1948 год

Образование государства Израиль. Первая арабо-израильская война. Постройки и имущество Русской духовной миссии оказались на территории Израиля. Русские постройки в Иерусалиме заняли израильские солдаты. Монахи Мефодий и Никифор отказались покинуть миссию и были заточены в ее подвале. Никифор скончался, Мефодий выжил, хотя очень много пыток претерпел от израильтян за непокорность. Ему даже ошпарили кипятком ноги, и он потом мучился до конца жизни.

Промыслительно, что монастырь вошел в Трансиорданию, в состав Иорданского королевства. Это важно сказать, так как на миссийские территории претендовал Кремль. Не от любви к Богу, а для укрепления позиций Советского Союза на Ближнем Востоке. Сестры из Горненского монастыря, не пожелавшие стать «красными», пришли на Елеон. Бо́льшая их часть отказалась переходить в юрисдикцию Московского Патриархата и осталась на Елеоне.

И сама Русская духовная миссия спасалась на Елеоне.

Духовником монастыря в сложные годы был именно отец Мефодий. Личность его легендарна. Он принимал на себя и подвиг юродства, был настолько бессребреник, что даже продал приготовленный для себя гроб, а деньги раздал неимущим. Ни спящим, ни сидящим его не видели. Труды и молитвы, молитвы и труды, молитвы во время трудов. Похоронили его без гроба, завернутым в белые простыни.

Много молитв о упокоении души игумена Мефодия слышится у его могилы.

Амма

Царских, романовских кровей была игумения монастыря Тамара. В жизни Татьяна, дочь великого князя Константина Константиновича, правнучка императора Николая I. Отец ее был боевой флотский офицер. Во время Русско-турецкой войны (1877–1878) служил на фрегате «Светлана». Затем – Измайловский полк. В 1891 году был назначен командиром лейб-гвардии Преображенского полка, с 1900 года – начальник военно-учебных заведений России, с 1910-го – генерал-инспектор. Это, так сказать, штрихи биографии, а рядом шла еще одна служба Отечеству: президент Академии наук, почетный академик по разряду изящной словесности. Стихи, подписанные двумя буквами – К. Р., – хорошо знала читающая Россия. Они были глубоко духовны. Журнал «Вестник Европы», определявший главные направления в литературе, напечатал его стихотворение «Псалмопевец Давид». Затем были «Царь Саул», «Севастиан мученик». Особо знаменита его трагедия «Царь Иудейский». О себе он пишет:

Великий князь Константин Константинович

 
Но пусть не тем, что знатного я рода,
Что царская во мне струится кровь,
Родного православного народа
Я заслужу доверье и любовь.
 

Читаешь его стихи, узнаешь его жизнь и понимаешь, что у такого человека не могло быть иной дочери, нежели Татьяна. У него кроме Татьяны была и младшая дочь, Вера, и было шесть сыновей. Вырастали они под «Колыбельную песенку» любимого отца:

 
В тихом безмолвии ночи с образа, в грусти святой,
Божией Матери очи кротко следят за тобой.
 
 
Сколько участья во взоре этих печальных очей!
Словно им ведомо горе будущей жизни твоей.
 
 
Быстро крылатое время час неизбежный пробьет;
Примешь ты тяжкое бремя горя, труда и забот.
 
 
Будь же ты верен преданьям доброй, простой старины;
Будь же всегда упованьем нашей родной стороны!
 
 
С верою твердой, живою честно живи ты свой век!
Сердцем, умом и душою русский ты будь человек!
 
 
Пусть тебе в годы сомненья, в пору тревог и невзгод
Служит примером терпенья наш православный народ.
 
 
Спи же! Еще не настали годы смятений и бурь!
Спи же, не зная печали, глазки, малютка, зажмурь…
 

А годы смятений и бурь вскоре настали. И несомненно, в тяжелые дни своего служения матушка Тамара вспоминала отцовские строки:

 
Когда креста нести нет мочи,
Когда тоски не побороть,
Мы к небесам возводим очи,
Творя молитву дни и ночи,
Чтобы помиловал Господь.
 

Матушка Тамара никогда не упоминала о своем царском родстве. Ее муж был княжеского грузинского рода Багратион-Мухранских. Их сын Теймураз имел права на российский царский престол. Поэтому, спасая сына, Татьяна Константиновна уехала в эмиграцию. В последующие годы Теймураз был многолетним председателем Толстовского фонда, много доброго сделавшим для русских, попавших за границу. Сама княгиня приняла постриг в монашество, которое свершил тогдашний Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Анастасий (Грибановский) в Женеве в 1946 году. Вскоре она отбыла в Святую Землю, в Гефсиманскую обитель, а из нее перешла в Спасо-Вознесенскую Елеонскую.

Ее младшая сестра Вера также была очень верующей. Но монашество не приняла. Очень любила сестру Татьяну, Елеон. И особенно – деточек-арабочек. А уж они-то как ее любили! Знали, что тетя Вера строгая, но добрая, всегда привезет подарочки, всегда будет с ними заниматься.

Вера Константиновна не выходила замуж, не хотела менять своей царской, романовской фамилии. В последние годы жизни по немощи приезжала к сестре все реже, жила в Америке на территории Толстовского фонда, там скончалась в возрасте девяноста пяти лет в январе 2001 года. Там и похоронена. Корреспондент одной из газет в 1989 году спросил ее о грядущих судьбах России.

Игумения Тамара (Багратион-Мухранская)

– Милый мой, – ответила Вера Константиновна, – я живу по Тютчеву: «Умом Россию не понять…», я верю в Россию. Потому что Россия всегда сама себя спасала. Только подальше от иностранцев.

То, что игумения Тамара была так знаменита (царского рода, племянница греческой королевы, теща английского посла в Иордании), помогало ей решать сложные финансовые и хозяйственные дела монастыря. Ее зарубежные связи помогли притоку монашествующих. Архипастыри, знавшие матушку, присылали на Елеон одиноких богобоязненных женщин.

Срок ее игуменства – четверть века, начиная с 1951 года. Это целая эпоха для монастыря. На это время падает арабо-израильская война, празднование столетия елеонской общины.

В монастыре доселе много монахинь, лично знавших ее: Вероника, Рафаила, Екатерина, Мелания… Спросишь про матушку Тамару – радость озаряет их лица.

Сидим на солнышке. Так хорошо тут, в садике у монашеских келий. Ранняя весна, но уже много цветов, ароматов цветущих деревьев. Чай и кофе с монастырскими булочками. Крики птиц спорят с работой механизмов, идет ремонт колокольни. Но как-то они не замечаются. Слушаю матушек, пытаюсь запомнить их слова, а сам думаю: «Какие силы надо было иметь, чтобы вынести то, что они вынесли!» И сохранили душу. Не просто сохранили свою, а сколько и других вымолили. Сколько перенесли. А какие у них милые, добрые, улыбчивые лица! Это какая-то высшая женственность, лишенная всего земного, одухотворенная молитвой. У меня полное ощущение, что они собрались сюда из рязанских, вологодских, вятских земель: точно такие там лица, только здесь они немножко подрумянены и подсмуглены палестинским солнцем.