Глава 13

Варвара на курорте, Агнесса молчит, предъявить Сафрону нечего. Но Степан не велел снимать с него наручники, пусть в них посидит.

– Что, страшно? – спросил Сафрон, показывая на свои руки.

Степан удивленно вскинул брови. С чего это ему страшно?

– Вдруг волю рукам дам, да?

В ответ Степан лишь пожал плечами.

– Ты меня уже достал, – нервно сказал Сафрон.

– Я всегда тебя доставать буду. Даже после того, как Пантелей пристрелит. Мало ли, вдруг эксгумация понадобится?

– Какая эксгумация? Какой Пантелей?

– А ты не знаешь?

– Знаю. Он и тебя замочить собирается!

– Хочешь сказать, что мы с тобой товарищи по несчастью? – осведомился Степан и усмехнулся.

– Нет, не товарищи.

– Несчастье только у тебя. А у меня просто работа.

– Если серьезно, нам объединяться надо.

– Противно, – тихо сказал Степан.

– Тебе? Да это мне с тобой противно! – взорвался Сафрон. – И не надо тут из себя изображать крутого Уокера! А наручники с меня можешь снять. Мне сегодня выходить.

– Я еще извиниться перед тобой должен. – Степан медленно поднялся с места.

– Эй, только без рук!

– Не пугайся, извиняться я не стану.

– Ничего, я как-нибудь это переживу.

– Главное, чтобы ты Пантелея пережил, – заявил Степан.

– Тебе желаю того же самого.

– Не хотелось бы мне тебя выпускать.

– Так доказательств у тебя нет. И с Пантелеем то же самое может выйти. Вдруг и его придется выпустить? – как-то не очень весело сказал Сафрон.

– Это вряд ли.

– Ну а вдруг? Ты если что узнаешь, скажи мне. На этот раз мы ему уйти не дадим. Да и сажать его не придется. Сразу в гроб ляжет. Как тебе такой вариант?

Степан ничего не сказал. Он вызвал конвоира и приказал ему доставить Сафрона обратно в камеру. Пусть оттуда на свободу выходит, без него. Хотя вариант, предложенный ему этим фруктом, старшему лейтенанту в общем-то понравился. В самом деле, зачем утомлять себя сбором доказательств, когда можно отдать Пантелея на съедение таким же хищникам, как и он сам? Только вот как на него выйти?

На Агнессу жалко было смотреть. В больничном халате, с перебинтованными руками. Левая полностью в бинтах, а из повязки на правой торчат два пальца. В них сигарета. Она сидела в курилке и тупо смотрела куда-то вдаль. Ни Сафрона не замечала, ни мужика, который ей что-то говорил.

Мужик рослый, крепкий и наглый. Похабная улыбка, загребущий взгляд. Агнесса на него не реагировала. Он схватил ее за плечо, заставляя смотреть на себя.

Агнесса отмахнулась, он ее толкнул и заявил:

– Слушать надо, когда с тобой говорят!

Сафрон ударил его с ноги. Плевать он хотел на то, что мужик из тех, кого принято здесь называть больными.

Мужик повалился на землю, но тут же поднялся и буром попер на Сафрона.

Тот навел на него пистолет и спокойно сказал:

– Я тебе сейчас башку прострелю.

– Понял, братан, понял!.. – выдал мужик, скоренько сдал назад и растворился в зелени больничного парка.

Корзина запоздало рванул за ним, но Сафрон его осадил и отдал ему ствол. Пусть подержит. Вдруг менты появятся? Нет охоты снова трое суток на нарах куковать.

– Ты вовремя, как и всегда, – сказала Агнесса, широко улыбнулась, потянулась к Сафрону, собираясь его обнять, но сдержала свой порыв.

– У тебя, похоже, в фигуру вделан магнит, притягивающий неприятности, – сказал он и махнул рукой, отсылая Корзину в сторонку.

Не для его ушей разговор.

– Ну да, что-то многовато приключений, – согласилась она.

– Могу предложить еще одно.

– Да?

– Я сегодня откинулся.

