Глава 17
ТРОМБ
— Обратите внимание, что нервная активность обрывается у тромба, — сказал Дюваль. — Это видимые последствия повреждения нервов. Возможно, непоправимые. Я не уверен, что мы сумеем теперь спасти Бинеса, даже если разрушим этот тромб.
— Быстро вы сориентировались, доктор, — саркастично заметил Микаэлс. — Вот и отговорка, если что.
— Заткнитесь, Микаэлс, — холодно сказал Грант.
— Надевайте скафандр, мисс Петерсон, — скомандовал Дюваль. — Пора браться за работу. И не забудьте вывернуть его наизнанку. Антитела уже приспособились к его внешней поверхности, нужно подсунуть им что-нибудь другое.
Микаэлс слабо ухмыльнулся.
— Можете не спешить. Мы опоздали. — Он показал на хронометр, на котором медленно, очень медленно цифра «семь» сменялась на «шесть».
И добавил:
— Вы не успеете завершить операцию достаточно быстро, чтобы мы добрались до исходной точки, откуда нас достанут. Даже если операция пройдет успешно, мы останемся в теле Бинеса, увеличимся и убьем его.
Дюваль продолжал выворачивать скафандр. Как и Кора.
— Ну, даже если мы задержимся, хуже, чем есть, ему не будет, — заметил Дюваль.
— А нам? Мы-то будем увеличиваться постепенно. Может, пройдет целая минута, пока мы увеличимся до таких размеров, что нами заинтересуются белые клетки. А рядом с тромбом они кишмя кишат. Они нас сожрут заживо!
— Ну и что?
— Сомневаюсь, что и «Протей» и мы переживем давление, которое обрушится на нас в пищеварительной вакуоли лейкоцита. Только не при наших размерах и после всего, что довелось вытерпеть и нам, и кораблю. Мы, конечно, увеличимся и достигнем прежних размеров, но это будет полуразрушенный корабль с одними трупами на борту. Так что, Оуэнс, давайте выбираться отсюда. И чем быстрей, тем лучше.
— Прекратить! — яростно прорычал Грант — Оуэнс, сколько потребуется времени, чтобы вернуться на исходную позицию?
— Две минуты, — тихо сказал Оуэнс.
— Значит, четыре минуты у нас есть. А то и больше. Разве увеличение через час после начала операции — это непреложный факт? Может, мы задержимся в этом состоянии еще на некоторое время. Может, поле миниатюризации простоит чуть дольше, чем ожидалось?
— Все может быть, — пробормотал Микаэлс, — но не обольщайтесь. У нас в запасе минута. Максимум две. Мы не можем обойти принцип неопределенности.
— Отлично. Две минуты. А сколько займет сам процесс деминиатюризации? Он может затянуться?
— Ну, это произойдет за одну-две минуты, если повезет, — ответил Дюваль.
— Все дело в хаотичной природе основ вселенной. Если повезет, если удача нам улыбнется… — вставил Оуэнс.
— Но в лучшем случае, — поддакнул Микаэлс, — не больше Двух минут.
— Хорошо, — сказал Грант. — У нас есть четыре минуты, плюс еще две про запас, плюс одна-две минуты постепенного увеличения — до того момента, как мы значительно повредим Бинесу. Итого семь минут, да при нашем растянутом восприятии времени… Давайте, Дюваль!
— Все, чего ты, идиот, добьешься, так это смерти Бинеса, а заодно и всех нас! — разошелся Микаэлс. — Оуэнс, возвращайтесь к исходной точке!
Оуэнс не спешил подчиняться.
Грант подскочил к лестнице и забрался в кабину управления. И быстро приказал:
— Отключайте двигатель, Оуэнс. Отключайте немедленно!
Рука Оуэнса протянулась к переключателю и зависла над ним. Тут же Грант быстро накрыл ее своей ладонью, нетерпеливым движением переведя рычаг в позицию «выключено».
— А теперь спускайтесь вниз. Вниз, я сказал.
Он почти вытолкал Оуэнса из кресла и стащил вниз по лестнице. Вся эта сцена продолжалась несколько мгновений. Микаэлс следил за ними, открыв рот, слишком ошеломленный, чтобы успеть что-либо предпринять.
— Что вы делаете, черт возьми? — наконец закричал он.
— Корабль останется здесь, — объяснил Грант, — пока не закончится операция. Дюваль, на выход.
— Возьмите лазер, мисс Петерсон, — сказал Дюваль. Они оба уже были в скафандрах. Костюм девушки сверкал швами и казался каким-то бугристым.
— Наверняка я выгляжу настоящим чучелом, — пошутила Кора.
