Глава 18

Выйдя на переднее крыльцо дома, я первым делом заметила у тротуара на противоположной стороне улицы черный «Порше» Джека. Он выскочил из машины и, как только я подошла, открыл пассажирскую дверь. Садясь в машину, я демонстративно отвернулась от окна башни и все равно ощутила знакомое покалывание кожи на затылке.

Уже в салоне, когда я пристегивала ремень безопасности, на меня обрушился аромат духов Ребекки, а следом за ним густой аромат еды. Обернувшись на узкий выступ, считавшийся задним сиденьем, я увидела пакеты из магазина «Брент», что на Брод-стрит.

– Я думала, что поедем куда-нибудь пообедать, – сказала я, пытаясь скрыть разочарование в голосе.

– Так и есть, – сказал Джек, отъезжая от тротуара. – Я подумал, что неплохо устроить пикник на свежем воздухе в парке Уайт-Пойнт. Еще не очень жарко, и было бы грешно этим не воспользоваться, пока есть такая возможность. – Он надел солнцезащитные очки, но я успела заметить темные круги у него под глазами. – Как там прошел урок у Нолы?

– На удивление хорошо благодаря моей матери. Кстати, ты ее должник. Знаешь, я считаю, что тебе не следовало подкупать Нолу с помощью айфона. Не сомневаюсь, что она и так бы пошла на урок.

– Откуда ты знаешь? – Он резко свернул с Брод-стрит на Митинг-стрит, едва не сбив при этом крупного мужчину, вставшего посреди дороги, чтобы сфотографировать церковь Св. Михаила. Джек резко вырулил, объезжая его, но мужчина этого даже не заметил и, как ни в чем не бывало, остался стоять, направив объектив на самый узнаваемый шпиль Священного города.

– Думаю, Нола воспринимает это не только как возможность серьезно отнестись к своему таланту, но и доказать, что ее мать не права, показать Бонни, чего та лишила себя.

– Ты так считаешь? Это звучит как-то… неправильно. В конце концов, они мать и дочь.

– Уж поверь мне. Тебе никогда не понять отношений между матерью и дочерью, так что даже не пытайся. По сравнению с этим поиск лекарства от рака – сущий пустяк.

– Кому как не тебе это знать.

– Абсолютно верно. – Я указала на универсал «Вольво» с наклейкой колледжа Портер-Год на стекле, отъезжавший от бордюра на Восточной Батарее. Джек тотчас же, с первой попытки, аккуратно въехал на освободившееся место. Впрочем, иначе и быть не могло.

– Ты случайно не знаешь размер обуви Нолы? – спросил он.

– Шесть с половиной. Почему ты спрашиваешь?

– Просто готовлюсь к той части спектакля, где мы скажем Ноле, что в Эшли-Холл ей придется носить форму. В те дни, когда ученицы должны носить школьный блейзер, им разрешено надевать черные или фиолетовые туфли с закрытым мысом. Я думал, что пара фиолетовых «Конверсов» может сработать.

Я сомневалась, что администрация школы это одобрит, а вот Нола наверняка оценит этот жест, как и я, судя по тому, как кровь в моей голове превратилась в кисель. Я потянулась к заднему сиденью и взяла пакеты. Джек обошел машину, чтобы открыть мне дверь.

– Ты уже изучил требования к форме? Нола ведь еще даже не сдала вступительный экзамен!

Джек запер дверь и улыбнулся.

– Я уже купил все, что ей нужно, кроме легинсов, потому что они не продаются в магазине школьной формы и я не совсем уверен, какие нужны.

У меня вновь закружилась голова.

– Ты уверен, что ее примут?

– Я видел ее табель из школы в Лос-Анджелесе, а также результаты единых экзаменов. С их стороны было бы верхом глупости не принять ее, при всех ее странностях. – Он остановился и посмотрел на меня: – Если помнить о том, через что она прошла и какой удивительно независимой и сильной, несмотря ни на что, осталась, плюс ее музыкальный талант и ее… скажем так, ее своеобразие, так что она точняк туда поступит.

