Глава 4

Λυκάνθρωπους και στράγγoi. Волшебные существа

По представлениям наших предков, в мире было много разнообразных странных созданий — от людей с единственной огромной ступней (под ней они укрывались от солнца в жаркие дни) до существ с лицами на животе и огромных, волосатых и свирепых женщин-воинов. (О последних рассказывал некий отважный мореход, который, судя по всему, заплыл далеко на юг, двигаясь вдоль побережья Африки, и поймал там самку гориллы.) Но пока давайте ограничимся теми фантастическими тварями, какие известны нам и сегодня, — хотя они, как и наши представления о мире, несколько изменились за прошедшие годы.

Вампиры (ламии) и прочие кровопийцы

В современной литературе вампиры нередко испытывают серьезное романтическое влечение к простым смертным. Древние люди ничуть не сомневались в существовании этих созданий, даже выделяли много разных видов. Вампиры в принципе могли имитировать нежные чувства, однако в действительности их интерес к человеку из плоти и крови ограничивался жаждой плоти и крови. Они изображали любовь лишь затем, чтобы заманить в свои сети очередную жертву. История красивого юноши из Ликии по имени Менипп должна предостеречь наивных читателей:

В этого Мениппа была, как мнилось многим, влюблена некая чужестранка; казалась она миловидна и ласкова, да притом говорила, что богата, — а на деле ни одно из этих свойств не было правдою, но все было одно наваждение. И вот как-то раз, когда Менипп в одиночестве шел по Кенхрейской дороге, явилась ему нежить, видом женщина, и женщина эта схватила его за руку, твердя, что давно-де его любит, а сама-де она финикиянка и живет-де в предместье Коринфа — и действительно назвала одно из предместий. «Приходи вечером, — уговаривала она Мениппа, — и послушаешь, какие песни спою я тебе, и вина отведаешь, какого в жизни не пил, и никакой соперник тебя не потревожит — буду я, красавица, с тобою, с красавцем».

Между молодыми людьми быстро вспыхнула страсть, и парочка решила пожениться. Однако Менипп был учеником прорицателя и чудотворца Аполлония Тианского (15−100 годы н. э.), не мага, а, скорее, бродячего философа и святого тех дней. Аполлоний сразу же почуял неладное и сказал Мениппу:

Эта вот ласковая невеста — одна из эмпус [разновидность ламий], коих многие полагают упырями и оборотнями. Они и влюбляются, и любострастию привержены, а еще пуще любят человечье мясо — потому-то и завлекают в любострастные сети тех, кого желают сожрать. <…>

Тогда нежить, прикинувшись плачущей, стала умолять не мучить ее и не принуждать к свидетельству о подлинной своей природе, но Аполлоний был тверд и не отпускал. И вот она призналась, что она и вправду эмпуса и что хотела она откормить Мениппа удовольствиями себе в пищу, ибо в обычае у нее выбирать в пищу прекрасные и юные тела ради их здоровой крови.

Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. Книга IV. 25

У греков и римлян концепция вампиризма легко прижилась, поскольку они твердо верили в магическую силу крови — это было заметно еще по некромантическим обрядам. Древние люди полагали, что она служит пищей многим разным существам — от обыкновенных комаров до чудовищ, способных за раз полностью иссушить тело. Одни кровопийцы совсем не походили на людей, другие — как вышеописанные эмпусы — могли выдавать себя за них, а третьи в действительности были людьми. Плиний Старший рассказывает нам о подобных случаях:

Кровь гладиатора исполнена жизненной силы, поэтому находятся те, кто не прочь ее вкусить. Мы ужасаемся, когда видим, как ее лакают дикие звери на той же арене. Однако иные, заболев, полагают, что горячая кровь — лучшее лекарство от недуга. Припав устами к зияющим ранам, они пьют кровь, словно хотят высосать из теплого тела самую жизнь.

Плиний Старший. Естественная история. Книга XXVIII. 2

К такому лекарству иногда прибегали эпилептики, убежденные, что свежая человеческая кровь может их исцелить:

Некоторые избавляются от эпилепсии, когда пьют большими глотками теплую кровь, что бьет из горла гладиатора. Недуг этот ужасен, а лечение его еще хуже, чем он сам.

Авл Корнелий Цельс. О медицине. 3.23

Если этот римский метод покажется вам странным, вспомните, что в наши дни на западном побережье Соединенных Штатов вполне успешно работает как минимум одна клиника, предлагающая дряхлым миллионерам омолодиться за счет переливания крови от здоровых юношей вроде Мениппа. Может, это и не вампиризм в буквальном смысле слова, но уж точно шаг в том же направлении. В Средние века венгерская графиня Елизавета Батори (1560−1614) убивала юных девушек десятками, если не сотнями, и, по слухам, купалась в их крови, чтобы вернуть себе молодость. Очевидно, что человеческой крови приписывали магические свойства во все времена.

Представление о нечисти, питающейся человеческой кровью, очевидно, старо как мир. В нью-йоркском Метрополитен-музее выставлена древнешумерская глиняная табличка с заклинанием, призванным уберечь жреца-лекаря от нападения кровососов. Очевидная схожесть самих слов — в отношении шумерских лемнуту, греческих ламий и римских лемуров — косвенно подтверждает, что в источниках, разделенных тысячелетиями, упоминается один и тот же вид злобных духов.

