Глава 11
КАПИЛЛЯРЫ
Первый удар сердца прервал повисшую в контрольном зале мертвую тишину. Картер вскинул обе руки вверх в каком-то языческом жесте, взывая к неведомым богам.
— Они сделали это, гром и молния! Они прошли сквозь сердце!
Рейд кивнул.
— На этот раз вы победили, генерал. У меня не хватило бы духу послать их в сердце.
Белки глаз генерала Картера налились кровью.
— У меня не хватило духу не сделать этого! Теперь, если им удастся уцелеть в артерии, с тем давлением крови, какое там… — Генерал повернулся к переговорному устройству, и его голос разнесся по рабочему залу: — Свяжитесь с «Протеем», когда их скорость начнет уменьшаться!
Рейд сказал:
— Они, конечно, вернулись в артериальную систему, но вы ведь понимаете, что эти сосуды не ведут к мозгу. Им нужно попасть в одну из крупных артерий большого круга кровообращения, тех артерий, которые снабжают кровью головной мозг — а идут они от левого желудочка. Легочная же артерия, выходившая из правого желудочка, относится к малому кругу кровообращения и ведет только к легким.
— Значит, очередная задержка… Что ж, я знал об этом, — сказал Картер и сверился с хронометром. — Но время у нас еще есть. Сорок восемь минут.
— Да, конечно. Пора переключить проекторы на респираторную систему.
Рейд сделал соответствующие изменения в регуляторах проекторов, и на мониторах появилось изображение сосудистой сети легких. Рейд спросил:
— Какая сейчас частота дыхательных движений?
— Шесть раз в минуту, полковник. И вряд ли получится изменить ее за считаные секунды.
— А это и не нужно. Поддерживайте прежний ритм. Кстати, приготовьтесь наблюдать за расположением субмарины. Она вот-вот появится в вашем секторе.
— Сообщение с «Протея»! — раздался другой голос. — «Все в порядке»! О, сэр… Это не все. Читать вам дальше?
Картер рыкнул:
— Конечно, черт возьми! Читайте!
— Есть, сэр! Читаю: «Хотел бы я, чтоб вы были здесь, а я — там!»
Картер сказал:
— Ответьте Гранту, что я уже сто раз хотел, чтобы… Нет, ничего ему не передавайте. Оставим это.
Под конец систолы пульсовая волна прокатилась вперед, скорость течения крови стала более-менее приемлемой. Теперь «Протей» снова двигался плавно — настолько, что вновь стало ощутимым броуновское движение — мягкие беспорядочные толчки частиц крови о корпус субмарины.
Грант даже обрадовался теперь этим броуновским толчкам, потому что почувствовать их можно было только в редкие минуты затишья, о которых он страстно мечтал во время путешествия.
Все снова освободились от своей упряжи — ремней безопасности, и Грант, стоя у иллюминатора, обнаружил, что картина за бортом почти ничем не отличается от той, что они видели, находясь внутри яремной вены. В жидкости по-прежнему плавали в основном те же самые сине-зелено-фиолетовые частицы. Правда, стенки сосуда были не такими гладкими — вдоль них тянулись какие-то линии и складки.
Субмарина скользнула мимо отверстия — ответвления сосуда.
— Это не то, — сообщил Микаэлс, который не отрывался от своего монитора с увеличенным изображением схемы сосудистого русла. — Вы следите за моими пометками по своей схеме, Оуэнс?
— Слежу, док.
— Хорошо. Посчитайте ответвления, которые я обозначил, и потом поворачивайте направо. Понятно?
Грант смотрел на мелькавшие по сторонам ответвления артерии. Они появлялись все чаще — справа, слева, вверху и внизу — и были все меньшего и меньшего диаметра. Тем временем и тот сосуд, внутри которого они двигались, стал заметно уже, стенки его придвинулись ближе и стали лучше видны.
— Страшно подумать, что мы могли бы заблудиться в этом клубке скоростных магистралей, — задумчиво сказал Грант.
— Здесь невозможно заблудиться, — отозвался Дюваль. — Все дороги ведут в легкие — в этой части тела.
Микаэлс монотонно бубнил:
— Теперь вверх и направо, Оуэнс. Прямо, прямо… Теперь немного влево.
Грант поинтересовался:
— Надеюсь, больше не будет никаких артериально-венозных фистул, а, Микаэлс?
Микаэлс нетерпеливо передернул плечами. Он был слишком занят, чтобы что-то отвечать.
