26
До дома я добрался уже в десятом часу. Люси уложила Беллу и сидела на террасе с бокалом красного вина.
— Ну как? Все хорошо? — спросила она. — Не знаю, что и сказать.
Ноги были как ватные. Я устало сел. Пойти за бокалом казалось непомерным усилием — вроде как спуститься на улицу и затащить вверх по лестнице рояль.
Слегка рассеянно я потянулся за бокалом Люси. — Как она тебе? — Люси без протеста выпустила бокал из рук.
— Странная.
— Вы переспали?
Я поперхнулся, вино попало не в то горло и от кашля жгло огнем.
— Какого черта, Люси.
— Обычно ты зовешь меня деткой.
Я призвал свои ноги к порядку, сходил на кухню, принес себе стакан воды. Из комнаты Беллы донесся шум, и я поспешил туда. Она запуталась в одеяле и, пытаясь освободиться, ударилась гипсом о стену.
— Тсс, — прошептал я, помогая ей устроиться поудобнее.
Положил руку ей на лобик и дождался, когда она опять уснет. Потом осторожно, на цыпочках, вышел. Люси так и сидела там, где я ее оставил.
Не комментируя ее бесцеремонный вопрос, я рассказал, что узнал от Марион. Люси слушала молча, но внимательно.
— Будь осторожен, — сказала она, когда я закончил. — В нынешней ситуации ты получаешь информацию со всех сторон, однако не имеешь возможности ее проверить. Кто знает, что способна наговорить озлобленная сестра? Как знать, вдруг она все выдумала насчет Сариного хулиганского прошлого?
Я отпил глоток вина. Снизу долетал приглушенный шум уличного движения, вечернее небо по-прежнему было затянуто тучами. Надо бы плюнуть на все и рвануть в Ниццу, как планировали. Это будет единственно правильное, единственно разумное решение. — Вряд ли она лгала, ведь во всем прочем была прямо-таки подчеркнуто откровенна, — сказал я.
— Ты имеешь в виду племянника, которого она хотела отдать органам опеки?
— В том числе.
Люси забрала свой бокал.
— Мне побыть здесь сегодня ночью? Или, если не возражаешь, я переночую у себя дома.
Меня захлестнул нелепый страх: что, если я позволю ей уйти, а она никогда больше не вернется? Я этого не переживу.
Как обычно, со страху я перешел в оборону. Знал ведь, на что она косвенно намекала.
— Ты же сама поставила точку, а не я.
Люси решительно встала:
— Только не заводи снова эту бодягу. Хватит с меня. Я тоже вскочил на ноги.
— Но ведь это правда. Ты сказала, что не дашь мне нового шанса, но мы можем встречаться и дальше, ты не против. Без обязательств и надежд. Так ты сказала.
Я вел себя как пятилетний ребенок, который со слезами старается отменить уговор, который с самого начала был ошибкой.
— И все же мы сейчас здесь, — тихо сказала Люси. — Полные надежд и с множеством обязательств. Не потому, что мы пара, Мартин, а потому, что друзья.
Я устало опустил голову.
— Я не хотел тебя обидеть. Иногда я встречаюсь с другими, так уж выходит. Мне в голову не приходило, что это неправильно. Думал, ты так и хотела. Полагаю, ты тоже спишь с другими, когда хочется. Я считаю, уговор вполне нормальный, без проблем.
Я осторожно поднял голову.
Люси провела рукой по буйной рыжей шевелюре. Я так любил наматывать на палец ее кудри.
— Теоретически уговор отличный, — сказала она. — Но практически…
Она замолчала.
Я ждал, сколько мог.
Потом спросил:
— Чего ты хочешь, Люси?
Она смотрела серьезно и сосредоточенно.
— Не знаю. Сейчас все кажется полной фигней. Вся эта заваруха с Сарой Техас. Столько потрачено времени и энергии. В Ниццу мы не поедем, и, по-моему, оба об этом знаем. — Она покачала головой. — Господи, Мартин. Кто-то пытается подставить тебя под убийство. Тот, кто задавил женщину на твоей машине. Ты не боишься?
Ее зеленые глаза расширились от беспокойства.
Боюсь ли я? Да, боюсь. Но, кроме того, я твердо решил, что не дам этому кому-то одержать надо мной верх. Крупные битвы за собственный душевный покой случаются нечасто, и проигрывать их нельзя.
