Служивший в годы войны штурманом на пароходе «Рошаль» Ю. Д. Жуков в документальном очерке «Союзники» свидетельствует: «6-го июля мы благополучно зашли в пролив Маточкин Шар, делящий Новую Землю на два острова, и встали на рейде становища Лагерное… В те летние месяцы 42-го ходили вполне обоснованные слухи о присутствии в районе нашего Севера немецкого „карманного“ линкора, а любая встреча с этим блуждающим рейдером ничего хорошего никому не обещала. Именно поэтому наши конвоиры в Лагерное не зашли, а остались у мыса Столбовой, где страховали заход в пролив».

Фактория на мысе Лагерное состояла, по описанию штурмана «Рошаля», из бревенчатых домиков, складов, маленькой больницы, школы-интерната и множества ненецких чумов. Бросалось в глаза обилие ездовых собак. Именно собаки и подняли тревогу, увидев и услышав необычное. Недаром на всех фронтах Второй мировой существовало немало историй о котах и псах, которые первыми замечали, к примеру, вражеские самолеты.

Дело было на следующий день после прибытия «Рошаля». Штурман Жуков и заведующий факторией Анатолий Мухтаров — «крепыш среднего роста с чернющей бородкой и плутоватыми глазками, по национальности тюрк, неведомо какими ветрами занесенный с юга в эти края» наблюдали на складе за погрузкой и выгрузкой, когда раздался многоголосый дружный и тревожный лай. «Мухтаров удивленно вздернул бровями, и мы поспешно выскочили на отмель косы. Первое, что бросилось в глаза — три больших шаровых корабля медленно выворачивались из-за горы, направляясь к нам. Сразу мелькнула мрачная мысль: „Все, крышка! Рейдер с сопровождением…“. Однако вскоре эту трусливую мыслишку пришлось отбросить, из-за поворота продолжали выползать все новые и новые суда, среди которых и транспортные. Головные теперь уже проходили наш маленький „Рошаль“, вежливо приспуская в приветствии свои американские и английские флаги. Вскоре рейд был забит судами союзников, ошеломляя своим количеством в этом медвежьем углу».

О существовании конвоев Жуков, разумеется, знал. Летом 1942 года пароход «Рошаль» доставлял различные товары и продукты на Новую Землю. Штурман вспоминал: «Именно тогда я впервые столкнулся и воочию ощутил, что из себя представляет этот ленд-лиз: в трюмы укладывались стофунтовые мешки канадской пшеницы, ящики отменной свиной тушенки „порк“, большие прямоугольные металлические банки консервированной говядины. Настойчиво насаждались слухи, что это вовсе и не говядина, а обезьянье мясо, но несмотря на это консервы лихо воровались голодными грузчиками и прямо в трюмах поедались. Впрочем, эти консервы входили и в наш скудный судовой паек, но мы ими не брезговали, ибо прикинули, что только на один пароход типа „Либерти“ или „Эмпайр“ потребовалось бы переловить всех обезьян пяти континентов… Да мы еще после войны доедали „порк“ и уплетали омлеты из американского яичного порошка, не забывая при этом ворчливо острить: „Опять яйца президента Трумена!“»

Жуков пишет, что иностранные моряки покупали в местных магазинах спиртное и пили из горлышка, а «вечером, возвращаясь на свои корабли, собирались у катерного причальчика на улице Энгельса и… дрались. Нет, не все. Выясняли между собой отношения, в основном, англичане с американцами, причем знатоки утверждали, что это традиционно и ничего в этом страшного нет. Шотландцы же в своих клетчатых юбках и канадцы невозмутимо отходили в сторону и с безразличным видом…».

Воспитанный в духе советской пропаганды, Жуков был сильно удивлен, видя, что между белыми и черными американцами из экипажей конвоя не заметно никакого антагонизма. Белые и черные матросы мирно сидели за одним столом и дружески общались, а случалось, что белый волок на себе перебравшего черного собрата и даже заботливо зашнуровывал ему ботинки.