Исидор Севильский предлагает несколько сомнительную этимологию: «Известно, что ламии похищают детей и разрывают их тела на куски; поэтому их название происходит от глагола laniare — “потрошить”». Образ Джека-потрошителя, интерес которого направлен на детей, страшен сам по себе, а каково было представлять себе целый легион подобных существ. (Интересно, что мадагаскарские лемуры названы «в честь» древнеримских духов-кровопийц. Видимо, эти обезьяноподобные существа изрядно напугали первых европейских исследователей острова.)

Афинский драматург Аристофан (примерно 446−386 годы до н. э.) также упоминает Ламию — конкретную женщину, от которой пошел весь род кровопийц. Согласно античному комментарию к его тексту, Ламия — персонаж малоизвестного мифа, царица Ливии, соблазненная Зевсом. Гера, божественная супруга Зевса, проведала об их связи и пришла в ярость. («Любовные» интрижки Зевса обычно сводились к изнасилованию, однако Гера, не имея возможности покарать мужа, завела традицию обвинять во всем жертву.) Зевс в кои-то веки защитил любовницу, но это не помешало Гере уничтожить детей, родившихся от их союза. Древнеримский поэт Гораций (65−8 годы до н. э.) намекает на еще более мрачную развязку — что Гера заставила Ламию съесть собственных детей. В туманном пассаже из «Послания Пизонам» он призывает драматургов «не таскать из утробы / Ламии съеденных ею детей невредимо живыми».

Немудрено, что из-за таких испытаний Ламия утратила разум и ожесточилась. После смерти она не отправилась в Подземное царство, а стала злобным духом, который подкарауливает и убивает оставленных без присмотра детей. В итоге ламиями стали называть кровожадную нечисть всех пород.

К таким зловещим созданиям относилась и Мормо. О ней нам известно немного, хотя греки и римляне в древние времена слышали о ней с ранних лет. Матери и кормилицы предупреждали детей, что если они будут плохо себя вести, то ночью придет Мормо и покусает их. (Тяжесть последствий от укуса, вероятно, зависела от фантазии самой мамы или кормилицы, а также от поведения ребенка.) Аристофан выводил ее на театральные подмостки, чтобы хорошенько напугать зрителей.

Птицы-кровососы

Ночью летают, хватают детей в пеленах колыбельных

И оскверняют тела этих младенцев грудных.

Клювами щиплют они, говорят, ребячьи утробы

И наполняют себе выпитой кровью зобы.

Овидий. Фасты. книга VI. 135–138

Мормо была единственной в своем роде, но прочая нежить иногда собиралась в стаи. Поэт Овидий описывает разновидность кровожадных ночных птиц — сипух. Он рассказывает историю о младенце по имени Прока, пяти дней от роду, подвергшемся нападению этих протовампиров. Злобные твари терзали грудь и личико ребенка, пока на его крики не прибежала разбуженная кормилица. Несчастный Прока потерял столько крови, что, по словам Овидия, лицо у него стало «такого же цвета, / Как замерзает листва поздняя в ранний мороз». На помощь позвали чародейку по имени Крана. Она немедленно обезопасила детскую, воспользовавшись листьями земляничника (Arbutus unedo Ericaceae) — натерла им двери и разбросала у порога. Затем Крана раздобыла внутренности поросенка — из текста заклинания следует, что подойдет детеныш любого животного, — и предложила их пернатым кровососам со словами: «Пощадите младенца… Сердце за сердце, молю, нутро за нутро вы берите: / Этою жизнью плачу вам я за лучшую жизнь».

Наконец жертвенные потроха вынесли за порог, а на окне детской закрепили «жезл Януса» — белую ветку с колючкой. (Янус был стражем порталов. От его имени образовано название января — месяца, которым заканчивается один год и с которого начинается следующий.) Овидий сообщает, что после этого обряда младенца оставили в покое. Очевидно, благодаря жертвоприношению ночные птицы угомонились, и ребенок полностью выздоровел.

Ходячие мертвецы

Похоже, у противников смертной казни в древности был весомый аргумент — что убитый злодей может стать во сто крат опаснее.

[Говорят, что] и души людей суть демоны; что люди становятся ларами, если жили добродетельно; лемурами, или ларвами, если жили порочно… Но кто, если он человек хоть немножко мыслящий, не поймет, какая в этом мнении открывается пропасть для нравственного развращения? В самом деле, как бы люди ни были непотребны, но, думая, что они после смерти сделаются ларвами или, по крайней мере, богами-манами, они делаются еще тем хуже, чем более в них желания вредить; так как им внушается мысль, что после смерти к ним будут обращаться даже с некоторыми жертвоприношениями в виде культа, чтобы они причиняли вред. Ибо… ларвы суть демоны вредные, произошедшие из людей.

Блаженный Августин. О Граде Божьем. Книга IX. 11

На протяжении веков представления древних людей о ламиях понемногу менялись. В ходе этой мифологический эволюции возникли полуженщины-полузмеи, а также роковые красавицы, которых Геката отправляла охотиться на неосторожных путников. В Средние века из архетипического образа ламии выросли суккубы, инкубы и, разумеется, вампиры.

Волки-оборотни

Трав вот этих набор и на Понте найденные яды

Мерис мне передал сам — их много родится на Понте.