— Вы с ума сошли! — бушевал Микаэлс. — Вы все! Поздно что-либо делать. Это же самоубийство. Поймите же, — доказывал он с пеной у рта, — у вас ничего не получится!
— Оуэнс, — сказал Грант, — откройте для них шлюзовую.
Микаэлс бросился им наперерез, но Грант перехватил его, оттолкнул и пригрозил:
— Не заставляйте меня применять силу, доктор Микаэлс! У меня болят мышцы, и мне не хотелось бы перетруждать их. Потому, если мне придется вас ударить, я буду бить в полную силу. Запросто сломаю вам челюсть.
Микаэлс поднял сжатые кулаки, словно вот-вот бросится в драку. Но Дюваль с Корой уже исчезли в шлюзовой камере, и Микаэлс, обнаружив, что они ушли, перешел от агрессии к мольбам:
— Послушайте, Грант, вы разве не видите, что происходит? Дюваль убьет Бинеса. Один неточный разрез лазером… Никто пяже и не узнает. Если бы вы сделали, как предлагал я, мы бы оставили Бинеса в живых и завтра попробовали бы снова.
— Он может не дожить до завтра. И кто-то говорил, что снова уменьшать объект через такой короткий срок нельзя.
— Но он мог и дожить до завтра, а теперь — точно умрет, если не остановить Дюваля! А завтра можно уменьшить если не нас, то кого-то другого.
— А корабль? «Протей» подходит как нельзя лучше.
Микаэлс сорвался на визг:
— Грант, клянусь вам, Дюваль вражеский шпион!
— Не верю, — ответил Грант.
— Почему? Из-за его религиозности? Из-за того, что он битком набит предрассудками? А если это только прикрытие, маска? Или вам заморочила голову его девка, эта…
— Заткнись, Микаэлс! — резко оборвал его Грант. — Нет никаких доказательств ваших предположений, а значит, и причин не доверять Дювалю.
— Но я же вам сказал…
— Сказали. Дело в том, что я подозреваю в саботаже именно вас, доктор Микаэлс.
— Меня?!
— Да. У меня, конечно, нет доказательств, и задержать вас в соответствии с законом я не имею права. Но как только вами займется служба безопасности, я думаю, нужные доказательства быстро отыщутся.
Микаэлс отшатнулся от Гранта и уставился на него глазами, полными ужаса.
— Так, мне все понятно. Это вы шпион, Грант. Оуэнс, разве вы не видите? Сколько раз мы могли вернуться живыми и здоровыми, ведь было ясно, что наша миссия провалилась. А он всякий раз заставлял нас оставаться здесь. Потому он так суетился, пополняя запас воздуха в легких. Потому… Оуэнс, помогите мне! Я сам не справлюсь с ним.
Оуэнс остался стоять на месте. Было видно, что его обуревают сомнения.
Тогда заговорил Грант:
— Хронометр вот-вот покажет «пять». У нас есть не больше трех минут. Дайте мне всего три минуты, Оуэнс. Вы знаете, что Бинес умрет, если мы не разрушим тромб за эти три минуты. Я выйду и помогу нашим врачам, а вы постережете Микаэлса. Если я не вернусь до того, как на циферблате появится «два», выбирайтесь отсюда. Спасайте корабль и себя. Бинес погибнет, а с ним, возможно, и мы. Но вы останетесь живы и расскажете, как все было. Не дайте Микаэлсу уйти от наказания.
Оуэнс молчал.
— Три минуты, — попросил Грант. Он начал влезать в свой скафандр. Хронометр показывал «пять».
Наконец Оуэнс сказал:
— Ладно, три минуты. Согласен. Но только три.
Микаэлс бессильно опустился на пол.
— Из-за вас, Оуэнс, они убьют Бинеса. Но я сделал все, что мог. Моя совесть чиста.
Грант побежал к шлюзовой камере.
Кора и Дюваль изо всех сил плыли к тромбу. Он нес лазер, она — блок питания.
— Я не вижу никаких белых клеток, а вы? — спросила Кора.
— Меня они не волнуют, — отрезал Дюваль.
Он, не отрываясь, смотрел вперед. Свет прожекторов «Протея» и их собственных фонариков на шлемах терялся в путанице волокон, которые, казалось, оплели тромб со стороны, противоположной той, у которой гасли светящиеся нервные импульсы. Стенка артериолы была ободрана в результате травмы, но тромб закрывал ее не полностью, а захватывал еще и часть клеток и нервных волокон.
— Хорошо бы разрушить тромб так, чтобы не зацепить нерв, — пробормотал Дюваль. — Если мы оставим основной сгусток, который закрывает артерию… Надо взглянуть поближе.