– Вижу. Ко мне Круча приходил, разговаривал. Я тебя не сдала.

– Это хорошо. Но отработать все равно придется.

– Что отработать?

– Ни что, а чем. Я сегодня проставляюсь, сауна будет. Ты в числе почетных жриц любви. С кем хочешь, на выбор.

Сафрон шутил. Он не собирался звать Агнессу куда бы то ни было, просто соскучился по ней и хотел сказать ей спасибо за то, что она не сдала его. Но не скажет. Потому что по-прежнему зол на нее. Из-за Пантелея. Она, конечно, умница, Савоя спасла, Пантелея усыпить пыталась. Но ведь Агнесса спала с этим уродом, любила его.

– Я хочу только с тобой, – сказала женщина.

Взгляд у нее замаслился, язык скользнул по губам.

– Ну так поехали ко мне.

– Прямо сейчас? – спросила она и показала ему свои перебинтованные руки.

– Больно? – Он бережно взял ее за локотки, удерживая руки на весу.

– Уже нет. Но я чуть без рук не осталась.

– Извини. – Он не должен был этого говорить, но с языка сорвалось.

– Да ладно. Я же все понимаю. Даже скажу тебе спасибо за то, что не убил.

– Мог бы и убить.

– Поверь, я и в самом деле хотела как лучше.

– Попробую поверить.

– Забери меня отсюда.

– А можно?

– Завтра на перевязку отвезешь?

– Может быть.

– Пошли. – Агнесса сделала движение, будто собиралась взять его под локоток, но в самый последний момент отвела больную руку и прижалась к нему боком.

Она хотела, чтобы он взял ее за талию. Более того, спровоцировала его на это.

В машине она прижалась к нему и закрыла глаза. Сафрон не посмел оттолкнуть ее, даже сукой не назвал.

Марина обвила руками его шею, нежно заглянула в глаза.

– Я уже думала, что ты забыл обо мне, – с мягким укором сказала она.

Степан знал, что ей ответить. Дела у него были, два дежурства подряд. Но зачем оправдываться? И поменьше телячьих нежностей. Он же не какой-то там сопливый юнец.

– Не забыл, – сказал Степан, закрыл за собой дверь и легонько подтолкнул Марину к стене.

– Это что такое? – с улыбкой спросила она.

Степан прижал ее к стене и поцеловал в губы. Она легонько трепыхнулась, но на поцелуй ответила. Он почувствовал, как расслабляются мышцы ее тела, дернул за узелок на поясе халата. А под ним только трусики.

Марина напряглась, когда он добрался до ее груди. Но чем тверже становился сосок под его пальцами, тем хуже она держалась на ногах. В конце концов Степан просто вынужден был взять ее на руки и отнести в спальню.

– Что это значит? – спросила она, укладываясь на спину.

– Я по тебе соскучился. – Он снова поцеловал ее в губы, и она размякла.

Но стоило ему снять джинсы, как Марина оторвалась от него.

– Я сейчас! Я быстро! – сказала она, змейкой выскользнула из-под него и, на ходу запахивая халат, выскочила из спальни.

Степан услышал, как закрылась дверь в ванную.

Но оттуда Марина переместилась не в постель, а на кухню. Вскоре он услышал, как шипит яичница на сковородке.

– Иди ужинать! – донеслось из кухни.

Степану ничего не оставалось, как пойти к ней.

– Извини, что не приготовила ужин. Думала, что ты больше не хочешь рисковать собой.

– Что-то я тебя не понял.

– Пантелей же не просто так хотел тебя убить. Это все из-за меня.

– Я же тебе звонил, говорил, что у меня дежурство.

– Извини, если я тебя обидела, – сказала Марина и жалостливо глянула на него. – Я совсем не имела в виду, что ты трус.

– Я не трус.

– Так я этого и не говорю, хотя и несу какие-то глупости. Сто грамм будешь? – спросила она и, не дожидаясь ответа, достала из холодильника бутылку «Смирновки».

– Можно и двести. Завтра у меня выходной.

