Глава 16

Припарковавшись на Куин-стрит, я изучила в зеркале заднего вида свое лицо. Я согласилась поужинать с Марком в «Хаске» и хотела убедиться, что выгляжу правильно: не слишком сексуально, не слишком заинтересованно. Просто ужин двух старых друзей, если нас можно так назвать. Днем Марк оставил сообщение Шарлин – мол, он заказал столик на семь часов и хочет сказать мне кое-что важное. Я пыталась дозвониться до него, чтобы узнать больше, но его секретарша ответила, что у него весь день какие-то встречи, так что связаться с ним не получится. Оставив ответное сообщение, пообещав быть в указанное время на месте, я затем провела два часа перед платяным шкафом, пытаясь найти правильный наряд, в котором бы я выглядела такой же нейтральной, как Швейцария.

Заперев дверь машины, я попыталась стереть с заднего окна жирные следы пальцев, оставленные ребенком одного из клиентов. Я сделала мысленную отметку, что должна провести генеральную уборку машины – не только удалить все пятна на стекле, но и стряхнуть с ковриков ломтики картофеля фри и стереть с кожаной обивки липкие потеки из картонок с соком. Это было частью работы, а так как клиенты приобрели хороший дом на Ратледж-стрит, я позволила себе временно закрыть глаза на пятна сахарной пудры на сиденьях и грязные двери.

Я тотчас узнала фигуру Марка, шагавшую прямо ко мне по тротуару. И он, и я явились на встречу чуть раньше назначенного времени. Мы обнялись и поцеловали друг друга в щеку, и он отстранил меня на расстояние вытянутой руки. Я ждала, что он скажет.

– Ты, как всегда, прекрасна, Мелани, но сегодня вечером – особенно.

Я покраснела, мучаясь про себя вопросом, не слишком ли сексуально смотрится на мне облегающее платье от «Дианы фон Фюрстенберг»… и, может, мне стоило надеть под него комбинацию, чтобы декольте не выглядело чересчур… откровенным.

– Спасибо, Марк. И ты, как всегда, красив и галантен.

Мы стояли, улыбаясь друг другу во взаимном восхищении, пока Марк не оглянулся и не посмотрел хмуро на мою машину.

– Зря ты не позволила заехать за тобой.

– Знаю, но у меня была поздняя встреча, и я не знала, успею ли сначала заехать домой, – соврала я. Не могу сказать, почему я решила воспользоваться собственным транспортным средством. Точно я знала только одно: отчаяние и одиночество не лучшее сочетание, когда вы ужинаете с мужчиной, который вам даже не нравится.

Марк предложил мне руку. Я взяла ее, и он повел меня к ресторану. Здание представляло собой отреставрированный двойной дом с фонтаном и небольшим благоухающим садом. Пока мы поднимались по ступенькам парадного крыльца, я заметила женщину в старинном костюме середины девятнадцатого века с ребенком на руках. Она смотрела на меня так, словно хотела что-то спросить.

– Обожаю костюмированных актеров, – сказала я, повернувшись к Марку.

Он странно посмотрел на меня. Я оглянулась на женщину. Теперь она шла прямо ко мне и была достаточно близко, чтобы я смогла разглядеть сквозь нее фонтан на внутреннем дворике. Я по привычке быстро отвернулась и, напевая Take a Chance on Me моего любимого шведского квартета, вошла в парадную дверь. Марк снова недоуменно посмотрел на меня.

Метрдотель приветствовал Марка по имени и проводил нас к уютному столику на двоих у окна с видом на Куин-стрит. Несмотря на старинный фасад дома, его интерьер был выполнен в спокойном современном стиле – неброские голубые стены и длинные, до пола, шторы в ярких, похожих на цветы, пятнах. В ресторане было многолюдно. Приглушенный гул голосов создавал успокаивающий фон звяканью вилок о черные сковородки и звону бокалов.