Видела я, и не раз, как в волка от них превращался

Мерис и в лес уходил…

Вергилий. Эклога VIII. 95–98

История первого волка-оборотня такова. В незапамятные времена — во времена богов и героев — до Зевса дошли слухи о том, что Ликаон, царь Аркадии, дурно обращается со своими гостями. Древние греки серьезно относились к обязанностям хозяина дома. Поэтому Зевс, бог гостеприимства, сменил обличье и отправился «на разведку». Заподозрив, что новый гость не тот, за кого себя выдает, Ликаон придумал жестокую проверку. Он убил пленника, которого держал в темнице, зажарил одни части его тела, отварил другие и подал эту чудовищную стряпню Зевсу. Тот, распознав человечину, незамедлительно проявил свою божественную сущность и в гневе разрушил дом Ликаона. Сам хозяин обратился в бегство, но не сумел уйти от кары Громовержца:

Он, устрашенный, бежит; тишины деревенской достигнув,

Воет, пытаясь вотще говорить. Уже обретают

Ярость былые уста, с привычною страстью к убийству

Он нападает на скот, — и доныне на кровь веселится!

Шерсть уже вместо одежд; становятся лапами руки.

Вот уж он волк, но следы сохраняет прежнего вида:

Та же на нем седина и прежняя в морде свирепость,

Светятся так же глаза, и лютость в облике та же.

Овидий. Метаморфозы. Книга I. 232–239

Ламии были для древних людей особым биологическим видом, на ступеньку выше человека в пищевой цепочке. А вот ликантропия считалась редким, но вполне человеческим недугом. Чаще всего им болели в Аркадии — очевидно, потому, что преображение Ликаона совершилось именно там. Ликантропию можно было подхватить, съев мясо овцы, убитой оборотнем. Точно так же, как бешенством в основном заражаются в местах, где много инфицированных животных, так и оборотней становится больше там, где они встречаются чаще.

Греческий писатель и врач Марцелл Сидийский (II век н. э.) объясняет, как распознать и исцелить больного этим недугом:

Он бледен и вял. Глаза у него запавшие. Язык сухой, и глаза более не могут выделять слезы. Он беспрестанно томим жаждой, но неспособен набрать вес…

Для излечения следует отворить жилу в тот миг, когда нападет болезнь, и выпустить столько крови, чтобы страдалец почти лишился чувств. Затем ему надобно принять ванну со сладкими [травами или отварами]. Каждодневно обтирай его молочной сывороткой не менее трех дней. Повторяй.

Учитывая, какие жестокие страдания причинял этот недуг, сложно поверить, что оборотнями иногда становились по доброй воле. Однако, если верить Плинию Старшему, для некоторых жителей Аркадии превращение в волка служило своеобразным обрядом инициации:

Эвант, не самый последний из авторов Греции, пишет, что жители Аркадии имеют обыкновение отводить выбранного по жребию человека из рода некоего Анта на какое–то болото в указанной [выше] местности; там, повесив свою одежду на дуб, он перебирается через топь, уходит в пустынное место и превращается в волка. В стае с другими представителями этого вида он находится в течение девяти лет, причем, если в этот отрезок времени не прикасается к человеку, то возвращается к тому же самому болоту и, переплыв его, обретает свой прежний облик, но на девять лет старше.

Плиний Старший. Естественная история. Книга VIII. 105

Однако если за время, проведенное в стае, оборотень хоть раз вкусил человеческую плоть, перемена становилась необратимой: он был обречен навсегда остаться волком.

Несмотря на обилие колоритных деталей, собранных Плинием в «Естественной истории», большинство античных мыслителей воспринимали сообщения о волках-оборотнях с изрядной долей скепсиса. «Удивительно, до чего доходит легковерие греков», — возмущается Плиний в том же пассаже. (Действительно, трудно поверить, что одежда, сброшенная при уходе в стаю, висела на дереве девять лет кряду, дожидаясь хозяина.) Однако и чистокровный грек Геродот сомневался в свидетельствах «очевидцев»:

Эти люди, по видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик. Меня эти россказни, конечно, не могут убедить; тем не менее, так говорят и даже клятвенно утверждают это.

Геродот. История. Книга IV. 22

В древнеримской культуре образ волка, конечно, занимал особое место. Римляне верили, что основателей их города, Ромула и Рема, спасла и выкормила волчица. Враги презрительно называли Рим «волком», чем его жители откровенно гордились. Каждый год 15 февраля в Риме отмечались луперкалии — праздник столь древний, что даже в классическую эпоху слушатели не понимали большую часть песнопений, исполнявшихся на архаической латыни.

Многие молодые люди из знатных семейств и даже лица, занимающие высшие государственные должности, во время праздника пробегают нагие через город и под смех, под веселые шутки встречных бьют всех, кто попадется им на пути, косматыми шкурами. Многие женщины, в том числе и занимающие высокое общественное положение, выходят навстречу и нарочно… подставляют обе руки под удары. Они верят, что это облегчает роды беременным, а бездетным помогает понести.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания (Цезарь, 61)

Возможно, именно под влиянием культа волчицы римляне, согласно некоторым историкам, и придумали оборотней. Их называли versipellis — «меняющие кожу»; это слово относилось к любым существам, способным на превращения, но в первую очередь — к человековолкам. Истории с участием оборотней повествуют о событиях, произошедших в глубокой древности, — за исключением вышеприведенного отрывка из Геродота. Однако первый полноценный рассказ о них появился относительно поздно — в начале I века н. э. (А вот рассказы о ламиях датируются тем временем, когда только была изобретена письменность.)

