ее ублажать. Я не была экспертом по человеческим отношениям в любой степени воображения, но я давно поняла, как процентное соотношение усилий в отношениях меняется в зависимости от потребности и ноль против ста никогда не сокращает его. Но я не собиралась давать ей советы по отношениям. Не то чтобы она все равно выслушала бы меня.

– Ты уже поделилась с Джеком своей идеей? – спросила я вместо этого.

Ребекка кивнула:

– Он отказался меня слушать. Заявил, что это значит злоупотреблять дружбой, а потом, в сущности, произнес то же, что и ты. – Она пристально посмотрела на меня: – Ты уверена, что не…

– Абсолютно. А теперь, надеюсь, ты не станешь возражать, если я перед моей первой встречей с клиентом займусь кое-какой работой. – Я встала и обошла стол, на тот случай, если ей понадобится физическая поддержка, чтобы покинуть мой кабинет.

Ребекка взяла сумочку и, закинув ремешок на плечо, тоже встала.

– Кстати, ты в курсе, что мы дальние родственники Кейт Миддлтон, нынешней невесты принца Уильяма? По линии нашей бабушки. Моя мать провела кое-какие исследования и это выяснила. Она даже очень обиделась, что нас не пригласили на королевскую свадьбу.

Я удивленно подняла брови, не зная, как на это реагировать. К счастью, Ребекка этого не заметила и продолжала трещать:

– Кстати, говоря о приглашениях, скажи, ты отправила приглашение Марку? Он обмолвился, что еще не получил его, но я надеялась, что оно просто потерялось где-то на почте.

Я не отправляла Марку никаких приглашений. Впрочем, нет, я написала его, но отложила в сторону. Во-первых, я знала, что на День Каролины у него будет своя собственная вечеринка в его пляжном домике, и я не рассчитывала, что он откажется от нее ради моего дня рождения. С другой стороны, я не была уверена, что хочу его там видеть. Рядом со мной. В этом платье. Как только часы пробьют полночь и мне исполнится сорок, кто знает, к чему может меня подтолкнуть мое отчаяние.

– Он что-то говорил тебе? – спросила я, пытаясь выиграть время.

– Да, говорил. Похоже, он обиделся.

– Я спрошу мать, – сказала я, приняв озабоченный вид. – Попрошу ее проверить, включен ли он в список и отправлено ли ему приглашение.

Я сделала шаг вперед, как бы намекая, чтобы она сделала то же самое, и начала двигаться к двери. На полпути к выходу Ребекка снова остановилась.

– Прошлой ночью мне приснился очередной сон про твою мать и младенца.

Я подавила нетерпеливый вздох.

– Только на этот раз в нем была ты, и ты была босиком и в какой-то нелепой хламиде.

Я тут же навострила уши:

– В такой белой и прозрачной… надетой поверх купальника?

Ребекка удивленно вытаращила глаза:

– Точно! У тебя есть что-то подобное?

– Пока нет. Это мое платье подружки невесты для свадьбы Софи. – Наши взгляды встретились. – О черт, ты думаешь, Софи беременна?

– Вполне возможно. Я не удивлюсь, если твоя мать начнет суетиться из-за ребенка Софи, ведь она ей почти как вторая дочь. Почему бы тебе самой не спросить у Софи? И дай мне знать, чтобы мне перестали сниться младенцы. Есть и другие вещи, которые видеть в снах куда приятнее.

Она сделала еще один шаг, но снова остановилась.

– Предлагаю помолиться о том, чтобы в день свадьбы Софи пошел дождь. Тогда ты сможешь надеть поверх этого жесткого платья плащ. Это твоя единственная надежда.

– Спасибо, Ребекка, за совет и за то, что заглянула ко мне. Всегда рада тебя видеть.

Она снова поцеловала меня в обе щеки.

– И если ты передумаешь насчет книги Джека, дай мне знать.

– Обязательно, – пообещала я, провожая ее взглядом.

Я вернулась в свой кабинет и, посмотрев на аквариум, попыталась почувствовать себя спокойной и помолодевшей. Когда этого не произошло, я вернулась к ящику стола, достала свой слегка помятый пончик и съела его, размышляя о капризах судьбы, сделавшей Ребекку Эджертон моей родственницей.

Когда я въехала на подъездную дорожку, на обочине перед домом моей матери стоял фургон доставки с логотипом местного музыкального магазина. Я подбежала к двери, в которую нетерпеливо названивал мужчина с футляром для гитары.

– Давайте я заберу его у вас, – сказала я, подходя к нему.

– Я ищу Джека Тренхольма.