– Что-что? – Марина удивленно распахнула глаза и пальцем коснулась своего уха. – Я не ослышалась?

– Завтра у меня выходной.

– Мы проведем этот выходной вместе?

– Конечно, если ты не против.

– А поехали куда-нибудь на природу. У вас тут отличное озеро.

– И хороший пляж.

– А если там Пантелей?

Степан пожал плечами.

Пантелей должен был залечь на дно сразу после того, как Сафрон напал на него. Но нет, он огрызнулся, застрелил двух бандитов. Не исключено, что этот поганец и сейчас где-то рядом. Ждет, высматривает.

– Может, куда-нибудь подальше? – спросила Марина.

– Можно и подальше.

– Ты не хочешь, – заявила она и посмотрела ему в глаза.

– Что я не хочу?

– Ехать никуда не хочешь. Ты устал, тебе нужно выспаться. Завтра я уложу тебя на диван, ты будешь дремать и смотреть видик. А я – подавать тебе пышки в постель.

– Пышки?

– Варить какао и печь пышки. Ты любишь холодное какао?

– Можно с удовольствием пить и холодное, если пышки горячие.

– Это я тебе обещаю. Я тоже выпью, если ты не против.

Степан кивнул. Он был только за.

– Только не приставать! – вдруг сказала она.

– Почему? – четко спросил он.

– Почему? – Она чуть смутилась и задумалась.

– Я, конечно, из системы МВД, – неторопливо проговорил он.

– И?..

– И болею за «Динамо».

– Хочешь сказать, что я – динамо?

– Но иногда хочется поболеть за «Торпедо».

– Да, иной раз это бывает интересно, – сказала Марина, настраиваясь на бурный всплеск эмоций.

Во всяком случае, Степану так показалось. Еще он подумал о том, что пора снова переходить в наступление. Одна атака сорвалась, вторая может стать успешной.

– Торпеда – это в машине, – сказал он.

Ему надо было подниматься, идти к Марине и прижимать ее к столу. Но вдруг она снова улизнет? Это удар по самолюбию. Если женщина не хочет, уступает по принуждению, чтобы задобрить нужного человека, то получится, что Степан изнасиловал ее.

– На пляж можно поехать прямо сейчас, – поднимаясь, сказал он.

– Холодно. – Марина поежилась.

– Лето.

– Все равно холодно. Лучше в душ. Пока горячую воду не отключили. Я сейчас.

Степан не перекрывал дорогу, но Марина уходила с таким видом, как будто ей пришлось прорваться через кордон. Она занесла в ванную белье и полотенце, потом сказала Степану, чтобы он отправлялся туда.

Он понял, что все это значит, и не удивился, когда вышел из ванной и не застал Марину на кухне. Она легла спать и закрыла за собой дверь. Ломиться к ней в спальню Степан не стал, но и домой решил не уходить, тем более что Марина расправила постель в гостевой спальне. А он очень хотел спать.

Степан зашел на кухню, махнул стопку водки, доел яичницу. Курить можно было на балконе. Прежде чем туда отправиться, Степан убрался на кухне и выпил еще сто граммов. На ночь. В конце концов, у него выходной. Сто грамм, и в койку.

Он вышел в коридор и увидел, что дверь в спальню Марины открыта. В комнате темно, на кровати лежит женщина и ждет. Не зря же она распахнула дверь.

Степан остановился, замер в нерешительности.

– Ну иди же, – услышал он.

Как будто сама тишина обращалась к нему из темноты.

Степан решительно переступил порог, но у него тут же возникло ощущение, что его корабль напоролся на подводные камни. Он осторожно присел на кровать. Ему даже стало не по себе, когда Марина зашевелилась, отодвигаясь.

Степан посмотрел на нее и увидел, что покрывало задралось, бедро женщины обнажилось до самых верхних пределов. Она лежала и ждала его.

