22
— Тебе надо оставить это дело, Мартин. Неужели непонятно?
В глазах Люси светилось беспокойство.
Мы сидели в баре гостиницы «Амарант», пили кофе. Терпеть не могу «Амарант». Номера крошечные, как обувные коробки, холл насквозь пропах табачным дымом. Но расположен «Амарант» неподалеку от полицейского управления, а нам требовался глоток кофе.
Я был в ярости. И в тревоге. Иначе не скажешь. Кто-то упорно подставлял меня под умышленное убийство. В голове не укладывается. Вообще.
Люси крепко схватила меня за плечо.
— Нам крупно повезло, что у тебя превосходное алиби, Мартин, — сказала она. — Печально для Беллы, но чертовски здорово для тебя. Считай это предупреждением. Собирай манатки и беги, пока можно.
— Собирать манатки и бежать? Чего ты, собственно, хочешь? Чтобы я бежал из страны? Попросил мафиозо Бориса сделать мне новый паспорт и смылся в Коста-Рику?
Люси со вздохом отпустила мое плечо.
— Я не в буквальном смысле, — тихо сказала она. — Но насчет позвонить Борису… пожалуй, не такая уж и глупая идея.
Я видел, как она напугана. Настолько напугана, что готова даже посоветовать мне связаться с мафиозным боссом, который у меня в долгу. Сам я был как в тумане после всего, что случилось за последние сутки. Несчастный случай с Беллой и встреча с Дженни. А теперь еще и это.
Убийство Дженни подтвердило все то, о чем я до сих пор лишь инстинктивно догадывался. Что истинный убийца ходил на свободе, вольный как пташка. Пока полицейские вроде Дидрика упорно твердили, что все убийства совершила Сара Техас, виновный мог чувствовать себя совершенно спокойно.
В том, что Дженни надлежало убрать, была своя логика, пусть и весьма замысловатая.
Но я? Я-то здесь при чем?
К тому же странно убирать меня, сажая в тюрьму за преступление, которого я не совершал. Это едва ли заткнет мне рот. Так что, по логике вещей, меня тоже бы следовало убить.
Не в силах усидеть на месте, я слез с барного табурета.
— Детка, мне надо домой, принять душ и все обдумать, — сказал я. — Созвонимся попозже?
Люси смотрела на меня как на сумасшедшего. — Прости? Ты что, намерен просто вот так уйти? — А есть другой вариант? Торчать здесь, пока солнце не зайдет?
Она со стуком отставила кофейную чашку.
— Ты чертовски плохо играешь в команде, Мартин. А мы ведь команда, ты и я. И речь идет не о тебе одном. Все это касается и меня. И Беллы.
Во мне кипел протест.
Дело Сары Техас — мое, а не Люси.
Белла — моя дочь, а не ее. Жертва заговора — я, а не она.
Но я не проронил ни слова. Слишком устал, чтобы ссориться. Молча притянул Люси к себе. Чувствовал, как она дышит мне в грудь, и обнял ее крепче.
— Я не знал, что мы и в этом конкретном случае команда, — сказал я, уткнувшись лицом в ее волосы. — Извини.
— Ты должен беречь себя, — шепнула она. — Обещай. Я обещал. Так же убедительно, как обещал маме не прыгать с зонтом с балкона (а сам, конечно, спрыгнул и сломал ногу), и таким же твердым голосом, каким однажды обещал Люси никогда ей не лгать (да я и не лгал, честно ответил в первый же раз, когда она спросила, сплю ли я с другими женщинами).
— Что-то происходит, — сказал я. — И я просто не могу все это бросить. Иначе, шагнув в следующий раз на зебру, сам могу отбросить коньки.
Только договорив, я осознал, что такое и вправду не исключено. Вопрос в том, как этого избежать. Распутать клубок событий, приведших Сару к нелепым признаниям? Или поступить так, как советует Люси, — счесть попытку подставить меня под убийство предупреждением и убраться подальше от этой кучи дерьма?
