Одним из летчиков-героев, сражавшихся в Заполярье, был Захар Артёмович Сорокин. Призванный в 1937 году в Красную армию, он окончил Ейское военно-морское авиационное училище. Через несколько дней после нападения Германии был переведен на Северный флот, служил в полку Б. Ф. Сафонова. Сбил четыре вражеских самолета, 17 сентября 1941 года был награжден орденом Красного Знамени.

25 октября 1941 года Захар Сорокин вместе с летчиком Дмитрием Соколовым вступил в бой с четырьмя «Мессершмиттами-110». Один немецкий самолет Сорокин сбил очередью, другой, когда кончились боеприпасы, протаранил, отрубив ему хвост. Самолет самого Сорокина был также поврежден, и он посадил его на лед небольшого замерзшего озера. Вдруг к самолету с лаем ринулся огромный дог, и летчик вспомнил рассказы о том, немцы брали с собой в полет служебных собак. Пристрелив собаку, раненый Сорокин вылез из кабины и увидел подбитый им «Мессершмитт-110». Немецкий летчик начал стрелять, Сорокин прицелился и выстрелил, враг упал и больше не двигался. Тут в Сорокина с криками «Русс, сдавайс! Русс, не уйдешь!» стал стрелять второй немец. Началась рукопашная — немец ударил Сорокина финкой по лицу, но наш летчик сумел убить врага. Теперь нужно было двигаться к своим по ледяной пустыне.

Превозмогая боль, спотыкаясь и падая, ползком, пристрелив волка, который пошел за ним, Сорокин преодолел около 70 км по тундре. Через шесть дней его увидели североморцы и сразу отправили в госпиталь — ноги были отморожены. В госпитале Захара Сорокина навестили командир Борис Сафонов и командующий Северным флотом вице-адмирал А. Г. Головко, который сказал, что флот гордится его подвигом.

Дальнейшие события летчик описывал так: «Я был готов на все. Лишь бы летать! Лишь бы вернуться в строй!

Потянулись бесконечные дни и ночи. Я потерял аппетит, хотя есть теперь уже было и не больно, нервничал, плохо спал.

Тревожное настроение несколько рассеивалось, когда ко мне в палату приходили другие раненые. Каждый раз я задавал им один и тот же вопрос:

— Ребята! Как по-вашему, буду я еще летать?

— Конечно будешь, — успокаивали они…

Мне так хотелось верить в это, что невольно думалось: „Может, действительно все обойдется? Бывает же так“.

Но беда пришла. Случайно я услышал разговор моего лечащего врача майора Ласкина с главным хирургом Северного флота профессором Араповым.

— Ступни Сорокину, очевидно, придется ампутировать, — огорченно сказал Ласкин.

— Не дам! — закричал я в отчаянии и заметался на койке. — Что хотите делайте, не дам!

Лечащий врач начал успокаивать меня.

Стыдно было своей несдержанности, но говорить с врачом спокойно все-таки не мог. Я верил, что он сделал все, чтобы сохранить мне ноги. Верил, но…

В палату вошел профессор Арапов.

— Соглашайтесь, Сорокин, на операцию, — по-отечески мягко сказал профессор. — И чем скорее, тем лучше. Сейчас отрежем совсем немного. Через неделю придется отнимать по колено, а может быть, и выше.

— А как же я летать буду?

Арапов посмотрел куда-то мимо меня в угол палаты.

— Разве вам обязательно нужно летать? В жизни столько дорог, путей…

— Но я — летчик!

— Голубчик, — еще мягче сказал профессор, — разве я не хочу, чтобы вы летали? Ничего еще не потеряно. Все зависит от вас.

Говорить не было сил. Я молча кивнул головой в знак согласия. Кажется, все — отлетался!

В морозное декабрьское утро 1941 года катер доставил меня в Губу Грязную. Два месяца пролежал я в госпитале Полярного. Теперь меня отправляли в тыл для дальнейшего лечения. Сколько еще времени придется провести на госпитальной койке?

Врачи успокаивали: через три-четыре месяца встанете на ноги. Хотелось верить, что так и будет. Ради этого все можно вытерпеть. Последний прощальный взгляд на море — неприветливое, хмурое, студеное и все-таки такое родное. Вот уж не думал, что всей душой прирасту к этому суровому краю.

На аэродроме меня ожидали боевые друзья: Сафонов, Адонкин, Реутов, Проняков, Алагуров, Родионов. Они буквально засыпали меня подарками. Всем снабдили, начиная от папирос и кончая шоколадом.

До вылета оставались считанные минуты. Поговорить как следует опять не удалось. Разговор был коротким, отрывистым. А как много хотелось сказать и еще больше услышать!

— Надеемся увидеть тебя за штурвалом самолета, — обнимая меня, сказал Сафонов.

Лучшего я и сам себе пожелать не мог.

Прозвучала команда на взлет. Самолет качнулся, пробежал по взлетной дорожке и поднялся в воздух. Я попросил пилота сделать прощальный круг над аэродромом. Там, закинув головы, стояли мои боевые друзья — летчики-сафоновцы.

— До свидания! Мы еще встретимся!»

Захара Сорокина отправили в госпиталь, находившийся в городе Кирове. Летчику сделали семь операций, но он не унывал, рассчитывая снова подняться в небо, сбивать вражеские самолеты. Часто ему приходили письма из родного авиаполка. Товарищи написали ему о гибели в бою Бориса Сафонова, и Сорокин хотел отомстить за командира. А пока он, лишенный ступней, учился ходить — это было нелегко из-за мучительной боли.

Медицинская комиссия госпиталя решила демобилизовать летчика по состоянию здоровья, но он написал протест, и его все же признали «ограниченно годным к военной службе». Сорокин отправился в Москву, где подал наркому Военно-Морского флота Н. Г. Кузнецову рапорт, в котором написал: «Уверен, что смогу летать на боевом самолете и уничтожать врагов в воздухе». После встречи с наркомом летчика отправили на машине Наркомата в Центральный госпиталь в Сокольниках. Через две недели обследований комиссия приняла решение, что «в порядке индивидуальной оценки Сорокин З. А., старший лейтенант, признан годным к летной работе на всех типах самолетов, имеющих тормозной рычаг на ручке управления, и к парашютным прыжкам на воду». Сорокин получил назначение в родной Сафоновский полк. После нескольких дней тренировок он снова стал летать и в феврале 1943 года, уже будучи на протезах, сбил в бою свой седьмой по счету вражеский самолет.

Прибывший в Заполярье английский военный атташе, вручивший Сорокину орден Британской империи, сказал на церемонии: «Пока в России есть такие люди, она непобедима».

Гвардии капитан З. А. Сорокин к 19 марта 1944 года совершил 117 боевых вылетов (в том числе четыре на разведку и 10 на сопровождение торпедоносцев и бомбардировщиков), провел 19 воздушных боев и лично сбил 11 самолетов противника: два «Мессершмитта-110», два «Юнкерса-88», шесть «Мессершмитта-109» и один «Фокке-Вульф-189». В 1944 году была выпущена листовка о подвиге З. А. Сорокина.

Указом Президиум Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года гвардии капитану Захару Артёмовичу Сорокину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4338). До апреля 1945 года Сорокин нес службу в Арктике. Впоследствии в своих книгах он описывал оборону Заполярья от немецких захватчиков.