Теперь же корабли союзников явно вырвались из какой-то серьезной передряги. Выписка из судового журнала парохода «Рошаль» за 7 июля 1942 года гласила: «Сего числа в 19.30 на рейд встало соединение военных кораблей в количестве 15 вымпелов и 4-х транспортов». Где военные суда, а где транспорты, по признанию Жукова, не разобрать — «все они были большими, коробчатыми и одинаково шаровыми». Молодой штурман спешно прыгнул в ялик и вернулся на свой корабль. «У борта п/х „Рошаль“ стоял английский военный корабль „Айршир“, небольшой корвет, все палубы которого были заполнены моряками, подобранными с воды после потопления их транспортов. Большинство из них лежали завернутыми в пледы, некоторые высовывали головы из спальных мешков, и только небольшая часть этой разношерстной братии, перешагивая через лежащих, подошла к нашему борту, пытаясь завязать разговор. Какое там, при нашей одноязычности! Разговора не получилось, но нашим девчатам и малолетним пассажирам полетели шоколадки, пакетики с засахаренными орехами, а матросня деловито обменивались „сувенирами“: наш „беломор“ туда — их „добельман“ и „кэмел“ нам. Корвет выглядел плачевно. Все надстройки были изрешечены осколками и пулями, следами недавней жестокой схватки с противником. Оба якорных клюза у бедолаги были пусты — от взрыва бомбы якоря улетели за борт, и теперь „Айршир“ мог стоять, как инвалид, у стенки, только отшвартованный к кому-либо. Английский офицер по нашей карте откорректировал свою, и тут мы узнали, из какого ада они вырвались…».

Это были суда из состава злополучного конвоя PQ-17. Его судьба стала одной из самых печальных страниц во всей истории северных конвоев.

Конвой PQ-17 вышел из Исландии 27 июня 1942 года в составе 34 транспортов, в том числе двух советских танкеров. Охранение составляли 2 линкора, авианосец, 8 крейсеров и 11 эсминцев. Вскоре после выхода конвоя англичане получили информацию, что на его перехват вышла эскадра в составе линкора «Тирпиц», тяжелых крейсеров «Адмирал Шеер», «Лютцов», «Адмирал Хиппер» и 12 эсминцев. Английское адмиралтейство приказало военным кораблям возвратиться, а транспортам рассредоточиться и следовать в советские порты самостоятельно.

Надводные немецкие корабли, навстречу которым вышли советские и английские подводные лодки, быстро вернулись обратно на базу. Однако немецкие подводные лодки, воспользовавшись уходом основных сил охранения, в течение нескольких дней преследовали транспорты конвоя и атаковали их. Было уничтожено 24 транспортных судна, на которых находилось 3350 автомашин, 430 танков, 210 бомбардировщиков и почти 100 тысяч тонн всевозможных грузов. Погибло 153 моряка.

Джон Брум, командир эсминца «Кеппел» — флагмана охранения, после войны провел немало времени в государственных архивах, изучая документы, относившиеся к истории злосчастного конвоя, и пытаясь понять, что же на самом деле произошло. Приказ рассеяться мог означать только одно: на подходе явно превосходящие силы противника. «Я посмотрел на торговые суда, которые уже медленно пропадали в дымке на горизонте, — писал Брум в книге „Конвою рассеяться!“. — Гнев уже улегся. Я принял приказ Первого Морского Лорда. Не было сомнений в том, что мы находимся между этой дымкой и неприятелем, то есть на своем месте. Чего же мы ждем? Какого дьявола этот противник не показывается?».

Свидетельством глубочайшего недоумения служит и приводимый Брумом разговор между ним и командиром другого эсминца Литчфилдом:

«Дж. Б. — Какого дьявола, что происходит?

