Глава 19
Я почти взбежала по лестнице Огнеупорного здания на Митинг-стрит, в котором располагалась библиотека Исторического общества Южной Каролины. Нола нехотя топала по ступенькам следом за мной, явно не горя энтузиазмом по поводу нашего прихода сюда. Но с того момента, как я в последний раз виделась или разговаривала с Джеком, прошло уже почти две недели. В отчаянии я решила взять дело в свои руки и предложила отвезти Нолу домой к Джеку, где она бывала дважды в неделю, вместо того чтобы ей идти туда пешком. Но прежде у меня была назначена встреча с Ивонной Крейг. Хотелось узнать, удалось ли ей что-нибудь выяснить о семье Маниго, и желательно разжиться информацией о Джеке.
Поднявшись по винтовой каменной лестнице, мы застали Ивонну в одной из забитых книгами комнат, где она сидела за овальным столом из темного дерева, на котором перед ней высились стопки книг и блокнотов. Увидев нас, она взглянула на часы, и лицо ее осветила улыбка.
– На пять минут раньше! Я победила Джека на целых две минуты.
Я остановилась перед ее столом:
– Это как понимать, вы «победили Джека»?
– Мы с ним заключили пари, на сколько минут раньше вы будете приходить каждый раз. Если выиграю я, то мне причитается пирожное с красной глазурью из кондитерской на Кинг-стрит. Если выиграет Джек, мне придется купить ему в магазине «Лианос Дос Пальмас» сигару ручной работы.
Я на мгновение нахмурилась, но, вовремя вспомнив о манерах, сделала приветливое лицо.
– Ивонна, познакомьтесь, это дочь Джека, Нола. Нола, это миссис Крейг, хорошая знакомая твоего отца.
Сияя улыбкой, Ивонна встала из-за стола, ее щеки были того же цвета, что и ее бледно-розовый трикотажный костюм-двойка, нитка жемчуга переплелась с бисерной цепочкой, на которой висели ее очки для чтения. К ее свитеру был прикреплен круглый значок с надписью «Библиотекари: первоначальная поисковая система».
– О да. Джек рассказывал мне о тебе. Из его слов я ожидала, что ты будешь парить в десяти дюймах от земли и светиться небесным светом. – Она просияла и протянула руки к Ноле: – Боже мой, ты ведь копия своего отца! Представляю, как в скором будущем, когда ты станешь постарше, он будет отгонять от тебя кавалеров! – Подмигнув мне, Ивонна снова повернулась к Ноле: – Прекрасное имя, кстати. Очень необычное. Когда я была маленькой девочкой, мои родители называли меня Нола, своего рода домашнее прозвище. Никогда не могла понять, как из «Ивонны» у них получилась «Нола»!
От меня не скрылось, как по лицу Нолы промелькнуло удивление, но затем щеки ее порозовели, и она попыталась сдержать смех.
– Приятно познакомиться, миссис Крейг, – произнесла она. – Мне нравится ваша брошка, Ивонна.
Снова сев за стол, она благоговейно коснулась брошки и с улыбкой посмотрела на нас:
– Это подарок Джека.
Мои брови поползли вверх:
– Он был здесь?
Ее улыбка мгновенно погасла.
– В последнее время нет. Несколько недель назад он заглянул, чтобы задать несколько вопросов о семействе Маниго, но это никак не связано с его следующей книгой. Я ждала, когда он придет снова, с длинным списком вопросов и идей. Ведь обычно, закончив одну книгу, он тотчас принимался собирать материал для следующей.
Я села рядом с Ивонной, Нола – напротив. Она сразу же достала телефон и начала строчить эсэмэски. Я была рада, что Олстон познакомила ее с некоторыми своими подругами и одноклассницами из Эшли-Холл, но, если честно, бесконечные эсэмэски меня раздражали. Я выразительно посмотрела на нее, и она тотчас отключила звук щелкающих клавиш. Странно, что еще никто никого не убил, будучи выведен из себя этим негромким щелкающим звуком, который лично мне напоминал китайскую пытку водой.