Тем не менее, когда волки-оборотни начинали плодиться (фигурально выражаясь), процесс уже полностью выходил из-под контроля. Очевидно, в слиянии человеческой и волчьей природы есть нечто неотразимо притягательное для нашей фантазии, ибо к началу Средневековья в каждой части Европы накопилось немало легенд о превращении человека в зверя, а десятки подозреваемых в оборотничестве предстали перед судом, и их казнили.

Волки-оборотни часто встречаются в книгах и фильмах современного жанра фэнтези — вспомним «Гарри Поттера и узника Азкабана» или «Сумерки». С течением времени к древним представлениям добавлялись новые детали — например, что на оборотней надо ходить с серебряным оружием или что оборотнем можно стать, если носить одежду из волчьих шкур. (Хотя чародей Мерис в поэме Вергилия и впрямь обращался добровольно, с помощью волшебных трав.) Кроме того, в античных источниках нет упоминаний о людях, зара­зившихся ликантропией после укуса, хотя Плиний описывает достаточно близкий случай:

…Деменет из Паррасии во время празднества в честь Юпитера Ликейского [Юпитера-волка], во время которого жители Аркадии тогда приносили человеческие жертвы, отведав внутренности принесенного в жертву мальчика, превратился в волка…. он же, обретя через десять лет свой прежний облик, тренировался как атлет в кулачном бою и возвратился из Олимпии победителем.

Плиний Старший. Естественная история. Книга VIII. 22

Греки и римляне в самом деле иногда приносили человеческие жертвы; согласно записям историка Тита Ливия, последний такой случай произошел в 113 году до н. э., когда в Риме заживо похоронили двух мужчин и двух женщин. Похоже, что в рассказе Плиния принесенной жертвой был ликантроп (отметим, что дело происходило в Аркадии); поедание его плоти обрекло Деменета на ту же участь.

В одной из самых знаменитых античных историй про оборотней превращение в волка происходит при лунном свете. Увы, в данном случае мы имеем дело не просто с художественным вымыслом, а с цветистой и разухабистой выдумкой Петрониева «Сатирикона». Разумеется, этот рассказ — фантазия чистой воды, однако в нем отражены представления, бытовавшие в те времена. Рассказчик отправился навестить свою любовницу Мелиссу, которая жила в небольшой деревне. Путешествовать по римским дорогам было небезопасно — странников подстерегали разбойники, дикие звери и, по всей вероятности, волки-оборотни. Именно поэтому герой очень обрадовался, когда на постоялом дворе, где остановился на ночлег, нашел себе попутчика, да еще какого — солдата, «сильного, как Орк». (Орк был «карателем» — богом, который наказывал клятвопреступников.)

Двинулись мы после первых петухов; луна вовсю сияет, светло как днем. Дошли до кладбища. Приятель мой остановился у памятников, а я похаживаю, напевая, и считаю могилы. Потом посмотрел на спутника, а он разделся и платье свое у дороги положил. У меня — душа в пятки: стою ни жив ни мертв. А он помочился вокруг одежды и вдруг обернулся волком. Не думайте, что я шучу: я ни за какие богатства не совру. Так вот, превратился он в волка, завыл и ударился в лес!

Я спервоначала забыл, где я. Затем подошел, чтобы поднять его одежду, — ан она окаменела. Если кто тут перепугался до смерти, так это я. Однако вытащил я меч и всю дорогу рубил тени вплоть до самого дома моей милой. Вошел я белее привиденья. Едва дух не испустил; пот с меня в три ручья льет, глаза закатились; еле в себя пришел… Мелисса моя удивилась, почему я так поздно.

«Приди ты раньше, — сказала она, — ты бы, по крайней мере, нам пособил; волк ворвался в усадьбу и весь скот передушил: словно мясник, кровь им выпустил. Но, хотя он и удрал, и ему не поздоровилось: один из рабов копьем шею ему проткнул».

Как услыхал я это, так уж и глаз сомкнуть не мог и, как только рассвело, побежал быстрей ограбленного шинкаря в дом нашего Гая. Когда поравнялся с местом, где окаменела одежда, вижу: кровь, и больше ничего. Пришел я домой: лежит мой солдат в постели, как бык, а врач лечит ему шею! Я понял, что он оборотень, и с тех пор куска хлеба съесть с ним не мог, хоть убейте меня. Всякий волен думать о моем рассказе что хочет, но да прогневаются на меня наши гении, если я соврал.

Петроний. Сатирикон. 62

Волшебный зверинец

Оборотни и вампиры были далеко не единственными волшебными существами в древнем мире. Сейчас мы рассмотрим другие биологические виды — главным образом с точки зрения их практической ценности для магических обрядов. Этот раздел распадается на две части: первая посвящена животным, так или иначе связанным с магической практикой, а вторая — тем, что считались волшебными сами по себе.

«Волшебный зверинец» очень пригодился бы фармацевту, способному вытянуть магическую силу животного из его крови, зубов, костей или меха. В состав чудодейственных зелий нередко входили части тела птиц и млекопитающих; волшебными свойствами в древности наделяли девятнадцать видов птиц. Волки, обезьяны, куницы, мыши, крысы и лошади (иногда более конкретные жеребцы, кобылы или новорожденные жеребята) нередко упоминаются в магических папирусах (см. ).

