Глава 34

— «Песнь о Лофте-предателе».

Снова пошли затяжные дожди. Я нахохлился в седле, закутавшись в плащ, но это не помогало — сырая до нитки одежда совсем не защищала от холода. Никакой костёр не мог её просушить, да и вообще, развести огонь становилось всё труднее. Я с нетерпением ждал, когда мы придём в клан Килох и погреемся у очага.

Мы теперь все передвигались верхом, лошадей хватило на всех. Фергус пытался возразить, мол, так нас точно заметят и выследят, но я оставался непреклонен. Нам нужна скорость, а не скрытность. Но повторять ошибок Кигана я не собирался, вовремя останавливаясь на отдых.

После той стычки мы похоронили мертвецов уже под вечер, заночевали там же, а на рассвете выдвинулись на юг. Дорога была знакомой, то тут, то там, взгляд выхватывал то обрывок окровавленной тряпки, то сломанное древко, а один раз и вовсе мы наткнулись на труп лошади, изрядно обглоданный местными падальщиками. Здесь отступала армия, это было очевидно. И теперь мы шли по её следам.

— Ламберт, смотри! — раздался голос Брианны справа.

Мне не хотелось и носа казать из-под капюшона, но я посмотрел туда, куда она показывала. Я не ничего не увидел.

— Приглядись!

Я даже снял капюшон, чтобы тот не мешал обзору. Холодные капли заструились по лицу, по шее, за шиворот, и я вздрогнул.

— Там куропатка! — Брианна перешла на громкий шёпот.

— Мне её поймать? — спросил я.

Мяса у нас было вдоволь — гаэлы не брезговали кониной, я, впрочем, тоже. Я, наконец, разглядел птицу в траве, бурое оперение сливалось с пожухлыми стеблями вереска.

— Нет! Просто посмотри! — Брианна улыбалась так, будто эта птица была чем-то необычайным. — У неё красное перо посередине спины!

Я равнодушно глядел на замершую в траве куропатку, наверняка едва живую от страха. Птица как птица, мясо вкусное, наверное. Я не замечал ничего интересного ни в её оперении, ни в клюве, ни в чём-то ещё. Меня вообще мало интересовали такие вещи. Зато Брианна могла находить прекрасное в обыкновенном. На привале она могла разглядывать облака, придумывая описание и кратенькую историю для каждого, искренне радовалась, заплетая косички своей лошади и вплетая ленточки ей в гриву. Для меня это оставалось недоступным и непонятным, я не обращал внимания на какие-то тонкости, особенности внешности или красоту природы. Меня больше заботила острота моего клинка и целость моей шкуры.

— Да, и правда красное, — сказал я, снова натягивая мокрый капюшон. — Необычно.

— Надо её поймать и изжарить! — осклабился Вултен, слышавший наш разговор.

В бою его ранили в плечо, но это был простой порез, и парень всё так же балагурил и шутил при первой возможности.

— Тихо! — Фергус, что шёл первым, поднял руку, и мы остановились.

— Гарью пахнет, — сказал шаман.

Я попытался вглядеться в горизонт, но за пеленой дождя не видел ничего. Зато запах гари доносился довольно ясно.

— В деревню, скорее! — скомандовал я и ткнул пятками Ветерка.

Мерин слегка тряхнул головой и перешёл на рысь. Все остальные устремились за мной.

Вскоре я увидел деревню. Точнее, то, что от неё осталось. Если в прошлый раз мы с Киганом устроили пожар, чтобы сбежать, то сейчас деревню жгли целенаправленно. Я живо представил, как всадники проносятся в ночи, с факелами в руках, от крыши к крыше, поджигая дома, сараи и амбары, убивая тех, кто осмелился выйти с оружием. В назидание остальным или просто для забавы, это было неважно. От клана Килох остались только обугленные остовы хижин, торчащие над землёй чёрными пеньками. И если раньше здесь отовсюду звучали людские голоса, лай собак и блеяние коз, то сейчас над развалинами висела мёртвая тишина. Только дождь барабанил по обгорелым доскам.