– Сейчас у него небольшой перерыв между книжными проектами, – сказала я, повернувшись к Ивонне. – Вот увидите, скоро он снова будет в седле, – добавила я и одарила ее обнадеживающей улыбкой.
– Насколько я знаю, он собирался написать эту книгу о вашей семье, – понизив голос до заговорщицкого шепота, сказала она. – Про то, как они сажали на мель и грабили затонувшие корабли, и про скелет, который обнаружили в гавани. Возможно, он работает над ней, поскольку у него уже есть все, что ему нужно для ее написания.
Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица.
– Он вам сам это сказал?
Ивонна покачала головой:
– Не совсем. Но когда он был здесь некоторое время назад… с этой Ребеккой… она твердила ему, какая хорошая книга у него получится. Как бы мне ни хотелось с ней соглашаться, она права. С другой стороны, это ваша семья и ваша личная история. Не знаю, хотите ли вы, чтобы об этом узнал весь остальной мир.
Она выразительно подняла брови.
Я не была уверена, в курсе ли Ивонна истории о том, как моя родственница из прошлого поменялась местами с Розой Приоло и потом выдавала себя за нее. До сих пор этот секрет был известен лишь моим родителям, Джеку и мне. И Ребекке. Книга, смакующая жуткие подробности того, как тело настоящей Розы Приоло оказалось на дне Чарльстонской гавани, в лучшем случае будет унизительной, а в худшем – ударом не только для меня, но и для всей нашей семьи.
Я положила руки на поцарапанную деревянную столешницу и вымучила улыбку.
– Да, хотя лично мне он ничего не сказал. Итак, – произнесла я, стремясь поскорее сменить тему, – что вам удалось узнать о семье Джулии Маниго?
Ивонна начала вынимать из коробки на столе папки с яркими цветными ярлычками.
– Вообще-то, немало. Как, наверное, вы знаете сами, очень известная семья, хотя и не близкие родственники Маниго в вашем собственном генеалогическом древе.
– И на том спасибо.
Она молча подняла голову, как будто ожидая, что я уточню, но, когда я этого не сделала, вновь взялась перебирать папки.
– По вашей просьбе я не стала углубляться дальше Гарольда и Энн, хотя есть много информации, относящейся к более раннему времени. Первые Маниго были гугенотами, но вас это вряд ли заинтересует. – В голосе Ивонны мне послышалось легкое разочарование.
Она открыла папку и подтолкнула ее ко мне:
– Я позволила себе сделать фотокопии нескольких газетных вырезок и статей, касающихся этой семьи.
Я невольно воздала Ивонне должное: она уже все расположила в хронологическом порядке, выделив самые важные факты бледно-голубым маркером. Я дала себе мысленное обещание отправить ей коробку пирожных с глазурью из сливочного сыра и/или моего первенца. Ивонна была потрясающей личностью и во многом напоминала меня, по крайней мере в своей любви к таблицам и графикам, что не могло не пугать.
Палец с розовым ногтем указал на одну из страниц:
– Гарольд родился на побережье, в округе Джорджтаун, на старой рисовой плантации, принадлежавшей семье Маниго на реке Санти… Бель-Мид… но был самым младшим из трех сыновей. Учился в колледже Южной Каролины в Колумбии, затем в Чарльстоне, в медицинском колледже. Унаследовав, когда его отец умер, приличные деньги, он вложил их в железные дороги и землю, и к тому времени, когда он женился на Энн Уорд из Флоренции, штат Южная Каролина, это был богатый человек. В качестве свадебного подарка он построил для нее дом на Монтегю-стрит.
Нола перестала набивать эсэмэски.
– Она получила дом в качестве свадебного подарка?
Ивонна кивнула:
– Да, дорогая. У состоятельных людей тогда это было в порядке вещей. Иногда это был способ сохранить собственность в семье, а иногда – просто подсластить сделку, как сейчас говорят.
Нола подняла брови и вернулась к своим эсэмэскам.
– Как насчет Уильяма? Вы что-нибудь узнали о нем?
