33
Не в пример мужу, миссис Браун не отличалась взрывным темпераментом. От нее прямо-таки веяло предусмотрительностью. Взглянув на нее, я сразу понял: эта женщина никогда не оставит своих детей с няней, которая вызывает у нее хоть малейшее недоверие.
— Я вам верю, — сказал я. — Но постарайтесь понять мое любопытство. Как Сара сумела скрыть от семьи, кто она такая, ведь она видела вас каждый день и даже ездила с вами на отдых?
Муж вдруг погрустнел. Разобраться в нем было труднее, чем в его жене, но в целом он вызывал симпатию.
— Мы очень много об этом думали, — сказал он, на сей раз спокойнее. — Как же мы могли не увидеть, не понять? Откровенно говоря, нам казалось, что полиция ошиблась. Что все дурные качества, которые приписывали Саре, выдумка. Но…
Он беспомощно развел руками и умолк.
— Звучит не слишком правдоподобно, — заметила Люси.
— Да, так оно и есть.
Жена молча перебирала ключи от машины.
— Не поймите нас превратно, — сказала она. — Конечно, мы видели, что Сара измучена, чуть ли не затравлена. Но она была так благодарна, что стала частью нашей семьи. Ей нравилось у нас. И работала она прекрасно. У нас даже мысли не возникало расстаться с ней. Она старалась куда больше, чем девушки из приличных семей, которых мы нанимали.
Я слушал, что они говорили, и видел краеугольный американский принцип, который гласит, что нет ничего лучше, чем «self-made man». У Сары были все предпосылки стать человеком, который поднялся с самого дна общества и пробился в жизни. Но именно этого она и не сумела. Почему она была такой прилежной няней, если ее одновременно тянуло в преступные низы? Может, девушка была крайне дезориентирована? Или всерьез стремилась покончить с прежней жизнью, но безуспешно?
Черт его знает, сколько таких, как она, стремились и потерпели неудачу.
Я устало смахнул пот, выступивший на лбу.
— Я уже встречался с Дженни. Вы не знаете, здесь, в Хьюстоне, у нее были еще подружки, с которыми я мог бы поговорить? В смысле, чтобы составить себе более полное представление о Саре.
Супруги Браун переглянулись.
— Были еще две няни, с которыми она тоже общалась, — сказала жена. — Американки. Но они здесь больше не живут. Думаю, вряд ли они вообще в Техасе.
— Может, в Галвестоне? — спросила Люси. — Мы так поняли, что вы часто там бывали.
— Мы и теперь там бываем, — сказал муж. — Но если у Сары и были там подружки, мне об этом неизвестно. Зазвонил мобильник. Мистер Браун достал его из внутреннего кармана пиджака и извинился.
— Хотя, если подумать, вообще-то была еще одна, — сказала жена. — Помнится, Сара упоминала девушку из Галвестона, ее звали Дениза. Я никогда ее не видела, но знаю, что она работала в «Карлтоне», где мы в ту пору всегда останавливались. Кто знает, может, и сейчас работает.
Дениза. Это имя я запомню.
Чуть повеселев, я думал о том, какой отель Брауны предпочитают теперь. «Карлтон» им явно надоел.
— Как вышло, что Сара ушла от вас, хотя вы так хорошо сработались? — спросила Люси.
Бывшая Сарина хозяйка вздохнула:
— Мы тоже недоумевали. Весной две тысячи восьмого она вдруг изменилась. Почти все свободное время проводила у себя в комнате, в город не выходила. А потом объявила, что увольняется. Через две недели она уехала. Задним числом мы сообразили, что ее поведение изменилось, когда был убит таксист. Во всяком случае, время совпадает. Мы с мужем не узнали Сару на фотографии, которую полиция показывала после убийства. Но сама-то она себя, разумеется, узнала.
— Странно, что она все же не слишком торопилась покинуть страну после убийства, — подумал я вслух. — Соверши я убийство, мне бы не хватило хладнокровия ждать несколько недель и только потом убраться в безопасное место.
Миссис Браун энергично закивала:
— Мы думали точно так же. Что она очень рисковала. Но если она такая прожженная преступница, как говорит полиция, то, может, удивляться тут особо нечему. Она бы привлекла куда больше внимания, если бы снялась с места в одночасье.
Я засунул руки в карманы брюк и посмотрел женщине прямо в глаза.
