Борю сменила Гита

С нами гид Гита. Сразу: «В городе Хайфа нет безработицы по всем параметрам на сто процентов. Я из Ленинграда. Здесь гора Кармил. Пророки Илия, Елисей. Завоевательные походы египтян. В Иерусалиме посетим Вифлеем». – «Как это в Иерусалиме?» – «С севера на юг Израиль шестьсот двадцать километров, площадь сто двадцать семь тысяч двести девяносто восемь квадратных километров. Население девять с половиной миллионов, семьдесят два процента – иудеи, палестинцев три с половиной миллиона. Есть друзы, черкесы. Государственные языки – иврит и арабский. Тридцать процентов – русскоговорящих. Четыре моря: Галилейское (самое низкое, пресное), Мертвое (дно мира), Средиземное и Красное. Треть страны – пустыня. Полезных ископаемых нет. Нет своих алмазов, но восемьдесят процентов мировой их обработки – в Израиле». «Наши, якутские», – дополняют ее.

Далее – долгий монолог Гиты о счастье израильтян: о налогах, пенсиях, об армии. Оказывается, Израиль – ведущее в мире государство по развитию демократии и религиозности.

Как так – развитие религиозности?

Лучше слушать не буду, а то могу не выдержать и вслух вспомнить, как, будучи редактором журнала, печатал в нем году в девяностом – девяносто первом материалы независимой медэкспертизы об использовании израильтянами химического оружия против палестинцев. Эта тема была сверхзакрыта для средств мировой массовой информации.

В Палестине публикацию заметили, и спустя время я был приглашен лично Ясиром Арафатом. Тогда и была моя первая встреча с Иерусалимом, куда из Палестинской автономии въезда не было. Но мне было разрешено.

У гида и у водителя непрерывно звонят телефоны. Отвечают в телефон по-своему, а в микрофон по-нашему: «Справа и слева – банановые плантации, – дети оживляются, – семейство травяных, – дети оживляются еще больше, – предмет экспорта».

Гид рассказывает про какие-то плоды с колючками, которые надо разрезать, вывернуть, на что один турист заявил: «Русские съедят все», – и взял в рот. Язык сразу распух, и паломник-хвастун сидел с таким языком сутки. «Молча», – добавляет кто-то.

– Здесь мы не жили две тысячи лет, с семидесятого года, с разрушения Иерусалима римлянами, – продолжает гид. – И мы вернулись. Здесь евреи из семидесяти стран, говорящие на шестнадцати языках. Но каждый говорит другому: «Это я еврей». Русские евреи научили нас пить.

Рассказывает о евреях-сефардах и евреях-ашкенази:

– Мировая мозаика евреев здесь варится, получается бульон.

От бульона переходит к рассказу об израильских тюрьмах:

– Очень воруют. Есть тюрьмы, из которых ходят в субботу на выходные домой. Есть тюрьмы в пустыне. Например, убийца Ицхака Рабина там. Но он продолжает учиться в университете, ему приносят еду, приходят учителя. Девушки хотят выйти за него замуж. У него пожизненное заключение плюс пять лет. Сидят и наркоманы. Провозчики наркотиков – бедуины. – Далее перескакивает на проституцию: – Проституция описана в Ветхом Завете. Очень полезная профессия. Проститутки играют роль насыщения мужчин, чтобы они спокойно себя чувствовали. По еврейским законам мужчина вступает в связь с женой в определенные дни. К женщине мужчина должен идти пешком, на машине нельзя.

В магазины Алмазной биржи нас затащили насильно. И отказаться нельзя: условие турфирмы. Угощают какой-то синтетической водой. Страна синтетики. И евреи еще боятся, всё пересчитывают: вдруг да кто-то сбежит, тут останется? Да ползком в Россию уползем. А вот, помню, у Тивериадского моря хотелось остаться.

В ушах звенит от расхваливания алмазов. Сама биржа этажей сорок, и всё черное, слепое стекло.

Отец Георгий негодует. Терпи, батюшка.

Выхожу на жаркую улицу. Недалеко тут была и битва Иисуса Навина с пятью царями. По его молитве солнце остановилось.

Вот тут и при такой жаре когда-то шли пешком русские паломники. Были даже такие, что ползли от Яффы на коленях. Всё в гору и в гору до Иерусалима. Говорили «Русалим». Русалим. Разве не русское звучание? Звали их паломниками, поклонниками.

Хрущев. Ну вот как за такого молиться? Отдал русские участки Святой Земли за гнилые апельсины. Видимо, заедал ими свои просьбы Сталину об увеличении списков расстреливаемых. «Уймись, дурак», – говорят, написал резолюцию Сталин.

Едем. Нет, гиды-иудеи никогда не поймут (и понимать не хотят), что паломники не туристы. Учат покупать и торговаться. После информации о курсе доллара к рублю, о взаимоотношениях доллара и шекеля Гита показывает по ходу вправо:

– Монастырь молчальников. Делают хорошее вино. Продают молча. Далее – Дом доброго вора. – Устали уже мы, чтобы спросить об этом добром воре. А далее, вот запомнить! – По сказаниям, здесь вторая встреча Христа с двумя учениками.

Но почему по каким-то сказаниям, а не по Евангелию, и почему не назвать апостолов Луку и Клеопу, помощников православных путешествующих?

– Справа Моссад, израильская разведка, слева – наш Голливуд, делают фильмы. Фильмы плохие, разведка хорошая. Слева и впереди виден холм – могила пророка Самуила. – И ни с того ни с сего о характере евреев: – Да, у нас буйные люди, кричат, мы народ громкий, машем руками, мы вообще колоритны, говорим руками и ногами, это культура, мы – народ восточный.

Гробница пророка Самуила напоминает Рамаллу, там я был у гробницы. В Рамалле резиденция была Ясира Арафата.

– Справа – Сады Сахарова, – возвращает к современности Гита. – Об этом надписи на четырех языках. Это не оттого, что он был еврей (а он-таки был еврей), оттого, что он величественный демократ.

Устал я от этой гидши. Всю встречу с Иерусалимом отравила.

А ведь как настраивался на встречу с сердцем православного мира! Пел ранним утром на палубе: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое; воспою и пою во славе моей» (Пс. 56, 8).