С терпеливой улыбкой Ивонна вытащила из стопки бумаг внутри папки фотокопию. С зернистого, пожелтевшего фото, сделанного примерно в середине тридцатых годов, в объектив фотографа смотрел молодой человек со светлыми волосами и стройной фигурой. Я почувствовала, как Нола наклонилась через стол.
– Это он, Мелли. Игрушечная фигурка мальчика.
Я кивнула, не то с облегчением, не то просто признавая тот факт, что это было не то лицо, которое я видела в окне, и повернулась к Ивонне, чтобы ей все объяснить:
– Амелия Тренхольм, мать Джека, подарила Ноле кукольный домик, и, похоже, тот был сделан для Джулии Маниго, которая получила его в подарок в день рождения, когда ей исполнилось десять лет. Это точная копия дома на Монтегю-стрит, и в нем были игрушечные фигурки, похожие на членов семьи и даже на собаку.
Ивонна нахмурила брови:
– Кукольный домик? Это звучит странно.
Она притянула папку ближе к себе и, полистав, вытащила несколько страниц и придвинула их ко мне.
– Джулия Маниго была заядлой наездницей. Она соревновалась с мальчиками ее возраста, причем в соревнованиях, устраиваемых только для мальчиков, и обычно побеждала. А еще она была метким стрелком и даже в детстве сопровождала своего дядю и кузенов на охоте.
Я пробежала глазами страницы, глядя на многочисленные фотографии юной Джулии – верхом, или с охотничьим ружьем, или с подстреленной птицей, или сразу и то, и другое, и третье. Я подняла глаза и встретилась взглядом с Ивонной.
– Она была сорванцом.
– Это да. Там даже есть статья о том, как ей не разрешили дебютировать на балу св. Цецилии, потому что ее видели на публике в брюках. Судя по всему, юная Джулия выросла на плантации своего дяди вместе с его пятью сыновьями. Ее мать была, как раньше выражались, «чувствительной». Сегодня это означало бы, что ей нужно немного валиума, чтобы справиться с жизнью. Джулия вернулась в Чарльстон, лишь когда ей исполнилось десять лет.
– Тогда почему отец подарил ей кукольный домик, если это явно не то, в чем заключались ее интересы?
Нола встряла в наш разговор с тяжелым вздохом, призванным показать нам – я ничуть в этом не сомневалась – нашу очевидную недогадливость.
– Чтобы помочь ей быть больше похожей на девушку. Ведь у него уже был сын, верно? Поэтому он хотел, чтобы его дочь была настоящей девочкой и, как и положено девочке, играла в куклы. – Нола ненадолго подняла глаза, затем вновь забегала пальцами по экрану своего айфона.
Она покачала головой:
– Джек говорит, он даже рад, что я не такая кисейная барышня, как эта фифа Ребекка. Мол, будь у него возможность пойти в магазин и выбрать себе дочку, он все равно выбрал бы меня. – Она фыркнула: – Ну-ну.
Я быстро посмотрела на Нолу. Интересно, поняла ли она, что только что сказала? Что Джек, несмотря ни на что, рад, что она у него есть. И пусть она сама еще не смирилась с тем, что у нее есть отец и что он хочет, чтобы она присутствовала в его жизни, он уже давно пришел к такому выводу.
Я вновь переключила внимание на бумаги передо мной и сглотнула тугой комок в горле.
– Что вы узнали об Уильяме? Я случайно наткнулась на мавзолей семьи Маниго на кладбище Круглой церкви, и его имени нет на мемориальной доске – только его родители да еще место для Джулии. Джек сказал, что бумажный след Уильяма полностью исчез в 1938 году.
Ивонна кивнула.
– Но до 1938 года сведения есть. Например, известно, что он изучал инженерное дело в Клемсоне, но о получении им диплома архивы молчат. Похоже, он бросил учебу на четвертом курсе, но о том, чем он занимался потом, нет никаких сведений.
– Джулия сказала, что он и ее отец повздорили и Уильям ушел из дома. И с тех пор она не получала от него вестей.
– Ни слова? Никогда?
Я покачала головой.
