21
Мила
Это было… безумие. Наверное, это какая-то глупая шутка. Мила знала о Серых всю свою жизнь, сколько она себя помнила, и ей было ясно, что это ненормально, необычно. Но в мире ведь всегда есть что-то особенное. Так что она просто решила, что относится именно к этой категории.
От осознания, что на самом деле все намного хуже, ее словно парализовало изнутри.
И теперь она сидела здесь, в одной комнате с человеком, которого, в общем-то, не знала, – после того как увидела нечто, чего не должна была видеть и что она пыталась в полной мере осознать; и тут Ашер внезапно распахнул перед ней крылья. Настоящие огромные крылья, темные, блестящие, окрашенные во множество оттенков черного.
Мила понимала, что слишком пристально смотрит на них. Ее рот открылся от удивления, губы дрожали, и с этим она ничего не могла сделать. Она была слишком очарована этой картиной и поглощена желанием, чтобы кто-то ее наконец разбудил.
Всего этого было слишком много. Слишком много.
Картинка расплылась у нее перед глазами, и Мила зажмурилась. Ей пришлось наклониться вперед, потому что стало дурно. Шум в ушах был таким громким и подавляющим, что стало больно – как и от мыслей в ее голове. Казалось, будто они обрушиваются на нее, угрожая погрести под своей тяжестью. В этот момент Мила могла лишь сосредоточиться на том, чтобы не задохнуться. Она дышала слишком быстро, лихорадочно хватала ртом воздух, безуспешно пытаясь успокоиться.
Последнее, чего она хотела, – потерять сознание или, еще хуже, чтобы ее стошнило.
– Нет-нет-нет, – запинаясь, бормотала она снова и снова. Сквозь туман, который охватил ее, сквозь дымку хаоса и неисполненных желаний, сквозь страхи и надежды к ней пробился голос Ашера.
– Просто дыши. Все в порядке.
Ей показалось, что он провел рукой по ее волосам, и с этим движением ее окатила волна покоя, которая охватила все тело. Если бы ей понадобилось описать это ощущение, она не смогла бы, но заметила, как оно прогнало прочь дурноту, принеся ей на смену ясность.
Постепенно Мила снова обрела способность дышать медленнее и спокойнее. Теперь головокружение ощущалось лишь слегка, так что она осторожно подняла голову и посмотрела прямо перед собой.
Рука Ашера действительно лежала у нее на голове. Он присел перед ней, опустившись на одно колено, и пристально смотрел на Милу. Теперь их глаза оказались на одной высоте, совсем близко. Мила заметила это, и ее очаровывали все те мелкие черты, которые она только сейчас смогла различить в его лице. Маленький и почти незаметный шрам над правой бровью, другой, побольше, на подбородке. А еще она увидела, что его глаза были не просто темными – в них мерцала синева. Словно в глубоком озере ночью.
Едва дыша, она продолжала рассматривать его, не в силах оторвать от него взгляд. Его рука медленно скользнула на ее плечо.
Он что-то сделал, как-то помог ей – в этом она была уверена. Насколько это правдоподобно, совершенно не важно, потому что Мила была вынуждена признаться себе, что уже перешагнула ту грань, за которой правдоподобие имело какое-то значение.
– Спасибо, – выговорила она.
– Не за что.
Она хотела сказать что-то еще, но слова кончились, спрятались где-то глубоко внутри и никак не хотели складываться во фразы. Так что Мила снова позволила своему взгляду скользнуть по его крыльям. Они никуда не исчезли.
Это не сон, не иллюзия. Словно непроизвольно Мила вытянула руку – ее пальцы хотели узнать, каковы эти перья на ощупь, насколько они мягкие. Но Ашер словно оцепенел, так что она задержала руку.
– Можно?
Он содрогнулся всем телом – она почувствовала это, потому что его рука по-прежнему лежала на ее плече.
Наконец он кивнул. В его лице читалось напряжение, он серьезно смотрел на нее, но все-таки согласился.
Так что Мила вытянула пальцы – крыло было таким же неподвижным, как и сам Ашер, – и в тот момент, когда она коснулась перьев, на нее обрушилась такая волна ощущений, что на глаза навернулись слезы. Она мягко прижала пальцы к крылу. Большие и маленькие перья были мягкими и жесткими одновременно, бархатистыми и тяжелыми, и при этом очень подвижными. Это проявлялось не только в их структуре, но и в исходившем от них ощущении – тепла и какой-то энергии. Прикусив губу, она попыталась понять, что же оно ей напоминает. Статический заряд, электричество! Да, по ним словно перемещался электрический ток, как будто они несли в себе заряд. Повинуясь внезапному побуждению, она закрыла глаза. Ей показалось, что крылья сами способны что-то ощущать, что они больше чем просто часть Ашера.
Он тоже был их частью.
Это удивило и глубоко поразило Милу. Ее руки покрылись гусиной кожей, пока она сантиметр за сантиметром вела ладонью по крыльям. Нежно и осторожно.