Я кивнула, но ничего не сказала. Не потому, что я была не согласна с ним – еще как согласна! – а потому, что боялась совершить какую-нибудь глупость, например поцеловать его.

Как только мы подошли к фонтану в виде ананаса в центре парка Уайт-Пойнт, группа туристов, сидевших на соседней кованой скамейке, выслушав своего гида, встала и двинулась дальше, оставив это место в нашем полном распоряжении. Когда я бывала с Джеком, такие вещи происходили всегда. Я взглянула на водную гладь гавани. Интересно, увижу ли я дельфинов? Увы, я была вознаграждена лишь открыточным видом парусника.

Мы достали из пакетов наш ланч: сэндвич с индюшатиной для меня и вегетарианский – для Джека.

– Et tu, Brute? И ты Брут? – спросила я, укоризненно на него глядя.

Джек пожал плечами:

– Я не вижу себя веганом, но я люблю овощи, вот я и подумал, почему бы нет? – Он посмотрел на мой сэндвич. – Но если тебе покажется, что для тебя здесь слишком много мяса, я с радостью заберу часть себе.

Я фыркнула, давая понять, что у него столько же шансов оттяпать мой ланч, как если бы Нола не могла дождаться, когда наденет школьную форму. Я посмотрела на дно пакета и пыталась подавить свое разочарование.

– Не волнуйся, они в другом.

Я заглянула во второй пакет и, к своей великой радости, увидела в нем пару пирожных. Джек не ел сладкого, поэтому я знала, что оба для меня. Мы были почти как старая супружеская пара, с той единственной разницей, что у нас не было никаких свиданий и мы не спали в одной комнате. При этой мысли я покраснела и поспешила отвернуться к гавани.

На Батарее было полно туристов и местных жителей. Народ высыпал на улицу, наслаждаясь последними приятными деньками перед тем, как город, словно мокрое одеяло, окутает невыносимая влажная жара. Я снова буду вынуждена зачесывать волосы вверх, в тщетной попытке подавить их поползновения превратиться в некое подобие мочалки.

На траве расположились любители пикников. Другие позировали перед фотообъективами, сидя верхом на старинных пушках, грозно глядящих на гавань и форт Самтер. Если когда-то пираты и янки были врагами, которым следовало дать отпор, то теперь Батарея была довольно безобидной, если не считать огромного количества туристов, искалеченных падениями с пушек и пирамид, сложенных из ядер.

– Я узнал кое-что о Джимми Гордоне.

Впившись зубами в сэндвич, я снова переключила внимание на Джека. Как назло, длинная лента квашеной капусты упорно отказывалась полностью залезть мне в рот. Поскольку только Джек, причем не раз, видел меня в теплой фланелевой пижаме, я не стала стесняться и подтолкнула ее в рот пальцем. Он посмотрел на меня с веселой усмешкой.

– Судя по всему, он славный парень. Либо он все еще новичок в музыкальном бизнесе и слава не испортила его, либо он на самом деле человек порядочный. Но я не смог обнаружить никакой связи между ним и Бонни. Но Нола утверждает, что как-то раз встречалась с ним, верно?

Я кивнула и сделала через соломинку долгий глоток сладкого чая.

– Да, и она обозвала его гаденышем, но это все. Я попытаюсь спросить снова. Кстати, сегодня утром я слышала, как она говорила о нем по телефону – назвала его фейком, если я правильно помню.

– С кем она разговаривала?

– С неким парнем по имени Рик – сказала, что это якобы бывший парень ее матери, который нашел ее в Фейсбуке и решил узнать, как у нее дела.

Джек положил свой недоеденный сэндвич в пакет.

– С каких это пор у нее есть аккаунт в Фейсбуке? Надеюсь, ты в курсе, сколько извращенцев рыщут по всему интернету в поисках таких, как Нола?