– Я допускаю, что можно полностью разругаться с семьей и хлопнуть дверью, но то, что его больше никогда не видели, а он сам не оставил никаких подсказок относительно того, куда он мог уйти, все это крайне подозрительно.
– Моя мама переехала в Калифорнию и с тех пор не черкнула родителям даже строчки, – подала голос Нола, даже не удосужившись оторвать взгляд от своего телефона.
– Да, – согласилась Ивонна. – Подобные вещи случаются постоянно. Но отсутствие банковских счетов, ипотеки, завещания или могилы! Согласитесь, что это подозрительно. По крайней мере, у твоей матери была ты, и ты была той ниточкой, которая связывала ее с прошлым.
Нола лишь вздохнула и продолжила строчить эсэмэски.
– Я не думаю, что Гарольд Маниго был хорошим человеком, – сказала я. – Я не удивлюсь, если узнаю, что он как-то связан с исчезновением Уильяма.
Ивонна вопросительно посмотрела на меня, как будто ожидала моего объяснения, каким образом я пришла к такому выводу о Гарольде. Я прочистила горло:
– Должно быть, Джулия сказала нечто такое, что произвело на меня такое впечатление.
– Гм, – только и сказала она и, вытащив другую папку, начала перелистывать страницы. – Есть еще кое-что, что, как мне казалось, будет вам интересно. Помните, я упомянула, что Гарольд Маниго сколотил часть своего состояния на инвестициях в недвижимость? В какой-то момент ему принадлежала почти тысяча акров земли в округе Джорджтаун, включая старый дом его семьи и то, что осталось от плантации. Очевидно, он получил все это от брата в обмен на погашение его довольно солидных долгов. Как вы можете себе представить, земля сейчас очень дорога, и застройщики зарятся на нее уже много лет. И совсем скоро, похоже, они получат свой шанс.
– А земля все это время была в собственности семьи? – уточнила я.
– Да. Элитный, а значит, лакомый кусок на берегу реки. Похоже, мисс Джулии предложение застройщика понравилось, и они планируют начать очистку территории, как только получат все разрешения. В последнее время по этому поводу было много шума в газетах. Защитники природы и «зеленые» возмущены. Вы наверняка читали об этом.
Я виновато улыбнулась. Мне было неловко признаться, что единственный раздел в газетах, который я читала, – это реклама недвижимости.
– Должно быть, я пропустила, – промямлила я.
– Да, компания «Кобб Хоумбидерс» планирует многоцелевую застройку участка. Жилой комплекс по типу «все включено» с магазинами, развлечениями и жилыми кварталами. Идея состоит в том, чтобы люди везде передвигались пешком, а не на машине. Вроде того как начинались все американские города, если вы спросите меня. – Ивонна помахала руками перед лицом, как будто разгоняла воздух. – В любом случае, сделка, как говорится, уже на носу, но многочисленные экологические группы неустанно подают иск за иском. В это дело вмешалось Общество охраны памятников, потому что дом надсмотрщика все еще в его собственности. Главный дом был разрушен в результате пожара еще в тридцатые годы, но, похоже, историки и краеведы считают, что этот домик тоже представляет исторический интерес. Несмотря на это, застройщик, похоже, уверен в том, что выиграет все иски, тем более что они уже вовсю добиваются выдачи разрешений на строительство.
– Интересно, почему Джулия решила продать эту землю сейчас, спустя столько времени?
Ивонна аккуратно сложила на столе руки.
– Говоря прямо, я подозреваю, что ей нужны деньги. Я не очень хорошо ее знаю, лишь через общих знакомых, но она уже давно на пенсии. Да, у нее есть пенсия по старости, и наверняка неплохая, но я проходила мимо ее дома достаточное число раз, чтобы понять, что тот разваливается. Поддерживать этот старый дом в целости и сохранности – значит отправить ее в богадельню.
Я удивленно подняла брови:
– Добро пожаловать в мой мир. Если у нее закончились деньги, полученные в наследство, или она сделала несколько неудачных вложений и живет исключительно на пенсию, я понимаю, зачем ей нужны деньги.
