Восстание греков и новые страдания Афона

Число скитов при монастырях увеличивалось. Увеличивалось, соответственно, и число монахов. Все монастыри переживали период расцвета, особенно Великая Лавра, Ватопед и Иверский. Органом управления Святой Горой стал Священный Кинот. Должность прота была упразднена.

Афон вернулся к общежительному уставу. Это привело к нравственному и духовному возрождению.

Война России против турок подвигла греков к восстанию. Но греческое восстание против турецкого ига принесло Афону не только освобождение от мусульман, но и непредвиденные страдания. Монахи до этого времени дальновидно не вмешивались в политику, не желая накликать на себя гнев поработителей. С Афона бежал в Россию сосланный туда турками патриарх Серафим II. Этого турки не простили Афону, и возникла угроза оккупации Святой Горы. Оккупации удалось избежать благодаря патриарху Феодосию в обмен на увеличение и без того тяжких налогов.

Некоторые монахи, особенно молодые, примыкали к восставшим грекам. В отместку за это турки хватали и пытали афонских монахов.

На Святую Гору бежали отовсюду. Беженцев на ней в 1820-е годы было свыше пяти тысяч человек. И всех надо было хоть как-то разместить и накормить. Предводитель повстанцев Эммануил Паппас тоже укрылся на Афоне. Некоторые монахи встали под его знамена. Это усилило злобу турок. Трехтысячная турецкая армия во главе с пашой в декабре 1821 года оккупировала Афон. Турки убивали святогорцев, живших даже за пределами Афона. Паша́ Фессалоников Абдул Абут предложил монахам мир в обмен на Паппаса. Паппас, спасая монахов, бежал и в пути скончался.

Турецкие отряды оставались на Афоне до 1830 года. Это было настоящим бедствием: захватчики убивали и пытали монахов, жгли библиотеки, грабили монастыри, храмы, скиты. Более того, они сожгли типографию Великой Лавры. Подобно дикарям они пускали редчайшие рукописи и свитки на растопку. Кормить турецкие гарнизоны, которые были размещены по всем монастырям, было непосильно. Монастыри пустели. Оккупанты наложили на монахов огромную контрибуцию. Численность монахов на Афоне сократилась до двух с половиной тысяч.

Кроме солдат-грабителей на Афоне расплодились и бесчинствовали разбойники. И морские, и береговые. Андрей Николаевич Муравьев описывает случай, происшедший во время его поездки в обитель Иверскую. Сюда на престольный праздник двигались из Солуни более ста человек. Разбойники, до того ограбив два судна, английское и французское, напали на паломников. Те, сойдя на берег, двигались один за другим по горной тропе. Всех поодиночке связывали и грабили. Капитан пиратов собственноручно связал одного диакона, но, видно, в нем еще не до конца была погублена совесть, он, пишет Муравьев, «совестился снять с него золотой крест и просил, чтобы он сам его благословил. Бедный диакон должен был надеть крест свой на шею разбойнику».

Поместим здесь рассказ, так сказать, и о благоразумном разбойнике. Это знаменитый Спирос Зервас, промышлявший со своей шайкой грабежами и даже убийствами. Он обратился к Богу под влиянием святого равноапостольного Космы Этолийского.

Косма – инок Филофеевской обители. Телом он был на Афоне, а сердце рвалось помогать порабощенной родине. Монах Косма добивается благословения духовных отцов и разрешения патриарха на проповедь среди греческого населения. Города и села оккупированной Греции услышали пламенные слова святого. За ним ходили по пятам толпы людей. Молва о его всеведении, о его многомощных молитвах летела впереди святого. Например, все знали историю пастуха, который принес в дар монастырю большой кусок свежего сыра. Святой Косма крестообразно разрезал сыр. Внутри оказался червяк. Пастух растерялся. «У тебя в стаде чужая овца», – обличил его отец Косма. Так и было. Однажды святой произносил проповедь недалеко от разбойничьего притона. Спирос Зервас и товарищи прятались в пещере, думая, что такое количество людей пришло их схватить. Отсиделись. А к вечеру разбойник вышел и спросил, зачем тут было столько людей. «Разве ты не знаешь отца Косму? Он всюду ходит и говорит о любви, о Христе, о покаянии». И – удивительное дело – разбойник был потрясен. «О любви, о покаянии? А я что творю?»