Я подняла руку:

– Технически, ты сказал ей, что ты против, чтобы у нее на телефоне было приложение Фейсбук, и его нет. Но она одолжила ноутбук Олстон и создала свою страничку. Тем не менее ты должен сесть с ней и разработать правила поведения в социальных сетях, хотя, как мне кажется, она и сама все прекрасно понимает. Этот Рик нашел ее и отправил ей свой номер телефона, чтобы она позвонила ему, поскольку она его знает. Нола заверила меня, что никогда бы не стала звонить, не зная, кто он такой.

Джек покачал головой:

– Какая разница. В тринадцать лет слишком рано заводить страницу в Фейсбуке, будь то через приложение для айфона или с компьютера.

Я постаралась скрыть улыбку. Интересно, откуда в нем вдруг взялось это родительское беспокойство? И вообще, сколько родителей, когда он сам был подростком, дрожали от страха при мысли, что за их дочерью приударял кто-то вроде Джека Тренхольма?

– Конечно, она знает о мире гораздо больше, чем большинство детей ее возраста и старше, но тем не менее ты прав.

Джек снова взял свой сэндвич.

– Она назвала фамилию? Рик… это имя кажется мне знакомым… я вполне мог наткнуться на него, когда собирал информацию о Бонни.

– Да. Рик Чейз. Хочешь, чтобы я расспросила ее о нем?

– Нет. Не хочу, чтобы Нола подумала, что я сую нос в ее личную жизнь, особенно если он тот, за кого себя выдает. Я просто хочу убедиться.

Я снова кивнула и переключила внимание на двух парней в футболках колледжа Чарльстона, бросавших друг другу желтую летающую тарелочку фрисби.

– Тебе что-нибудь говорят слова «глаза моей дочери»?

– Нет. А должны?

Я пожала плечами и полезла в пакет за первым пирожным.

– Я в некотором роде говорила с Бонни, пока была с Софи в салоне для новобрачных. Это долгая история, и слова эти произнесла не она, но, если коротко, она велела мне искать «глаза моей дочери». Ума не приложу, что она имела в виду.

Джек долго и задумчиво жевал, машинально скатывая бумажную обертку в шарик.

– Понятия не имею. Ты спросила Нолу?

– Еще нет. Она все еще обижена на мать, и чтобы спросить у нее, я должна подгадать нужный момент. Высади меня возле пекарни Рут по дороге домой, и я принесу ей ее любимые пончики. Подлизаться к ней… это не повредит.

– Пончики? Для Нолы?

– Ага. Не спрашивай меня, откуда я знаю, но у меня есть свои способы.

Джек осклабился:

– Знаю.

Мои щеки зарделись, и чтобы скрыть это, я полезла в пакет за вторым пирожным.

– Нам нужно как можно больше узнать об этих Маниго. Я была права, у Джулии есть скрытые мотивы. Когда я спросила ее, чего она хочет, она ответила, что хочет поговорить с Уильямом, но за этим явно что-то кроется. Она утверждает, что фраза «останови ее» для нее ничего не значит, но она точно чего-то боится, предполагаю, Уильяма. – Я откусила пирожное. – И нам нужно больше узнать о ее женихе. По ее словами, его звали Джонатан. Думаешь, нам понадобится фамилия?

– «Нам»? Мне нравится, что, по-твоему, мы в этом деле одна команда. – Джек усмехнулся. – Что касается получения необходимой нам информации, то для Ивонны нет ничего невозможного.

Я сделала глоток напитка, поэтому мне не пришлось ничего говорить. Джек одарил меня своей коронной улыбкой, и я заставила себя выдержать его взгляд.

– Тебе следует носить чаще этот цвет, Мелли.

Я посмотрела на свою блузку от «Энн Фонтейн»:

– Белую?

– Нет. Розовую. Под цвет твоих щек.

Я сделала вид, будто все мое внимание поглощено пирожным.

– Это потому, что мне жарко, – объяснила я, немного помолчав. – Я сегодня много ходила.

– Ну-ну. – Он сунул очки в карман рубашки. – Итак, о чем ты хотела поговорить со мной… помимо Бонни и мисс Джулии?

Я холодно встретила его взгляд, стараясь не замечать его голубых глаз.

