Говорим о матушке Тамаре

– Ни разу ни на кого голос не повысила, только своим примером. Ударил колокол – она уже в церковь идет. После литургии всех ведет на чаепитие.

– Не разделяла на богатых, бедных, всем рада. Она была не очень улыбчива, но так всех любила. Особенно деточек. Учила молитве, русскому языку, литературе.

– Если какая сестра в чем неверно поступала или не так себя вела, матушка молча шла в библиотеку, брала книгу, делала закладку у нужного поучения и посылала с девочкой-келейницей этой сестре. И та вразумлялась. И всё.

– И еще: никогда не перебивала, не возражала. Если что-то, по ее мнению, было неправильно, она тихонько так покашливала. Мы уже это знали, изучили. Мы ее так любили, что боялись огорчить.

– А как бедно тогда жили! Ни воды, ни электричества, ни телефона, ни холодильников. А еда? Да какая там еда!

– Но радостно жили! Служили при свечах, при керосиновых лампах. Для самоваров шишки собирали, для кухни – дрова. А как все было вкусно! Тогда у матушки был помощник отец Модест. Брал с утра топор и весь день рубил. Сейчас попа́дали от снегопада деревья, рабочие завели бензопилу и за два часа разделали, а тогда батюшка в одиночку дрова запасал.

– Никогда не хотела рассказывать о себе. В царские дни, в дни расстрела царя и ее царских родственников, была замкнута. Уходила в свою келью.

– Никогда отдельно не питалась, только со всеми. А до нее питались по кельям. А она старалась, чтоб мы больше были вместе. Постоянно совместные молитвы. Чтение житий святых на общих трапезах. Свечи делали вместе, прямо праздник. Такое медовое благоухание.

– А уж сбор маслин после Покрова! Да еще какая погода будет.

– Перебирать их потом, сортировать – какие на маслобойню, какие солить.

– И всегда матушка с нами, всегда!

– А сестричка ее приезжала, тетя Вера, такая нам радость! Всегда с подарочками. Жалко, не здесь похоронена, в Америке.

– В Ново-Дивеевском монастыре. Там и брат их, Георгий Константинович.

– А сама матушка умерла как заснула. Уже и двадцать пять лет игуменства приближалось. Готовились встретить. Она была против торжественного отмечания. И на Успение опочила. Так головку набок склонила.

– Ей очень помогал начальник Русской миссии архимандрит Димитрий. И сто лет миссии отметили очень радостно. Много было гостей. Мы пели тогда и в храме на службах, и на открытом воздухе, так духоподъемно.

– Еще у нас при матушке был архимандрит Нектарий. Он из Братства Иова Почаевского. Его тоже, как и матушку, рукополагали в Женеве. На Афоне был, в Джорданвилле, в Гефсимании. Такой выносливый: два раза в день поднимался на Елеон. В любую погоду. И молитвенник был, и мастер! Обувь у сестер чинил, мебель, очки, часы ремонтировал, слесарем был, на огороде трудился. И сестры к нему со своими бедами шли, и прихожане. В девяносто шесть лет отошел.

– Мы ее так любили, матушку, что в этом секрет того, почему мы такие дружные. Мы стремились ее во всем порадовать. А чем ее можно порадовать? Только любовью к Богу, друг ко другу. По ее заветам мы и доселе дружно живем, в согласии. У нас по две монахини живут в одной келье пятьдесят лет и ни разу не поссорились.

Всегда, всегда свежие цветы на могилке матушки Тамары у алтаря Спасо-Вознесенского храма.

Принимающие эстафету

Промыслительно то, что в годы вавилонского большевистского пленения русские православные святыни были в юрисдикции Зарубежной Церкви. И всегда надо с благодарностью говорить об этом: зарубежные иерархи при всех разногласиях с Московским Патриархатом заботились о Святой Земле. А сколько литературы с пометой «Издано в Джорданвилле» различными путями проникало в СССР и спасительно утоляло голод на духовное чтение!

А разногласия, слава Богу, закончены. Мы едины сердцами и душами. Русская Православная Церковь – наше спасение. Мы – ее чада, овцы стада Христова, и выше этого счастья нет ничего.

Конечно, трудно было после матушки Тамары брать в руки игуменский посох, но следующая игумения, Феодосия (Баранова) из Канады, своей верностью монастырю, неусыпными трудами и какой-то особенной хозяйственной жилкой была очень уважаема и насельницами монастыря, и всеми, его посещающими. При ней выполнен капитальный ремонт Спасо-Вознесенского храма, отреставрирован купол, облагорожена территория монастыря.

Ее деловые качества очень ценились, и в 1984 году руководство миссии перевело матушку Феодосию в Гефсиманскую обитель. В ней она в дни празднования Тысячелетия Крещения Руси (1988) мирно опочила.

С 1984 по 1989 год обителью управляла игумения Параскева (Зильберкрейн). Она, что называется, коренная елеонка. При ней с подобающей торжественностью было отмечено столетие со дня освящения Спасо-Вознесенского храма. Она налаживала отношения с соседями, которые всегда были не прочь отхватить кусочек территории монастыря. Как? Стены стареют, рушатся, а соседи могут помочь им разрушаться и передвинуть на новое место.

Начальником Русской духовной миссии в 80-е годы был архимандрит Алексий (Розентул). До Святой Земли он подвизался в Австралии, и понятно, что следующей игуменией монастыря стала также «австралийка», Варвара (Эпова). Пробыв на посту игумении четыре года, в 1993 году возвратилась в Австралию. Всегда стремилась в Россию и в 2001 году смогла побывать в Дивееве.

И наконец настоятельницей стала уроженка Вифлеема, пришедшая в монастырь совсем младенцем, матушка Иулиания (Зарзар), ученица вифанской школы, потом – директор миссионерской школы в Чили, освященной в память святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Она была совершенно русской, знала церковнославянский язык и особенно была верна памяти святых царственных страстотерпцев.

Годы ее игуменства – 1993–1997-й.

Сейчас у руля в капитанской рубке монашеского корабля на Елеоне стоит матушка Моисея (Бубнова). Посвященная в иночество в Зарубежной Русской Церкви, она так же, как и многие елеонские сестры, прошла Гефсиманскую обитель. Ее возведение в игуменский сан состоялось в день Иверской иконы Божией Матери.

Сколько же ей досталось скорбей, переживаний, трудностей! Однажды даже ночью к ней ворвались вооруженные грабители, но по Божию Промыслу в это время сестры возвращались с ночной службы у Гроба Господня.

Постоянно с ней главная радость – жива обитель, увеличивается приток паломников. И очень много делается в монастыре добрых дел. С каждым приездом сюда замечаешь и новые постройки, и отреставрированные старые. В монастырской лавке расширяется ассортимент продаваемых православных предметов, изготовленных монахинями. И, важно добавить, послушницами. Сюда они стремятся со всего света.

Елеон всегда в памяти видевших его. Вот как описала инокиня Нектария вид Елеонской горы от стен Старого города, вид, запечатленный на миллионах снимков и разлетевшийся по планете:

 
Горят на склоне главки золотые —
Светильник дивный, устремленный ввысь.
Его огонь исходит из России,
В нем тысячи молитв в одну слились…
 

Это, конечно, о золоте глав храма Марии Магдалины.

И дальше:

 
Вот пламя дотянулось до вершины,
И разгорелась Русская свеча,
Небесного с земным Иерусалимом
Союз любви победно увенчав.