Я остановилась перед нашим столиком, где в ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского, а рядом в почетном карауле застыли два высоких бокала. Внезапно мой взгляд упал на коробочку с кольцом. Меня тотчас охватила паника. Сколь безумным ни был мой вывод, я не смогла придумать ни одной другой причины, почему Марку понадобилось приглашать меня сюда на ужин. Кроме того, мне еще ни разу не делали предложения, так что опыта у меня не было.

– Мелли? Мэтт? Это ты?

Мы оба тотчас оглянулись на соседний столик на двоих у бокового окна. Джек уже поднимался с места. Ребекка – вылитая кукла Барби, в розовом сарафане с бантиком на одной бретельке, – явно была не в восторге, увидев нас здесь. Мне тотчас вспомнились слова Софи по поводу моего собственного лица, когда я вижу Джека с Ребеккой, и я попыталась придать ему нейтральное выражение. Джек протянул Марку руку:

– Как же приятно видеть здесь вас обоих, не так ли, Ребекка?

Ребекка кивнула, правда, без особого энтузиазма. Она тоже встала. Я не была уверена, обнимет ли она меня – что она все же сделала, включая поцелуй в обе щеки. А может, лишь для того, чтобы продемонстрировать очаровательные розовые льняные босоножки на платформе.

– Привет, кузина, – сказала она, проследив за моим взглядом. – Правда, классные? Из летней коллекции Энн Рот. Я купила их у Боба Эллиса.

– Моя мать советовала мне зайти в его магазин. И, похоже, я это сделаю.

Ребекка странно посмотрела на меня, как будто что-то вспомнила.

– Что такое? – спросила я.

– Ничего. Просто ты упомянула мать, и я тотчас вспомнила сон, который мне недавно приснился.

Я насторожилась. Ребекка унаследовала дар пророческих снов. Но, как и при общении с призраками, ее видениям, как правило, не хватало ясности. Скорее они напоминали беспорядочно разбросанные фрагменты мозаики.

– О моей матери?

– Да, – с улыбкой ответила Ребекка. – Она держала ребенка. Конечно, ребенок может означать что угодно – например, начало чего-то нового для нее. Или даже ее отношения с тобой, ее единственным ребенком. Очевидно, что твоя мать прошла менопаузу, так что вряд ли сон имеет буквальное толкование, хотя существуют некие научные открытия, которые позволят это сделать.

Я подняла руку:

– Довольно, спасибо. Я ей передам. Надеюсь, она поймет, о чем это.

Мы повернулись к мужчинам. Те ждали со сдержанным нетерпением. Я заметила, что и Джек, и Ребекка искоса поглядывали на шампанское и бокалы. Марк тоже это заметил и отступил, чтобы им было лучше видно.

– Да, мы с Мелани собираемся отпраздновать некоторые весьма интересные новости.

Он больше ничего не прибавил, и Ребекка с Джеком повернулись ко мне. Я пожала плечами:

– Боюсь, я тоже в неведении.

– Я бы пригласил вас обоих принять участие в нашем торжестве, – продолжил Марк, – но у нас есть место только для двоих, а сегодня вечером здесь полный зал.

Но Джек уже повернулся и, не обращая внимания на недовольного метрдотеля и косые взгляды других посетителей и Марка, начал подтаскивать их столик к нашему.

– Проблема решена, – сказал он, поправляя ножи и вилки, после чего принес стулья.

Появился наш официант и попытался за улыбкой скрыть раздражение оттого, что был вынужден по узкому проходу добираться до нас.

– Еще два бокала для шампанского? – спросил он.

– Безусловно, – сказал Марк. Тон его голоса и выражение лица намекали на то, что он едва сдерживает раздражение, а также на нечто такое, что напомнило мне тлеющий огонь, который мог вспыхнуть при малейшем дуновении ветра.

– И бутылку игристого яблочного сидра для меня, пожалуйста, – сказал Джек официанту.