– Мы ведь друзья, верно?

Джек выгнул бровь.

Я для смелости набрала полную грудь воздуха.

– Я… лишь… ну… я. – Я умолкла, совершенно не готовая к такому разговору. Кстати, разговоры вроде этого случились со мной и раньше, но обычно это я бывала букашкой под увеличительным стеклом, которое держит в руках Софи. – Послушай, у тебя все в порядке?

Джек прищурился:

– Ты о чем? Ты считаешь, что я болен или что-то в этом роде?

Вопрос слетел с моих губ, прежде чем я успела его проглотить:

– Ты снова запил?

Его как будто ударили в солнечное сплетение. Сильно и больно.

– Почему ты спрашиваешь? – медленно и четко спросил он.

– Просто ты… сам не свой. Знаю, у тебя сейчас проблемы с издателем, и представлю, каково тебе сейчас. Твоя карьера важна для тебя, как и моя для меня. Тебе должно быть обидно и досадно – не знать, что происходит.

– Это твой отец науськал тебя?

Я покачала головой:

– Не совсем. Моя мать и Нола тоже. Мы все это заметили. И они подумали, что поскольку мы с тобой… как бы это выразиться… – Не сумев придумать для нас с ним обозначение, я просто продолжила, надеясь, что он этого не заметил. – И всякий раз, когда я вижу тебя, у тебя такой усталый и озабоченный вид. Я просто хотела спросить, все ли у тебя в порядке. Если же у тебя все валится из рук и ты даже поддался соблазну… – Увидев выражение его лица, я осеклась. Не то чтобы я испугалась, что он ударит меня. Просто я знала, что даже его слова способны нанести мне смертельные раны.

Он наклонился ко мне так близко, что я увидела в его темно-синих глазах собственное отражение:

– И что бы ты сделала, если бы я сказал, что со мной не все в порядке? Ты бы согласилась спать со мной, если я скажу, что мне от этого станет лучше?

Меня как будто погрузили в глубокий бассейн с теплой-теплой водой, погрузили так внезапно, что мои легкие наполнились ею, лишив меня дара речи.

Резкими движениями Джек принялся складывать объедки в оставшийся пакет и при этом оторвал ручку. Он даже бросил туда мое недоеденное пирожное, и я даже не нашла в себе сил протестовать.

Я встала и гордо расправила плечи. Но когда наконец смогла выдавить из себя слова, то не узнала свой голос.

– Ты не ответил на мой вопрос, Джек. Ты снова пьешь?

Он подошел к соседней урне, сунул в нее пакеты и лишь затем повернулся ко мне. Я еще ни разу не видела его таким злым, но мне важно было знать правду, и я была полна решимости стоять до конца и не думать о последствиях.

Мне стоило адских усилий не отпрянуть назад. Джек встал прямо передо мной – так близко, что я чувствовала мягкий запах его одеколона.

– А ты на мой.

Я почувствовала прилив крови к лицу, но не отвела взгляд.

– Ты первый.

Его глаза полыхали гневом.

– Кажется, я говорил уже не раз, – медленно, едва ли не по слогам, процедил он, – ты многого обо мне не знаешь.

С этими словами он повернулся и зашагал прочь.

– Куда ты?

– Не в бар, если ты так подумала.

– Я не об этом подумала, – сказала я, бросившись за ним вдогонку. Меня не оставляло чувство, что я только что совершила серьезную ошибку, хотя не совсем понимала, какую именно. – Извини, Джек, если я сказала не то. Я переживаю за тебя.

Он продолжал шагать дальше.

– Джек, прошу тебя! – К своему стыду, я обнаружила, что близка к слезам, и все равно не знала почему.

– Что такое? – спросил он, не оглядываясь.

Я запыхалась и была эмоционально истощена, и все мои объяснения, почему я переживаю за него и что я только хотела помочь, скукожились от жары и влажности. Независимо от того, что я сказала, он принял решение. Ты многого обо мне не знаешь.

– Скажи, не мог бы ты отвезти меня обратно в офис? – пролепетала я.