– Его здесь нет, но это гитара его дочери, которую он отдавал в ремонт. Я могу расписаться за доставку.

– Вы его жена? – спросил он.

– Нет, но я живу здесь с его дочерью.

– То есть это ваш дом?

– Нет, вообще-то, это дом моей матери…

– Не важно. – Он поставил гитару и сунул мне блокнот: – Просто распишитесь внизу.

Я расписалась, дождалась, когда он уйдет, после чего открыла дверь, чтобы занести гитару внутрь. Стоило мне прикоснуться к футляру, как я услышала музыку. Кто-то играл на гитаре ту самую печальную мелодию, которую я уже слышала раньше. Я повернула голову, пытаясь понять, откуда раздается музыка, но всякий раз, когда я это делала, музыка доносилась с другой стороны, как будто ее играли в моем ухе для меня одной.

Я бросила сумочку и портфель в пустом фойе.

– Привет! – крикнула я на всякий случай, хотя и знала, что все – мои родители и Нола – ушли на ужин к Тренхольмам и, похоже забрали с собой Генерала Ли, потому что его нигде не было видно. Если только он не прятался в кухне, обиженный на меня за то, что я оставила его одного.

Я медленно поднялась по лестнице и вошла в комнату Нолы, чтобы положить гитару ей на кровать. Мне хотелось устроить ей сюрприз, когда она вернется и увидит ее. Открыв дверь спальни, я моментально почувствовала присутствие Бонни… еще до того, как увидела ее. Так обычные люди, входя в переполненную комнату, чувствуют на себе чей-то взгляд. Из моего рта струйкой вырвалось облачко пара, словно зимой на улице.

– Бонни?

Угол комнаты, где были сложены рюкзак и плюшевый мишка Нолы, мерцал ярким белым светом. Стопка нот на тумбочке, на которые Нола положила сверху три толстые книги, подрагивала и раскачивалась, края листов хлопали, как злые птицы крыльями.

– Бонни? – повторила я. – Я знаю, что ты там.

Я пождала секунду и, когда она не исчезла, глубоко вздохнула.

– Я могу тебе помочь. Я хочу тебе помочь. Я знаю, что ты не хочешь говорить со мной напрямую, но мы здесь – одна команда. И я действительно хочу помочь тебе, тебе и Ноле.

Словно далекий гул океанской волны, по комнате пронесся мягкий вздох. Нола.

Стараясь не смотреть в угол комнаты, откуда – я это чувствовала – она наблюдала за мной, я положила гитару на кровать.

– У нее все хорошо, и теперь они с Джеком ладят гораздо лучше. Ты на это надеялась, я знаю. Вот почему ты отправила ее сюда.

Мне так холодно.

Я кивнула:

– Ты была хорошей матерью, Бонни. Взгляни на Нолу, и ты это увидишь. С ней все будет в порядке. Но тебе пора двигаться дальше. Я могла бы помочь тебе, если ты мне позволишь.

Я больше не хочу мерзнуть.

– Тогда скажи мне, Бонни, чего ты хочешь? Что тебе нужно знать?

Слово, когда оно прозвучало, как будто обрушилось с потолка, словно дождь, пропитав меня с головы до ног своим смыслом.

Прощение.

Мне на глаза мгновенно навернулись слезы.

– Возможно, она еще этого не осознала, но я знаю: Нола простила тебя за то, что ты оставила ее. Но ей кажется, что ты ушла потому, что не считала ее чем-то важным. Она не понимает, почему ты оставила ее.

Ей без меня лучше. Я не хотела, чтобы она и дальше страдала из-за меня.

– Нола любит тебя. Ты ведь это знаешь, верно? Она просто сердита и растерянна. Но она всегда любила тебя.

Скажи Джеку…

Свет в углу задрожал, и ее голос оборвался.

– Что я должна сказать Джеку… что?

Я не очень сильная. Я не могу… сказать тебе… все.

– Так что я должна сказать Джеку? – повторила я, чувствуя, что она ускользает.

Скажи Джеку… Мне жаль. Скажи ему… Нола…

Я посмотрела в угол комнаты: там виднелась лишь голова Бонни, ее лицо и волосы. Остальная часть тела уже исчезла.

– Что насчет Нолы?

Только… Нола. Он знает. Он знает, как… найти глаза моей дочери.

Она сжалась до крошечного пятнышка света. Ничего не понимая, я покачала головой. У меня без ответа оставалась еще тысяча вопросов.

– На днях… на кладбище… Почему ты пыталась защитить меня?

Светящаяся точка исчезла, унеся с собой ледяной холод, но оставив тихий звук гитарного аккорда и безошибочный звук женского смеха.