Марк выдвинул стул, чтобы Ребекка села, и сам сел с ней рядом, оставив нас с Джеком на противоположной стороне. Причем я сидела напротив Марка. Мы продолжили безобидный, ни к чему не обязывающий разговор, а вот взгляды всех четверых говорили о многом. Внимание Ребекки было поделено почти поровну между Марком и Джеком, в то время как я предпочла сосредоточиться на изучении меню. Я жутко проголодалась и не видела причин втягивать себя в подводное течение всего, что происходило между Джеком и Марком. Или Ребеккой и Джеком. Или Марком и Ребеккой. Это было утомительно, мне же срочно нужно было поесть, прежде чем я выпью хотя бы бокал шампанского.

Мы заказали салаты и местных устриц. Между тем еще с двумя бокалами и сидром для Джека появился сомелье.

– Итак, что мы празднуем сегодня вечером? – спросил Джек, но его веселый вопрос прозвучал как-то резко и неприветливо. Он покосился на мой левый безымянный палец, а потом посмотрел мне в глаза, как мне показалось, с… облегчением?

– Да, мне не терпелось узнать это с того момента, как я увидела бутылку шампанского, – прощебетала Ребекка, поворачиваясь к Марку, и похлопала длинными ресницами над голубыми глазами. Меня так и подмывало сказать ей, что она больше похожа на говорящую куклу, чем на соблазнительную красотку, которую наверняка из себя изображала. Я почти ожидала, что она скажет: «Измени мне».

Мы сидели с бокалами в руках – и с непроницаемыми лицами.

– Выпьем за мою книгу, – сказал Марк, поднимая свой бокал. – Она выйдет в свет в декабре, и издатель намерен продвигать ее во всех магазинах в рамках большой рождественской распродажи. Тираж разошелся на редкость успешно, предварительные заказы превзошли мои ожидания. Пока мне ничего не обещают, но мой издатель говорит, что, по его прикидкам, книга войдет в десятку бестселлеров во всех основных рейтингах. И… – Он выразительно умолк, чтобы подчеркнуть важность фразы. – Компания Sony Pictures только что приобрела права на фильм, и они уже ведут переговоры с Беном Аффлеком, чтобы тот сыграл главную роль.

Ребекка, Марк и я сделали по большому глотку, а вот Джек, как я заметила, лишь сделал вид, будто подносит бокал к губам. Ребекка поставила свой бокал и хлопнула в ладоши:

– Расскажите подробнее! Я уверена, что смогу пробить эту новость на первой полосе в газете, поскольку вы местный автор. Я, как фрилансер, до сих пор сотрудничаю с журналом «Чарльстон». Думаю, можно предложить им интервью. Посмотрим, что они скажут.

– Да, – медленно проговорил Джек. – Расскажи подробнее. Мы все сгораем от любопытства. – Он насупил брови. – Мне казалось, ты публикуешь свою книгу исключительно для узкого круга друзей и родственников.

Марк был готов испепелить его взглядом.

– Вообще-то, книга выходит в Нью-Йорке, в издательстве Bigglesmann House. Это одно из крупнейших в стране.

Я удивленно повернулась к Джеку:

– Это ведь и твой издатель, верно?

– Да, – коротко ответил он, прежде чем осушить бокал с сидром. От меня не скрылось, как он смотрит на бутылку шампанского, стоявшую от него всего на расстоянии вытянутой руки. – И мой тоже.

– Какое совпадение, – сказал Марк. По его улыбке было понятно, что он долго ждал этой минуты, чтобы сбросить эту бомбу на Джека. – В редакции продемонстрировали готовность к сотрудничеству и полны энтузиазма. Там даже поговаривают о новых книгах, хотя эта еще не попала на полки магазинов.

– Это надо же! – сказал Джек. – Я не знал, что у книжек с картинками такой огромный рынок.

– Вообще-то, это научно-популярная литература для взрослых, – медленно произнес Марк, разжевывая каждое слово, как будто разговаривал с маленьким ребенком. – Но мой издатель просил меня не слишком об этом распространяться, поэтому, боюсь, больше я ничего не смогу сказать.

Не дожидаясь сомелье, Джек вновь наполнил бокал сидром и залпом выпил его, словно виски.

