Глава 37

— «Песнь об Аргайле».

Мальчиков не только отпустили домой, но и даже наградили, у кого-то нашлись медовые соты, которые поделили на троих и выдали им в знак благодарности.

От полученных известий приободрились все, ведь перед нами лежала вполне конкретная цель, а не призрачная надежда встретить или не встретить короля в местных пустошах. Мне показалось, что мы даже стали быстрее идти, но торопиться Чеслав не хотел.

Ручей Северина, по словам Фингара, был отсюда недалеко, примерно в нескольких часах езды верхом. Пешком и с обозом это время увеличивалось в пару раз, но даже так мы могли успеть туда до заката.

Я видел, как улыбаются и перешучиваются люди, идущие убивать. И сам улыбался вместе с ними. Я ехал впереди, вместе с другими всадниками, всматриваясь в полоску горизонта перед собой и неистово желая увидеть союзные войска одним из первых. Мы шли по их свежим следам, это было заметно даже мне.

Когда солнце повернуло к закату, мы поднялись на холм, с которого виднелась голубая полоска ручья. Я бы скорее назвал его маленькой речкой, но не мне решать, как что зовётся в этих землях. За ручьём курился дым от костров, а из низины доносились крики и лязг железа. Чеслав остановил нас, едва мы доложили ему об увиденном.

— Не высовывайтесь, — сказал он. — Подходим ближе, но тихо.

Мы удивились, но приказ исполнили.

Битва уже началась без нас, и насколько я мог разглядеть, полсотни воинов Эйтне укрепились за ручьём, а воины Гибрухта, вынужденные переходить через брод, пока в них стреляли из луков, не сильно рвались в бой.

Мы оставили обоз, отрядили туда нескольких охранников во главе с Брианной, залегли в холмах поблизости и ждали приказа. Чёрный Ветер не спешил, пристально вглядываясь в расположение вражеской армии. К ним постоянно подходили подкрепления с той стороны, но не бежали в бой, а оставались на том берегу.

— Гибрухта здесь нет, — заключил Чеслав.

Он спрятался за поваленным деревцем и наблюдал, я лежал в траве рядом.

— Здесь должен быть Киган, мы должны ему помочь! — громким шёпотом сказал я.

— Спугнём, — отрезал полководец. — Придёт Гибрухт, и только тогда отправит всех на штурм. Я уже понял, что он за человек.

Спорить я не стал, хоть и был не согласен.

Вскоре из низины гораздо чаще стали доноситься вопли и лязг стали о сталь. Даже наши воины, что лежали рядом, стали поднимать головы, чтобы посмотреть, и явно хотели тоже броситься в сечу.

— Не высовываться! — шикнул Чеслав. — Рано!

Я нервно барабанил пальцами по ножнам меча, и даже Призрачный Жнец, казалось, рвался наружу, к ручью, кромсать плоть и разрубать кости.

— Потерпи, — прошептал я, сам до конца не понимая, кому именно это говорю, себе или мечу.

— Ждём, — тихо произнёс полководец. — Ждём.

Я недоумевал, сколько можно ждать, звон клинков внизу уже, казалось, достиг своего апогея, а крики раненых и безумные вопли атакующих резали по ушам.

— Ждём, — повторил Чеслав.

И только теперь я увидел, чего на самом деле ждал рутен. Когда последний из вражеских воинов войдёт в мутные воды ручья Северина, а клан Эйтне начнёт медленно, но неизбежно отступать.

— Воинов поведёшь ты, — прошептал он мне, показывая на свою раненую руку, и не успел я возразить, как он закричал. — В атаку!

Я вскочил, на бегу рванув меч из ножен, заорал, и побежал вниз, на помощь клану Эйтне и своему другу. Я даже не смотрел, побежали следом солдаты или нет, я бежал вниз по склону, рыча проклятия и угрозы, а потом с разбега влетел в сечу, одним мощным ударом срубая голову какому-то гаэлу.

Призрачный Жнец, казалось, соскучился по вражеской крови.

Наше появление встретили удивлёнными возгласами с одной стороны и радостными воплями с другой. Мы врезались в гущу битвы стремительно и внезапно, когда чаша весов уже склонилась в пользу Гибрухта и его союзников.

Повсюду лежали мёртвые, и я был намерен добавить к их числу ещё сотню-другую гаэлов. Ручей покраснел от крови, которую понёс вниз по течению. До меня доносились чьи-то возгласы и крики, но я не слушал. Союзное войско клана Эйтне, южан и клана Мэй начало теснить противников обратно в ручей.