Он поискал удобную позицию и поднял лазер.
— Хоть бы эта штука работала!
— Доктор Дюваль, — подала голос Кора, — помните, как вы сказали, что самый точный разрез можно нанести сверху?
— Конечно помню, — угрюмо отозвался Дюваль, — Я так и собираюсь сделать.
Он нажал на пуск. Спустя бесконечно долгое мгновение из аппарата вырвался тонкий луч когеррентного рубинового света.
— Работает! — радостно воскликнула Кора.
— Пока работает, — буркнул Дюваль, — А нам надо сделать несколько надрезов.
Через секунду ослепительное сияние лазерного луча погасло, а из тромба вырвалась цепочка маленьких пузырьков и потянулась куда-то вверх. Казалось, стало еще темней, чем раньше.
— Закройте один глаз, мисс Петерсон, — попросил Дюваль, — Чтобы его сетчатка не потеряла чувствительность.
Снова вспышка лазера. Когда она угасла, Кора открыла зажмуренный глаз, а второй — закрыла. И взволнованно сказала:
— Работает, доктор Дюваль. Вспышки распространяются туда, где их раньше не было! Темное пятно начало светлеть!
К ним подплыл Грант.
— Как вы тут, Дюваль?
— Неплохо, — ответил тот, — Если получится сделать поперечный разрез и убрать уплотнение в узловой позиции, то, полагаю, нерв будет свободен.
Он поплыл к тромбу.
— В нашем распоряжении меньше трех минут, — крикнул Грант ему вслед.
— Не мешайте, — ответил Дюваль.
— Все в порядке, Грант, — сказала Кора, — Он справится. Микаэлс сильно там шумел?
— Было немного, — ухмыльнулся Грант, — Оуэнс его охраняет.
— Охраняет?
— Ну, на всякий случай…
Оуэнс окинул рассеянным взглядом обстановку «Протея» и пробормотал:
— Даже не знаю, что делать.
— Да ну? Стой как чурбан, и пусть убийцы делают свое дело, — язвительно произнес Микаэлс. — А отвечать за все придется тебе, Оуэнс.
Оуэнс не ответил.
— Неужели вы верите, что я шпион? — спросил Микаэлс.
— Да ничему я не верю, — огрызнулся Оуэнс, — Подождем до цифры «два». Если они не вернутся, я уведу корабль. Что не так?
— Все так, — согласился Микаэлс.
— Лазер работает, — сказал Оуэнс. — Видно вспышки. И знаете…
— Что?
— Тромб. Огоньки теперь двигаются по нерву там, где их раньше не было.
— Не вижу, — сказал Микаэлс, приподнимаясь.
— Да вон же, — показал Оуэнс. — Точно, у них получилось. И они вернутся. Похоже, вы ошибались, Микаэлс.
Тот лишь плечами пожал.
— Вот и прекрасно. Мне главное, чтобы Бинес выжил. Остальное не важно. Только… — Его голос стал тревожным, — Оуэнс!
— Да?
— Наверное, что-то случилось с входным люком. Этот сумасшедший Грант, должно быть, неплотно его закрыл. А может, и нарочно?
— Что там могло случиться? Ничего особенного не видно.
— Вы что, ослепли? Он протекает. Посмотрите на швы!
— Да это натекло, когда Кора и Грант спасались от антител. Помните…
Оуэнс отвернулся к шлюзовой камере, и рука Микаэлса потянулась к отвертке, которой Грант развинчивал коробку передатчика. Изо всех сил Микаэлс приложил рукояткой отвертки по голове Оуэнса.
Приглушенно вскрикнув, Оуэнс рухнул на колени и потерял сознание.
Микаэлс, воодушевившись, ударил еще раз, а потом начал впихивать бесчувственное тело в скафандр. Его лысина покрылась капельками пота. Распахнув люк шлюза, он затащил Оуэнса туда. Торопясь, впустил воду в камеру и, добравшись до контрольной панели, открыл внешнюю дверь. Пока он искал нужный рычаг, прошло несколько драгоценных секунд.
Теперь, по идее, хорошо бы резко дернуть корабль, чтобы удостовериться, что Оуэнса вынесло наружу, но время поджимало.
Микаэлс взлетел по лестнице в кабину управления и лихорадочно начал изучать приборы. Нужно найти рычаг, который запустит двигатель. Ага, вот он! Микаэлс просто зашелся от ликования, когда услышал низкий рокот реактора.
Он посмотрел в сторону тромба. Оуэнс оказался прав. Вспышки света пробегали по всей длине нерва, даже там, где прежде было темно.
