Псково-Печерская обитель – духовная школа архипастырей Русской Православной Церкви

Благодаря высоте духовных подвигов иноков, Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь издревле пользовался общероссийским признанием. К XVII веку он стал первенствующим среди всех монастырей Псковской земли: игумены других здешних обителей нередко назначались его настоятелями в знак особого их повышения; отсюда вышло и немалое число российских епископов, даже в наши дни.

Обращаясь к более древнему периоду истории обители, можно вспомнить о печерском игумене Тихоне, известном участнике обороны Пскова от войск короля Стефана Батория в 1581 году, вскоре ставшем архиепископом Казанским (1583–1589). Настоятель архимандрит Иоаким был первым архиепископом Псковским (1616–1623), а следующий настоятель – архимандрит Антоний в 1621 году был поставлен архиепископом в Рязань. Архимандрита Иоасафа, который управлял монастырем с 1621 по 1627 годы, хиротонисали во архиепископа Псковского, а в 1634 году возвели в сан Патриарха всея Руси. Позднее печерский архимандрит Макарий (настоятель с 1643 по 1649 годы) также стал архиепископом Псковским.

Значение обители как духовной воспитательницы высшей иерархии Русской Православной Церкви не умалилось и в последующие столетия. В XVIII веке, например, из стен обители вышли такие архипастыри, как епископ Коломенский и Каширский Вениамин (Сахновский; 1731–1739) и епископ Костромской и Галичский Геннадий (Андреевский; 1753–1757), а в XIX столетии, с 1882 по 1885 годы, непосредственным настоятелем Псково-Печерского монастыря был Владыка Псковский и Порховский Нафанаил (Соборов). К началу XX века относится деятельность монастырского наместника архимандрита Никодима (Воскресенского; 1906–1914), в 1916 году ставшего викарным новгородским епископом Демянским.

С отторжением после революционных событий 1917 года Печор от России и с подчинением исконного русского монастыря Эстонской Церкви значение его как одной из духовных святынь для всего тогдашнего Русского Зарубежья особенно возросло. Поэтому обитель и стала в те годы центром местной Печерской епископии – с правящим (с 1926 по 1932 годы) архиереем Иоанном (Булиным); с 1932 по 1940 годы монастырем управлял эстонский архиепископ Николай (Лейсман).

После Второй мировой войны монастырскими настоятелями, а затем наместниками являлись такие достойные архимандриты, ставшие впоследствии архиереями, как Нектарий (Григорьев; настоятельствовал в 1946–1947 годах) – затем архиепископ Кишиневский и Молдавский, Владимир (Кобец; настоятельствовал в 1947–1948 годах) – в дальнейшем архиепископ Житомирский и Овручский. Об иерархах, живших в монастыре на покое, уже говорилось выше; к ним лишь можно добавить еще епископа Осташковского Гавриила (Абалымова). Он жил в обители после возвращения из ссылки – с 1949 по 1953 годы, однако скончался не в Печорах, а уже находясь на покое в Балтском Феодосиевском монастыре Одесской епархии, в 1958 году. Кроме того, пострижения в славной Печерской обители сподобились такие архиереи, как епископ Таллинский и Эстонский Роман (Танг), митрополит Рижский и Латвийский Леонид (Поляков), епископ Таллинский и Эстонский Корнилий (Якобс), архиепископ Йошкар-Олинский и Марийский Иоанн (Тимофеев).

В конце 1980-х – начале 1990-х годов были также совершены архиерейские хиротонии еще двух печерских наместников – архимандрита Гавриила (Стеблюченко), возведенного в 1988 году на кафедру Хабаровскую и Владивостокскую (позднее – епископ Благовещенский и Тындинский), и архимандрита Павла (Пономарева), хиротонисанного в 1992 году в сан епископа Зарайского и назначенного управляющим приходами Московского Патриархата в США (ныне митрополит Минский и Заславский, Патриарший Экзарх всея Беларуси. – Прим. ред.).

Выдающейся личностью среди наместников обители послевоенного периода следует признать архимандрита Пимена (Извекова; настоятельствовал в 1949–1953 годах), впоследствии Патриарха Московского и всея Руси (1971–1990). Прибыв по указу Святейшего Патриарха Алексия I в Печерский монастырь еще игуменом – для принятия дел у прежнего настоятеля Владыки Владимира (Кобеца), отец Пимен вскоре стал наместником обители, а в пасхальные дни 1950 года был возведен в сан архимандрита мирополитом Ленинградским Григорием.

Поистине драгоценным свидетельством о времени пребывания будущего Патриарха в Печорах являются фрагменты воспоминаний уже неоднократно упоминавшегося нами печерского протоиерея отца Евгения, в те годы жившего и трудившегося в монастыре послушником. К страницам его памятных записок мы теперь и обратимся.