Кто-то явно преследовал меня, буквально по пятам за мной шел. И считал, что я уже разузнал слишком много. Но, собственно, какие щекотливые сведения могли попасть мне в руки? Да не было ничего такого. Вплоть до встречи с Дженни Вудс. Сердце забилось быстрее. У меня отпали все сомнения в правдивости ее информации.
Мысли беспокойно кружились в голове.
— Мне надо уйти отсюда, — сказал я.
Люси взяла сумочку и вместе со мной вышла на улицу. Прохладный утренний воздух смешивался с запахом выхлопных газов. Летний Стокгольм во всей своей красе.
По Кунгсхольмсгатан мы зашагали в сторону центра. Возле Оскарстеатра я подозвал такси.
— Люси, я чертовски благодарен тебе за все, что ты сделала вчера и сегодня, — начал я.
Она не дала мне договорить, приложив палец к моим губам.
— Даже не пытайся от меня отделаться, — сказала она. — Я еду с тобой.
Люси открыла дверцу такси, села на заднее сиденье. — Залезай, — сказала она мне.
Со вздохом я повиновался. Да, от нее мне точно не отделаться.
Такси покатило в сторону района Эстермальм. Я упорно смотрел в окно. Из всех вопросов, мельтешивших в мозгу, два требовали ответа в первую очередь:
Кто знал, что Дженни была в городе и собиралась встретиться со мной? И откуда этот человек знал, что́ она мне расскажет?
В романах и фильмах адвокаты собирают пазлы. Раскрывают крупные заговоры и круглые сутки бьются за своих клиентов. На самом деле это неправда. Пазл уже собран, и нам редко недостает важных элементов. К сожалению. Было бы куда увлекательнее, если бы все обстояло иначе, но ничего не поделаешь.
Я понимал, что не стал бы Саре Техас очень уж хорошим защитником. Никак не стал бы, коль скоро ей вправду было необходимо, чтобы ее осудили за все убийства, какие она взяла на себя. Я бы испытал разочарование. Огромное разочарование. Поставил бы под сомнение ее стратегию, обозвал бы дурой. И рано или поздно занялся бы тем, чем занят сейчас, — проверкой разрозненных нитей, отброшенных полицией.
Если все взаимосвязано так, как я предполагаю, то именно тогда Сара меня бы вышвырнула. Поняв, что я выполню работу лучше, чем Дидрик и его коллеги. Потому что, давая признательные показания, Сара несомненно хотела, чтобы ей поверили. Если прежде я не был уверен в своей версии, то теперь все сомнения отпали. Саре угрожали. И чем-то настолько страшным, что десятки лет за решеткой казались предпочтительнее непризнания вины и жизни на свободе.
Разве только она решила, что в тюрьму не попадет, поскольку успеет умереть раньше. Быть может, чувствовала себя в безопасности, зная, что не будет гнить в камере? Этого мы никогда не узнаем. Ясно лишь одно: она не могла предвидеть, что ее папаша окажется на смертном одре и таким образом обеспечит ей возможность «увольнительной».
Случайности и стечения обстоятельств совпали, образовав совокупность, которую мне никак не удавалось осмыслить. Я беспокойно ерзал на заднем сиденье такси. Угроза, вынудившая Сару Техас признаться в пяти убийствах, теперь, по всей видимости, нашла другую цель.
Меня.
Черта с два, без драки я не сдамся.
Словно очнувшись от долгого транса, я посмотрел на Люси. Она ответила серьезным взглядом.
— Мне надо разыскать Бобби, — сказал я. — Он наверняка кому-то проболтался. Ведь это он заварил кашу, вот пусть и расхлебывает.
Люси медленно покачала головой:
— Ты с ума сошел. Даже не собираешься бросать это дело.
— А ты как думала? — возмущенно спросил я.
Такси затормозило у моего подъезда. Я достал бумажник. И прежде чем передать таксисту карточку «Американ экспресс», пристально посмотрел на Люси:
— Послушай меня. Если хочешь быть в моей команде, ты должна принять, что мы действуем по-моему. В опасности я, а не ты. На карте мое будущее, а не твое. И мне, а не тебе надо заботиться о ребенке.
Когда я проговорил эти последние слова, она вздрогнула. По ее лицу снова скользнула тень печали. Непонятной для меня печали.