Дж. Л. — Бог знает! Я думал, мы идем навстречу „Тирпицу“.

Дж. Б. — Джон, ты считаешь, что я сделал все правильно?

Дж. Л. — Какие у тебя были приказы?

Дж. Б. — Никаких.

Дж. Л. — Почему ты присоединился к нам?

Дж. Б. — Потому что у меня не было приказов, и я думал, что вы идете в бой».

В бой идти было не с кем — противник так и не появился. «Тирпиц», едва выйдя из бухты, вернулся обратно, и подкарауливавшие его подлодки остались без добычи. Брум узнал об этом по радио: «Судя по всему, русской лодке К-21 не повезло… Если бы противник всего минуту или две проследовал прежним курсом на север, чтобы приблизиться к разбегающимся транспортам, несколько торпед наверняка попали бы в „Тирпиц“. Но счастье не оставило немцев. В тот самый момент, когда туша линкора заполнила собой линзы перископа, немцы круто повернули вправо. Николай Александрович Лунин, командир лодки К-21, сумел дать залп 4 торпедами. Хотя были слышны несколько взрывов, попаданий не было. Все подводники знакомы с этим чувством ужасного разочарования, когда цель в самую последнюю секунду меняет курс, уходя с прицела.

…Точно такое же невезение подкарауливало и „Трайдент“. Эта лодка заметила немецкую эскадру в тот момент, когда она завершала свою вылазку на восток. Именно в этот момент немцы повернули обратно в Альтен-фиорд, зная, что Адмиралтейство распустило конвой PQ-17, отдав транспорты на растерзание немецким самолетам и подводным лодкам. „Тирпицу“ в тот день дьявольски везло. „Балди“ Хезлет, командир „Трайдента“, был настоящим асом, как и Лунин. Ему требовалась всего минута или две. Однако он этой минуты не получил».

В полной мере ужас происходящего стал очевиден через пять часов после приказа рассеяться, когда Брум получил очередную радиограмму: «Она была из тех, которые действительно могли вызвать тревогу. Получалось, что Первый Морской Лорд, верховный главнокомандующий Королевского Флота совершенно — повторяю, совершенно — не знал, где находятся немецкие линкоры в тот момент, когда приказал конвою PQ-17 рассеяться, бросив его на растерзание волкам. И чтобы заставить нас почувствовать сполна тяжесть совершенного, начали поступать сигналы бедствия от беспомощных торговых судов, которые гибли от атак вражеских самолетов и подводных лодок».

Выпускник Гидрографического института Главсевморпути В. В. Дремлюг, служивший тогда на судне «Мурманец» в составе Ледового патруля, вместе с другими спасал моряков разгромленного конвоя.

«2 июля 1942 года „Мурманец“ вышел в рейс из Архангельска. Через несколько суток мы повстречали грузно сидящий на воде танкер „Донбасс“. С него нам сообщили, что он следовал в составе конвоя PQ-17, который подвергся нападению немецких подводных лодок и торпедоносцев. Хотя танкер имел значительные повреждения, он отказался от помощи и проследовал в Архангельск. Позднее стало известно, что его экипаж отбил 13 атак немецких самолетов и подводной лодки, сбил 2 вражеских самолета и еще, в этой тяжелейшей обстановке, подобрал 51 моряка с потопленного американского транспорта».

«Мурманец» продолжал плавание к Новой Земле. 13 июля около полудня в районе Гусиной Земли заметили группу людей. Вскоре выяснили, что они из команды американского судна «Алапана», торпедированного немецкой подлодкой в 15 милях от Новой Земли… Всего на борт «Мурманца» с 13 по 17 июля подняли более 100 человек.