– Какая жалость, – сказал он. – Ведь мне так хотелось услышать до конца все до единой подробности!

Мы с Ребеккой как по команде посмотрели на Джека. Это было некрасиво, даже для него. Я не стала напоминать ему, что именно он сдвинул столы, чтобы присоединиться к нам.

Марк оставался внешне невозмутимым.

– А когда выйдет ваша следующая книга, Джек? Может, нам стоит устроить двойное торжество или что-то в этом роде, если она выйдет примерно в то же время, что и моя.

Когда подошел официант, Джек посмотрел на него так, как тонущий человек смотрит на песчаную отмель:

– Замечательно. Я проголодался. Все готовы сделать заказ? – Он бегло оглядел сидящих за столом. – Тогда ладно. Принесите еще одну бутылку вашего лучшего игристого напитка и еще один сидр для меня. И, пожалуйста, запишите все это на счет мистера Лонго, так как он сейчас крупный автор.

Марк выразительно посмотрел на него и прочистил горло:

– Я сам собирался это предложить. В конце концов, ведь это мой праздник. – Он вновь поднял бокал и, отсалютовав Джеку, поднес его к губам. Его глаза были похожи на глаза кошки, которая съела сливки, а заодно и миску.

К тому моменту, когда я вернулась в дом матери, я была морально истощена. Передние фонари у входа еще горели, даря ощущение домашнего тепла. Их свет как будто говорил о том, что кто-то заботится обо мне. Это будет одна из немногих вещей, по которым я буду скучать, когда вернусь в свой дом на Трэдд- стрит.

Тихонько задвинув на входной двери засов и включив сигнализацию, я повернулась к лестнице.

– Мелани?

Я вздрогнула. Голос отца прозвучал из гостиной, и я направилась туда. Комната была залита лунным светом. Проникая сквозь витраж, тот отбрасывал на пол и стены разноцветные пятна. Я скорее почувствовала, нежели увидела громоздкую тень кукольного домика в дальнем углу комнаты, куда не проникал свет.

– Папа? Почему ты сидишь здесь в темноте?

– Я не хотел, чтобы твоя мама знала, что я все еще здесь. Она бы захотела составить мне компанию и накормить меня. Не то чтобы мне это не нравилось, но просто мне нужно поговорить с тобой.

Я постаралась не думать о том, что он имел в виду под «все еще здесь», и решительно перешла к следующей теме.

– О чем?.. – спросила я, опускаясь на диван рядом с ним.

– С этим кукольным домиком что-то не так.

Я едва не усмехнулась, но заставила себе сдержаться и подождать, что он скажет дальше. Пока мой отец сам не увидел призрак моего гессенского солдата, он в лучшем случае пренебрежительно относился к экстрасенсорному дару – моему и моей матери. И хотя он больше не кривил в усмешке губ, ему все еще стоило немалых усилий признать, что есть нечто такое, что мы с матерью видим, а он – нет. Когда он больше ничего не добавил, я спросила:

– Что ты имеешь в виду?

Отец ответил не сразу:

– Пока я сидел здесь и ждал тебя, я готов поклясться, что услышал… дыхание. Я даже думал, что в комнате кто-то есть. Я включил лампу, чтобы посмотреть, и вот что я нашел. – Наклонившись, он включил лампу рядом с диваном. Ее свет упал на кофейный столик, на котором лицом вверх лежали фигурки мальчика и собаки. Их холодные глаза смотрели в потолок. Голова мальчика была повернута под странным углом, череп собаки треснул пополам.

– А где были другие фигурки? – тихо спросила я.

Отец пристально посмотрел на меня:

– Столпились перед окном башни.

Я негромко ахнула. Похоже, отец услышал меня. Он тотчас протянул руку и выключил свет.

– Ты знаешь, что здесь происходит? – спросил он.

– Нет. Во всяком случае, пока. Мы с Джеком пытаемся это выяснить.

Отец пару секунд молчал.