Из воспоминаний протоиерея Евгения Пелешева об архимандрите Пимене (Извекове)

«Конец сорок девятого года был для монастыря и печальным и радостным. Стало известно, что Владыку Владимира должны отправить в Иерусалим начальником Русской Духовной Миссии. К нам же должен прибыть новый настоятель. Часов в 12 дня 26 августа мы поехали на грузовике за гравием. Перед спуском к кладбищу навстречу нам попалось такси. Рядом с водителем сидел крупный солидный батюшка. Мы сразу предположили в нем нового настоятеля. И действительно, когда мы вернулись в монастырь с гравием, мы узнали, что прибыл новый наместник. Когда я вошел во внутреннюю часть монастыря, то возле Лазаревского корпуса увидел нашего Владыку и приехавшего отца Пимена, тогда еще игумена. Я подошел под благословение. Владыка представил меня новому начальнику, сказав: “Это Женя, наш шофер и послушник”. Отец Пимен был очень приветлив и словоохотлив. Расспрашивал об обители, о братии, о хозяйстве монастыря… <…> Затем Владыка повел отца Пимена на скотный двор, чтобы показать ему конюшни, коровник, курятник, сараи для сена, гаражи. <…>

Новый наместник, как многие знают и помнят (уже как Патриарха Московского и всея Руси), был высокого роста, величественного телосложения, красив лицом, имел он прекрасный голос и большие певческие способности. Говорят, многие годы он был регентом в разных московских храмах. Он имел такой глубокий ум и дар слова, что в проповеди был подобен Златоусту.

Отец Пимен прибыл к нам из Ростова-на-Дону. Месяца четыре он жил при Владыке Владимире, набираясь хозяйственных знаний и опыта. Ведь обитель наша была «по профилю» сельскохозяйственная, а потому настоятелю ее были необходимы крестьянские навыки. Отцу Пимену эта сторона жизни не была знакома, но, благодаря пытливому уму и практичности, уже через год он освоил азы сельского хозяйства и прекрасно разбирался в нуждах и делах монастыря. Но главная его заслуга была, конечно, в священнослужении. Он так вдохновенно служил в храмах (а особенно литургию), что нам, монахам и прихожанам, можно было молиться и молиться без конца. Любую его проповедь можно было слушать, услаждаясь каждой фразой. В этом отношении он был первым подобным пастырем на моей памяти.

По приезде в монастырь игумен Пимен был поселен в Лазаревском корпусе, где жил до отъезда Владыки Владимира, и лишь после этого перешел в настоятельский дом. Я уже сказал, что до декабря сорок девятого года Владыка Владимир и игумен Пимен вместе решали все монастырские вопросы, вместе служили в храме. Проповедовал, как правило, отец Пимен. Игумен Сергий Гаврилов был тогда благочинным. У него был замечательный тенор. В молодые годы он был певцом, а потому прекрасно владел голосом. <…>

За те полвека, что я неизменно и тесно связан с обителью, именно эти несколько месяцев в конце сорок девятого года остались в моей памяти как пример расцвета церковного служения, пения и проповеди. Владыка Владимир, игумен Пимен и архимандрит Сергий вместе были как три светильника, распространяющие вокруг себя свет духовный. В их бытность храмы во время богослужений неизменно были полны. К отцу Пимену из Ростова сразу поехали паломники. А затем слава о монастыре и его настоятеле разошлась по всей России, и паломники, особенно летом, стали собираться в обитель сотнями, а впоследствии и тысячами. <…>

Отец Пимен ревностно взялся за дело управления, явился достойным продолжателем всех ранее существовавших традиций. Особенное внимание уделялось церковным службам. Он очень любил служить сам, иногда в неделю служил несколько литургий. Каждый четверг он совершал литургию в Никольской церкви – это был для него как бы завет. Попасть к новому наместнику было очень просто. Никаких сторожей у нас в то время не существовало. Нужно было – прибежишь в настоятельский корпус, скажешь келейнику отцу Корнилию, что тебе нужно срочно видеть отца наместника, – и через минуту уже берешь благословение у своего начальника и выкладываешь ему все свои заботы. <…>

Отец Пимен любил совершать торжественные службы, с чтением акафистов, с торжественными молебнами. Запомнился мне, например, новогодний молебен в 12 часов ночи на 1 января. <…>

<…> В субботу 5-ю Великого поста, называемую Субботой Акафиста, по благословению отца наместника, в Сретенский храм, где проходила служба, была принесена главная святыня обители – икона Успения Божией Матери. Поставлена она была на горнем месте. В то время в монастыре было правило: если Чудотворную выносили из храма хотя бы на площадь или переносили в другой храм – этот торжественный и знаменательный момент всегда отмечался трезвоном колоколов.