Ее любопытство нарастало. Она хотела понять, каково это – иметь крылья, откуда они берутся и куда исчезают.
Внезапно ток энергии под ее пальцами усилился, и Мила открыла глаза. На некоторых перьях проявились золотистые линии и разрывы. Они мягко светились. Это было прекрасно. На ее губах появилась улыбка, а затем она заставила себя отвести руку.
Она снова перевела взгляд на лицо Ашера – теперь она была еще ближе к нему. Она удивилась сильнее, когда увидела, что его черно-синие глаза теперь окрасились текучим золотом.
– Думаю, пока достаточно.
Ашер резко отстранился, блеск в его глазах потух, и без предупреждения его крылья распались на отдельные частицы, превратившись в дым. Словно окаменев, Мила сидела и смотрела на происходящее.
Они исчезли.
Ашер снова откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, и у Милы возникло ощущение, что он хочет сохранить дистанцию между ними. Хотя он разрешил ей коснуться его крыльев, она спрашивала себя, действительно ли это было для него допустимо, или он не стал отказывать лишь из вежливости.
– Они прекрасны, – наконец выговорила Мила.
Ашер ничего не ответил.
– Ты назвал себя Вечным, верно? – продолжила Мила, наклонив голову набок. Она не могла больше сидеть на месте, совсем ничего не делая, поэтому встала. Почти сразу же Ашер тоже поднялся с кресла, словно готовясь к чему-то, и встал перед ней, широко расставив ноги.
– Вы ангелы? Ты ангел?
Мила с трудом могла поверить, что вообще задает этот вопрос. Что она спрашивает кого-то о подобном. Но это было самое очевидное объяснение. Сейчас Мила была готова к любому ответу.
Ашер дернул уголком рта.
– Нет, я не ангел. Я – Вечный. Это другое. Когда-то вы назвали нас ангелами, но образ этих вымышленных созданий, который сложился в головах у людей, не отражает то, кем мы на самом деле являемся. – Он демонстративно помолчал. – Вы, люди, постоянно задаетесь вопросом, почему Бог бездействует и где же его ангелы-защитники. Ответ прост: его не существует. Нет ни Бога, ни ангелов-защитников. Существует свет и существует тень. Без хаоса порядок был бы лишь вполовину прекрасен. Разве смог бы кто-то по-настоящему понять, что такое добро, если бы не существовало зла? Существует лишь равновесие.
– А ты? На какой ты стороне? Свет или тьма? Добро или зло?
Шумно вздохнув, Мила сделала шаг вперед. Она не знала, откуда у нее взялась смелость, но ей и правда хотелось припереть Ашера к стенке. Она оказалась здесь из-за него. Она имела право получить четкие ответы, услышать хоть что-то, кроме уклончивых объяснений.
Хотя Ашер заметно насторожился, его лицо выражало надменность. В эту картину вполне вписывались его ухмылка и то, как он заговорил, – слегка высокомерно.
– Ах, милая, не разочаровывай меня! Я думал, у тебя более зоркий ум.
Он хотел спровоцировать Милу. Она распознала это намерение за его чересчур резкими словами – хотя ей самой с трудом удалось не почувствовать себя уязвленной и не разозлиться. Подняв подбородок, она шагнула вперед, встала вплотную к нему и изобразила такое же выражение лица, как у него, и такую же ухмылку. Она позаимствовала и его тон:
– Ах, милый, не разочаровывай меня! Я думала, мы уже покончили с этими загадками и нам больше не нужно прятаться за масками.
Она отчетливо ощутила, как подступает страх, что Ашер не оценит ее слов, но внешне она не выдала эмоций. Не могла и не хотела их выдавать.
Затем она ощутила, как изменилась атмосфера в комнате – в воздухе повисло напряжение, внезапно потемнело, а лицо Ашера стало закрытым, непроницаемым.
Он наклонился вперед, так что их щеки слегка соприкоснулись, и прошептал ей на ухо:
– Я ценю твою смелость, но не стоит вести себя легкомысленно. Особенно если противник сильнее тебя.
От его дыхания по ее шее, а затем и по спине пробежали мурашки. Его тепло и его запах окружили Милу. Он пах огнем, и дымом, и воздухом ясной зимней ночи. Она поняла его предупреждение – и вздрогнула от испуга.
Выпрямившись, Ашер продолжал смотреть на нее, не отводя взгляда. Мила заметила это и сделала вид, что ее это совершенно не задело.
– Что же до твоего вопроса… – начал он уже другим, более расслабленным и дружелюбным тоном, снова оказавшись от нее на достаточном расстоянии, но Мила опередила его.
– Темный. Ты темный. На светлого ты не похож. И раз уж ты посчитал мой вопрос неразумным, предположу, что он тебя чем-то оскорбил. Так что… Существует свет и существует тьма, существуют добро и зло. И они не равны друг другу. Свет – необязательно добро, а тьма – не обязательно зло.
Ашер лишь ухмыльнулся и кивнул, признавая ее правоту. Миле показалось, что она одновременно хочет узнать еще больше и не знать об этом больше ничего. Как такое возможно?