Обратите внимание, что если в магическом рецепте упоминаются хвостовые перья феникса, то вам лучше поискать альтернативу. В «заклинании феникса», которое обращали к богу Осирису с просьбой об откровении, на самом деле использовалась окрашенная пурпуром бумага под названием «феникс», ее не так уж сложно раздобыть в наши дни. И это очень хорошо, ведь птица феникс — единственная в своем роде, а в последнее время и вовсе встречается нечасто. Такие «кодовые названия» ингредиентов в магических свитках одновременно упрощают и усложняют жизнь чародея. С одной стороны, экзотические волшебные ингредиенты вроде «фениксовой бумаги» на поверку оказываются вполне доступными; с другой стороны, неопытному человеку всякий раз придется выяснять, что же имеется в виду — подлинно магическая субстанция или ее зашифрованный заменитель.

Животные, связанные с магией

Кошка

В современной магии кошки играют важнейшую роль. Они верные спутницы ведьм, как настоящих (если допустить, что ведьмы бывают настоящими), так и вымышленных. Они видят призраков и чуют колдовство. Однако все эти способности кошкам приписали сравнительно недавно. В древности их обычно предоставляли самим себе и редко держали в качестве домашних любимцев — да и вообще старались не пускать в дом. Мышей и крыс в древних жилищах уничтожали ласки или ручные змеи. В сотнях заклинаний, дошедших до нас с античных времен, кошки упоминаются всего пять раз, а вот ласки и змеи прочно связаны с ворожбой, как мы вскоре увидим.

Большинство древних людей знали, что египтяне поклоняются кошкам, считая их священными животными. По свидетельству историка и путешественника Диодора Сицилийского (I век до н. э.), убийство кошки — даже случайное — в Египте каралось смертной казнью. Древние политеисты не хотели прогневить «кошачью» богиню Бастет, даже если она принадлежала к чужому пантеону, поэтому к кошкам относились с опасливым уважением.

У римлян кошка символизировала свободу, поскольку считалась самым независимым из животных (что подтвердит любой котовладелец). Тем не менее ни греки, ни римляне, похоже, не приписывали кошкам волшебных свойств. У всех греческих богов и богинь были животные-символы: у Афины, как все мы знаем, сова, которая до сих пор именно по этой причине символизирует мудрость, у Зевса — орел, у Геры — пава, и так далее. Кошка тоже считалась таким символом, но вовсе не покровительницы чародеев Гекаты, а богини-охотницы Артемиды. Однажды богиня сама превратилась в кошку, спасаясь от могущественного великана Тифона.

Ласка

Когда мать Геракла мучилась родовыми схватками, рев­ни­вая Гера задержала младенца в утробе — ведь он, разумеется, приходился сыном любвеобильному Зевсу. Верная служанка догадалась, в чем дело, и прибегла к хитрости, чтобы ускорить рождение будущего героя. Гера разгневалась и превратила несчастную служанку в ласку. Геката — одна из немногих богинь, которую не волновало, что о ней думает Гера (да и любое другое божество), — нередко вступалась за обиженных и угнетенных. Она взяла служанку (ласку) к себе в свиту, и та позже стала одним из символов богини. Именно поэтому многие семейства, желая почтить богиню, заводили в доме ручную ласку, и их ждало вознаграждение: проблемы с грызунами исчезали будто по волшебству.

Ласке, в силу ее близости к Гекате, приписывали способность воскрешать ее мертвых детенышей. По этой причине мясо ласки, тщательно засоленное и поданное с соблюдением определенного ритуала, считалось лекарством от ран и мощным противоядием. В одном из магических папирусов описан обряд, в котором нужно кровью ласки начертать некие символы на треугольном сосуде. Спрятанный в доме жертвы, он вызовет тяжелейшую болезнь. (Сами магические символы не поддаются прочтению — папирус в этом месте слишком сильно поврежден. Пожалуй, оно и к лучшему.)

Как питомцы, связанные с божеством, ласки вызывали острый интерес у древних ученых и чародеев. Все, что бы ни сделал зверек — запрыгнул на стол или проскочил между ног хозяина, — могло оказаться дурным или добрым предзнаменованием. Появление ласки с мертвой змеей в пасти предвещало беду, поскольку змея тоже считалась магическим существом. Иногда демоны вплетали в призывный клич ласки пророчество о грядущих событиях. Ласки были так популярны в качестве домашних питомцев и так стойко ассоциировались с ворожбой, что от профессиональных чародеев требовалось хорошо разбираться в их повадках, чтобы отвечать на вопросы взволнованных хозяев дома.

Наконец, учитывая связь пушистых зверьков с Гекатой, не стоит удивляться, что некоторые ведьмы и сами умели обращаться в ласку. Древнеримский писатель Апулей (125−170 годы н. э.) рассказывает историю человека, охранявшего мертвое тело, чтобы ведьмы не украли каких-нибудь его частей до погребения. (Труп внезапно скончавшегося юноши, над которым еще не совершили обряд очищения, — прекрасный материал для ворожбы.)

Оставленный, таким образом, наедине с трупом, я тру глаза, чтобы вооружить их против сна, и для храбрости песенку напеваю, а тем временем смеркается, сумерки наступают, сумерки сгущаются, потом глубокая ночь, наконец глубочайший мрак. А у меня страх все увеличивался, как вдруг внезапно вползает ласочка, останавливается передо мной и так пристально на меня смотрит, что я смутился от такой наглости в столь ничтожном зверьке. Наконец говорю ей: «Пошла прочь, подлая тварь! Убирайся к мышам — они тебе компания, — покуда не испытала на себе моей силы! Пошла прочь!»