Зато в разговор вступил Дюваль:
— Вряд ли нам еще раз попадется нечто подобное. Весьма маловероятно, что нам встретятся две фистулы подряд на таком коротком отрезке пути. Кроме того, мы уже входим в капиллярную сеть.
Скорость кровотока резко снизилась, «Протей», который просто плыл по течению, теперь почти завис на месте.
Оуэнс сказал:
— Сосуд сужается, доктор Микаэлс.
— Он и должен сужаться. Капилляры — самые мелкие сосуды в организме, можно сказать, микроскопические. Двигайтесь вперед, Оуэнс.
В свете носовых прожекторов субмарины было видно, как сжимается сосуд, как прогибается внутрь его стенка, которая была теперь совершенно гладкой, без всяких складок и бороздок. Желтоватая окраска сосудистой стенки постепенно поблекла, сменилась кремовой, потом стала и вовсе бесцветной.
Стал отчетливо различим мозаичный рисунок из неправильных, изогнутых многоугольников, каждый из которых слегка утолщался по центру.
Кора воскликнула:
— Какая прелесть! Это же клетки, из которых состоит капиллярная стенка. Видна каждая клеточка! Вы только посмотрите, Грант! — Потом, припомнив что-то: — Кстати, как ваш бок?
— С ним все в порядке. Совсем не беспокоит. Вы здорово меня перевязали, Кора, надеюсь, мы по-прежнему друзья и я могу вас так называть?
— Полагаю, с моей стороны было бы ужасно невежливо возражать.
— И бесполезно к тому же.
— Как ваша рука?
Грант осторожно потрогал ушибленную руку.
— Болит ужасно.
— Извините, пожалуйста.
— Не нужно извинений. Однако — со временем — я не против, чтобы вы выразили свою искреннюю благодарность.
Кора поджала губы, и Грант поспешил добавить:
— Эта надежда помогает мне сохранить присутствие духа — вот и все, я ничего такого не имел в виду. А как вы себя чувствуете?
— Неплохо. Бока немного помяты, но ничего серьезного. Совсем не больно. И — я на вас не обиделась. Но послушайте, мистер Грант!
— Когда вы говорите, я — весь внимание, Кора.
— Перевязка — это только первая медпомощь и сама по себе лечит далеко не все. Вы что-нибудь сделали, чтобы предотвратить инфицирование раны?
— Смазал рану йодинолом.
— А врач вас осматривал?
— Дюваль?
— Вы понимаете, о чем я говорю. Не притворяйтесь! Грант сдался.
— Хорошо, как только подвернется удобный случай.
Он вернулся к созерцанию фантастической мозаики. «Протей» двигался медленно, почти полз, пробираясь сквозь капилляр. В свете прожекторов субмарины сквозь толщу клеток виднелись какие-то неясные тени.
Грант заметил:
— Похоже, эти стенки просвечивают насквозь.
— Ничего удивительного, — ответил Дюваль, — Толщина этих «стенок» — меньше одной десятитысячной дюйма. Кроме того, в них немало пор. От того, что проникает сквозь эти поры и сквозь точно такие же поры в стенках альвеол, зависит сама жизнь.
— Это от чего?
Какое-то время Грант смотрел на Дюваля, ожидая ответа. Но того, похоже, больше интересовало зрелище, открывавшееся сквозь иллюминатор, чем вопросы Гранта. Кора поспешила прервать затянувшееся молчание:
— Воздух попадает в легкие через трахею — то, что называют «дыхательное горло». Трахея разделяется на бронхи, те, в свою очередь, множество раз разветвляются — точно так же, как артерия, по которой мы плыли. Бронхи ветвятся до самых тоненьких бронхиол, которые заканчиваются такими микроскопическими мешочками или пузырьками — альвеолами. Стенки альвеол такие же тонкие, как стенки капилляров, и только они отделяют воздух от внутренней среды организма. В легких таких мешочков-альвеол примерно шестьсот миллионов.
— Как все сложно!
— Ужасно сложно. Кислород проникает сквозь мембрану — стенку альвеолы, а потом — сквозь стенку капилляра. Так молекулы кислорода попадают в кровь, и, прежде чем они выскользнут обратно в альвеолу — под действием парциального давления, — их захватывают красные кровяные тельца. Точно так же, только в обратном направлении, путешествует диоксид углерода — углекислый газ. Из эритроцитов сквозь стенку капилляра, потом — сквозь стенку альвеолы в легкие. Доктор Дюваль не хочет пропустить это удивительное перемещение, поэтому он вам и не ответил.
— Не нужно никаких оправданий. Я понимаю, каково это — Увлечься чем-либо настолько, что ни на что больше тебя не хватает, — Он широко улыбнулся, — Боюсь только, что мне никогда не удавалось достичь такой сосредоточенности, как у доктора Дюваля.