Легендарный полярник Иван Папанин тоже отправлял корабли и самолеты на поиски уцелевших моряков злополучного конвоя и наблюдал последствия атаки подлодок: «В танкер „Азербайджан“ угодила торпеда, но экипаж, устранив повреждение, благополучно довел судно до Новой Земли, отбивая по пути непрерывные атаки вражеских самолетов… Я поехал в Северодвинск. „Донбасс“ уже ремонтировался вовсю, а „Азербайджан“ стоял у причала. Содержимое танкера было слито, и опустевший огромный корпус корабля внушительно возвышался над кромкой причала. В корпусе зияла дыра, настолько большая, что через нее мог бы свободно проехать грузовой автомобиль.

— Как же вы не взлетели на воздух? — удивился я.

— Нам повезло, здесь находилось растительное масло, — ответил капитан. — Если бы вы могли видеть, какой фонтан из подсолнечного масла взметнулся к небу. Все, кто находился на палубе, с ног до головы были покрыты толстым слоем этого масла».

О том, как сражался за свою жизнь танкер, оставил подробное и красноречивое свидетельство Пол Лунд с судна «Лорд Остин»: «Сначала нам казалось, что „Азербайджан“ исчез навсегда в своем погребальном костре. Но потом с мостика эскортного миноносца „Ледбюри“ раздался крик: „Господи Иисусе! Бабы потушили пожар!“ Женский экипаж действительно проявил огромную изобретательность, хотя часть матросов-мужчин оказалась не столь стойкой. 4 моряка вместе с комиссаром поспешно покинули танкер на спасательной шлюпке и были подобраны „Замалеком“… Несколько моряков „Азербайджана“ забрались в шлюпку и начали грести прочь от судна, когда неожиданно пулеметная очередь вспорола воду рядом с ними. Стреляла женщина. Другая женщина в мегафон крикнула им что-то и замахала рукой, приказывая вернуться. Гребцы остановились, однако новая пулеметная очередь поторопила их. Они вернулись к танкеру и поднялись на борт, чтобы помочь женщинам тушить пожар. Основную часть груза „Азербайджана“ составляло негорючее льняное масло, а вовсе не нефть. Именно масло сейчас било в небо фонтаном. Так с помощью „добровольцев“ капитан танкера сумел спасти свое судно. Спустя некоторое время замыкающие суда конвоя с огромным изумлением увидели, что „Азербайджан“ оторвался от высоченного столба дыма и снова двигается».

Судьбе злосчастного каравана уделил внимание и В. П. Пузырёв в своих подробных воспоминаниях «Союзные конвои с Новой Земли». Он, как и все очевидцы, участники, исследователи событий, был потрясен теми ужасными последствиями, которые повлекла за собой необъяснимая радиограмма Первого Морского Лорда. «4-го июля 1942 г. в Баренцевом море, в районе к югу от острова Надежды, союзный конвой PQ-17, следовавший в Архангельск, получил приказ английского адмиралтейства рассредоточиться. Крейсера и эсминцы, сопровождавшие конвой, на полной скорости ушли на запад для поддержки британских линейных кораблей в связи с предполагаемым выходом из норвежских фиордов германской эскадры во главе с линкором „Тирпиц“. Покинули свое место в ордере конвоя и 15 небольших кораблей эскорта. Транспорты рассыпавшегося конвоя, преследуемые подводными лодками и самолетами противника, направились самостоятельно к берегам Новой Земли и в Белое море. Семнадцать из них в период 5–8 июля были потоплены, часть достигла Новой Земли, два — советский транспорт „Донбасс“ под командованием капитана М. И. Павлова и американский транспорт „Беллингэм“ (капитан Мортеснсен) — героически прорвались в Белое море, отразив вражеские атаки. Эфир в эти дни был заполнен призывами о помощи. Весьма ограниченным силам Северного флота и Беломорской военной флотилии вместо усиления и прикрытия конвоя PQ-17 в своей зоне пришлось заняться длительными поисками уцелевших транспортов и шлюпок с людьми, рассеянных на обширных просторах Баренцева моря. Самолеты ГСТ, Пе-3, СБ и несколько эсминцев Северного флота, английские корветы, базировавшиеся на Севере нашей страны, прочесывали Баренцево море, встречали подходившие транспорты и корабли охранения, устанавливали места укрытий судов в безлюдных бухтах Новой Земли. На поиски судов и потерпевших крушение людей к Новой Земле были посланы зверобойный бот „Мурманец“, тральщик „ТЩ-38“, минный заградитель „Мурман“, гидросамолеты. В штаб флота начали поступать донесения о местоположении судов рассыпавшегося конвоя. 7-го июля у побережья Новой Земли находилась большая часть уцелевших транспортов и английских эскортных кораблей. За 76-й параллелью, в Русской Гавани, укрылся тяжело поврежденный советский танкер „Азербайджан“, приведенный туда капитаном В. Н. Изотовым; в проливе Маточкин Шар возле береговой артиллерийской батареи БВФ собралось пять союзных транспортов и одиннадцать небольших английских кораблей охранения; в бухте Кармакулы укрылся английский транспорт „Эмпайр Тайд“, в губе Литке сел на мель американский транспорт „Уинстон Сэйлем“. Деморализованный экипаж американского транспорта вывел из строя орудия, затопил арт-погреб и съехал на берег».