В Субботу Акафиста на акафист выходят четыре раза. У игумена Пимена порядок был таков: первый раз акафист читали в алтаре перед чудотворной иконой Успения; второй раз читали в храме перед иконой Умиления; третий раз – перед Одигитрией и четвертый раз – опять возвращались в алтарь и читали перед иконой Успения. Затем, после литургии, Чудотворную возвращали на свое место. Вот так творчески относился наш наместник к божественным службам. И народ любил его за эти прекрасные, одухотворенные службы, а особенно – за удивительные проповеди. Храмы, когда он служил, всегда были переполнены молящимися, а проповеди его приходили слушать даже совершенно нецерковные, неверующие люди.

Кроме исключительных своих достоинств как священнослужителя, игумен Пимен был хорошим организатором и хозяйственником. Он вникал в каждое дело, его можно было видеть ежедневно на всех рабочих объектах монастыря. В пятидесятом году в наших краях начали организовывать колхозы, и монастырская земля в Чавыдове оказалась в центре колхозных наделов. Естественно, этот участок земли у монастыря изъяли, а взамен дали 5 или 6 гектаров около Тайлова. Мы сажали там картошку, сеяли рожь, пшеницу и другие злаки. Помню, когда мы вручную серпами жали рожь, отец Пимен подходил ко мне и просил: “Женя, научи меня жать!” Он брал серп и с моей, конечно, помощью учился жать серпом, проявляя этим великое свое трудолюбие и смирение. На Пасхе поднимался на колокольню и просил звонарей научить его трезвону. Он был упорным “учеником” и трезвон в конце концов освоил, а однажды даже подарил мне сто рублей за то, что я учил его “колокольной премудрости”.

Как-то раз монастырь закупил несколько десятков кубометров дров. В то время в монастыре уже имелась циркулярная пила, так что труд наш был облегчен. И все же отец Пимен становился к пиле сам и все дрова пропускал через пилу, так что мы с послушником Тимофеем (Пономаревым) едва успевали подавать ему двухметровые поленья… В то время отец Пимен был еще совсем молодым, ему едва исполнилось сорок лет. Единственным недостатком его здоровья была болезнь позвоночника (следствие фронтового ранения), что, конечно, мешало ему в физической работе. Но, несмотря на это, он старался принимать участие в любом, самом тяжелом, монастырском послушании.

В марте пятидесятого года монастырь получил приятную весть: из Москвы, из Совета Министров, пришло разрешение на покупку грузовой машины ГАЗ-51. За машиной надо было ехать на завод в город Горький. И вот отец Пимен вместе с послушником Михаилом, главным монастырским шофером, отправились туда поездом. Их поездка заняла целую неделю. Но вот наконец они возвращаются своим ходом на новенькой машине где-то среди дня в Лазареву субботу. Какая же для всей обители была великая радость к празднику Пасхи! Ведь монастырь уже месяца четыре был без машины, и в хозяйстве такая потеря была очень чувствительна. <…> Конечно, это было необходимейшее приобретение для монастыря. Машина эта служила обители больше двадцати лет, оставаясь прекрасной памятью об отце Пимене.

В этом же году, ко дню Святой Пасхи, Патриарх Алексий I даровал игумену Пимену сан архимандрита. На Пасхальной неделе отец Пимен поехал в Ленинград, где митрополит Григорий и возвел его в новый сан. В митре наш отец Пимен стал совсем благолепным. Он был прекрасен и талантлив во всем. <…>

Все лето пятидесятого года в монастыре велось строительство, шел ремонт храмов и келий. Особенно вспоминается история с Покровским храмом. Во время войны в Покровской церкви был устроен какой-то склад. <…> Вся церковь была так завалена разным хламом, что даже заходить туда было не очень приятно. Естественно, что и службы там не совершались.

И вот отец Пимен решил отремонтировать и привести в порядок Покровский храм. Ремонт шел долго, около года. Отец Пимен сам был и архитектором, и живописцем, и штукатуром, и маляром, так что все работы делались или при его участии, или под его руководством. К Покрову пятидесятого года ремонт храма был закончен, и храм торжественно освящен. <…> Отец Пимен очень любил служить в Покровской церкви. Литургия совершалась там по субботам. Молящихся пускали иногда через Пещеры, иногда – через Святую гору. <…>

…Архимандрит Пимен очень уважал эстонскую православную народность сету. Зато и все окрестные сету любили обитель и усердно посещали ее во дни праздников.