Я порхал меж врагов, размахивая мечом. Это не было рутинной работой, ещё нет, хоть и было похоже. Удар в торчащую из-под щита ногу, добить ударом в голову, проминая шлем или разрубая её пополам, повторить.

Наше войско наступало неумолимо, и я видел, как люди Гибрухта начинают паниковать, но всё равно продолжают сражаться.

— Бей! Убивай! — рычал я, размахивая мечом.

Здоровый черноволосый гаэл, одетый в медвежью шкуру на голое тело, замахнулся на меня длинным топором, и я хищно оскалился. Топор просвистел рядом с моей головой, а в ответ я тут же обрушил на него свой удар. Меч только скользнул по шкуре, едва порезав её. Я снова отскочил, гаэл коварно махнул топором снизу вверх, на полпути меняя направление удара, я рисковал остаться без ноги.

Мой противник зарычал, на что я рассмеялся, не в силах сдержаться. Гаэл-медведь, похоже, и правда считал себя воплощением зверя или что-то в этом духе.

Откуда-то сбоку мелькнуло копьё, ещё один враг пытался достать меня. Я ушёл в сторону, лёгким движением вскрыл глотку молодому еще парню, что пытался заколоть меня. Парень повалился наземь, зажимая вспоротое горло, и неверящим взглядом смотрел на меня до самого конца. Я отвернулся, стряхнул капли крови с клинка и вернулся к медведю.

Здоровяк снова зарычал, вскидывая топор над головой, и я даже удивился, как у него не болит горло от таких звуков. Я ухмыльнулся и поманил его рукой. Он бросился в атаку, и я едва успел увернуться. Гаэл двигался быстрее, чем можно было от него ожидать. Я взмахнул мечом по широкой дуге, пытаясь зацепить выставленную вперёд ногу, чтоб потом добить врага ударом в голову, но медведь легко увернулся, переходя в контратаку. Я следил за его движениями, но не пристально вглядываясь в движения рук, а оценивая в целом, смотрел в грудь, чтобы видеть всё сразу, плечи, ноги.

Гаэл занёс топор, я приготовился уйти вперёд и в сторону, попутно выпустив ему кишки, но медведь меня обхитрил и вместо тяжёлого удара пнул меня в бедро. Нога подкосилась, и его топор уже летел сверху, чтобы развалить меня одним ударом напополам, но я вовремя упал на землю и перекатился, уперевшись в труп убитого мной парня.

Бедро болело неистово, нога не слушалась, но я быстро встал, опираясь на поднятое копьё. Краем глаза увидел, как Финли выпускает кишки своему противнику, а Виглаф яростно наседает сразу на двоих. Какой-то воин бешено орудует копьём, раз за разом выискивая брешь в обороне врага, из-под закрытого шлема выбились рыжие пряди, и я с удивлением понял, что это Брианна ослушалась приказа и вместе со всеми пошла в битву.

Я, наконец, встал ровно. Гаэл-медведь медленно шёл ко мне, всем видом показывая презрение. Длинный топор покачивался в его руках так, словно это была игрушка.

— Бей! — заорал я, так, чтоб слышали все, и сам бросился в атаку.

Сперва я метнул подобранное копьё, но гаэл увернулся одним скупым движением, а я рванул следом, высоко вздымая Призрачного Жнеца. Клинок снова дрожал, но я был уверен, что рука моя тверда.

Я полоснул гаэла по открытому животу, брызнула кровь, но тот ударил меня в лицо рукоятью топора, я отшатнулся. Топор снова просвистел совсем рядом со мной, я взмахнул мечом почти не глядя, потом ещё и ещё. Мой клинок был отлично заточен, и я ожидал, что гаэл упадёт, собирая руками кишки, но тот сражался как ни в чём не бывало, лишь из нескольких порезов бежали тонкие струйки крови.

Мне вспомнились детские сказки про воинов, которых нельзя убить или ранить, пока не найдёшь нужное место, вроде пятки или макушки, и почти был готов поверить, что мой противник — из таких, но я видел бегущую кровь на его животе и это значило, что убить его всё-таки можно.

Здоровяк опять заревел как медведь, я зарычал в ответ, чувствуя, как на загривке волосы встают дыбом. Я покрепче перехватил рукоять, стиснул зубы и бросился на него. Призрачный Жнец погрузился в плоть с жадным чавкающим звуком, я почувствовал, как враг слабеет и надавил сильнее, а затем резким движением вверх распорол его голое брюхо, будто свежевал тушу кабана. Или медведя.