10 июля большая группа «юнкерсов» снова пыталась атаковать суда конвоя в районе мыса Святой Нос, но тут в бой с немцами вступили советские летчики 95-го авиаполка на истребителях Пе-3. Они вылетели на прикрытие конвоя с аэродрома Поной. Завязался яростный бой: три «юнкерса» были сбиты летчиками К. В. Володиным, А. Н. Сучковым и А. С. Рудаковым, еще три бомбардировщика повреждены, остальные рассеяны. Потери противника позже подтвердили военнопленные немецкие моряки. 11 июля транспорты «Оушн Фридом» и «Сэмюел Чейз» с военными грузами и корабли охранения прибыли в Архангельск.

Стало ясно, что немцы намерены продолжать и усиливать противодействие конвоям, в расчете на это они даже перегруппировали свои силы. «Между тем на Новой Земле, по донесениям наших разведывательных самолетов, полярных станций и береговой батареи, находилось семь транспортов, так как 9 июля в пролив Маточкин Шар подошли еще три американских транспорта в сопровождении английского вооруженного траулера „Айршир“ под командованием лейтенанта Грэдуэлла, скрывавшиеся несколько дней во льдах. К этому времени на Новую Землю, пробравшись по ледовым разводьям восточнее Колгуева, прибыли первые советские корабли: мин-заг „Мурман“, тральщик „ТЩ-38“, мотобот „Мурманец“. Первый из них пошел в Русскую Гавань, два других обследовали бухты южного острова Новой Земли».

Сопровождать оставшиеся транспорты в Архангельск командование Северного флота поручило Беломорской военной флотилии. Вице-адмирал Г. А. Степанов совместно с английской миссией отправил на Новую Землю группу советских и английских боевых кораблей. Возглавил этот конвой капитан 2-го ранга И. Ф. Котцов. Вместе с ним были коммодор конвоя PQ-17 Дж. Даудинг и переводчик штаба БВФ капитан-лейтенант А. Б. Каминский. «Для охранения транспортов на наиболее опасном участке от острова Колгуев до горла Белого моря конвой предполагалось усилить советскими эскадренными миноносцами, а с воздуха должно было осуществляться авиационное прикрытие и вестись поиск подводных лодок. Советские и английские тральщики проводили траление фарватеров в Белом море. 16 июля из Иоканьги вышли тральщики Беломорской флотилии „ТЩ-31“, 32, 37, 53 типа „РТ“ (переоборудованные рыболовные траулеры) во главе с командиром дивизиона капитан-лейтенантом Л. И. Кукором. Их главной задачей было снять с мели транспорт „Уинсток Сэйлем“ и отконвоировать в губу Белушья, где назначался пункт сбора всех судов».