В некоторые большие праздники почти половина молящихся в храме были именно сету. От русских их можно было отличить сразу, потому что все женщины сету одевались в нарядные национальные костюмы. В их праздничном одеянии была какая-то особая торжественность. Отец наместник, видя, что они так усердно посещают монастырские службы, решил небольшую часть богослужения совершать на эстонском языке. Отец Нафанаил как главный диакон монастыря выучил ектении на эстонском языке, а отец Пимен выучил возгласы и несколько молитв. Когда сету впервые услышали такую службу, они были очень тронуты этим вниманием и стали еще усерднее посещать обитель.

Но такие знаки внимания и заботы отца Пимена о “младшей братии” вовсе не означают, что он был слабовольным и нерешительным настоятелем. Совсем нет! В управлении обителью он был требователен, принципиален, строг. Некоторые при нем были уволены из монастыря за непослушание. Труд, послушание, выполнение монастырского устава были главными обязанностями для всех братий, невзирая на сан, положение и возраст. Для отца наместника все насельники были равны. Но мы знали, что все же больше он уважает и любит усердных тружеников. Ведь в то время все благополучие монастыря строилось на земледелии. И потому труд на земле был основой нашего общего благополучия. <…> Братии было человек сорок- сорок пять. Жили все дружно и спокойно. Сам отец наместник любил благочестие и порядок во всем. <…>

В январе пятьдесят четвертого года архимандрит Пимен был переведен наместником Троице-Сергиевой Лавры. Наместником Псково- Печерского монастыря после отца Пимена был поставлен игумен Сергий (Гаврилов), который правил монастырем до конца 1956 года.

Отъезд отца Пимена на новое место служения был очень трогательным. Прихожане не хотели расставаться с любимым наместником; многие, провожая его, плакали. Люди просили не забывать и молиться о них. Архимандрит Пимен прожил в монастыре и был его наместником ровно 4 года и 5 месяцев. Что можно сказать об этих годах? На мой взгляд, отец Пимен был благоговейным руководителем монастыря, прекрасным священнослужителем и замечательным проповедником. А ведь на моей памяти, начиная с 1946 года, наместников сменилось двенадцать человек. Но не случайно же из всех наместников именно отец Пимен сподобился стать Патриархом всей нашей Церкви…»

За время настоятельства архимандриту Пимену удалось еще более возвысить обитель в духовном отношении, а также значительно укрепить ее материальное положение. Он возглавлял торжественные праздничные монастырские богослужения, служил ранние литургии, с народным пением, в Никольском и Лазаревском храмах, для многих верующих печерян и паломников он являлся духовником, потрудился в восстановлении благолепия обители.

Им установлено было служение акафистов по дням седмицы, он написал «Акафист Божией Матери ради Чудотворного Образа Ея “Умиления” Псково-Печерския», написал акафист и тропарь Псково-Печерским преподобным, акафист и тропарь преподобной матери нашей Вассе. В январе 1954 года архимандрит Пимен был назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры. В конце своего жизненного пути Патриарх Пимен признавался, что считает годы пребывания в Псково-Печерском монастыре лучшими годами жизни. Эту пронесенную через десятилетия любовь к святой Псково- Печерской обители, к братии, к духовным детям, как и благодарную память о покровительстве Божией Матери обители, архимандрит Пимен выразил в стихотворениях «К Псково-Печерской обители» и «В Пасхальную ночь печерянам».

Добрые чувства к древнему псковскому монастырю в душе Святейшего Патриарха Пимена сохранялись неизменными, не изменялось и внутреннее смирение печерского инока-подвижника. Когда его порой спрашивали: «Ваше Святейшество, чего Вам, поднявшемуся на такую высоту церковного служения, хотелось бы ныне больше всего?» – он в минуты откровенности отвечал: «Больше всего мне хотелось бы теперь быть простым сторожем при Святых вратах незабвенной моей Печерской обители!»

Ниже предлагаются два стихотворения – письменные свидетельства Патриарха, этого поистине подвижника и бескровного мученика, о его сердечной привязанности к Псково-Печерскому монастырю. В них раскрывается не только его любовь к оставшейся навсегда родной для него обители, но и светлая, добрая его душа, вынужденная постоянно, по слову поэта Ф. И. Тютчева, «молчать, скрываться и таить – и чувства и мечты свои» среди постоянно враждебной по отношению к нему как Архипастырю Церкви прежней, безбожной советской действительности.

В простых стихотворных строчках Первосвятителя перед нами встает совсем иная действительность: та настоящая правда Царства Божия, что так непосредственно ощущается всяким, жаждущим этой правды человеком, приходящим и ныне, как и полтысячелетия назад, в «уголок рая» на Псковской земле, в Дом Пречистой – в Ее святую Печерскую обитель.