– И, к сожалению, она последняя из их династии. Из пяти ее кузенов женился только один, и у него не было детей, так что у нее нет родственников, к кому можно было бы обратиться за помощью. Ни своих детей, чтобы поддерживать ее в старости. Это, должно быть, очень одинокое и грустное существование. Вы просто не представляете себе, как я рада, что у меня есть дети и внуки.
Я внезапно увидела себя в старости, согбенную и сморщенную, сидящую в своем разрушающемся доме на Трэдд-стрит без детей, способных утешить и поддержать меня в моем старческом слабоумии. У меня будут кошки, много кошек, и я напугаю любого ребенка, которому хватит смелости позвонить мне в дверь на Хэллоуин. Я найму кого-то вроде Ди Давенпорт, чтобы она кормила меня жидкой пищей и меняла мне подгузники. Я вздрогнула.
– Что вы узнали о ее женихе? Его звали Джонатан, но я не знаю его фамилии.
Ивонна улыбнулась улыбкой, которую, улыбнись так кто-то другой, я бы назвала снисходительной, но на лице Ивонны это просто была ее всезнающая, уверенная улыбка, на которую я привыкла полагаться. Она встала, вновь подошла к коробке и вытащила из нее еще одну папку.
– Я не была уверена, нужно ли вам что-то из этого, но я на всякий случай сложила все в отдельную папку. Это объявления о рождениях, свадьбах и кончинах в их семье. Есть уведомление о помолвке, которое вас наверняка заинтересует.
Она открыла папку и, достав что-то из нее, придвинула ко мне. Как оказалось, ксерокопия фотографии мужчины и женщины. Женщина, брюнетка с блестящими волосами, собранными в высокую прическу, сидела в большом кожаном кресле. За ней, положив руку ей на плечо, стоял высокий худощавый мужчина, тоже брюнет. Судя по свободному покрою платья женщины, снимок был сделан в тридцатые годы. Ее левую руку, скромно положенную поверх правой на коленях, украшало большое кольцо с темным камнем – возможно, сапфиром. Я бы не назвала ее красивой, но она была миловидна, со светлой кожей и выразительными, ясными глазами. Улыбка, однако, изменила ее лицо так, что было невозможно отвести взгляд или даже поверить, что это та самая суровая Джулия Маниго, которую я знала.
А вот мужчина был, несомненно, хорош собой, некоторые даже назвали бы его красавцем. Темноглазый, с сильными, точеными чертами лица, сегодня он мог бы красоваться в рекламе «Аберкромби». Или же «Брукс Бразерс». Впрочем, для накачанных моделей «Аберкромби» он был слишком изыскан. Мужчина едва заметно улыбался, не показывая зубов, чем напомнил мне таинственную улыбку Моны Лизы. Я поднесла фото ближе к глазам. Странно, но, глядя на него, можно было подумать, что оно хранит какую-то тайну.
Подпись под фотографией гласила:
«Мисс Джулия Дрейтон Маниго, дочь мистера и миссис Гарольда Маниго, проживающая на Монтегю-стрит в Чарльстоне, помолвлена, дабы сочетаться священными узами брака с мистером Джонатаном Крайслером Уоттсом из Джорджтауна.
Бракосочетание состоится в субботу, 12 августа, в католической церкви Святой Марии».
Я подняла глаза:
– Что случилось с Джонатаном?
Как будто она уже ожидала мой вопрос, Ивонна передала мне еще одну ксерокопию. Посмотрев на нее, я увидела, что это объявление о смерти. Я прищурилась, в очередной раз отругав себя за то, что не взяла очки, которые позволили бы мне прочесть крошечный отпечаток небольшой газетной вырезки.
– Вам прочесть? – спросила Ивонна, протягивая руку.
Надев на нос очки, которые висели у нее на шее, она прочистила горло и прочитала:
– «Джонатан К. Уоттс, двадцати двух лет и трех месяцев, скончался от гриппа после недолгой болезни в доме его родителей в Джорджтауне в четверг вечером. В последний путь его проводят родители, мистер и миссис Артур Крайслер Уоттс, и брат Генри А. Уоттс из Мюррелс Инлет. Церемония прощания состоится…»
Ивонна не договорила.