Повернулась и сейчас же исчезла из комнаты. Но в ту же минуту глубокий сон вдруг погрузил меня на самое дно какой-то бездны, так что сам Дельфиец с трудом угадал бы, какое из нас, двух лежащих тел, более мертво.

Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. Книга II. 25

Разумеется, это ласка колдовскими чарами погрузила его в сон, чем и спутала все карты: пока герой истории спал буквально как убитый, пришедшие за добычей ведьмы, перепутав его с покойником, отрезали ему нос и уши.

Змея

Змея издавна ассоциируется с медициной, ведь она спутница Асклепия, бога-целителя. На протяжении многих веков символом лекарского дела служит посох Асклепия, обвитый змеей. Однако в США профессиональная эмблема медиков выглядит иначе — на ней две змеи, переплетаясь, обхватывают жезл с крыльями на верхушке. Это совсем другой символ — кадуцей, или жезл Гермеса.

До сих пор точно не установлено, почему американским медикам так полюбился атрибут бога, покровительствующего жуликам и торговцам (хотя некоторые циники считают эмблему очень даже подходящей). Но вполне возможно, что ответственность за этот выбор несет корпус военной медицинской помощи США. В кадуцее посох разнимает сцепившихся змей, а военным медикам хотелось показать, что они выполняют свой долг под перекрестным огнем враждующих армий. Некоторые, желая защитить право военных врачей использовать такой символ, отмечают, что он встречается в средневековых европейских трактатах по медицине. Однако это, пожалуй, не самый удачный довод, поскольку старинные тексты воспевают магическую силу Гермеса Трисмегиста и отсылают к тем временам, когда медицина и магия были переплетены так же тесно, как змеиные тела вокруг кадуцея.

За поведением домашних змей наблюдали столь же пристально, как за поведением ласок в попытках разглядеть и истолковать важные знамения.

Однажды, как сообщают, он [Тиберий Гракх] нашел у себя на постели пару змей, и прорицатели, поразмыслив над этим знамением, объявили, что нельзя ни убивать, ни отпускать обеих сразу: если убить самца, умрет Тиберий, если самку — [его жена] Корнелия. Любя жену и считая вдобавок, что справедливее первым умереть старшему (Корнелия была еще молода), Тиберий самца убил, а самку выпустил на волю. Вскоре после этого он умер, оставив от брака с Корнелией двенадцать душ детей.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания (Тиберий и Гай Гракхи). 1

Пожалуй, самое примечательное в истории то, насколько римляне привыкли к тому, что змеи забирались в их дома. Ведь Тиберий, очевидно, без всякого труда отличил самца змеи от самки!

Самым главным «пророком» среди змей считался питон. Согласно античному мифу, древний Питон, он же Пифон, — гигантский змей, рядом с которым даже его современные африканские тезки смотрелись бы скромно, — охранял центр мира, где располагался величайший оракул всех времен и народов (см. ).

Черные дни настали для Пифона, когда Гера со своей обычной изобретательностью велела ему предотвратить рождение Аполлона — сына изменника Зевса. Пифон не сумел справиться с задачей, однако оказалось, что бог музыки и искусства Аполлон мог быть на удивление мстительным и кровожадным. Войдя в полную божественную силу, он отыскал и убил Пифона, после чего завладел его оракулом. Этот оракул переименовали в Дельфийский по названию близлежащего города Дельфы, где располагался храм Аполлона, и вскоре он стал главным прогностическим центром древнего мира. Жрицу, которая озвучивала божественные прорицания, по-прежнему называли пифией — «дочерью Пифона».

«Дурные» змеи, как следует из отрывка ниже, считались порождением дурных людей:

Известно, что, разлагаясь, спинной мозг мертвеца превращается в змею… Омерзительная тварь выползает на свет из хребта преступника: ведь и при жизни дела его были дурны… Мертвое тело разбойника оправдывает кару за его злодеяния, порождая змею.

Клавдий Элиан. О природе животных. Книга I. 51

В разговоре о рептилиях отдельного упоминания заслуживает василиск. Сегодня его уже не встретить в природе, однако в древних источниках он предстает как смертельно опасное, но вполне реальное живое существо. Basilici serpentis (если называть этот вид официально) — североафриканская змея с длиной тела не более 30 сантиметров. Название «василиск» произошло от греческого слова βᾰσῐλίσκος — «царь». Дело в том, что на голове у змеи была круглая белая отметина, формой напоминавшая диадему. Считалось, что василиск способен убивать жертву одним лишь взглядом, а также что он крайне ядовит. Сильнодействующий яд очень пригодился бы в зельеварении, но риск для жизни оказался слишком высок; это хорошо иллюстрирует рассказ Плиния Старшего:

Существует поверие, что некогда один василиск был убит копьем сидящего на коне человека и стекающие по копью выделения убили не только человека, но и коня.

Плиний Старший. Естественная история. Книга VIII. 78

Но даже у этого невероятно опасного существа (слово «невероятно» здесь нужно понимать в буквальном смысле — «очень трудно поверить») был злейший враг. Ласки не поддавались ни гибельным чарам, ни яду василиска, а их укус незамедлительно убивал змею. Очевидная параллель между их противостоянием и природной враждой кобры и мангуста позволяет предположить, что у мифа о василиске есть индийские корни.