— Боги великие… — прошептала Брианна.

По коже пробежал холодок, я поёрзал в седле. Фингар кашлянул в кулак.

— Поищем выживших? — предложил он чуть неуверенно.

Значит, Гибрухт, или кто-то из его военачальников, опустились до такого. Хотя гаэлы никогда не гнушались резать мирных жителей.

Пепелище давно остыло, но удушливый запах дыма висел над деревней до сих пор. Мы шли друг за другом, решили не разделяться. Деревня оставалась такой же тихой. Я и сам не заметил, как мы вышли к землянке рабов. Может, я прошёл туда неосознанно, но почему-то меня потянуло к ней. Я спешился и подошёл к низкой двери. Огонь её не коснулся, видимо, захватчики не стали терять время на рабский загон.

Я потянулся к ручке и замер. За дверью слышались голоса, приглушённый шёпот. Как я помнил, дверь запиралась только снаружи.

— Выходите, мы вас не тронем! — громко произнёс я, приоткрывая дверь ровно настолько, чтобы внутрь проник свет, но сам я оставался невидимым.

Шёпот прекратился. Я буквально кожей чувствовал, как внутри, в землянке, нарастает волнение, смятение и недоверие. Послышался детский плач.

— Я, шаман клана Мэй, призываю богов этой земли в свидетели! Мы не причиним вам вреда, кем бы вы ни были! — громогласным басом проревел старик, и только после этого люди начали выходить.

Здесь были и женщины, и дети, и старики. Рабы и свободные. Гаэлы и южане. Все, кто выжил, набились в рабскую землянку в поисках убежища, а теперь выходили обратно на свет, грязные, чумазые, в пятнах сажи, некоторые в крови. Я недоумевал, как они все поместились внутри.

— Кто главный? — спросил я, глядя на вереницу людей. — Где вождь?

Мэт ап Килох наверняка отступал домой, к своей семье. Если выжил, конечно.

— Убит, — ответил чумазый паренёк. На вид парню было лет пятнадцать, а светлые длинные волосы постоянно падали ему на глаза, под которыми уже были тёмные круги от усталости. Он остановился передо мной, хмуро глядя мне в лицо.

— Ты, стало быть, главный здесь? — спросил я. — Как тебя зовут?

— Доннел ап Килох, — ответил он, и я не смог сдержать усмешку.

— Сын? — спросил я.

— Племянник.

Я кивнул и похлопал его по плечу. Меня больше интересовали люди, что теперь стояли под холодным дождём в ожидании чего-то. Клан Килох. Мои бывшие хозяева. И теперь все они, мокрые, жалкие, оборванные, стояли, полностью в моей власти. Один приказ — и воины Мэй без зазрения совести добьют их. Я вдруг вспомнил, как терпел побои и унижения. Теперь это казалось столь далёким и незначительным, что я даже удивился. Вся ненависть, что я копил, лелеял и пестовал за годы рабства, куда-то подевалась. Может быть, закончилась со смертью старшего Доннела, а может, просто ушла.

— Разведите костёр. Нет, очаг в землянке не пойдёт. Припасов, я так понимаю, не осталось? Вайрд, набери воды, здесь колодец неподалёку, — я начал раздавать указания. — У кого было мясо? Финли, раздели на всех.

— Что с нами будет, господин? Вы нам поможете? — спросила меня какая-то женщина с ребёнком на руках. Они оба были бледны, женщина шаталась и часто моргала, словно вот-вот заплачет.

Я на мгновение задумался. Разумно ли было делиться с ними едой, помогать, обустраивать их судьбу, учитывая, что идёт война и надвигается зима, которую могут не пережить ни мы, ни они? Я мог с уверенностью сказать, что нет, неразумно. Вот только спокойно жить с этим я бы не смог.

— Что будет — не знаю, — честно ответил я. — Но постараюсь помочь.

И только когда она поблагодарила меня и отошла, я с удивлением понял, что она только что назвала меня господином.