Монастырь

Положение монастыря было печальнейшим. Как пережить – Родина-мать, Россия, далеко, правят ею комиссары, без роду без племени; идут гонения на православных: их убивают, сажают в тюрьмы. Церковь отделена от школы и от государства.

Елеонские монахини ощущали свое присутствие в Святой Земле как данное им Самим Господом послушание по сохранению веры православной.

Каково им было, когда год за годом слабели надежды на свержение безбожной антихристовой власти в России? Только на Бога и Божию Матерь было их упование. И помогали им в этом елеонские, освященные Божиим посещением пространства.

Страшная, оглушительная новость пришла из Эрсэфэсэрии: расстреляна в Екатеринбурге царская семья, убита в Алапаевске великая княгиня Елисавета. В монастыре многие инокини помнили сами или слышали рассказы о том, как Елисавета Феодоровна поднималась на Елеонскую гору. Тем более она – тетя матушки Тамары. Отслужили панихиду и включили имена и Елисаветы, и великого князя Сергея Михайловича, сыновей великого князя Константина Константиновича Игоря, Иоанна и Константина, князя Владимира Павловича Палея, инокини Варвары, убитых вместе с великой княгиней, в вечное монастырское поминовение.

Когда великая княгиня с мужем Сергеем Александровичем в 1888 году была в Святой Земле, то она еще была лютеранкой. Виделась с архимандритом Антонином. Очень его полюбила. И в Лазареву субботу 1891 года перешла в православие. Согласно традиции, немецким принцессам в России давалось отчество Феодоровна, в честь Феодоровской иконы Божией Матери, покровительницы рода Романовых. «Это событие, – писал Сергею Александровичу архимандрит Антонин о крещении княгини, – отпразднованное всей Россией совместно с величайшим из праздников христианских, имело свой отголосок и в Святой Земле, хранящей в своей признательной памяти живыми и цельными светлые образы августейших паломников». В память о Крещении император Александр III подарил Елисавете Феодоровне икону Спаса Нерукотворного с надписью: «Вербная суббота, 13 апр. 1891 г.». Икона была обнаружена на груди великой княгини, когда ее тело подняли из шахты в Алапаевске.

Останки страдалиц за Христа, мучениц Елисаветы и Варвары, были привезены с Урала в Читу, оттуда в Русскую духовную миссию в Пекине, а далее по просьбе сестры Елисаветы Феодоровны Виктории, принцессы Баттенбергской, отправлены через Китай, затем морем через Суэцкий канал в Святую Землю. Многочисленная русская колония Иерусалима торжественно встречала святые останки. Иерусалимский патриарх Дамиан совершил панихиду и погребение останков, которые упокоились и доныне пребывают в храме святой равноапостольной Марии Магдалины.

Гробы с их телами сопровождал уральский игумен Серафим (Кузнецов). Отец Серафим служил на Елеоне до 1945 года, могила его – в греческой церкви Малой Галилеи.

Когда в 2004 году серебряный ковчег с десницей святой Елисаветы шествовал по России, он побывал в шестидесяти одной епархии, в ста сорока городах. К мощам приложилось десять миллионов человек. Такова доныне растущая любовь к преподобномученице.

Резко оборвал Октябрьский переворот связь Святой Земли с Россией. Заботы о Елеонском монастыре взяла на себя Русская Православная Церковь Заграницей. Это официальное ее название взято из указа святителя Тихона, патриарха Московского, от 20 ноября 1920 года за № 362.

Помянем добрым словом иерархов Зарубежной Православной Церкви митрополитов Анастасия (Грибановского) и Антония (Храповицкого), так много сделавших для сохранения материальных ценностей Православной Церкви в Святой Земле, в Константинополе. Для духовного окормления православных, живших там монахов и для помощи русским беженцам. Только в Константинополе их было сто семьдесят пять тысяч. А Югославия, Франция, Северная Африка, Китай, Австралия, Южная и Северная Америка? Божиим Промыслом разметало русских по планете.

И опять подумаем, спросим: «Как выжили? Как сохранили любовь к России? Как уберегли главное сокровище – веру православную?»

Времена испытаний

Монахини Елеона продолжали во все годы постоянно ходить ко Гробу Господню. Здесь, у великой святыни, еженощно служилась литургия. И служится. Прибываешь в Иерусалим, и можно не спрашивать, когда будет служба у Гроба Господня. Смело иди к одиннадцати часам вечера в Старый город, вот и все. Идешь по пустым в этот час узким улицам, лавочки все закрыты. Только кошки и крысы перебегают дорогу да дворники поливают из шлангов мостовые. В храме уже читаются часы, начинается каждение. Позвякивают колокольцы на кадилах и молитвы наши, «яко дым кадильный», восходят к куполу главного храма.