Он остановился так внезапно, что я чуть не налетела на него.

– Ты всегда такая практичная, Мелли. Держи, – он порылся в кармане. – Я потом заберу машину от твоего дома. Оставь ее у тротуара и запри двери. У меня есть другой набор ключей.

До меня не сразу дошло, что он вложил ключи от машины мне в ладонь.

– Но я не умею водить машину с ручным переключением передач…

– Попробуй ради разнообразия что-то новое. Может, чему-нибудь и научишься.

Я в жесте протеста вскинула руку с зажатыми в ней ключами. Казалось, я только что потеряла что-то, о чем даже не догадывалась, что оно у меня было, но, увы, Джек уже ушел.

Я припарковалась в четырех кварталах от дома матери, потому что маневрировать автомобилем Джека, да еще в тесном парковочном пространстве, меня в школе не учили. Методом многочисленных проб и ошибок и экстренного телефонного звонка отцу, с просьбой просветить меня по части особенностей механической коробки передач, я сумела-таки переключить машину на вторую скорость и так и катила на ней через все стоп-сигналы и светофоры. К тому моменту, когда я лягнула аварийный тормоз, двигатель уже издавал странный скрежет, но мне было все равно.

Миссис Хулихан и Генерал Ли были в кухне. Как только я вошла, мне в ноздри тотчас ударил запах жаренного на гриле мяса. Я уже собралась было напомнить ей о диетических предпочтениях Нолы, но вспомнила, что та проведет все выходные у бабушки с дедушкой. При мысли о целых трех днях мясных блюд и богатых консервантами деликатесов я даже радостно вскинула в воздух кулак. Но когда я отщипнула кусочек ее замечательного сладкого кукурузного хлеба, миссис Хулихан шлепнула меня по руке:

– Оставьте хоть что-нибудь для родителей, они оба придут на ужин.

Я посмотрела на часы микроволновки.

– Во сколько будет готово?

– Примерно в шесть, но, может, и позже, если под ногами у меня вечно будет кто-нибудь вертеться.

Генерал Ли с умоляющим взглядом потянул за поводок, висевший на крючке у задней двери. И без экстрасенсорных способностей было понятно, что он хотел мне сказать.

– Пойду выгуляю собаку, так что мы оба не будем вам мешать.

Пристегнув поводок к ошейнику, я позволила Генералу Ли протащить меня через заднюю дверь. Я знала: заставлять его идти туда, куда хотелось мне, просто бессмысленно. Если только его желание руководить ставилось под сомнение, этот поганец умел упираться всеми четырьмя лапами. Я пару раз пыталась тащить его по тротуару против его воли, но, похоже, в Чарльстоне слишком много любителей собак, и, судя по взглядам, которых я удостоилась, гораздо проще было предоставить инициативу самому Генералу Ли.

Сегодня он повел меня на север по Легар-стрит в направлении Брод-стрит, свернул направо на Куин-стрит, а затем налево к Митинг-стрит. Наверно, мне следовало быть внимательнее, но я была занята тем, что перелопачивала в голове наш разговор с Джеком, мысленно перебирая не прозвучавшие ответы на оба вопроса. Когда Генерал Ли наконец остановился, я едва не налетела на него, а когда увидела, куда он меня привел, то громко простонала.

Мы стояли перед старым кладбищем, примыкающим к Круговой Конгрегационной церкви на Митинг-стрит. Пес смотрел на табличку на воротах, как будто мог ее прочитать. «Год основания 1681-й. Вход свободный для всех, когда ворота открыты». Затем он посмотрел на меня.

– Нет, сэр, – сказала я. – Я не хожу по кладбищам. И особенно по этому. – Церковь, по крайней мере, один раз была сожжена и восстановлена, и в ходе работ по ее реконструкции надгробия и тела перенесли, причем не обязательно вместе, – это не самая лучшая затея. Очевидно, во время воскресных служб в церкви перемещенные мертвые обитатели кладбища иногда сообщают о своем недовольстве. Представляю, как возрадуются эти духи, узнай они, что я пришла сюда. Я посмотрела на пса. Его розовый язык болтался как этакий знак гордости за собачью смекалку. – И я уверена, что они не жалуют собак, даже если об этом нигде не написано.