Собака

В наши дни скромный домашний пес считается абсолютно земным и обычным животным. Однако в древности именно собака — наряду с лаской — сопровождала богиню Гекату. Разумеется, это была не какая-нибудь простая дворняга, а Гекуба, царица Трои, волшебным образом превращенная в огромную черную собаку (см. ). Сегодня мы не склонны приписывать нашим четвероногим друзьям мистические свойства, однако факт связи с Гекатой все же заставляет нас сделать исключение для черных собак — особенно больших и загадочных, что появляются словно из воздуха. В большинстве европейских стран их считают вестницами смерти.

Статус магического существа не шел древним собакам на пользу: их часто приносили в жертву, передавая послания богам. В Риме 3 августа проводился ежегодный праздник плодородия, включавший в себя особенно жестокий ритуал — распятие собак.

Для жертвоприношения обычно выбирали животных, которых употребляли в пищу, и по древнему уговору богам доставались шкура и кости, а людям — мясо. Однако греки и римляне не ели собачатины. Жертвенные собаки предназначались богам Подземного царства — в таких случаях тело животного сжигалось целиком и полностью. Геката любила получать в подарок собак. Когда она бродила по земле в безлунные ночи, домашние псы отчаянно выли. Им отвечала призрачная свора, сопровождавшая богиню, а здравомыслящие обыватели в это время натягивали одеяло на уши.

Подобно современным кошкам, древние собаки видели духов и демонов. Если пес ни с того ни с сего начинал лаять, хозяева полагали, что он увидел нечто потустороннее. Части тела собак зачастую входили в состав колдовских снадобий; неслучайно в «Макбете» шекспировские ведьмы — приспешницы Гекаты — кидают в котел с зельем «Пясть лягушки, глаз червяги, / Шерсть ушана, зуб дворняги». Разумеется, в наши дни такие манипуляции вызывают лишь отвращение, однако страдающие от простуды или ревматизма могут опробовать древний способ лечения и приложить к больному месту щенка.

Волшебные существа

Такие животные — поистине волшебные. Встречаются они крайне редко (тем людям, у которых есть магические способности) или вовсе никогда (всем остальным). Поскольку для самых мощных чар иногда требуются органы и части тела этих созданий, ниже приведены их краткие описания, а также перечень мест, где они теоретически водятся.

Грифон

Грифоны обитали в Скифии — гористой местности на северном побережье Черного моря. Подробнее всего о них рассказывается в трудах римского философа Клавдия Элиана (II век н. э.), однако человечество познакомилось с грифонами гораздо раньше — похожие, но еще более древние описания дошли до нас с Ближнего Востока.

Размером они с волка и невероятно сильны. У них крылья как у птиц, однако передвигаются они на четырех ногах. Лапы и когти напоминают львиные. Масть черная, однако на груди — красные перья. Крылья же у грифонов белые.

Клавдий Элиан. О природе животных. Книга IV. 27

Из большинства описаний следует, что эти существа плохо умели летать, но обладали страшной физической силой: Филострат ссылается на индийского мудреца Ларкаса, который уверял, что грифон «силен как лев» и с помощью крыльев способен одолеть в схватке слона. Те, кто нуждался в силе, нередко выбирали в качестве своего символа грифона, поэтому его изображение обыкновенно украшало щиты гоплитов. Тот же грозный образ можно было увидеть на амулетах, призванных укрепить волю, решимость и мужество.

Грифоны интересуют историков по двум причинам (вторую см. во врезке выше). Прежде всего, это животное примечательно тем, что представляет собой специфическую помесь орла и льва. (Поздние средневековые и геральдические изображения, где у грифона передняя часть тела орлиная, а задняя львиная, — результат упрощенной трактовки древних источников.) Орел был символом Зевса — римского Юпитера, — поэтому римские легионы шли в бой под знаком орла. Лев же символизировал анатолийскую богиню-мать Кибелу. Таким образом существо с чертами орла и льва объединяло в себе силу мужского и женского начал.

Гарпия

Гарпии — не столько биологический вид, сколько семья. Их было менее дюжины; обитали они на черноморском побережье, чуть южнее того места, где водились грифоны. По словам древних писателей, гарпии представляли собой уродливую помесь вороны и человека. Неизвестный автор, которого историки называют Псевдо-Гигином, оставил нам весьма нелестное описание: «Они, говорят, были с куриными головами, покрытые перьями, с крыльями, но с человеческими локтями, с большими когтями и куриными ногами, а грудь, живот и бедра человеческие».

Не исключено, что гарпии олицетворяли собой штормы и ураганы: их нападения уж очень напоминали внезапные жестокие шквалы. Они летали быстрее птиц и были повинны в неожиданных и загадочных исчезновениях людей. Если верить Гомеру, гарпии некогда схватили «дочерей Пандареевых» и унесли прочь из родного дома накануне свадьбы.

В некоторых источниках упоминается о том, что гарпий использовали как волшебный транспорт — самый быстрый в Древнем мире. В сочинении Аполлония Родосского гарпий призывали, чтобы они перенесли героев через море на Иолк. Поскольку гарпии повиновались богу ветров Эолу, чародей, вероятно, мог бы заключить с ними такой договор — на свой страх и риск.