И как представить, что молитвы у Гроба Господня могут свершаться без молящихся? А ведь это могло бы случиться в те годы, когда совсем не приезжали паломники, и тогда участие монахинь в службах у Гроба было великой помощью Иерусалимской Патриархии, которая находилась в бедственном положении. Блаженнейший Дамиан даже остался без архиереев. Владыка Анастасий очень помог ему в постановке (хиротонии) новых архиереев, а также в помощи греческому Святогробскому братству. Мы старых обид, нанесенных нам греками, не помнили. Мы – братья во Христе, это главное.

Жизнь насельниц и послушниц Елеонского монастыря была нищенская в прямом смысле. Те, кто помоложе и покрепче, нанимались чернорабочими на строительство дороги Иерусалим – Иерихон. А это таскание тяжеленных носилок с песком, дробление камней. Тут не всякий мужчина выдержит. Те, кто постарше и знал языки, нанимались в услужение к англичанам и к богатым арабам. На Елеоне помнят мужчину-врача, который всегда с огромной благодарностью чтил память монахини из своего детства, приходил в монастырь на ее могилу.

В 1924 году владыка Антоний был просто потрясен, увидев монахинь босыми, в прямом смысле оборванными. Но он увидел и духовную мощь их, и решимость страдать за Христа. Владыка поставил в игумении монахиню Павлу, вдову русского военачальника Клюева. Она подвизалась в сербском Хоповском монастыре, где поселились бежавшие от большевиков монахини русского Леснинского монастыря. Игумения Павла делала все, чтобы выкарабкаться из нужды и вернуть монахиням их главное назначение – молитву. Она возродила и усилила производство икон, рукоделия, вообще предметов православного обихода. Это было душеспасительно и приносило монастырю доходы. Даже организовала выставку работ монахинь.

Помогала и прежде заслуженная известность елеонской общины, благодарная память о русских школах для местного населения.

Вот тоже кстати сказать: упрекают нас за русское влияние на Ближнем Востоке. А кто же вам-то мешал, господа, создавать школы для арабов, больницы, снабжать местное население лекарствами? В 1897 году школ для арабских детей было полсотни, в Иерусалиме больницы – стационар и амбулатория. Конечно, такая доброта народом не забывается. Это не бомбы на головы нынешних палестинцев – подарки от дядюшки Сэма.

Арабы охотно отдавали девочек из своих семей в русский монастырь. Веселые, смышленые арабочки, как ласково их называли, звали монахинь «амма», то есть «мама» по-арабски, охотно учились ремеслам, были безотказны в исполнении посильных работ. Труднее давалось им стояние на долгих молитвах, но и к этому постепенно привыкали. Видишь на снимках отроковиц в чистеньких платьицах, смотришь на их открытые лица и понимаешь – хорошо им с православными мамами-аммами.

В 1934 году монахиня Павла приняла схиму. Владыка Анастасий благословил стать игуменией сестру Меланию, тоже из Хоповского монастыря. Спокойная, даже тихая, смиренная монахиня была примером молитвенности и постоянных трудов в возрождении монастыря, прежде всего Спасо-Вознесенского храма.

Рядом с нею всегда была монахиня Таисия (в схиме Антония) – живая легенда монастыря. Уроженка Воронежской губернии, выпускница института благородных девиц, она прожила в монастыре шестьдесят восемь лет. А ушла в лучший мир, когда ей было сто лет. Реставратор, бухгалтер, художник, дворник, златошвейка, летописец, знавшая, кажется, все языки, великая молитвенница. Ухаживала за могилами на кладбище, читала неусыпаемую Псалтирь…

Особенно велика ее роль во время арабо-израильской войны, когда командование иорданской армии установило у подножия Елеона артиллерию и планировало разместить в монастыре танки, а на колокольне оборудовать наблюдательный пункт и военную сигнализацию. Это грозило гибелью и колокольни, и всей обители. Схиигумения Антония употребила все свои связи, все свои дипломатические усилия, и план превращения территории монастыря в военный плацдарм был сорван.

Военное время усилило приток беженцев, а это значит, что практически все они искали спасения в монастыре. И как их отторгать – они тоже потеряли родину. Кто-то по силе возможностей помогал жизни монастыря, но чаще это были больные, старые люди, за которыми требовался уход.

Великий, превышающий человеческие силы подвиг свершали монахини монастыря: сохраняли веру православную, спасали русских беженцев, молились за Россию, верили в нее. Со всего мира монахини в монастыре, а монастырь – русский.