Теперь лазер Дюваля вспыхивал короткими всплесками почти без передышки.
— Думаю, пора закругляться, доктор, — сказал Грант, — Наше время вышло.
— Я заканчиваю. Тромб уже разрушен. Еще пара зарядов. И… Мистер Грант, операция завершена успешно.
— И у нас остается еще две, а то и три минуты, чтобы выбраться обратно. Возвращаемся на корабль…
— Кто-то к нам идет, — заметила Кора.
Грант молнией метнулся к бесцельно дрейфующей фигуре.
— Микаэлс! — рявкнул он. Потом удивился: — Нет, это Оуэнс. Что…
— Не знаю, — ответил Оуэнс, — Наверное, он ударил меня. Я не представляю, как я оказался за бортом.
— Где Микаэлс?
— Полагаю, что на кора…
— Двигатели «Протея» заработали! — вскрикнул Дюваль.
— Как! — возмутился Оуэнс. — Да кто…
— Микаэлс, — объяснил Грант. — Он добрался до управления.
— Почему вы вышли из корабля, Грант? — разозлился Дюваль.
— Теперь я и сам жалею. Я-то надеялся, что Оуэнс…
— Простите, — покаялся Оуэнс. — Я не мог поверить, что он вражеский шпион. Трудно передать…
— Да я и сам не был до конца уверен, — сказал Грант, — Теперь сомнений…
— Вражеский шпион! — ужаснулась Кора.
В наушниках раздался голос Микаэлса:
— Эй вы, посторонитесь! Через пару минут здесь будет целая туча белых клеток, а я буду уже далеко. Прошу прощения, вы сами не захотели послушаться моего совета и вернуться вовремя.
Корабль поднялся со дна и заложил на крутой вираж.
— Идет на полной скорости, — заметил Оуэнс.
— Сдается мне, — добавил Грант, — что он собирается тара-нить нерв.
— Вы совершенно правы, Грант! — Судя по голосу, Микаэлс усмехался. — Драматично, вы не находите? Во-первых, я сведу на нет все труды этого болтливого пророка Дюваля, а во-вторых, пощекочу нервы Бинеса достаточно серьезно, чтобы через минуту тут водили хороводы лейкоциты. Уж они-то и позаботятся о вас.
— Стой! — закричал Дюваль. — Не делай этого! Подумай о своей стране!
— Я думаю обо всем человечестве! — взорвался Микаэлс. — Главное, чтобы военные не лезли не в свое дело. Дайте им в руки миниатюризацию, и они погубят весь мир. Если у вас не хватает мозгов, чтобы понять это…
Теперь «Протей» мчался прямо на исцеленный нерв.
— Лазер! — вскинулся Грант. — Дайте мне лазер!
Он выхватил аппарат из рук Дюваля.
— Где переключатель? А, не надо. Я нашел.
Он вскинул лазер, стараясь перехватить стремительный корабль.
— Дайте максимальное напряжение, — приказал он Коре. — Все, на что он способен!
Он тщательно прицелился. Из лазера вырвался луч толщиной в карандаш и тут же погас.
— Лазер сломался, Грант, — сказала Кора.
— Тогда возьмите его. Хотя мне кажется, что я все-таки попал.
Трудно сказать точно. В окружающем сумраке почти ничего нельзя было разглядеть.
— Похоже, вы попали в рули управления, — сказал Оуэнс. — Вы убили мой корабль! — Его щеки под стеклом шлема внезапно стали влажными.
— Куда бы он ни попал, — заметил Дюваль, — но, похоже, судно стало неуправляемым.
Действительно, «Протей» качало из стороны в сторону, свет его прожекторов метался вверх-вниз, описывая широкие круги.
Корабль ринулся вниз, задел стенку артерии, в нескольких миллиметрах проскочил мимо нерва и врезался в заросли дендритов. Вырвался, снова застрял, снова вырвался и наконец упал и остался лежать на месте — металлическая подкова, увязнувшая в густых и непроходимых переплетениях волокон.
— Он промахнулся мимо нерва, — сказала Кора.
— Но навредил порядком, — нахмурился Дюваль, — Из-за этого может образоваться новый тромб. А может, и нет. Надеюсь, что пронесет. В любом случае скоро сюда приплывут лейкоциты. Надо удирать.
— Куда? — хмыкнул Оуэнс.
— Если идти вдоль глазного нерва, то через пару минут мы выйдем к глазу. За мной!
— Мы не можем оставить судно! — запротестовал Грант, — Оно же увеличится!
— Не в карман же его положить, — ответил Дюваль, — Нам остается только спасать свою жизнь.