Спирос Зервас встал на колени и на коленях пополз к монастырю, где, ему сказали, был в тот день святой. Так, на коленях, он просил у святого прощения. Во всеуслышание, с рыданиями разбойник каялся в своих грехах. Святой увидел колени, изодранные в кровь, бороду и одежду, мокрые от слез, и сказал: «Да простит тебя Господь». – «Меня? Простит? За такие преступления?» – «Да», – твердо ответил святой. «Что мне сделать для спасения души?» Святой Косма показал на гору: «Иди и построй там монастырь».

Ныне это монастырь Лекаца. Под слоем штукатурки была обнаружена надпись: «Построен на пожертвования капитана Спироса Зерваса».

Времена возрождения

Вновь вспомним отца Арсения. Именно он духовно окормлял своего ученика инока Иоанникия. Видя в иноке сосуд избранный, старец Арсений соделал его, говорит жизнеописание, своим сотаинником.

Отец Иоанникий следовал правилу древних: «Бегай людей и спасешься, ибо это – корень безгрешия». Он и не помышлял о священстве, но Божия Матерь судила иначе. Русские в первой трети века стали здесь почти бесправны. Их вытесняли из Руссика и из скита святого пророка Илии. Но Руссик в наказание за это приходил в запустение, и греческий старец, столетний отец Венедикт, и его ученик, игумен Руссика Герасим, осознали: спасет монастырь возвращение в него русских. И вот в 1839 году русские иноки, возглавляемые игуменом Павлом, вернулись в Руссик. Отец Павел в данном случае вверился воле отца Арсения. «Иди, – говорил отец Арсений вдохновенно, – Бог благословит, и я благословляю, ибо давно уже дожидается русских святой великомученик Пантелеимон!»

В навечерие праздника Входа во храм Пресвятой Богородицы русские монахи служили в своей церкви. Братство русское состояло на особых правах: оно подчинялось настоятельству игумена-грека отца Герасима и одновременно находилось под духовным руководством иеросхимонаха Павла. Братство служило на славянском наречии и пользовалось самостоятельностью.

Отец Павел, свершив завещанное от Господа, отошел в вечность в 1840 году. Земная кончина его была благоговейной, он опочил на молитве, тихо склоня голову, как бы уснув. Осиротевшие русские монахи просили отца Арсения об игуменстве, но тот говорил, что Бог не оставит их, даст такого мужа, который устроит и украсит сию обитель. Вновь и вновь просили монахи старца Арсения о начальстве над ними. И вновь и вновь отец Арсений говорил о муже достойном. И повелел братии поститься и молиться Богу и Божией Матери. Конечно, молва о подвигах старца Иоанникия не могла удержаться в его келье, и монахи говорили и о нем, но без всякой надежды. Единственный, кого мог послушать отец Иоанникий, был старец Арсений.

Прошла неделя молитв и поста. Монахи паки и паки били челом старцу Арсению. Тот послал записку отцу Иоанникию, приглашая его с братией. Когда они, чтя старшинство, явились, старец Арсений облачился, надел епитрахиль и в церкви объявил отцу Иоанникию, что Господь избрал его на духовничество в Руссике. Пал в ноги старцу Арсению отец Иоанникий и со слезами молил избавить его от такой тяжелейшей участи: «Я слаб, я стар, немощен, как я буду управлять многими, когда с несколькими едва управляюсь?»

Старец Арсений был непреклонен. День вселения в Руссик отца Иоанникия был ознаменован обильным истечением многоцелебного мира от мощей старца Никодима – именно с ним святой Иоанникий пришел на Святую Гору. Это был Божий знак возложения на отца Иоанникия креста по руководству русским монастырем.

В 1841 году, на первой неделе Великого поста отец Иоанникий восприял святую схиму и был наречен Иеронимом. Благословенно время его пребывания у руля русского монастыря. О таких говорят: «Молитвы его доходят до Престола Небесного». Он сумел привлечь к Афону русские капиталы. Глядя на благие примеры, устремились на Афон русские купцы и промышленники. И не только вкладывали свои деньги в монастырь, его скиты и кельи, но зачастую и принимали подвиг послушничества, а затем монашества.

Началось благое дело книгоиздательства на Святой Горе для мирян и желающих спастись. Поклонимся памяти святителя Феофана, затворника Вышенского. Он – один из первых благодетелей книгоиздательства афонского. К сожалению, сам святитель Феофан не был на Афоне. Здесь упоминания достойно, что первым русским святителем, приехавшим с поклоном от России на Афон, был Преосвященный Александр, бывший епископ Полтавский.