Курсы конвоя проложили вблизи берегов Новой Земли, затем через разреженные льды восточнее острова Колгуев, чтобы снизить вероятность встречи с самолетами и подводными лодками врага, караулившими суда у кромки льда на подходе к Белому морю.

В районе к югу от острова Колгуев охранение усилили эсминцы «Урицкий» и «Куйбышев», четыре английских тральщика и корабль ПВО «Позарика». От мыса Канин Нос над конвоем летали истребители. Густой туман и правильный выбор маршрута помогли успешно осуществить переход конвоя. Правда возникли небольшие трудности из-за различия туманных сигналов советских и английских кораблей. 24 июля конвой без потерь пришел в Архангельск. Коммодор Даудинг позже вспоминал, что на тральщике «Эршир» загрузили в топку последние лопаты угля.

На траулере «Лорд Остин», одном из малых судов сопровождения злосчастного конвоя PQ-17, служил Пол Лунд, впоследствии написавший книгу «PQ-17 — конвой в ад». Он запечатлел в ней свои ощущения в тот момент, когда военные корабли бросили конвой и скрылись за горизонтом. Моряки были убеждены, что вскоре им предстоит безнадежная схватка с немецким линкором «Тирпиц». Однако «Лорду Остину» повезло, он сумел добраться до Архангельска, хотя более 20 судов союзников были потоплены. «В середине лета 1942 года в Россию отправился конвой PQ-17. В это время Арктика показала другую сторону своей натуры, хотя ничуть не изменила предательского характера. У берегов Исландии вы могли встретить высокие волны, ледяной холод и тусклое серое небо, но по мере того как корабль двигался на северо-восток, проходя рядом с островом Ян Майен, а потом поворачивал прямо на восток, чтобы миновать остров Медвежий, погода улучшалась. Вы входили в мир, где солнце ярко сияет 24 часа в сутки, и вы могли загорать даже в 2 часа ночи, хотя температура при этом все равно оставалась ниже нуля. И враг мог обнаружить вас тоже 24 часа в сутки».

Потери начались задолго до той радиограммы и до нападения немцев — так, когда огибали северную оконечность Исландии, транспорт «Эксфорд» напоролся на льдину. «Это произошло в 16.20. Кочегар Лионел Смит только что сменился с вахты и пил кофе, когда почувствовал, что весь корабль содрогнулся. Сразу после этого раздалась команда „Стоп!“, потом: „Полный назад!“ и снова „Стоп“. Так как с мостика по переговорной трубе не поступило никаких объяснений, то Смита отправили выяснить, что произошло. Туман был очень густым, и единственное, что можно было слышать — свистки уходящих все дальше судов. Отправившись на бак, Смит увидел капитана и помощника, перегнувшихся через фальшборт. Он тоже взглянул вниз и увидел, что „Эксфорд“ налетел на льдину, выступающую из воды всего на 5 футов. Однако она свернула форштевень и пробила борт в районе форпика».

Было очевидно, что транспорт должен возвращаться в порт выхода на ремонт. По настоянию боцмана экипаж решил попробовать продолжить движение, но это оказалось невозможно. Лунд свидетельствует: «Смит задумчиво сказал ему: „А может нам даже повезло…“» Но насколько им повезло, моряки узнали позднее в Исландии, когда корабль стоял в ремонте. Шкипер «Эксфорда» неожиданно решился нарушить радиомолчание и сообщил на «Рифер Афтон»: «Коммодору. Мой форштевень поврежден льдом. Ваши инструкции?» Разумеется, он не получил от Даудинга никакого ответа, и повторил свой запрос 8 раз, приведя в ужас весь конвой.