— И все-таки что-то сделать можно, — настаивал Грант, — Сколько у нас времени?
— Да нисколько! — вспыхнул Дюваль, — Мы наверняка уже начали увеличиваться. И через минуту вырастем до такого размера, что нас заметят лейкоциты.
— Увеличиваемся? Прямо сейчас? А я ничего не чувствую.
— А вы и не должны ничего чувствовать. Но все вокруг становится немного меньше, чем казалось раньше. Идемте.
Дюваль огляделся, чтобы получше сориентироваться.
— Сюда, — сказал он и поплыл прочь.
Кора и Оуэнс последовали за ним, и, немного поколебавшись, Грант двинулся следом.
Все кончено. Он проиграл. По здравом рассуждении, он проиграл потому, что, не имея прямых доказательств предательства Микаэлса, действовал недостаточно решительно.
«Я позволил обвести себя вокруг пальца, — с горечью думал Грант, — Как последний осел!»
— Они стоят на месте, — свирепо рычал Картер. — Они у самого тромба. Но почему? Почему? Почему?!
Хронометр показывал «один».
— Уже поздно, — вздохнул Рейд, — Они не выберутся.
От наблюдателя за элекгроэнцефалографом пришло сообщение:
«Сэр, показания ЭЭГ свидетельствуют, что мозговая активность Бинеса вернулась к норме».
— Значит, операция прошла успешно! — завопил Картер. — Чего же они тогда застряли?
— Откуда мы можем знать?
Хронометр высветил «ноль», и зазвенел зуммер. Его пронзительный звон заставил сердца всех в комнате сжаться от предчувствия беды. Звон не утихал.
Рейд постарался перекричать шум:
— Мы должны вытащить их!
— Это убьет Бинеса.
— Если мы не вытащим их, Бинес все равно умрет.
— Если кто-нибудь из них вышел из корабля, — заметил Картер, — мы не сможем его найти.
— Что поделаешь? — пожал плечами Рейд. — Их могут захватить лейкоциты, а может, они увеличатся целыми и невредимыми.
— Но Бинес умрет.
Рейд наклонился к Картеру и прокричал ему в лицо:
— Мы ничего не можем сделать! Ничего! Бинес мертв в любом случае! Вы что, хотите погубить вместе с ним еще пять человек?
Картера передернуло.
— Отдавайте приказ, — сказал он.
Рейд подошел к передатчику.
— Вынимайте «Протей», — тихо проговорил он. Потом подошел к окну операционной комнаты.
Когда «Протей» рухнул в гущу дендритов, Микаэлс был в полубессознательном состоянии. После вспышки лазера — а он уверен, что это был именно лазер, — корабль резко дернулся, и Микаэлса швырнуло на панель управления. Его правая рука нестерпимо болела. Наверное, была сломана.
Он попытался обернуться, борясь с подступающей болью и тошнотой. За кораблем образовался громадный проход, и густая плазма крови отхлынула прочь, отчасти из-за давления миниатюризированного воздуха в корабле, отчасти из-за поверхностного натяжения.
Оставшегося воздуха должно хватить на пару минут, пока он будет увеличиваться. Даже своим ускользающим сознанием Микаэлс успел заметить, что волокна дендритов кажутся несколько тоньше, чем раньше. Сжиматься они не могут, значит, он сам постепенно, пока очень медленно, увеличивается.
Вот вернется он к прежнему размеру, и за его руку примутся медики. Остальных прикончат лейкоциты. А он скажет… скажет… что-нибудь, чтобы объяснить повреждение судна. Все равно Бинес мертв, и управление миниатюризацией умрет вместе с ним. Наступит мир… мир…
Он не мог двинуться с панели управления. Оставалось смотреть на дендриты. Сильно ли он расшибся? Может, его парализовало? Или у него сломана не только рука, но и позвоночник?
Что ж, он знал, на что шел. Но когда вокруг дендритов заклубилась молочная пелена, он решил, что сознание покидает его окончательно.
Молочная пелена?
Лейкоцит!
Конечно, это лейкоцит. Корабль все равно больше, чем люди в скафандрах, и ведь именно корабль повредил ткани. Значит, корабль первым привлечет внимание лейкоцита.
Иллюминатор «Протея» заволокло сияющей белизной. Она захлестнула плазму за бортом судна и начала пробиваться через барьер поверхностного натяжения.
Последнее, что слышал Микаэлс, был звук, которому вторил треск корпуса «Протея», такого уязвимого, поскольку он состоял из уменьшенных в миллион раз атомов. Корабль не выдержал, треснул и сплющился под напором лейкоцита.
Последнее, что слышал Микаэлс, был его собственный смех.
