Выступление плебса 4–5 сентября стало последним массовым движением в Париже периода диктатуры монтаньяров. Впредь правители Республики делали все возможное, чтобы ничего подобного не повторялось, ведь как знать, кто именно в следующий раз, каким образом и с каким результатом возьмется толковать на свой лад насущные требования плебса? По итогам же произошедшего Комитет общественного спасения и Конвент приняли целый ряд важных мер.

6 сентября Конвент включил в состав Комитета общественного спасения Бийо-Варенна и Колло д’Эрбуа. Члены Комитета предпочли поделиться властью с этими возмутителями спокойствия, чтобы никто больше не поднимал вопрос о наблюдательной комиссии, призванной встать над Комитетом. От других желающих оседлать волну народного протеста Комитет общественного спасения избавился более радикальным способом: 5 сентября по приказу этого органа лидер «бешеных» Жак Ру был арестован и отправлен в тюрьму, откуда уже не вышел. Варле также подвергся аресту, а после того, как его некоторое время спустя освободили, сделал «правильные» выводы и в большую политику уже не лез.

13 сентября Конвент постановил, что состав Комитета общей безопасности, курировавшего работу полиции и принимавшего решения об арестах, назначается отныне по представлению Комитета общественного спасения. То же правило распространялось и на другие комитеты Конвента. Это был важный шаг по пути централизации власти: Комитет общественного спасения отныне превращался в высший исполнительный орган, которому подчинялись все остальные.

17 сентября Конвент принял декрет о «подозрительных», по которому лишению свободы на неопределенный срок – «до заключения мира» – подлежали лица, которым местные власти отказали в свидетельстве о благонадежности, государственные служащие, отрешенные от своих должностей, родственники эмигрантов и т. д. и т. п. Согласно же уточняющему этот акт постановлению Коммуны Парижа, подозрительными следовало считать тех, кто, «ничего не сделав против свободы, равным образом ничего не сделали и в ее пользу». Иначе говоря, наказанию в виде отправки в тюрьму на неопределенное время подлежали не преступники, виновные в каких-либо правонарушениях, а лица, всего лишь вызвавшие сомнения в своей благонадежности у государственных должностных лиц или даже просто у членов местных революционных обществ. Такой декрет открывал практически безграничные возможности для произвола: отныне ни один человек не мог иметь гарантий от зачисления в «подозрительные». Всего же во Франции за последующие месяцы по этому закону будут арестованы до полумиллиона человек. Неизбирательный характер репрессий порождал в стране всеобщее чувство страха, которое позволяло находившемуся у власти небольшому, но сплоченному меньшинству управлять отнюдь не дружелюбно к нему настроенным большинством. Насаждение массового страха для достижения конкретных политических целей и составляет, собственно, сущность того явления, которое со времен Французской революции носит название «террор» (от франц. la terreur – «страх, ужас»).

29 сентября депутаты проголосовали за декрет о всеобщем максимуме, зафиксировавший цены на товары массового спроса и на жалование наемных работников. Эти меры были призваны ограничить рост дороговизны и хотя бы на время успокоить городской плебс. 10 октября Конвент, по предложению Сен-Жюста, принял декрет об установлении революционного правления – чрезвычайной формы власти, которую Робеспьер позже определит как «деспотизм свободы». Этим актом Конвент оформил свое право осуществлять исполнительную власть через комитеты. Хотя министерства сохранялись, за ними были оставлены лишь технические функции. Реальным же центром принятия политических решений, то есть подлинным правительством, становился Комитет общественного спасения. Вторым по значимости оказывался Комитет общей безопасности, ведавший полицией. На местах представителями центральной власти стали депутаты Конвента, отправленные в различные департаменты и в армии. Эти «проконсулы» обладали практически неограниченными полномочиями, подчинялись непосредственно Комитету общественного спасения, а по завершении миссии отчитывались перед Конвентом.

Таким образом, в течение первой половины осени закончилось юридическое оформление государственных институтов революционной диктатуры монтаньяров.