Война в составе коалиции имеет как преимущества, так и недостатки. Коалиция умножает силы воюющих, но одновременно множит и центры принятия решений. Если в июне – июле 1793 года победы антифранцузского альянса были во многом обусловлены тем, что концентрация его сил на французско-бельгийской границе обеспечила войскам союзников значительное численное преимущество, то в августе, после взятия Валансьена, когда казалось, что интернациональное воинство вот-вот двинется к Парижу, раздавив по пути остатки Северной армии французов, на первый план вышли издержки коалиции. Командующий объединенными силами англичан, гессенцев, ганноверцев и голландцев герцог Йоркский получил из Лондона приказ осадить и взять Дюнкерк. Захват порта обеспечил бы английской армии более короткую линию сообщения с метрополией, да и сам город, до XVII века принадлежавший Британии, оказался бы для нее совсем не лишним и после окончания текущей войны. Принц Кобург с оставшимися у него австрийскими войсками в одиночку уже не мог наступать на Париж и осадил крепость Ле-Кенуа. В итоге эгоизм союзников по коалиции спас Французскую республику.

11 августа Конвент назначил главнокомандующим Северной армией 54-летнего генерала Жана Николя Ушара, при Старом порядке отличившегося в кампаниях на Корсике, а с началом революционной войны успевшего повоевать в Мозельской армии под Майнцем. Комитет общественного спасения, где вопросами военной стратегии с середины августа стал заниматься профессионал – военный инженер Карно, приказал Ушару воспользоваться разделением сил союзников и атаковать герцога Йорка под Дюнкерком.

6 сентября войска Ушара, имея двукратное численное преимущество, перешли в наступление под Касселем против расположившегося здесь гессенско-ганноверского обсервационного корпуса и отбросили его к деревне Ондскот (Гоондшот), в 24 километрах от Дюнкерка. 8 сентября состоялось решающее сражение. Французы наступали по открытой, но сильно пересеченной каналами местности, а союзники упорно сопротивлялись. Когда первый натиск на деревню Ондскот был отбит, Ушар пал духом и запретил генералу Жан-Батисту Журдану, командовавшему центром армии, повторную атаку. Однако комиссар Конвента Пьер Дельбрель, бывший прокурор из Монтобана, настоял на отмене этого запрета и вместе с Журданом повел войска на штурм Ондскота. Кадровый офицер, 29-летний Журдан еще юношей воевал с англичанами в Северной Америке, а затем участвовал в сражениях при Жемаппе и Неервиндене. Он знал, как увлечь солдат за собой. Неприятель был опрокинут и в беспорядке отступил. Обрадовавшись нечаянной победе, Ушар все-таки не решился преследовать врага, и армия герцога Йорка беспрепятственно ушла из-под Дюнкерка, бросив лишь тяжелую артиллерию. Тем не менее, несмотря на свою незавершенность, то была первая за год победа французов над войсками коалиции, завершившая долгий период неудач.

Развивая успех, Ушар 12–13 сентября атаковал голландские войска под Мененом и также нанес им поражение. Однако уже 24 сентября он, по инициативе Робеспьера, был отстранен от командования и отдан под суд за то, что при Ондскоте слабо использовал результаты победы. Новым командующим Северной армией назначили Журдана.

Несмотря на успехи, достигнутые на северо-востоке, говорить о переходе стратегической инициативы в руки французов пока еще не приходилось. Войска на Рейне продолжали вести тяжелые и не слишком удачные бои против пруссаков.

В Вандее повстанцы 19 сентября при Торфу нанесли тяжелое поражение прославленной Майнцской армии. От полного разгрома «синих» спасли только мужество и хладнокровие их командира – генерала Жан-Батиста Клебера. Этот архитектор из Эльзаса в молодости прошел курс обучения в военной школе Мюнхена, затем семь лет служил в австрийской армии и потому знал военное дело не хуже строительного. При обороне Майнца он проявил себя отчаянным смельчаком, не раз устраивая со своим отрядом дерзкие вылазки, а после капитуляции крепости с такой же смелостью защищал Кюстина в Революционном трибунале. В сражении при Торфу Клебер получил ранение, но вместе с арьергардом сдерживал яростные атаки «белых» ровно столько, сколько потребовалось его потрепанным вандейцами войскам, чтобы выйти из-под удара.