Он набрал в легкие побольше воздуха и нырнул к ней. Марина обняла его и затихла. Но расшевелить ее было не трудно. Степан поднял паруса, пришвартовался к ней, пошел на абордаж. Она сдалась на милость победителя. Степан захватил ее судно и повел его за собой. Марина покорно шла в его фарватере. Вернее сказать, плыла. Как бревно.

Руки у Агнессы в бинтах, белых, как перья. Вокруг сумрак, Агнесса верхом, движения бодрые, глубокие. Руками она махала почти так же, как ангел – крыльями. У Сафрона возникло ощущение, будто эта женщина норовила взлететь вместе с ним. Ни одна баба не могла владеть своим телом так, как Агнесса.

Она вдруг взлетела вместе с ним. В реальность Сафрон возвращался с таким чувством, как будто побывал на седьмом небе. Агнесса знала дорогу в рай, но вся беда состояла в том, что бывала она там не только с ним. Целые экскурсии туда водила. Но больше всего ей нравилось отправляться туда с Пантелеем.

– И не стыдно тебе Пантелею изменять? – с сарказмом спросил Сафрон.

– Стыдно.

Судя по звучанию ее голоса, она не шутила.

– Тогда какого черта?

– Но я и тебя люблю.

– Ты всех любишь.

– Нет, я люблю только тебя и Пантелея.

– И кого больше?

– Пантелея.

– Сказать, кто ты?

Сафрон должен был посмеяться над Агнессой и ее продажной душонкой, но его губы даже в улыбке не растянулись. Зато обида заговорила во весь голос.

– Я хочу быть только с тобой.

– И с Пантелеем?

– Пантелея мы убьем. После этого я о нем забуду.

– Убьем? Мы?

– В гроб долой, из сердца вон.

– Это прикол такой?

– Он очень прочно вошел в меня и не хочет выходить. Я не знаю, что будет, если Пантелей вдруг снова нагрянет.

– Ты опять предашь меня?

– Я предавала не тебя лично, а наши с тобой интересы. Я не должна была сдавать Пантелею Протасова.

– Но ты сделала это.

– Ты меня за это наказал, – сказала Агнесса и вздохнула. – Но если тебе мало, то ты можешь меня убить. Я сейчас на все согласна.

– Именно сейчас?

– Душа мается, не знает покоя. Улететь хочет. Может, потому мне и не страшно умереть.

– Умри.

– Ты душка. Мне с тобой так хорошо! Но Пантелей стоит между нами, между мной и той жизнью, которая мне нравилась. Я хочу вернуть ее. Поэтому Пантелея нужно убить.

– Меня убить легче.

– Да, я уже думала об этом, – сказала она совершенно спокойно, как о чем-то совсем не страшном.

– Думала?! – Сафрон едва сдержался, чтобы не столкнуть Агнессу с кровати.

– Я не хочу и не могу любить сразу двоих. Кто-то из вас должен уйти. Но ты сделал для меня все, а кто такой Пантелей? Я для него всего лишь эпизод, наводчица. Вдобавок ему надо было куда-то деться, после того как Круча набил ему морду.

– Круча?! Морду?!

– Пантелей сунулся к Марине, а там Круча. Он очень основательно отделал Пантелея.

– Круча!.. – Сафрон скривился.

Этот мент переигрывал его по всем статьям, даже морду Пантелею набил. И это при том, что Сафрон терпел от Пантелея только поражения.

– Он поехал ко мне и сорвал обиду. Противно об этом вспоминать.

– Не вспоминай.

– Должна вспоминать, чтобы не заплакать, когда ты убьешь Пантелея.

– А когда я его убью?

– Как только, так сразу.

– Как и где?

– Здесь. В Битово. Я же говорю, Пантелей помешан на своей Марине. Он обязательно сунется к ней. Рано или поздно, но это случится.

– Думаешь?

– Уверена. Потому что знаю его. Марина – это икона Пантелея. Он ее никому не отдаст. Даже Круче.

– Думаешь, он из-за нее в Кручу стрелял?

– Уверена.

– А в меня – из-за тебя, – с усмешкой проговорил Сафрон.

– Уверена, что нет. А вот если бы ты с Мариной закрутил!..