– Вам, вероятно, не нужно, чтобы я зачитывала подробности похорон, а вот дата его смерти вам наверняка покажется интересной. – Выдержав для пущего эффекта, Ивонна сказала: – Двадцать девятое июля 1938 года.
Я удивленно подняла брови:
– Бедная Джулия. В том же году, когда исчез Уильям, а в следующем умерли ее родители. Потерять сразу четырех близких, причем одного за другим. Мне даже страшно представить ее горе. – Совпадений не бывает, вспомнила я слова Джека и тотчас подумала: вдруг в данном случае это все же было ужасное совпадение?
– Мелли? – прервала мои размышления Нола.
Я пронзила ее взглядом, который бы составил честь моей матери.
– Я хотела сказать… извини, Мелли.
– Да, Нола? Говори.
– Джек только что написал мне. Спрашивает, где я.
С удивлением посмотрев на часы, я увидела, что мы опаздываем. Я быстро сунула бумаги обратно в папки, а те, в свою очередь, в мою большую сумку.
– Огромное спасибо, Ивонна. Как всегда, вы были великолепны. Я сообщу, если нам понадобится что-то еще.
– Всегда готова помочь. Вы же знаете, я обожаю разгадывать все эти маленькие загадки для вас и Джека. Держите меня в курсе, если узнаете что-то еще, и я сделаю то же самое.
Нола тоже встала и без всякой подсказки сказала:
– Было приятно познакомиться с вами, миссис Крейг.
– А мне с тобой, Нола. – Ивонна бросила пристальный взгляд на айфон Нолы: – Могу я кое-что написать твоему отцу, очень быстро?
Растерянно посмотрев на меня, Нола передала Ивонне свой телефон:
– Конечно.
Ивонна начала печать текст. Мы с Нолой терпеливо наблюдали, как она медленно нажимает каждую клавишу.
– Было бы быстрее, если бы вы сказали мне, что вы хотите, и я бы в два счета набрала вам эсэмэску, – с надеждой в голосе предложила Нола.
– Я сама, – сказала Ивонна и, напечатав несколько последних символов, вернула телефон Ноле. – Я не знаю, где тут у тебя кнопка «отправить», поэтому так уж и быть, сделай это за меня. У нас здесь довольно плохой прием, так что тебе, возможно, придется подождать, пока ты выйдешь наружу, и уже там отправить.
Мы попрощались с Ивонной и вышли на улицу. Нола остановилась на тротуаре и удивленно уставилась на экран своего мобильника. Затем, не говоря ни слова, она повернула его ко мне, чтобы я смогла прочесть сообщение. Прищурившись, я пробежала глазами слова, после чего посмотрела на Нолу.
Увидимся позже, красавчик. Приходи проведать меня.
– Мне это отправить?
– Разумеется. Он будет рад. Главное, добавь пояснение, что это от Ивонны.
Нола что-то набрала, затем нажала кнопку «отправить» и рассмеялась. Я последовала ее примеру. Мне очень хотелось надеяться, что, по крайней мере, это поднимет Джеку настроение по сравнению с тем, в каком я видела его в последний раз.
* * *
Когда кабина лифта остановилась на этаже Джека, дверь в его лофт была открыта. Я громко постучала в дверь:
– Джек? Ты в приличном виде? Это Мелли и Нола.
– Входите! – донесся откуда-то из глубины его голос.
Мы толкнули дверь и шагнули в квартиру. Воздух в ней был пропитан запахом отбеливателя и моющего средства для окон. Красивый антиквариат, от Франции семнадцатого века до эпохи ар-деко, органично сочетался с нержавеющей сталью и черным гранитом кухни, современными светильниками и красными кирпичными стенами, смягчая резкость их линий. Безупречное чувство стиля Джека во многом было связано с тем, что он рос в антикварном магазине его родителей, но умение составлять отдельные вещи в единое гармоничное целое было определенно его уникальным талантом. Этот талант мог бы добавить Джеку дополнительной привлекательности в моих глазах, если бы его не уравновешивали все его другие, вызывающие раздражение черты.