Кора смутилась, но внезапный возглас Оуэнса не дал ей возможности что-то ответить.
— Глядите, что это?! Прямо по курсу!
Все взгляды обратились вперед. Перед субмариной медленно колыхалась от одной стенки капилляра к другой сине-зеленая частица. Цвет ее стал постепенно меняться — темные, холодные тона поблекли, уступили место теплому соломенному цвету, превратившемуся в ярко-оранжевый.
Точно такие же превращения происходили и с прочими сине-зелеными частицами, плывшими по капилляру рядом с субмариной. Носовые прожектора «Протея» выхватывали вблизи только соломенно-желтую массу, которая при удалении казалась оранжево-красной.
Кора с воодушевлением сказала:
— Мы видим, как эритроциты захватывают кислород, гемоглобин превращается в оксигемоглобин и кровь становится ярко-красной. Эта кровь, обогащенная кислородом, теперь вернется в левый желудочек сердца, откуда попадет в большой круг кровообращения — ко всем частям организма.
— Вы хотите сказать, что нам снова предстоит пройти через сердце? — со внезапно вспыхнувшим подозрением спросил Грант.
— Нет-нет, что вы! Сейчас, когда мы находимся в капиллярной системе, можно сократить путь — перейти сразу в большой круг, — Однако в голосе Коры звучала некоторая неуверенность.
Дюваль сказал:
— Посмотрите только на это чудо! На чудо, ниспосланное нам Господом!
Микаэлс сухо заметил:
— Это всего лишь газообмен. Механический процесс, выработанный в результате случайных скачков эволюции за два биллиона лет.
Дюваль живо развернулся к нему.
— Неужели вы считаете, что это всего лишь случайность? Этот чудесный, прекрасно продуманный и отлаженный механизм, для работы которого требуется точнейшее соответствие на тысяче разных этапов; неужели вы думаете, что все это — результат всего лишь случайных совпадений, беспорядочных перестановок атомов?
— Именно об этом я вам и толкую. Да, — ответил Микаэлс.
Оба так и застыли, воинственно устремив друг на друга пылающие взгляды, не в силах сказать еще что-нибудь. Но боевым действиям этих рьяных поборников теории сотворения и теории эволюции не суждено было разгореться — их прервал внезапный рев сирены.
Оуэнс воскликнул:
— Что за черт?!
Он в недоумении уставился на свои приборы, и тут световая ниточка-указатель на одном из мониторов внезапно резко упала вниз, до самой красной отметки. Капитан отключил сирену и закричал:
— Грант!
— Что такое?
— Что-то не так! Проверьте, что там за обозначение?
Грант быстро подошел к монитору, на который указывал капитан Оуэнс. Кора неотступно следовала за ним.
— Зашкалило за красную отметку показатель на какой-то штуке, обозначенной как «левый бак». Очевидно, в этом левом баке быстро падает давление.
Оуэнс застонал и посмотрел назад.
— И еще как падает! Мы теряем воздух — пузырьки воздуха попадают прямо в кровоток! Грант, быстро забирайтесь сюда.
Грант вскарабкался по мосткам к капитанскому креслу, посторонившись, насколько можно, чтобы Оуэнс сумел протиснуться к трапу и сбежать вниз.
Кора старалась разглядеть пузырьки воздуха через маленький иллюминатор заднего обзора.
— Пузырьки воздуха в крови смертельно опасны… — почти прошептала она.
— Только не такие, — быстро откликнулся Дюваль. — При наших размерах миниатюризированный воздух, который находится в пузырьках, не сможет причинить организму Бинеса никакого существенного вреда. А к тому времени, когда истинные размеры молекул воздуха восстановятся, они успеют так перемешаться со средой, что опять-таки не будут представлять никакой опасности.
— При чем тут опасность для Бинеса? — мрачно сказал Микаэлс, — Воздух нужен нам!
Оуэнс крикнул Гранту, который сейчас следил за всеми приборами:
— Ничего там не трогайте, просто следите за мониторами — если где-нибудь появится сигнал опасности, немедленно сообщите мне!
Проходя мимо Микаэлса, капитан сказал:
— Это, должно быть, вентиль системы охлаждения. Ничего другого просто в голову не приходит.
Он вернулся и, орудуя каким-то приборчиком, выуженным из кармана формы, отвернул ручку сбоку панели и откинул крышку. Взору явилась сложная путаница проводов и автоматических переключателей.