– Думаешь, надо?

– Выманить Пантелея на себя? Очень хорошая идея.

– Мне так не кажется.

Сафрон вспомнил, как трассирующие пули рвали тело Светляка, которым он прикрывался. Нет, не хотел бы он повторения такой ситуации. Но это будет, и не известно, повезет ли ему в следующий раз. Сафрон сам выбрал для себя такую жизнь, по собственной воле влез в это пекло.

– Надо выманить его на Кручу. А еще лучше – на Марину. Выдели людей под это дело. Сними квартиру с видом на ее дом. Пусть за ней присматривают, – посоветовала ему Агнесса.

– Я все понял.

– Я желаю, чтобы Пантелей умер, – сказала Агнесса, нежно обняла Сафрона, и он не стал ее отталкивать. – Я хочу любить только тебя.

– А я хочу любить не только тебя, – заявил он.

– Я никогда тебя не ревновала. Ты можешь с кем и когда угодно. Я и слова тебе не скажу. Только не гони меня.

– Давай спать.

Сафрон не хотел, чтобы Агнесса уходила. Но при этом он не испытывал к ней особой нежности. Не было и умиления. Авторитет не мог всерьез влюбиться в грязную проститутку.

Марина проснулась чуть свет, напекла пышек, подала их в постель с горячим какао. Волосы собраны на затылке, минимум косметики, халат длинный, плотно запахнутый. Поднос она ставила на тумбочку в полной готовности немедленно отскочить, если Степан вдруг попробует ее обнять и затащить в постель. Именно этого он и хотел.

Степан провел с ней волшебную ночь. Это при том, что она всего лишь позволяла ему себя любить. Да и зачем нужны были кульбиты и прочие кувырки, когда для полноты ощущений достаточно было ласкать ее обнаженное тело, проникать в запретные глубины, любоваться. А запах ее волос, кожи, сам факт обладания!..

– Ты обещала холодное какао, – сказал он.

– Какая ночь, такое и какао.

– Ты же не жалеешь?

– Мне кажется, пышки удались, – сказала она.

Степан кивнул, заранее соглашаясь с ней, тут же взял пышку и надкусил. Действительно вкусно. Пышки пахли ванилью так же нежно, как Марина – духами. Легкий, мягкий аромат. Но Марина своим запахом сводила его с ума, а пышка, она всего лишь еда. Если, конечно, ее приготовила не Марина. Но это сделала именно она, да еще и в постель подала.

– Вкусно.

– Ешь и наслаждайся тишиной и покоем.

– Я хочу наслаждаться тобой.

– Да, конечно, прямо сейчас. – Похоже было на то, что Марина заставила себя улыбнуться.

В постель к нему она не легла. Ушла и закрыла за собой дверь.

А он, позавтракав, сразу же заснул. Сон обрушился на него снежной лавиной, под ней он и пропал.

Когда Степан проснулся, Марины в комнате не было. Часы показывали половину второго пополудни. В этом не заключалось ничего удивительного. Степан очень устал за последнее время, и его организм просто требовал сна. Но все же он расстроился. Обидно так бездарно потерять полдня, когда рядом с тобой самая красивая и желанная женщина.

Марину он нашел в гостиной. Она лежала на полу в спортивном костюме и делала упражнения на укрепление брюшного пресса.

– Проснулся! – Она улыбнулась, поднялась, мягко провела рукой по его плечу и сказала: – Пошли кушать.

Марина накормила Степана, быстро убралась на кухне. Затем она долго приводила себя в порядок. Принимала душ, сушила волосы, копошилась у трюмо в спальне. Степан все это время сидел в кресле перед телевизором. В конце концов его сморил сон. Проснулся он только ночью.

Марина спала, дверь в спальню была закрыта, но не на замок. Степан не постеснялся забраться к ней в постель, но Марина оттолкнула его.

– Не сейчас, – пробормотала она. – Подожди немного. Я сама скажу.

Последние слова он скорее угадал, чем услышал. А ждал Степан совсем недолго. До тех самых пор, пока не уснул.