— Если ты все равно намерена подняться со мной в квартиру и доискиваться до подоплеки этой хреновой истории, добро пожаловать. Но повторяю: действовать будем по-моему. Если же ты не согласна, попросим любезного шофера продолжить путь к тебе домой. — Я помахал кредитной карточкой: — Таксометр тикает, Люси. Ну так как?
Она упрямо вскинула подбородок:
— Ты не только жмот. У тебя еще и память плохая. Без меня ты бы не достиг и половины того, что имеешь в жизни.
Она расстегнула ремень безопасности и просто сказала:
— Я иду с тобой. Иначе быть не может.
Когда мы пришли, Белла не спала, она изнывала от беспокойства. Тотчас забралась ко мне на колени, обняла за шею загипсованной рукой. Порой я думаю, что никто и никогда не любил меня так беззаветно. Я стараюсь избегать мыслей о том, чувствовала ли она с моей стороны такую же любовь.
— Бабушка сказала, что тебя не будет очень-очень долго, — прошептала она.
Я сердито покосился на Марианну.
— Ты же знаешь, это неправда, — сказал я. — Я всегда возвращаюсь. Верно?
Малышке рано пришлось привыкать к моим отлучкам. Я уезжал и возвращался. Из деловых и отпускных поездок. Этим утром я отсутствовал всего несколько часов. И меня напугало, что она уже успела затосковать. — Тебе точно больше не нужна помощь? — спросила Марианна в передней.
Вообще-то мне бы любая помощь не помешала. И я бы с удовольствием позволил ей взять Беллу с собой. Но сейчас это было исключено. Белла должна оправиться от травмы в домашней обстановке. В случае чего на выручку придет Люси.
— Спасибо, что ты смогла приехать, — сказал я, открывая дверь.
Марианна посмотрела на меня с обидой:
— Подумай, как ты поступаешь. То и дело вызываешь меня посидеть с ребенком, но не позволяешь стать частью твоей семьи или твоей жизни. Это больно, чтоб ты знал. — Она легонько стукнула себя в грудь. — Здесь, внутри. Очень больно.
Неподходящий день для подобных разговоров. У меня не было ни времени, ни сил. Но я тоже мог стукнуть себя в грудь и рассказать о том, что причиняло боль. Когда в семь лет приходилось ходить в школу в слишком коротких штанах, потому что на последние деньги мама покупала сигареты. А в четырнадцать я боялся выйти из дому к ребятам, потому что, если бы ушел, мама спьяну могла захлебнуться рвотой.
Теперь Марианна другая. Держит себя в ежовых рукавицах. Знаю, ей хочется подтверждения, что она молодец и сумела избавиться от пагубных привычек. И она получает подтверждение. Я доверяю ей свое сокровище, Беллу. Но уютных семейных дней в моем календаре нет. До этого мы с ней пока не дошли. Неужели так трудно понять.
— Я позвоню, — сказал я сдавленным голосом.
Марианна ушла, я закрыл дверь. Запер на нижний замок и на верхний, кодовый. Прикосновение к двери вызвало настоятельную потребность вымыть руки техническим спиртом. Ведь в эту дверь входили полицейские, чтобы забрать меня на допрос. При одной мысли об этом мне становилось дурно.
Я прошел на кухню. Люси читала Белле книжку. Мне не понравилось, что обычно ясные глаза девчушки потускнели от температуры и усталости.
— Температура от перелома — это нормально? — спросил я.
— Откуда я знаю, позвони в медконсультацию, — сказала Люси и погладила Беллу по головке.
Я так и сделал. Но сперва позвонил Бобби. Он не ответил. Я позвонил еще раз. С тем же успехом. Тогда я послал эсэмэску: «Позвоните мне. Важно. С приветом, Мартин Беннер».
Дожидаясь очереди в телефонной медконсультации, я достал ноутбук. Люси проводила меня взглядом, когда я сел за кухонный стол и открыл комп.
— Что ты ищешь? Может, помочь?
Я покачал головой. Она и так сделала все возможное, чтобы освободить меня, поскольку усадила Беллу к себе на колени.