Как будто не поняв ни слова – или же ему было все равно, – Генерал Ли, едва не вывихнув мне руку из сустава, выдернул у меня поводок и бросился внутрь ворот. За все мои годы, когда я общалась с призраками, я твердо усвоила одну вещь: когда вы посещаете места их упокоения, они ждут к себе уважения и жутко не любят, когда посетители разгуливают по могилам, словно по игровой площадке. Вот почему, бывая на кладбищах, я никогда не осмеливалась ступить на землю между надгробным камнем и могильной плитой, говорила тихо и уж точно не позволяла собаке сломя голову носиться по старым могилам давно умерших людей.

– Генерал Ли! – крикнула я, испугав женщину средних лет и ее дочь-подростка, фотографировавших надгробия допотопным «Полароидом» и читавших надписи. Я слышала, что некоторые искатели призраков полагают, будто «Полароид» лучше запечатлевает призрачные силуэты, нежели цифровые камеры. Так это или нет, я понятия не имела. Мне никогда не требовался фотоаппарат, чтобы увидеть то, чего там не было. Похоже, обитатели кладбища уже узнали о моем присутствии. Услышав бормотание тех, кто хочет быть услышанным в мире живых, я повернулась в ту сторону, куда побежал Генерал Ли.

Чтобы слышать эти звуки, я начала напевать мелодию песни Mamma Mia, но в следующий миг мимо матери и дочери пронесся четвероногий меховой мячик и скрылся в заднем углу кладбища, в старой его части, где было трудно различить, что было могилами, а что дорожкой среди нагромождения треснувшего мрамора и давно пропавших надгробий. Обежав большой кирпичный мавзолей с серой гранитной доской, пес затявкал. Я было цыкнула на него, чтобы он прекратил лай, но тотчас умолкла, увидев, как он метнулся к другой стороне мавзолея, – следом за прозрачным хвостом лохматой собаки, исчезнувшей за углом.

Я уже собралась броситься за ним вдогонку, когда мой взгляд упал на мемориальную доску на стене мавзолея. На ней были выгравированы череп и крылья, а под ними крупными печатными буквами высечено: «Маниго».

Я остановилась, чтобы пробежать глазами список имен, который брал свое начало за несколько поколений до Американской Революции. Вверху этого списка были начертаны имена Гарольда Вентворта Маниго и его жены Анны. Она умерла в 1939 году, ее муж – чуть позже в том же году. Ниже стояли имя и дата рождения Джулии и дефис перед пробелом, оставленным для даты смерти. Но хотя там было достаточно места, брат Джулии, Уильям, не был указан ни под именем Джулии, ни над ним, ни где-либо еще. Как будто о нем совершенно забыли.

Генерал Ли помчался за угол, его новый четвероногий друг за ним по пятам, как вдруг мой пёс резко повернулся и набросился на собаку-призрака. Они тут же сцепились, и теперь по земле катался большой меховой ком.

Дочь-подросток, которую я заметила раньше, обернулась и посмотрела на них с интересом. Я улыбнулась, пытаясь понять, что, по ее мнению, она видит.

У меня под ногами возникли едва ощутимые подземные толчки. Почва начала осыпаться, проваливаясь вниз. Внезапно вспомнив разрушительное землетрясение 1886 года, я посмотрела по сторонам. Но нет, больше ничего не двигалось. Я посмотрела на свои ноги и поняла, что тону. Почва двигалась, и мыски туфель уже покрывал слой земли.

Я вскрикнула, пытаясь вытащить ноги, но они как будто приклеились к темной, осыпающейся земле, как будто что-то под ней крепко удерживало их. Темная тень, возникшая в виде маленького пятнышка у основания мавзолея, растягивалась в стороны и росла, распространяясь, как черные чернила, вверх по кирпичной стене, покачиваясь, словно кобра под музыку флейты. Мои ноги как будто приросли к земле, по коже пробежал холод, и даже солнце внезапно скрылось за густым облаком.