Конечно, не факт, что именно это нарушение радиомолчания сыграло роль в судьбе конвоя, но все же выглядело оно до предела странно. «30 июня, на четвертый день путешествия, мы уже находились севернее Исландии и вышли в точку, где должны были встретиться с кораблями сопровождения, вышедшими из Сейдис-фиорда, — пунктуально фиксирует события Лунд. — Они появились примерно в полдень: 6 эсминцев, еще одна подводная лодка, 4 корвета и два корабля ПВО „Паломарес“ и „Позарика“. В своем камуфляже они выглядели довольно странно, напоминая раскрашенные доски, вообще не имеющие ширины. Однако при ближайшем рассмотрении их многочисленные зенитные орудия вызывали уважение. Это был флот! Вместе с тральщиками и траулерами получился самый мощный эскорт, такого еще не имел ни один из конвоев. Вновь прибывшие корабли при встрече с торговыми судами через громкоговорители крутили марши. Команды транспортов радостно кричали, моряки размахивали шарфами и шапками, плясали на палубе. Все сразу преисполнились уверенности, даже, пожалуй, нахальства. Так много судов, так много военных кораблей… Гитлер ни за что не сумеет их остановить! Все сразу сделались вдвое храбрее. Над волнами разносились громкие вопли американских команд. Теперь они воочию увидели, что британский флот умеет делать свое дело».

Эсминцы и корветы быстро заняли места на флангах конвоя. Тральщики двигались впереди и позади обеих колонн военных кораблей. «Паломарес» шел справа от конвоя, а «Позарика» — слева. Это позволяло кораблям ПВО защищать весь строй. Походная колонна имела длину 9 миль и ширину 5 миль. «Лорд Остин» шел на правом фланге. Периодически опускался густой туман, да такой, что Лунд не видел остальной конвой: «Мы продолжали упорно двигаться вперед, то и дело попадая в ползущие полосы тумана. Случайно мы на несколько часов потеряли из вида конвой и восстановили контакт с ним, лишь когда туман временно поредел. Пока что все наши обязанности по охране конвоя заключались в несении постоянных дежурств при орудиях. Но находиться на открытой орудийной платформе более чем холодно. Очень часто можно было видеть, как закутанные до бровей артиллеристы подтягиваются на стволе 102-мм орудия, будто на турнике или начинают танцевать друг с другом, выписывая фигуры фокстрота вокруг орудия. Внезапно раздается радостный вопль: „Ром!“ После этого появляется еще одна закутанная фигура, которая несет кружки. Из них струится живительный аромат. Вахта быстро опустошает кружки, и огонь прокатывается по всем жилам. Никогда еще ром не казался таким приятным».

Лейтенант У. Д. О'Брайен (впоследствии вице-адмирал) вспоминал, что командир «Оффы» был очень близок к тому, чтобы повернуть назад на соединение с конвоем. Он говорил: «Я никогда не мог праздновать со своими американскими друзьями День независимости, потому что 4 июля для меня остается в моей памяти самым горьким днем. Мне жаль погибших моряков PQ-17. Это один из самых позорных эпизодов в истории Королевского Флота, когда военные корабли бросили транспорты на произвол судьбы. Попросту говоря, мы забыли свой долг».

Пол Лунд признается, что для него эта история стала ярким свидетельством того, что любая военная операция оказывается в опасности, когда верховная власть — в данном случае Адмиралтейство — берет на себя руководство тактическими действиями кораблей через голову командиров на месте событий. «В случае с PQ-17 эта ошибка была усугублена тем, что Адмиралтейство не передало имеющуюся у него информацию этим командирам. Оно даже не объяснило причины, которые привели к отправке 3 драматических радиограмм. Я уверен, и всегда был уверен, что эти три радиограммы были ошибочными по замыслу и по существу. За планирование и проведение операции отвечал главнокомандующий Флотом метрополии. Адмирал Гамильтон, имевший в своем распоряжении сильную крейсерскую эскадру, отвечал за защиту конвоя от атаки надводных кораблей. Капитан 2 ранга Брум отвечал за непосредственное прикрытие конвоя. Самым верным способом действий было передать этим командирам всю имеющуюся разведывательную информацию и оставить им принятие тактических решений. Их полностью лишили этого права и поставили в унизительное положение, вынудив бросить конвой. При этом они не имели информации, является ли оправданной столь ужасная жертва».