— Ясное дело, боюсь. Но угроза не станет меньше, оттого что мы ее игнорируем. В нынешней ситуации это совершенно очевидно.
— И что же ты намерен делать?
— Во-первых, поспать. А завтра позвоню в управление Дидрику и расскажу, что произошло. Важно, чтобы полиция все задокументировала. Потом надо постараться выяснить, кто приходил в нашу контору под видом Бобби Телля. Пожалуй, сообщу Дидрику номер мобильного, по которому связывался с этим Бобби. Может, ему удастся выйти на владельца. Кроме того, нам надо подумать насчет поездки в Техас. Наверно, все же большая ошибка полагать, что мы сумеем во всем разобраться, не покидая Стокгольм.
В глубине души я все время отдавал себе отчет в том, что никогда бы не смог — или не успел — разобраться сразу в пяти разных убийствах. Но ведь в убийствах Сару заподозрили сначала в Штатах, а там убийств было всего два. Если бы я доказал ее невиновность в техасских убийствах, то заодно бы и от трех шведских тоже отмазал.
Именно так я и сказал Люси.
— Техас далеко, — сказала она. — А шведские убийства тут, рядышком.
— Но тогда мы нарушаем хронологию, — возразил я. — Нелогично игнорировать убийства, которые как раз и привлекли к ней внимание полиции.
Люси медленно покачала головой.
— Я думаю, эти убийства совершила она, Мартин. Все.
— Ты по-прежнему считаешь, что Сара Телль убила пять человек? Несмотря на все, что произошло за последние дни?
Она пожала плечами:
— Доказательства. Доказательства-то неопровержимы.
— Нет, если мы докопаемся до самой сути, — сказал я. — Уверен, тогда мы увидим, что так называемые доказательства не выдерживают дневного света.
Не в меру свежий вечерний ветер заставил меня поежиться. Мы молча вернулись в квартиру.
— Мы, — сказала Люси. — Ты говоришь, мы разберемся, кто приходил в контору и просил тебя помочь Саре. И мы поедем в Техас.
Я погладил ее по спине.
— Если ты захочешь.
— А я тебе нужна?
При всей своей простоте вопрос был непостижимый.
— Больше чем когда-либо, — прошептал я.
Она обняла меня крепче, чем я заслуживал:
— Тогда докажи. Докажи.
Сон что-то такое делает с человеком. Что-то хорошее. Следующим утром я открыл глаза, проспав десять с лишним часов. Голова была тяжелая, когда я оторвал ее от подушки. Из кухни доносились приглушенные голоса Люси и Беллы.
Люси, конечно, осталась на ночь. Попросила меня доказать, как я в ней нуждаюсь. Я доказал. Единственным способом, какой знаю. Я любил ее до тех пор, пока буквально не потерял сознание. За это мне бы полагался по меньшей мере десяток баллов.
— Сегодня я пойду в садик? — спросила Белла, когда я вошел в кухню.
Люси смотрела на мое обнаженное тело.
— Ты забыл надеть трусы, Мартин.
Не говоря ни слова, я вернулся в спальню. Я всегда готов исправиться.
Потом снова пришел на кухню, на сей раз не только в трусах, но в джинсах и футболке.
Белла хихикнула, и я поцеловал ее в макушку.
— В садик сегодня не пойдешь. С тобой побудет Сигне.
Люси досадливо улыбнулась, когда я налил себе кофе. Руки у меня дрожали.
— А как насчет нас? — спросила она. — Мы тоже побудем дома с Сигне?
Я глотнул горячего кофе, чувствуя, как он сбегает в горло и согревает меня изнутри среди летней прохлады. Отдохнувший и еще заряженный любовью, я был готов к любым сражениям.
— Мы пойдем на работу, — сказал я. — И позвоним в полицию.
Собственно, я так и сделал, едва только мы пришли в контору. Там все было как обычно, и именно по контрасту я осознал, насколько изменилась моя жизнь в минувшие выходные.
Кто-то угнал мой автомобиль и насмерть сбил человека.
Такое даром не проходит.