– Как-то мне все это не нравится… сгоревшая дорожка на лестнице, поцарапанные стены. И не только потому, что мне потом все это чинить. Просто… в общем, будь осторожна, хорошо? – Его голос сорвался на хрип. – Мне страшно думать, что вы вдвоем боретесь с чем-то таким, что неподвластно мне. Это… нехорошо.

Я взяла его руку:

– Пап, мы с мамой справимся. Вместе у нас это хорошо получается.

– И о чем ты только думала, когда поставила эту штуку в комнату Нолы? Она такая юная и беспомощная. Как, по-твоему, она защитит себя…

– Не такая она и беспомощная, – возразила я. Почему-то мои теплые чувства к нему начали немного остывать. – Ты же знаешь, мы позаботимся о ней.

– Знаю, – сказал отец, поглаживая мою руку. – Только у нее нет матери, а тут еще Джек… – Он не договорил.

Джек? Ведь он сказал, что ждал меня, когда услышал из кукольного домика какой-то звук.

– Ты ведь ждал меня не за тем, чтобы поговорить о кукольном домике?

Отец покачал головой:

– Нет. Я хотел поговорить с тобой о чем-то большем… личном.

– Вот оно что! – Его слова застали меня врасплох. За последние два года наши отношения продвинулись вперед, но не до такой степени, чтобы поздно ночью делиться сокровенными мыслями. Я очень надеялась, что дело не в моей матери. Или что у меня будет маленький брат или сестра. – О чем?

– О Джеке.

– О! – снова с удивлением воскликнула я. – А что с ним не так?

– Он позвонил мне около часа назад… он все еще был в ресторане с тобой. Сказал, что хочет выпить.

Я затаила дыхание. В свое время Джек уговорил моего отца вступить в ряды анонимных алкоголиков. Лично я не была готова к такой смене ролей. Я вспомнила, как Джек встал из-за стола, чтобы позвонить, но такого я просто не ожидала.

– Что ты ему сказал?

– Что приеду за ним, но он отказался. Ему просто хотелось поговорить, что мы и сделали. После этого ему стало лучше, и он пообещал, что, если у него вновь возникнет желание выпить, то обязательно позвонит мне, даже если разбудит среди ночи. Но мне кажется… – Он опять что-то недоговаривал.

– Что тебе кажется? – подсказала я.

– Что поговорить с ним должна ты. Я не знаю, что там между вами, но вы тащите это за собой, как кандалы. Есть и другие вещи – например, что-то явно не ладится в его карьере. Но я думаю, что он справится, если бы вы с ним… – Он вновь умолк.

Я опасалась, что он скажет что-то вроде «спали вместе», и поэтому поспешила пообещать:

– Хорошо, я поговорю с ним. Я и сама давно собиралась это сделать. Просто не подворачивался подходящий случай. Но я поговорю.

Отец выпрямил спину.

– Только не откладывай это в долгий ящик, хорошо?

Я кивнула:

– Разумеется. Обещаю.

– Отлично. – В его голосе прозвучало облегчение. Он похлопал меня по коленке: – Уже поздно. Ступай лучше спать. А я еще посижу здесь какое-то время. Хочу проследить за этим… кукольным домиком. А заодно склею этих кукол, прежде чем Нола обнаружит, что они сломаны.

– Не надо, папа. Я склею их сама.

– Знаю. Просто старику приятно, когда от него есть польза.

Я фыркнула:

– Какой же ты старик? А еще ты воссоздал красивый сад в моем доме. Разве это не польза?

Отец молчал. Я знала: мы оба думаем обо всех потерянных годах моего детства.

– Что ты хочешь на свой день рождения? – наконец спросил он.

Джека. Это первое, что пришло мне в голову, но я не стала говорить это вслух.

– У меня есть все, что мне нужно, – ответила я вместо этого.

Даже в темноте я чувствовала на себе его взгляд.

– Ну что ж, надеюсь, ты получишь все, что хочешь.

Я наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, Мелани.

Оставив его сидеть на диване, я направилась к лестнице. Я не знала, что скажу Джеку. А еще, поднимаясь по ступенькам, я чувствовала на себе не только отцовский взгляд.