Из Дневника старца Луки

Промыслом Божиим до нас дошли дневниковые записи, относящиеся к 1909–1926 годам – раннему валаамскому периоду жизни инока Луки – будущего старца. Примечательно также описание одного чудесного события, случившегося с ним во время плавания по Ладожскому озеру.

Записи 1909–1911 годов представляют собой выписки из житий и творений учителей монашества и православных подвижников: преподобных Евфимия и Антония Великих, из писем святителя Феофана Затворника и его книги «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться»; имеются здесь и высказывания киевского святого инока Парфения, оптинского старца Амвросия, молитва преподобного Дамиана (ученика преподобного Феодосия Киево-Печерского) о единении с духовным отцом, молитва преподобного Иоанна Кущника.

В этот период будущий схиигумен Лука, тогда еще простой послушник, готовясь к постригу, стремился утвердить себя в истинно святоотеческом понимании монашества – как подвига любви к Богу и людям, подвига смирения и покаянной молитвы. Поэтому из писем святителя Феофана он 30 мая 1909 года выписал следующее: «Радость бывает на небе, когда кто-то плачет и сокрушается, чувствуя себя грешным. И се – благонадежнейший нам путь: покайтеся и веруйте в Евангелие. При исповеди – ничего не скрывать. Но не упустите главного: [хоть] слезку сокрушения. Одна слезка – и будете, как выкупавшись или в бане помывшись».

Еще одну назидательную мысль из творений епископа Феофана записал он 20 мая 1910 года: «Сообрази места, времена и обстоятельства греховных дел своих, из всего извлеки сведения, которые заставили бы сердце твое и совесть твою проникнуться чувством виновности и воззвать: виноват! ничего не имею в оправдание! Так переходи от одного греха и от одного нечистого расположения к другому, и ко всему – как подпись какую – прилагай: виноват!»

Переживая острую необходимость в духовной поддержке опытного и благожелательного наставника, он в тот же день выписывает и такие слова из поучений старца Амвросия Оптинского: «В жизни сей нужен сочувственный взор, ласковое слово, нужно сознание, что нас любят и нам верят, нужно то, что в мире самое редкое и самое великое сокровище – сердце внимательное».

Однако единственным путем, ведущим в Царство Небесное, для стремящегося к спасению новоначального инока остается путь покаяния, и поэтому понятно, насколько дорога ему мысль святителя Феофана о призыве к постоянному внутреннему покаянному воплю в душе. И вот 15 февраля 1911 года он записывает в свою тетрадь такие слова великого вышенского Затворника: «Надо беду зажечь вокруг себя… Внутренность свою надобно уязвлять и тревожить, чтоб не уснуть… Что значит зажечь беду вокруг себя? Это глубокое чувство опасности своего положения – и опасности крайней, от коей нет иного спасения, как в Господе Иисусе Христе… Сие чувство и будет гнать нас к Господу и заставит непрестанно вопиять: Господи, помилуй! Помоги! Защити!»

Одна из следующих записей относится уже к сентябрю 1915 года – послушник Иаков стал теперь монахом Лукой и смиренно стремится к полноте исполнения монашеского долга, в том числе и к молитве за других грешников. Об этом и свидетельствует, в частности, данная запись с чуть измененным текстом краткой келейной молитвы за скончавшихся от несчастной и насильственной смерти, известной как молитвы оптинского старца Леонида: «Взыщи, Господи, погибшую душу (имя). Аще возможно есть – помилуй! Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех сей молитвы. Но да будет святая воля Твоя».

В мае 1917 года он сделал подробные выписки из «Дневника» святого праведного Иоанна Кронштадтского – тоже о молитве, из Слова к братии святого Епифания Кипрского (см.: Четьи-Минеи, 12 мая), выписал изречение преподобного Исаака Сирина: «Всякая молитва, в которой не утруждалось тело и не скорбело сердце, вменяется заодно с недоношенным плодом чрева…» и молитву к Ангелам: «Ангелы Хранители друзей наших! Сохраните в сердцах наших нежные чувства любви; подайте нам силу помогать друг другу для достижения святой жизни, дабы мы могли вечно любить друг друга. Ангелы умирающих! Спасите верующие души во Иисусе Христе, защитите их в последней борьбе со врагом и введите их с торжеством на Небо».

Приняв в 1917 году диаконский сан, отец Лука, как видим, особенно стремился обучиться великому искусству молитвы. Об этом явно говорят еще две его записи с текстами молитв, сделанные в тот же день: «Прошение о многих предметах: “Владыко Господи Иисусе Христе, настави меня по воле Твоей”. Прошение о страстях: “Исцели меня по воле Твоей”. Прошение об искушениях: “Ты знаешь полезное мне, помоги моей немощи и даруй мне по воле Твоей, избави от искушения“».

Вторая молитва (ей предшествует замечание отца Луки: «Полезно для души самоукорение») есть молитва из Требника «на брань блуда»: «Господу помолимся. Господи, помилуй. Боже сил, исцеляяй всяк недуг и всяку язю в людех, очисти рабы Твоя и не даждь человеку и демону приобщения, запрети нечистым духам, сокруши сатану под ноги рабов Твоих, обнови я Святым Твоим Духом, соедини я Святей Твоей Церкви, и всякого действа противолежащаго избавивый, представи Святому Твоему Жертвеннику и Небесных Твоих и Животворящих Таин сподоби. Яко Ты еси Бог наш, Бог кающихся, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков, аминь».

Следующая запись – сугубо духовно-личного характера. Она кратка, но смысл ее, видимо, был особенно дорог отцу Луке – это было как бы святоотеческое напутствие ему на монашеское (в том числе и диаконское) служение: «Что есть монах? Монах есть земной ангел, и жизнь его должна быть ангельской. Он каждую минуту должен славить Господа».