Говорят, полицейские пьют до ужаса много кофе. Это правда. За короткое время полицейской службы в Техасе я тоже пил кофе чаще, чем когда-либо в жизни. Насколько мне известно, в Швеции дело обстоит точно так же.
Когда наконец дозвонился до Дидрика, я был на сто процентов уверен, что он распивает кофе. А сказал почему-то совсем не то, что надо бы:
— Черт, дрочишь в рабочее время? Я сто раз звонил, но тебе, видно, было недосуг снять трубку.
Мне самому все это казалось чертовски остроумным. Полицейский-онанист — это круто.
Но Дидрик моего восторга не разделял.
— Мартин, у тебя что-то важное?
Пожалуй, можно и так сказать.
Я начал с самого существенного:
— Когда я получу обратно свою машину? Терпеть не могу прокатные тачки. Ездишь будто в бэтмобиле для пенсионеров.
Дидрик что-то невнятно буркнул — должно быть, стоявшему рядом сотруднику.
— К сожалению, в данный момент точно сказать не могу, — ответил он.
В данный момент?
— Извини, при всем уважении к вашим техническим исследованиям — как долго еще ждать?
— Не знаю. Вдобавок прошел всего один день.
Тут он, разумеется, был прав, но мне хотелось привести свою жизнь в нормальное состояние. И как можно скорее.
В трубке царило молчание.
— У тебя все? — спросил Дидрик. — Если да, то и я хочу обсудить с тобой один вопрос.
Пожалуй, не мешало бы прозвонить сигналу тревоги. Но нет. Хотя, может, он и звонил, только слишком тихо, и я не услышал.
— Вообще-то у меня есть кое-что еще, — сказал я, немного повысив голос.
— Выкладывай, — коротко бросил Дидрик.
Его холодность действовала мне на нервы.
— Я кое-что разузнал, — сказал я. — В частности, повидал мамашу Сары Телль.
Дидрик вздохнул:
— Я же говорил тебе, брось это дело.
Я пропустил его слова мимо ушей. Снова.
— Ко мне в контору приходил не Бобби, — продолжал я. — Жанетта показала мне фото сына. Это не он просил оправдать сестру.
На другом конце линии опять повисла тишина.
— Кто же это был? — спросил Дидрик.
— Совершенно непонятно. Зло берет, что я не потребовал, чтобы парень предъявил документы.
Тут я вздохнул. Как я мог быть настолько наивен, что даже не спросил у парня, который назвался Бобби, хотя бы водительские права?
— Понятно, — сказал Дидрик.
Его холодный тон заставил меня насторожиться. Именно в этот миг, не раньше, я услыхал сигнал тревоги. — У меня есть номер телефона. — Я продиктовал номер мобильника фальшивого Бобби. — Если найдешь время, помоги мне проверить его. Не фигурировал ли он в прежних расследованиях и все такое.
— Что ж, это можно. Еще что-нибудь?
Я колебался. И в конце концов рассказал все прочее, что сумел выяснить.
— Значит, ты встретился с Марион? Интересная женщина. Очень хорошо, что ты запомнил ее слова. Они, безусловно, подкрепляют подозрения в виновности Сары, верно?
Я удивленно приподнял брови.
— Прости, ты знал, что Сара входила в шайку хулиганов, которые избивали людей? В таком случае почему об этом нет ни слова в протоколе предварительного расследования?
— Подтвердить эту информацию было чертовски сложно, — сказал Дидрик. — Да она нам и не требовалась. Как тебе известно, у нас хватало других улик.
Я не согласился.
Дидрик, однако, не дал мне и рта раскрыть.
— Весьма любопытно, что ты позвонил именно сейчас, ведь мы как раз сами собирались с тобой связаться. Нам опять надо побеседовать. Будь добр, приезжай в управление.
Формулировка вполне вежливая, но тем не менее я почуял в ней приказ. И встревожился.
— Конечно, приеду. А в чем дело?
— Приезжай — и узнаешь.
— Но что случилось-то? Дидрик, если…
— Не тяни, приезжай. Лучше прямо сейчас.
Я чувствовал, как меня охватывает знакомое упрямство.
— А что будет, если я не приеду? У меня и других дел хватает.
Дидрик кашлянул.
— Если не приедешь добровольно в течение ближайшего получаса, то, к сожалению, придется прислать за тобой наряд. Выбор за тобой.