— Скажите, как по-вашему, Сара действительно совершила все эти убийства, в каких ее обвиняли?
Она ответила не сразу. Между тем муж ее закончил телефонный разговор и вернулся к нам.
— Не знаю, — сказала она. — Я не полицейский и не юрист. Но не могу не признать, что иной раз трудно изучить человека так хорошо, как хотелось бы. Как мне ни хочется, чтобы Сара была невиновна, остаются определенные обстоятельства, на которые я не могу закрыть глаза. Почему она не явилась в полицию, когда ее объявили в розыск? И если ей так хотелось нормальной жизни, что же тянуло ее в те круги, где наркота и проституция в порядке вещей?
Сара Телль набирала парадоксальности. В моем мире парадоксы не вызывают доверия. Они строятся на том, что некоему явлению присущи две противоречивые стороны. Но смею вас уверить, что эти две стороны никогда не бывают одинаково истинны. Одна всегда преобладает. Таким образом, противоречивость штука мнимая, скорее это фасад, скрывающий хорошо спрятанную истину. Зачастую весьма неприятную.
Я вспомнил еще один момент, который не давал мне покоя:
— Полиция опрашивала вас по поводу убийства в Галвестоне?
— Простите? — вмешался муж. Он явно опять занервничал.
Я его успокоил.
— Не как подозреваемых, а как свидетелей. Ведь у Сары тогда были длинные выходные. Полиция спрашивала у вас, говорила ли она, куда поедет?
— Нет, — ответил муж. — Да и зачем бы им спрашивать у нас. Ведь ее опознал полицейский. Он допрашивал ее той ночью на месте происшествия.
— Да мы бы и не могли сказать, куда Сара отправилась в те выходные, — сказала жена. — Но оба помним, что она говорила про Галвестон. А не про Сан-Антонио. Мы предложили помочь ей забронировать гостиницу, но она отказалась. У нее, мол, есть где остановиться.
Естественно. Только не в Галвестоне, а в Сан-Антонио.
— Больше вам ничего в голову не приходило? — спросил я. — К примеру, ее знакомые, которые казались сомнительными или создавали ей проблемы?
Знаю, наводящие вопросы задавать нельзя, но иногда все же их задаю. Главным образом, когда нет времени дождаться нужного ответа.
Супруги Браун словно бы задумались.
— Насколько мне известно, у нее были проблемы с бывшим шведским бойфрендом, — сказала жена. — Но вы, наверно, и сами его знаете?
Да, его мы знали.
— А про парня из Сан-Антонио вы никогда не слыхали? — спросила Люси.
В ответ оба только покачали головой. Меня это раздосадовало.
— В самом деле? — сказал я. — Вы удивитесь, если я скажу, что, когда в Галвестоне произошло убийство, Сара была вовсе не там, а в Сан-Антонио? Вместе с Дженни. Собиралась на свидание с парнем, с которым не так давно начала встречаться.
Миссис Браун выглядела так, словно не знала, плакать ей или смеяться.
— В нынешней ситуации нас вообще мало что удивляет, — сказала она. — Вы и сами должны понять. Но про парня из Сан-Антонио я никогда не слыхала.
Муж глянул на часы и слегка нахмурился.
— Хотелось бы вам помочь, но нам пора на работу.
— Понимаю, — сказал я. — Большое спасибо, что нашли для нас время.
Я дал им карточку, на которой черкнул свой новый контактный телефон.
— Позвоните. Если вдруг что-нибудь вспомните. Что угодно.
Карточку взяла женщина. И без обиняков сказала:
— Вообще-то есть кое-что еще. Странная татуировка, которую она сделала в Галвестоне.
— Какая татуировка? — спросил я.
— А ведь верно, — сказал муж. — Неожиданно Сара сделала сзади на шее татуировку, имя. Заработала воспаление, пришлось лечить несколько недель.
— Она напустила столько туману насчет того, что значит это имя, — заметила жена. — Говорила, оно-де ласкательное, так ее еще в Швеции называли, но я никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь называл ее этим именем. В том числе и она сама.
Солнце пекло спину.
— И какое же это имя? — спросил я.
И подумал: скажи Люцифер, и у меня будет путеводная нить.
Но услышал я совсем другое:
— Лотос.
— Лотос?
— Да. Именно так. Лотос.
Стало быть, игра пополнилась новым именем. Лотос.
Имя, выжженное на шее Сары Техас.