Оуэнс привычным движением запустил туда пальцы и начал чем-то щелкать, что-то переключать и ощупывать — так быстро и уверенно, как может только создатель корабля. Он отсоединил переключатель, распотрошил его, потом собрал и захлопнул крышку. Затем метнулся к вспомогательной панели управления, расположенной на носу «Протея», под иллюминаторами.
— Наверное, что-то сломалось, когда мы протискивались в легочную артерию или тогда, когда нас долбанула волна артериальной крови.
— Сам клапан в порядке? — поинтересовался Микаэлс.
— Да. От тряски он немного разболтался, а потом открылся полностью, похоже, из-за этого броуновского движения. Я уже перебрал его, и больше фокусов с этой стороны можно не ждать, только…
— Только — что? — вскинулся Грант.
— Есть одна загвоздка. У нас не хватит воздуха до конца путешествия. Если бы мы находились на обычной субмарине, я бы сказал, что пора всплыть и пополнить запасы воздуха.
— Так что же нам делать? — спросила Кора.
— Вернуться. Это все, что нам остается. Или мы попросим, чтобы нас вытащили, или через десять минут судно станет неуправляемым, а еще через пять — мы умрем от удушья.
Он пошел к трапу.
— Займите свой пост, Грант. Передайте это сообщение наверх.
— Постойте, — сказал Грант, — У нас разве нет никаких запасов воздуха?
— Были. Да сплыли. Собственно, когда весь этот объем воздуха снова увеличится, его окажется так много, что он разорвет Бинеса.
— А вот и нет, — возразил Микаэлс. — Уменьшенные молекулы воздуха просочатся сквозь ткани тела и выскользнут наружу. К тому времени, когда они вернутся к прежним размерам, в Бинесе их останется минимальное количество. Хотя, боюсь, Оуэнс прав. Нужно возвращаться.
— Да постойте же! — крикнул Грант, — Почему бы нам действительно не всплыть?
— Ну я же сказал… — раздраженно начал Оуэнс.
— Нет, не наружу. Я имел в виду всплыть здесь. Прямо здесь. Перед нашим носом эритроциты собирали кислород. Почему бы не последовать их примеру? Между нами и целым океаном воздуха — всего две тонюсенькие мембраны! Кто нам мешает?
— Грант прав, — заметила Кора.
— Нет, отнюдь, — отрезал Оуэнс. — Вы что, забыли, какие мы сейчас? Нас уменьшили, и наши легкие — размером с частичку бактерии. А воздух за мембранами не миниатюризированный. Молекулы кислорода такие огромные, их почти что видно невооруженным глазом, черт бы их побрал! Полагаете, мы сумеем впихнуть их в наши легкие?
Гранта этот ответ не смутил.
— Но…
— Время не ждет, Грант. Свяжитесь с контрольным залом.
— Спокойно. Вы говорили, что этот корабль приспособлен для подводных работ. Для каких именно?
— Ну, мы намеревались уменьшать подводные образцы, вытаскивать их на поверхность и потом уже изучать.
— Тогда на борту должен быть миниатюризатор. Вы же не размонтировали его прошлой ночью, так ведь?
— Ясное дело. Но он не очень мощный.
— А насколько нам нужно уменьшить молекулы воздуха? Направим их в миниатюризатор, уменьшим, насколько возможно, и наполним кислородные баки.
— У нас мало времени, — буркнул Микаэлс.
— Если совсем подопрет, попросим, чтобы нас вытащили наверх. Будем трепыхаться до последнего. На судне есть шланг, Оуэнс?
— Есть, — ответил тот, обескураженный тем, как быстро и решительно Грант взялся за дело.
— Мы ведь можем протянуть его через капилляры и стенку легкого, не причинив особого вреда Бинесу?
— При наших-то размерах? Думаю, ничего страшного не будет, — подал голос Дюваль.
— Вот и прекрасно! Мы протянем шланг от легкого до миниатюризатора, а от него проведем трубку к кислородным резервуарам. Это реально?
Оуэнс на минуту задумался, видимо пытаясь отыскать недостатки предложенного плана, и ответил:
— Да, думаю, что реально.
— Чудесно! Дальше. Когда Бинес вдохнет, давление будет достаточным, чтобы закачать воздух в наши баки. Кстати, вспомните, что для нас время идет по-другому, так что за те десять-пятнадцать минут, на которые нам еще хватит своего воздуха, мы успеем гораздо больше, чем при реальных размерах. Так что мы просто обязаны попытаться.
Дюваль сказал:
— Я согласен. Мы должны попытаться. Начинайте!
— Спасибо за поддержку, доктор, — поблагодарил Грант.