– Я здесь! – крикнул Джек.
Мы направились на его голос в спальню, выполненную в черном цвете в сочетании с хромом, с ее потрясающей красоты шкафом в китайском стиле, превращенным в развлекательный блок на стене напротив большой двуспальной кровати. Я ни разу не бывала в глубине квартиры Джека и была рада, что со мной сейчас Нола. К счастью, кровать была заправлена и на полу не валялось грязное белье. И никаких забытых бюстгальтеров. Я однажды уже имела такой опыт и не была настроена на его повторение.
Кстати, я заметила, что беспорядка почти не было. В прошлые мои посещения тут вечно валялись газеты и журналы, одежда и тарелки были разбросаны практически повсюду. Сегодня в квартире царил безупречный порядок.
Джек появился в дверях ванной комнаты в белой майке и рваных джинсах. У меня тотчас слегка перехватило дыхание, но в следующее мгновение я заметила желтые резиновые перчатки на его руках, а в них – аэрозольный баллончик с пенящимся моющим средством для ванной.
– Мы ничему не помешали? – рискнула спросить я.
Джек посмотрел на Нолу и улыбнулся:
– Нет, совсем нет. Просто был занят, ждал, когда приедет Нола.
Я посмотрела мимо Джека на сверкающий хром и мрамор умывальника с двумя раковинами, но не заметила на нем туалетных принадлежностей ни мужского, ни женского назначения.
– Разве здесь нет службы уборки?
– Есть, но иногда у меня чешутся руки самому навести идеальный блеск. – Он повернулся ко мне, и его улыбка исчезла: – Что привело тебя сюда?
Чтобы скрыть обиду, я принялась рыться в сумочке. Если честно, тон его голоса задел меня за живое. Я вытащила ключи от его машины:
– Хотела вернуть их тебе.
– Не проще ли было отдать их Ноле?
– Моя мама тоже так делала, – тихо сказала Нола.
Мы оба повернулись к ней.
– Что именно? – спросила я.
– Драила все до блеска. Когда она пыталась слезть с наркотиков, она устраивала такую дикую уборку. Говорила, что это отвлекает ее, да и руки слишком заняты… – Ее голос оборвался.
Мы с Джеком посмотрели друг на друга, как будто оба вспомнили мой оставшийся без ответа вопрос. Ты снова запил? Теперь я была почти уверена, что вряд ли, но на всякий случай попросила отца проследить за Джеком. Хотя бы для того, чтобы тот знал, что он не одинок в борьбе со своими демонами. Какая-то часть меня хотела, чтобы этим человеком была я, но ведь я тоже не ответила на его вопрос и потому вряд ли могла вписаться в эту роль. Ты бы согласилась спать со мной, если я скажу, что мне от этого станет лучше? Я покраснела, вспомнив его слова, но глаз не отвела.
– У нас с Нолой распланирован весь день, так что тебе еще нужно?
Я думала, что если я приеду к нему, то мы помиримся. Мы могли бы извиниться друг перед другом – за что, я не был уверена, – и продолжить то, что делали до той ссоры на променаде. Словно ребенок, неготовый покинуть кондитерскую, я выпалила:
– Вообще-то, есть еще одна вещь. Моя мать сказала, что ты еще не ответил на приглашение на мой день рождения, и я просто хотела убедиться, что ты это приглашение получил. – Я съежилась. Вот уж никогда не думала, что я такое скажу. Мало того что спрашивать человека, ответил он или нет на приглашение, само по себе дурной тон, еще не хватало мне, чтобы он понял, что мне это не безразлично.
Мне показалось, будто уголки его губ слегка дернулись, но, не считая этого, его лицо осталось бесстрастным.
– Я получил.
– Отлично. – Я улыбнулась, надеясь, что Джек добавит что-то еще, например: «Конечно, я приду», но вместо этого он промолчал – вероятно, потому что знал, что я жду его ответ.