В голове складывался список. Время истекало. Мне необходимо решить, с кем надо встретиться, чтобы побольше узнать про Сару Техас. Когда мы с Люси ели гамбургеры в «Техас-Лонгхорне», я сказал, что самое главное — сестра Сары. Мне и сейчас так казалось, но раз уж я не дозвонился до Бобби, логичнее начать с другого конца. Побеседовать с их мамашей.
Ее имя несколько раз упоминалось в документах предварительного расследования. Жанетта Роос. Отыскать в интернете человека с таким необычным именем наверняка не составит труда.
И я не ошибся. Номер телефона я не нашел, зато легко обнаружил данные переписи населения. Она по-прежнему жила в Бандхагене, где когда-то выросла Сара.
Пока я записывал адрес, подошла очередь и в медконсультации. Пожилая женщина коротко ответила на мои вопросы. По поводу температуры беспокоиться не стоит. Маловероятно, чтобы она была связана с несчастным случаем. Спасибо и до свидания.
— Удивительно, как у нее все просто, — сказал я Люси, закончив разговор.
Вообще-то мой опыт показывал, что люди, дающие медицинские советы по поводу детей, страдают отсталостью. Когда вскоре после рождения Беллы сестра кормила ее у меня в конторе, я глазам своим не поверил. Соски кровоточили, а по ее щекам текли слезы.
«Они говорят, обязательно надо кормить, — сказала сестра. — Иначе навредишь ребенку».
Как выяснилось, множество вещей, которые на первый взгляд кажутся вполне разумными, на самом деле опасны для жизни. Пустышки, заменители грудного молока, режим еды и сна. Все, что могло облегчить повседневную жизнь, было под запретом. Когда Белла потом стала моей и не сестре, а мне самому пришлось ходить с ней в детскую консультацию, все, можно сказать, переменилось.
Я услышал уйму всякой чепухи.
Белла «не удовлетворяла кривой веса».
Белла не ползала.
И разве я не знал, что Белла ни в коем случае не должна прикасаться к продуктам, содержащим сахар?
В конце концов я прижал эту окаянную фашистку из детской консультации к стенке и во всю глотку рявкнул, что, если она еще хоть раз сунется со своими идиотскими советами, я вырежу на ее жирной заднице здоровенную кривую веса и посыплю сахаром. Горячо советую каждому родителю поступить так же. Ведь с того дня у меня не было с детской консультацией вообще никаких проблем. Вероятно, большей частью оттого, что теперь на эти дурацкие проверки Белла ходит с няней или с Марианной.
Я подозревал, что того, кто изо всех сил старается засадить меня за убийство, вряд ли сильно напугает угроза посыпанной сахаром кривой веса на заднице. Я безнадежно проигрывал, и это не давало мне житья. Можно играть на какую угодно валюту, но лишь тот, у кого преимущество в информации, уйдет из-за стола с выигрышем. Иначе говоря, чтобы продолжить работу, мне необходимо побольше конкретных данных.
Люси покосилась на листок, где я записал адрес мамаши Бобби и Сары. Жанетта Роос. По-видимому, Телль — фамилия отца.
— Что думаешь делать? — спросила Люси.
— Съезжу в Бандхаген, навещу мамашу Бобби и Сары. Выясню, не знает ли она, куда подевался ее сынок. Разузнаю, в каких отношениях Сара была со своим экс-бойфрендом и с папашей. И спрошу про сестру.
Люси недоверчиво смотрела на меня.
— С ее папашей? Считаешь, все эти убийства его рук дело?
— Ничего я не считаю. Но с чего-то ведь надо начать. Иначе я вообще не сдвинусь с мертвой точки.
Белла рисовала цветы на белом листе бумаги. Пластырь у нее на лбу казался непомерно большим. Я осторожно погладил ее по волосам.
— Побудешь немного с Люси? — спросил я. — Мне надо съездить повидаться с одной старушкой.
— Ты вернешься? — забеспокоилась Белла.
Когда я ответил, в горле у меня стоял комок:
— Я никогда тебя не оставлю. Никогда.