Уходи! – прогрохотал в моем ухе голос. Я оглянулась на мать и дочь. Интересно, слышали они его? Похоже, что нет. Они по-прежнему были сосредоточены на какой-то могиле. Дочь фотографировала, мать записывала что-то в блокнот. Похоже, они даже не подозревали, что земля разверзлась под моими ногами и что-то мерзкое и темное поймало меня.

– Я сильнее тебя, – попыталась закричать я, но слова мои прозвучали едва ли громче шепота. – Я сильнее тебя, – повторила я, на этот раз чуть громче. Мать и дочь повернулись в мою сторону. Фотовспышка произвела двойной эффект: у меня перед глазами поплыли яркие пятна света, зато нечто, тянувшее меня под землю, ослабило хватку.

– С вами все в порядке? – спросила женщина, помогая мне подняться с земли.

– Да. Да, со мной все в порядке, – ответила я, отряхивая колени. Затем посмотрела вниз, на борозду в грязной траве. – Просто я не заметила эту ямку и оступилась.

Обе – и мать, и дочь – посмотрели на меня так, будто ожидали, что я объясню, с кем я разговаривала. Меня спасло появление Генерала Ли. Пёс выпрыгнул из-за угла и побежал прямо ко мне. Я схватила его за поводок, хотя пёс больше не пытался никуда от меня убежать.

Девушка смотрела на снимок, который она только что сделала, ожидая, когда он проявится.

– Спасибо, – поблагодарила я и собралась уйти. Но, похоже, у Генерала Ли были иные намерения: он сидел и смотрел на моих будущих спасителей.

– Какой милый пёсик, – сказала мать и наклонилась, чтобы почесать его за ушами. – Какой он породы?

Смирившись с тем, что мне придется задержаться здесь еще на несколько минут, я сказала:

– Я вроде как получила его в наследство, так что кто его знает. Хотя другие люди говорят, что он, по крайней мере, наполовину гаванец – это такая порода, которая не линяет. Насчет второй половины ничего сказать не могу.

– Он просто чудо. И такой милашка.

– Мама! Мне кажется, я вижу силуэт. И лицо! – воскликнула девушка, и в ее голосе прозвенело волнение.

Я потянула за поводок:

– Давай, Генерал Ли. Пошли.

Девушка сунула мне под нос моментальный снимок:

– Посмотрите! Видите глаза и рот? Это определенно лицо. И, похоже, он наклонился к вам, чтобы что-то сказать вам на ухо.

Я нехотя посмотрела на фотографию. Это действительно было лицо, и я узнала в нем человека, которого видела в башне в доме на Монтегю-стрит.

– По мне, это просто какое-то пятно. – Я постаралась придать своему голосу спокойствие. – Впрочем, если слегка напрячь воображение, то да, в нем можно разглядеть лицо.

Они обе посмотрели на меня, одинаково нахмурив брови, как будто засомневались в том, что я разумное и зрячее существо.

– Мне пора. Еще раз спасибо. – Не желая вступать с моим псом в очередную схватку за власть, я нагнулась, подняла его и, взяв под мышку, словно мохнатый футбольный мяч, быстро вышла за ворота кладбища.

Я разок оглянулась, задаваясь вопросом о том, видели ли они также размытый силуэт женщины с длинными светлыми волосами, маячивший между мной и темной тенью. Кстати, я ведь почувствовала ее присутствие, вспомнила я сейчас, еще до того, как появились девушка и ее мать, и мне тотчас стало спокойней на душе, как будто рядом со мной стояла моя собственная мать, готовая в любой миг прийти мне на помощь.

Я поставила пса на землю и ускорила шаг, стремясь как можно быстрее удалиться от кладбища, и пока я шла, мне не давал покоя вопрос, почему Бонни была там и почему меня по пятам преследовала печальная мелодия песни, которую я никогда раньше не слышала.