Как известно, для Валаама в 1920-х годах наступили нелегкие времена. Отойдя территориально к Финляндии, монастырь не избежал веяний обновленческого духа. В 1926 году в обители начались внутренние нестроения из-за введения (вслед за Константинопольским Вселенским Патриархатом) «нового стиля» летоисчисления. Наиболее принципиальные и традиционно мыслившие старцы выступили за сохранение «старого стиля», из-за чего и подверглись гонениям.

Думается, как раз в связи с этими событиями (к сожалению, без указания даты записи) в тетради отца Луки и появляются знаменитые строки из жития святого Максима Исповедника, прославившегося особой непримиримостью к ересям. Вот эта запись, сделанная отцом Лукой явно для своего духовного укрепления: «Восточная Церковь была заражена ересью, а западная нет. Когда был приведен св[ятой] Максим из заточения в Царев дворец для допроса, и сказали ему: “Вчера пришли из Рима два апокрисиария, и завтра, в день Воскресный, будут причащаться с Патриархом Пречистых Таин”. Преподобный ответил: “Если и вся вселенная начнет причащаться с Патриархом, я не причащусь с ним. Ибо я знаю из писаний св[ятого] Апостола Павла, что Дух Святый предаст анафеме даже Ангелов, если бы они стали благовествовать иначе, внося что-либо новое”» (Гал 1, 8).

Следующие три страницы тетради отца Луки занимают краткие сведения по истории отделения католиков от Православной Церкви, а также общие характеристики протестантизма: лютеранства, реформаторского учения и Епископальной Церкви Англии (сохранились воспоминания о том, что старец и в Печерской обители нередко разъяснял суть неправославности западных христиан, отпавших от полноты Вселенского Православия). Тема принципиального необщения с нарушителями церковного православного учения, Священного Предания и древних канонов остается основной и для записей отца Луки, относящихся к 1925–1926 годам: здесь представлены довольно обширные выписки из посланий преподобного Феодора Студита в защиту церковных правил веры с одновременным призывом к инокам с благодарением переносить все напасти и укоризны.

Записи старца Луки дают понимание того, чем он духовно укреплялся на многотрудном подвижническом пути, о чем болела его душа. Читая выписки из Отцов Церкви, мы знакомимся с кругом его духовного чтения как первоисточника его последующей, накопленной за долгие годы собственной иноческой мудрости. Однако есть в его тетради две записи, так сказать, более житейского характера, связанные с конкретными фактами его личной духовной жизни, но отнюдь не менее ярко выражающие самую суть его смиренной, благочестивой и всегда благодарной Богу души.

Описание чудесного случая на озере – это своего рода «заметка на память» о случившемся с иеромонахом Лукой удивительном происшествии, которое могло стоить ему жизни, но, по милости Божией, завершившемся благополучно.

Валаам. 1924 г[од]. Сентября 22 д[ня]. В день Воскресный, по окончании всенощнаго бдения и по прочтении правила ко Святому Причащению, в 12 часов ночи отправился я с иеродиаконом о[тцом] Германом в Коневский скит для служения Божественной литургии. Подошли к монастырской пристани. Не зажигая фонаря, взяли о[тца] Наместника лодку, спустили с мостков и, осенив себя крестным знамением – и воздух на все четыре стороны и воду, поехали. Ночь была звездной и небольшой ветерок.

Половину пути проехали – нашли тучи, стало темно. Подъехали к коневской пристани. У берега попала доска под лодку, мы встали и освободили доску. Когда я встал, зажег фонарь и увидел немного воды в лодке, и тут же мы вышли на берег. О[тец] Герман выходил из лодки первый, я – после. Пока мы выходили из лодки, вода быстро стала наливаться в лодку. Лодку мы вытащили на берег и вылили воду через край. Стали смотреть с фонарем, нет ли где щели, откуда нашла вода, и увидели, что не было пробки в дне лодки… Пробка была вынута и лежала в кормовом окне. Мы ехали с открытым отверстием в дне. И тут увидели мы, что нас Господь сохранил благополучно – чудесно, за молитвы Пречистыя Его Матери и покровителей наших Сергия и Германа. Меня объял ужас. Поблагодарили Бога и пошли в храм служить Божественную литургию. Отцу Феодору не сказали случившегося с нами.

Приехали в монастырь по окончании ранней литургии; у меня в келье отслужили благодарственный молебен Господу Богу. Записал сие чудо я для памяти и прославления имени Божия, [для памяти] случившегося с нами. Иеромонах Лука.

Через месяц отцом Лукой к этой записи была сделана приписка:

«1924 г[од]. Октября 22 д[ня]. Пробка из лодки вынута была не злонамеренно. Келейник о[тца] Наместника иеромонах Тимон имел обычай иногда вынимать пробку из лодки, чтобы стекла вода, и нас предупредить об этом не догадался. Я в свою очередь не имел привычки осматривать лодку перед отъездом, т[ак] к[ак] я в нашей лодке отца игумена никогда пробки не вынимал – только на зиму вынимал. Садились с уверенностью, что все в порядке; лодку брали иногда о[тца] Наместника ввиду того, что она легче игуменской».

Другая запись – более раннего времени: она сделана 19 октября 1918 года. Отец Лука, записывая свои впечатления от посещения монастырской больницы, делал это особенно аккуратным бисерным почерком, из чего видно его глубоко вдумчивое и серьезное отношение к смыслу христианского бытия. Появление такой записи в дневнике молодого иеромонаха показывает, как он понимал свою основную жизненную задачу – как смиренное, но непременно деятельное подвижничество во Христе и ради Христа.