Зато примерно в те же дни произошел перелом в осаде республиканцами мятежного Лиона. Раздраженный затянувшимися там военными действиями, Конвент отправил в Альпийскую армию Кутона. Этот изломанный болезнью калека обладал стальным характером. По пути он заехал в родной Клермон-Ферран, провел там мобилизацию национальной гвардии и прибыл к Лиону во главе многотысячной колонны своих земляков. Теперь у республиканцев имелось достаточно войск, чтобы замкнуть кольцо окружения и полностью пресечь подвоз продовольствия осажденным. В городе начался голод. Республиканская артиллерия приступила к бомбардировке жилых кварталов, выпустив по ним в общей сложности до 28 тысяч бомб. Власти Лиона решили вступить с Келлерманом в переговоры о капитуляции. 10 октября 1793 года город пал. Однако три тысячи его защитников с командующим Преси во главе решили прорываться к швейцарской границе, не надеясь на милосердие Конвента. Большинство из них погибло в бою. Оставшиеся рассеялись по лесам, пробираясь к границе в одиночку или малыми группами. Крестьяне-ополченцы с вилами, косами и цепами охотились за ними, как за дикими зверьми, убивая пойманных на месте. До Швейцарии добрались лишь около восьмидесяти человек, включая самого Преси.

Октябрь 1793 года для Республики выдался весьма удачным и на других фронтах. 15–16 октября Северная армия Журдана дала принцу Кобургу сражение при Ваттиньи, ставшее решающим для этой кампании. После того как в сентябре австрийцы взяли крепость Ле-Кенуа и осадили Мобёж, Журдан двинулся на выручку последнему. Задача считалась столь важной, что в Северную армию от Конвента приехал сам Карно. Узнав о приближении французов, Кобург развернул свои основные силы на плато Ваттиньи. Хотя австрийцы по численности уступали армии Журдана почти вдвое, их позиция была хорошо укреплена и насыщена артиллерией. В первый день, 15 октября, сражение шло с переменным успехом. На следующий день рано утром французская пехота и легкая артиллерия подошли под прикрытием утреннего тумана на максимально близкое расстояние к австрийским позициям и с первыми лучами солнца начали атаку. Обе стороны храбро сражались, но к вечеру стало понятно, что «Бог по-прежнему на стороне больших батальонов», и австрийцы потеряли большинство своих позиций. Кобургу пришлось отступить, сняв осаду с Мобёжа. Таким образом, кампания на северо-востоке, начавшаяся с больших неудач, завершилась после сражения при Ваттиньи к выгоде французов.

Два дня спустя, 17 октября 1793 года, республиканские войска под командованием Клебера в самой крупной битве Вандейской войны нанесли при Шоле тяжелое поражение Католической и королевской армии. Первый натиск «белых» заставил ряды республиканцев дрогнуть, и кое-где они начали даже отходить. Однако введенный в действие резерв переломил ситуацию. Позднее Клебер напишет об этом: «Мятежники сражались, как тигры, а наши солдаты – как львы». Повстанцы понесли большие потери. Генералиссимус д’Эльбе получил тяжелое ранение, а генерал Боншан – смертельное.

19 октября 80 тысяч вандейцев и членов их семей переправились в городке Сен-Флоран на правый берег Луары в надежде дойти до одного из нормандских портов, захватить его и либо получить там помощь от англичан, либо эвакуироваться на их кораблях из Франции. Перед уходом повстанцам предстояло решить судьбу пяти тысяч пленных республиканцев. Часть инсургентов хотела расправиться с ними в отместку за жестокости республиканских войск в отношении мирного населения, однако Боншан, умирая, настоял на их помиловании. Сам он скончался при переправе через Луару. Д’Эльбе нуждался в длительном лечении, и в походе за Луару Католическую и королевскую армию возглавил Ларошжаклен.

14 ноября вандейцы попытались взять штурмом нормандский порт Гранвиль, но после 28 часов сражения вынуждены были отступить. Вдали от своих домов крестьяне бились уже не с таким отчаянным упорством, как на родной земле. После неудачи они выразили недоверие командирам-дворянам и потребовали возвращения к своим очагам.

Обратный путь для «белых» оказался весьма тернист. Им приходилось пробиваться к Луаре с тяжелыми боями. По пути они заняли большой город Ле-Ман, который 12 декабря окружили и взяли штурмом войска 24-летнего генерала Франсуа-Северена Марсо, находившегося на фронтах этой войны с самого ее начала. Разгром инсургентов вылился в их истребление: погибли от 10 до 15 тысяч повстанцев и членов их семей, еще около 10 тысяч были захвачены в плен.

Свой последний бой на правом берегу Луары Католическая и королевская армия дала 22 декабря при Савене войскам генерала Клебера. Несмотря на то сопротивление, которое «белые» оказывали с упорством обреченных, они были окончательно разгромлены. Участвовавший в сражении генерал Вестерман, уже получивший к тому времени прозвище «вандейский мясник», так описал происшедшее в своем донесении Конвенту:

На юге Франции войска Республики под занавес года тоже добились большого успеха: 19 декабря пал Тулон. При его захвате особо отличился командующий артиллерией осадной армии капитан Наполеон Бонапарт, немедленно произведенный за свои заслуги в бригадные генералы. Значительная часть жителей города, опасаясь мщения со стороны республиканских властей, эвакуировалась на английских кораблях.

Таким образом, к концу 1793 года все крупнейшие мятежи на территории Республики были подавлены, а внешний неприятель оттеснен за ее рубежи практически повсюду.