Пол Лунд замечает, что всякому была очевидна участь торговых судов, «оставшихся в одиночестве в совершенно тихом море в условиях бесконечного полярного дня. Этот приказ полностью противоречил основному постулату, который я твердо помнил: самой лучшей формой защиты против любых атак, воздушных, подводных и надводных, является сохранение строя конвоем. Его следует распускать только в случае реальной атаки превосходящих надводных сил».

Невероятная ирония заключается в том, что «Тирпиц» вышел в море только через 15 часов после приказа Паунда расформировать конвой. Позже стало известно, что в случае обнаружения тяжелых кораблей союзников гигант-линкор вообще не покинул бы гавань. «Забота Адмиралтейства о своих линкорах, — язвительно замечает Лунд. — не шла ни в какое сравнение с желанием Гитлера сохранить в целости свои оставшиеся линкоры. Он так боялся за них, что отдал своим адмиралам строжайший приказ не вступать в бой даже с равными силами. Немецкие корабли могли атаковать, только имея решающее превосходство. Если бы союзники знали об этом, они построили бы свою морскую стратегию совершенно иначе».

Сейчас нам все досконально известно о планах немцев. Предполагалась совместная атака конвоя авиацией, подводными лодками и кораблями, которая была названа операцией «Ход конем» (Rosselsprung). «Тирпиц», «Хиппер», «Лютцов» и «Шеер» вместе с 10 эсминцами должны были атаковать конвой, уничтожив по ходу дела корабли сопровождения. Но только в том случае, если не вмешается британский линейный флот! Надводным кораблям должны были помогать подводные лодки и отборные эскадрильи, специально переброшенные из Сицилии в Норвегию.

Однако «Лютцов» сел на мель при выходе из гавани, а 3 эсминца налетели на подводный камень и повредили винты. «Тирпиц», «Хиппер», «Адмирал Шеер» и оставшиеся эсминцы покинули Альтен-фиорд лишь в полдень 5 июля. Но даже после того как противник узнал об отходе крейсеров Гамильтона, немецкие тяжелые корабли отважились лишь на короткую вылазку и бежали назад, опасаясь столкновения с британским линейным флотом или самолетами «Викториеса». Угроза со стороны «Викториеса» постоянно давила на Гитлера, именно поэтому он так медлил с разрешением на выход «Тирпица». Кроме того, немецкие самолеты-разведчики приняли «Лондон» и «Норфолк» за авианосцы. Поздно вечером 5 июля, когда четко обрисовался успех действий самолетов и подводных лодок, «Тирпиц» был отозван.

«И была еще одна проблема, на которую указывали все моряки кораблей эскорта, помогавшие авторам в работе над книгой. Предположим, что конвой PQ-17 следует дальше как единое целое. Но если немцы проведут еще одну такую же серию воздушных налетов, как в День независимости, на многих кораблях кончатся боеприпасы. В результате торговые суда все равно останутся без защиты. Сейчас кажется не слишком вероятным, чтобы немцы сумели повторить такой удар, но… В любом случае, когда эскортные корабли прибыли в Архангельск, выяснилось, что некоторые и без того расстреляли свой боезапас до последнего снаряда. Если бы удирающие корабли столкнулись с любым из „вражеских кораблей“, о которых неоднократно предупреждали по радио, события могли принять иной оборот. Эти таинственные радиограммы, часть которых принял и „Лорд Остин“, так и остались загадкой. Ни один из „военных кораблей“ так и не был замечен…». Лунд констатировал, что однажды «Лорд Остин» прошел точно через то место, где якобы должна была находиться немецкая эскадра.