– В чем же различие? Если это не добро и не зло, то что тогда? – Мила потерла лоб. Ей было искренне интересно.
– Это сложно.
– Это всегда сложно.
Ашер на мгновение замер. Мила даже подумала, что он уклонится от ответа.
– У всего есть противоположность; она должна быть у всего, что есть в универсуме. Равновесие – это не только высшее благо, это то, к чему стремятся все частицы бытия. Если есть свет, должна быть и тьма. Если есть добро, должно быть и зло. Но между этими элементами не существует однозначной связи. Темный может быть добрым или злым так же, как и светлый Вечный. Различие между нами – в материи и энергии. Я – темный, потому что происхожу из тьмы. Я дитя ночи и чаще черпаю магию из пепла, дыма и тьмы, а не из света. Моя сфера, мое жизненное пространство – это тьма.
Его слова кружились в мыслях Милы, и она изо всех сил старалась понять услышанное и собрать все воедино.
– Что вы делаете?
– Некоторые Вечные поставили перед собой цель поддерживать и защищать равновесие. Чего бы это ни стоило. Я – один из них.
– И что… – Мила хотела задать еще один вопрос, но Ашер ее перебил.
– Я уверен, что у тебя еще предостаточно вопросов, но мне кажется, что стоит перейти к тем, которые для тебя важнее всего сейчас. Милая Мила, кто же ты такая и почему ты здесь оказалась? И кто такие на самом деле Тариэль, Михаэль и Иезекииль?
Глаза Милы расширились от удивления, когда детали мозаики внезапно начали складываться перед ее внутренним взором, соединяться друг с другом и снова распадаться. Возможно ли это? Они специально встретились с Милой и все это время водили ее за нос?
– Ты имеешь в виду, они тоже?..
– Да. Они такие же, как я. Только…
– Светлые, – закончила Мила.
– Именно так.
– Вы тоже Вечные. А не ангелы. Вы бессмертны?
– И да, и нет.
Мила фыркнула.
– Эти половинчатые ответы меня с ума сводят.
Она расхаживала туда-сюда, то и дело проводя рукой по волосам, просто чтобы чем-то себя занять. Это ее успокаивало.
– Зачем им понадобилось со мной знакомиться? Это не случайность.
– Нет, не случайность. Мои отношения с Тариэлем – это отдельная история, но именно из-за него я обратил на тебя внимание. А он уже встречался с тобой до этого.
Мила кивнула.
– В парке. Я гуляла. Хотела пойти в ресторан, но на меня напали. Меня хотели ограбить… – Тряхнув головой, она остановилась и снова повернулась к Ашеру. – Тариэль появился там после того, как вор сбежал.
Ашер нахмурил лоб, провел пальцами по подбородку и несколько секунд помолчал.
– Наверное, там что-то произошло. И поскольку мы теперь знаем, на что ты способна, предположу, что он ощутил твою энергию. С тобой там происходило что-то необычное?
– Вор превратился в Серого. Я… я хотела как-то защитить то, что было мне очень дорого, и тогда… Со мной произошло нечто, чего я не могу объяснить. Я не хотела отдавать свою сумку. Однако я ощущала не только страх. Внутри меня разрастался холод, который при этом не казался холодным. Звучит ужасно глупо, понимаю. – Мила рассмеялась. – Но так и было. И потом, когда я коснулась вора… тогда он стал Серым.
– Он стал Серым?
– Да.
– Это означает…
– Что я, в каком-то смысле, стала этому причиной. Он умрет – из-за меня, – с трудом выговорила Мила. Произносить это вслух было больно. Больнее, чем она думала.
– Понимаю. Ты ведь хотела что-то защитить?
Мила вздрогнула, ее глаза расширились, у нее перехватило дыхание.
– Мне нужно вернуться! – в панике воскликнула она и чуть было не бросилась к двери. – Нужно забрать ее!
Не успела она пройти и метра, как Ашер заслонил ей путь.
– Пожалуйста! – взмолилась она. – Отойди в сторону. Мне нужно в отель.
Мила хотела было оттолкнуть его или протиснуться мимо, но у нее ничего не получилось. Ашер крепко держал ее. Не настолько крепко, чтобы ей стало больно, но достаточно сильно, чтобы не дать уйти.
Ее печаль и устремленность сливались друг с другом, и на смену им приходило ощущение, о котором она только что рассказывала. Оно разрасталось мощно и быстро, как шторм в открытом море. Холод разгорался внутри нее, принося с собой покой.
– Мила, ты не можешь вернуться. Тариэль будет тебя искать и… Мила?
Лицо Ашера изменилось, когда он осознал, что она больше не пытается вырваться. Она должна вернуть фотографию и сохранить ее. Она была частью ее матери и ее самой, частицей прошлого и будущего. Ее бесценным сокровищем.
Так что она позволила этому ощущению пройти сквозь ее тело, словно электрический ток. Она выпустила на свободу таившийся в ней холод.