Чувствуя себя идиоткой, которая не знает, где остановиться, я продолжила гнуть свою линию:
– Потому что Ребекка тоже получила приглашение и ответила, что придут два человека, но я на всякий случай хотела сказать тебе, что ты тоже приглашен, с Ребеккой или без нее. Потому что она моя кузина и ее нельзя не пригласить, а ты… мы ведь старые друзья, поэтому ты тоже должен прийти. С Ребеккой или без. Вот почему я отправила тебе отдельное приглашение. Потому что мы друзья. И там будут горы вкусной еды. Обслуживать будет Келли Уайт, а, как ты знаешь, в этом деле нет никого лучше ее. Моей матери в буквальном смысле пришлось продать душу, чтобы у нее приняли заказ, потому что все сейчас хотят, чтобы Келли обслуживала их вечеринки.
Даже Нола странно посмотрела на меня, пока я без умолку трещала о глупых приглашениях и вечеринке. Подозреваю, что даже в два года, когда я только училась говорить, я гораздо внятнее излагала мои мысли.
Джек по-прежнему молчал.
– Ладно, мне пора, – сказала я. – У меня в три часа еще одна сделка и показ дома в шесть. Дела, дела.
– Не сомневаюсь, – наконец сказал он. – И потому не хочу тебя задерживать.
– Верно. – Я повернулась на каблуках и направилась обратно к входной двери. – Не скучай, Нола. Увидимся позже сегодня вечером.
Я повернула ручку и уже почти шагнула за дверь, когда Джек заговорил снова:
– Ах да, прежде чем ты уйдешь. Я тут пару раз пообщался с мисс Джулией. Не только когда я привозил Нолу на урок, но я также вызвался выполнить небольшие плотницкие работы, починить половицы, балясины, или что там еще нужно.
Я попыталась сделать вид, будто мне безразлично, что он умеет обращаться с плотницкими инструментами, но это была проигранная битва.
– Вот как? – произнесла я, стараясь не показывать моего удивления, что его все еще интересует семейство Маниго и их призраки.
– Она хранит записку или письмо – нечто очень старое и зачитанное, что оно почти превратилось в клочья, – в коробке в форме головы Санта-Клауса в ее рождественской комнате. Думаю, это что-то важное. Но, поскольку она не в курсе, что я видел, как она вынимала эту бумагу и убирала обратно, а она сама не упомянула об этом, я не могу заговорить с ней на эту тему. Но если ты не знаешь, о чем спросить Уильяма, когда будешь говорить с ним, думаю, это было бы хорошим началом. Потому что тогда, если ты спросишь ее о записке, она поймет, что ты действительно говорила с ним.
Его слова стали своего рода оливковой ветвью примирения, и я с радостью ее приняла.
– Спасибо, – поблагодарила я. – Обязательно. – Я не стала говорить ему, что уже сделала несколько нерешительных попыток связаться с Уильямом. Моя жизнь вновь вошла в размеренное русло, как то было до того, как я встретила Джека, и до того, как мать вернулась в мою жизнь. И я не была уверена, что хочу вновь раскачать ее, словно лодку, и отклониться от привычного курса.
Я зашагала к лифту, когда его голос вновь окликнул меня:
– Я тут на днях прочитал одну вещь и тотчас подумал о тебе.
Польщенная тем, что Джек обо мне думал, – по моим венам даже пробежали приятные электрические импульсы, – я с улыбкой повернулась к нему:
– Что именно?
– Жизнь начинается там, где заканчивается ваша зона комфорта. Это было вышито на подушке в витрине магазина.
Я затаила дыхание, судорожно подыскивая слова, чтобы объяснить ему, что я вполне довольна собой, что не всем нужно выскакивать из самолетов, прыгать с кем-то в постель или раздражать злых духов, чтобы ощутить вкус жизни. В моей жизни было немало вещей, которые приносили мне радость. Просто в данный момент я не могла припомнить ни одну из них.
Вместо того чтобы отвечать или молча стоять в коридоре в ожидании лифта, я зашагала вниз по лестнице. Стук моих каблуков по деревянным ступеням – вот и весь мой грустный и жалкий ответ на его вызов.