Заметим, что гарпии родственны женщинам-птицам сиренам, погибшим при встрече с Одиссеем и его спутниками, но их следует различать. После смерти сирены стали служанками Персефоны, властительницы Подземного царства. При жизни же сирены сводили мужчин с ума красотой своих песен. В наши дни механические голоса их преемниц, доносящиеся из динамиков полицейских машин и карет скорой помощи, по-прежнему сулят беды и напасти, но звучат далеко не так упоительно.

Дракон

Дракон, как и грифон, создание насквозь волшебное; его сила носила скорее символический, чем прикладной характер. В магических рецептах редко упоминаются части тела этих существ — и не только потому, что их так трудно найти, но и потому, что искомый фрагмент невероятно сложно отделить от целого дракона.

Из-за легендарной силы и свирепости дракон стал символом римских легионов в эпоху поздней империи. Дракон — штандарт конницы — вероятно, представлял собой свернутое в трубу полотнище, которое надувал ветер. Первое появление на поле боя знамени с драконом запечатлено на колонне Траяна: под ним дакийские воины шли биться с римлянами, заимствовавшими этот символ чуть позже.

Легенды о драконах встречаются в самых разных частях света, от Уэльса до Китая; однако люди античной эпохи знали о виде Drakon Indikos — индийском драконе. Его представители были настоящими гигантами: один из самых крупных, по слухам, достигал 140 кубитов (около 64 метров) в длину от пасти до хвоста. Этот дракон якобы принадлежал некоему индийскому царю времен Александра Македонского, который энергично, но безуспешно пытался повидать диковинного зверя.

Драконов описывали самые разные античные авторы, начиная с Гомера около 800 года до н. э. и заканчивая Клавдием Элианом во II веке н. э. Пожалуй, наиболее подробное описание дает Филострат, который выделяет три подвида этих «змей»: змеи болотные (относительно мелкая разновидность), змеи равнинные (примерно с дикого кабана) и змеи горные (могут достигать исполинских размеров). Филострат намекает, что горные змеи-драконы обладают магическими свойствами:

У горных змей имеется и кокуль; у молодых он невелик и приплюснут, но вздувается по мере наступления зрелости и наконец достигает изрядной величины, окрашиваясь в алый цвет и приобретая очертания гребня. Указанная порода змей к тому же обрастает бородой, а шею держит поднятой. Чешуя их блистает серебром, а в зеницах очей заключены самоцветы, о коих рассказывают, будто они обладают чудодейственной силой во многих таинствах.

Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. Книга III (7)

По словам того же Филострата, индийцы придумали весьма изобретательный способ охоты на драконов, поскольку «в головах у горных змей хранятся светловидные камни, переливающиеся всеми цветами радуги и обладающие сокровенною силой».

Если вам нужен неисчерпаемый источник магической силы, отправляйтесь в Индию и отыщите там Паракс (или Параку) — огромный выдолбленный в скалах, а ныне затерянный город. Его жители с детства обучались охоте на драконов и сложили на главной площади целый курган из отрубленных драконьих голов.

Феникс

На одной из фресок, обнаруженных археологами в Помпеях, можно прочесть девиз: Phoenix felix: et tu («Счастлив феникс — и ты»).

Есть еще одна священная птица под названием феникс. Я феникса не видел живым, а только изображения, так как он редко прилетает в Египет: в [священном городе] Гелиополе говорят, что только раз в 500 лет. Прилетает же феникс, только когда умирает его отец. <…> О нем рассказывают вот что (мне-то этот рассказ кажется неправдоподобным). Феникс прилетает будто бы из Аравии и несет с собой умащенное смирной тело отца в храм Гелиоса, где его и погребает.

Геродот. История. Книга II. 73

Геродот уверяет, что видел рисунки — предположительно сделанные с натуры, — на которых феникс изображен птицей с золотисто-красным оперением, видом и величиной похожей на орла. Похожее существо описывает Плиний Старший:

Эфиопы и инды сообщают о весьма разнообразно окрашенных неописуемых птицах и прежде всего о знаменитом Фениксе из Аравии — не знаю, вымысел ли это, — одном во всем мире. <…> Птица эта размером с орла, багряного цвета, но с яркими золотистыми перьями на шее. В хвосте же у нее лазоревые перья перемежаются розовыми. На груди у нее имеется выступ, а на голове — хохолок из перьев.

[Сенатор Манилий сообщал, что феникс, состарившись, сооружает гнездо, в котором среди благовоний умирает.] «Затем из его костей и костного мозга рождается сначала существо, похожее на червячка, потом становится птенцом и вначале устраивает предшественнику надлежащие похороны и все гнездо, [что] возле Панхеи, переносит в город Солнца и там кладет на алтарь».

Плиний Старший. Естественная история. Книга Х. 2

Вероятно, способность восставать из пепла фениксу приписали позже, спутав его со священной египетской птицей бенну. Однако образ птицы, воскресающей после сожжения, оказался весьма близок молодой христианской религии. Неудивительно, что феникс стал символом очищения и возрождения.

Этот символ изредка встречается на древних амулетах; современные страховые компании охотно размещают его на логотипах. В конце XIX века американские первопроходцы решили построить город на развалинах поселения, когда-то оставленного индейцами племени хохокам. Образ города, восставшего из древних руин, натолкнул некоего ученого поселенца на мысль назвать его «финиксом». В наши дни американский Финикс — столица штата Аризона с населением свыше миллиона человек.

Отправить