Дюваль кивнул, потом добавил:
— Более того, раз уж мы решили это сделать, не будем взваливать все на плечи одного человека. Пусть лучше Оуэнс следит за приборами, а мы с Грантом выйдем наружу.
Микаэлс усмехнулся.
— Так вот оно что! Я все никак не мог понять, чего ради вы встреваете, Дюваль! А вам просто не терпится провести исследования в открытой среде.
Дюваль вспыхнул и собрался было ответить, но Грант быстро оборвал начинавшуюся перепалку:
— Не важно, какие тайные желания побуждают доктора Дюваля, но это было дельное предложение. Собственно, лучше бы нам всем выбраться наружу — кроме капитана Оуэнса, естественно. Шланг в кормовой части лодки?
— В отсеке для снаряжения и оборудования, — ответил Оуэнс. Он уже вернулся на свою капитанскую вышку и сидел, глядя прямо перед собой, — Если вы когда-нибудь видели шланг-воздуховод, то ни за что не ошибетесь.
Грант быстро подошел к отсеку с оборудованием и начал доставать водолазное снаряжение.
Вдруг он в ужасе замер на месте и крикнул:
— Кора!
Она в одно мгновение оказалась рядом с Грантом.
— Что за чертовщина?!
Грант изо всех сил старался удержаться от брани похлеще. Впервые он смотрел на девушку без тени восхищения ее красотой. Гранта раздирало бешенство. Он показал на что-то и сказал только:
— Посмотрите!
Кора посмотрела, а затем резко повернулась к нему, мертвенно побледнев.
— Ничего не понимаю…
Часть лазерного устройства соскочила со штатива и как-то неестественно свисала, держась на одном-единственном крюке. Пластикового защитного корпуса как не бывало.
— Вы что, не позаботились о том, чтобы как следует его закрепить?! — прорычал Грант.
Кора в растерянности кивнула.
— Я сделала все как надо. Я проверяла его! Честное слово! Господи…
— Тогда как он мог…
— Не знаю… Откуда мне знать?
Дюваль уже был рядом с ними, его глаза сузились, лицо закаменело.
— Что произошло с лазером, мисс Петерсон?
Кора повернулась к нему.
— Я не знаю. Что вы все на меня накинулись? Сейчас я его еще раз проверю. Посмотрю…
— Нет! — рявкнул Грант. — Просто уложите его так, чтобы ничего больше не отвалилось. Первым делом нам надо пополнить запасы воздуха. Все остальное подождет!
И он начал раздавать водолазные костюмы.
Оуэнс спустился из своего стеклянного пузыря посмотреть, в чем дело.
— Я закрепил приборы управления. Да впрочем, в этом капилляре нас все равно никуда не снесет… Господи! Лазер!
— Ну, хоть вы не начинайте! — выкрикнула Кора, едва не плача.
Микаэлс грубовато подбодрил ее:
— Ну-ну, Кора, если вы хлопнетесь тут в обморок — это делу не поможет. Разберемся с этим позже. Наверное, лазер повредился, когда мы попали в водоворот. Конечно же, это просто прискорбная случайность.
Грант скомандовал:
— Капитан Оуэнс, подключайте этот конец воздуховода к миниатюризатору. А остальные — быстро надевайте костюмы и за мной.
Рейд поинтересовался:
— Вы не ошиблись? Они точно не двигаются?
— Нет, сэр! — ответил техник. — Они сейчас в периферической зоне правого легкого и не двигаются с места.
Рейд повернулся к Картеру.
— Ни черта не понимаю.
Картер на мгновение перестал нервно расхаживать по залу из стороны в сторону и молча показал пальцем на табло хронометра. Там светилось «сорок два».
— Мы без толку про… потратили больше четверти отпущенного на операцию времени — и мы сейчас даже дальше от этого чертового тромба, чем когда начинали! К этому времени мы должны были уже все закончить и вытащить их наружу!
— Это очевидно, — холодно отозвался Рейд. — Мы действовали сообразно обстоятельствам.
— Я не нахожу в этом ничего странного, полковник.
— Я тоже. Но я не понимаю, чего вы от меня ждете? Что я могу сделать?
— Узнайте хотя бы, что их там задержало на этот раз! — Генерал дошел до стены, развернулся и зашагал обратно. — Свяжитесь с «Протеем».
— Полагаю, там какое-то механическое препятствие, — предположил Рейд.
— Вы полагаете! — процедил Картер с неожиданным ехидством. — Я тоже полагаю, что они остановились не затем, чтобы поплескаться в водичке!
