Отец Иосиф

Из истории мы знаем, что все великие люди не могли бы достигнуть высот без поддержки и помощи своих сподвижников, без крепкого и надежного тыла, который обеспечивал блистательную деятельность великих. Подвижникам же во Христе Господь на путях неисповедимых всегда дает не только силы, но и сверх того помощь верных, которая намного увеличивает их возможности. Среди таких верных владыки Афанасия (Сахарова) особое место занимает протоиерей Иосиф Потапов, который был явно призван Богом на свой путь и оставался надежной опорой епископу на протяжении всей его неимоверно тяжелой и удивительной жизни. Их теплые отношения не прерывались, несмотря ни на какие тяжелейшие испытания. Он стал вторым сыном Матроне Андреевне, когда ее родной сын отбывал сроки в местах не столь отдаленных. И похоронил ее тоже он.

Иосиф Афанасьевич Потапов родился в праздник Благовещения 25 марта 1899 года в деревне Прокунино Судогодского уезда Владимирской губернии в семье железнодорожника. Семья проживала во Владимире и отличалась благочестием. Дети Александр и Иосиф с малых лет читали и пели в храме. Александр Афанасьевич (1887–1961) свою жизнь связал с Успенским кафедральным собором Владимира, был в нем псаломщиком. Даже когда в безбожные годы собор закрыли, оставался при нем сторожем.

Иосифа определили в железнодорожное училище. Видимо, Афанасию Потапову, как служащему дороги, были какие-то льготы. Однако по окончании училища сын по стопам отца не пошел. Его тянуло к миру духовному, к церкви. Это, видимо, не укрылось от внимания иерархов. В 15 лет Иосиф Потапов был приглашен письмоводителем в канцелярию епископа Юрьевского Евгения (Мерцалова), первого викария Владимирской епархии. Одновременно он стал келейником владыки и послушником Боголюбского монастыря, настоятелем которого был преосвященный Евгений.

В 1919 году Иосифа Афанасьевича призвали в Красную Армию. Служил в Костроме, Нерехте, Кашире. В июне 1920 года его откомандировали во Владимир. По выходным и праздникам служивый посещал богослужения. Ходил в Троицкую церковь и в Успенский собор. Именно в это неспокойное время Иосиф Афанасьевич сблизился с владыкой Афанасием, тогда еще архимандритом. Их заметно тянуло друг к другу. На одной трапезе причта, куда после службы был приглашен Иосиф Афанасьевич, владыка признался, что возымел к нему особое расположение, видя его большое прилежание при богослужении, и, кроме того, покойный владыка Евгений рекомендовал владыке Афанасию не терять из виду молодого человека, на которого можно вполне положиться во всем. В конце 1921 года в Рождественский сочельник владыка Афанасий посвятил Иосифа Афанасьевича в стихарь и благословил выполнять обязанности иподиакона. Теперь они чаще были рядом. За год до этого архимандрит в шутливом тоне сказал: «Пора бы вам быть диаконом». На что военный в том же духе и ответил: «Когда вы будете архиереем, тогда и я буду диаконом». В конце июня (ст ст.) 1921 года архимандрит Афанасий был хиротонисан во епископа. Вскоре он опять вернулся к вопросу о рукоположении Иосифа Афанасьевича, но уже серьезно. Серьезен был и ответ: «После демобилизации». А она чудесным образом не заставила себя ждать. В январе 1922 года Иосиф Афанасьевич был уже гражданским человеком. Тут события разворачивались быстро. 4 (17) февраля, в день памяти святого князя Георгия Владимирского, Иосиф Афанасьевич сочетался браком с девицей Марией Ивановной Хренковой. Венчал их сам владыка, что было большой редкостью для его сана. В таинстве участвовали иеромонах Герман, диакон Николай Беневоленский и два иподиакона. Троицкая церковь была полна народу, в полном составе пел архиерейский хор, и люди чувствовали какую-то особенность события. Чтобы не смущать прихожан, владыка в приветственном слове сказал, что епископ имеет право совершать все таинства, в том числе и венчание, хотя в России это не принято. А вот на православном Востоке епископ венчает в обычном порядке.

Брак отца Иосифа действительно оказался благословенным и для многих был образцом христианской любви и милосердия, взаимной верности и преданности. Через несколько дней, 12 (25) февраля, в день Иверской иконы Божией Матери, владыка Афанасий рукоположил Иосифа Афанасьевича во диакона. Диакон служил в храмах Владимира, был на хорошем счету у епархиального начальства и любим прихожанами. Для первенца молодой семьи Георгия владыка стал и крестным отцом.

Семья Потаповых жила на Музейной улице недалеко от Троицкой церкви. В их гостеприимный дом приходило много друзей и знакомых. Как вспоминает Георгий Иосифович, к ним часто приходили два диакона. Один, красавец-богатырь, служил протодиаконом в Спасо-Преображенском соборе. В 1937 году его арестовали и вскоре расстреляли. По поводу его казни ходит весьма правдоподобная легенда, которую сейчас трудно проверить. Перед расстрелом он попросил исполнить свое последнее желание – спеть «Отче наш». Ему разрешили, и после этого команда не могла стрелять. Пришлось вызывать другую. По всей видимости, речь идет об о. Алексии Ильиче Головине, поскольку он был единственным из протодиаконов, которого сразу приговорили к расстрелу. Вторым был Иван Яковлевич, фамилии Георгий Иосифович не помнит, однако не забыл его многие шутки. Конец 20-х – начало 30-х годов, время голодное. На столе только картошка в мундире, а Иван Яковлевич, показывая на нее, говорит: «Опять нам рябчиков подают». В 1937 году и его взяли. В списке репрессированных церковнослужителей из диаконов с таким отчеством только один – Иоанн Яковлевич Фокичев.

В 20-е годы еще не было достаточных оснований для ареста диакона Иосифа Потапова. Пока острие борьбы властей было направлено против церковных иерархов. Владыка Афанасий уже с 1922 года пошел по тернистому пути страданий за Христа, и самым главным его помощником на воле был диакон Иосиф. Когда владыка сидел во Владимирской тюрьме по обвинению в противодействии обновленчеству, отец Иосиф наладил регулярную переписку с ним, отрабатывал и согласовывал со свидетелями линию поведения, чтобы лишить прокурора оснований для обвинений. Кроме того, переправлял владимирской пастве обращения владыки, как бы обеспечивал руководство епархией, осуществлял ее духовное окормление. Когда владыку сослали на два года в Зырянский край, постоянно опекал Матрону Андреевну, мать епископа. Владыка писал матери письма ежедневно, и Матрона Андреевна на них отвечала, хотя была неграмотна. За нее писал отец Иосиф. Он проводил в доме матушки все свободное от службы время, помогал ей, подбадривал как мог. Мария Ивановна все прекрасно понимала и ни разу не выразила своего неудовольствия по поводу его отсутствия дома.

Для отца Иосифа путь арестов и ссылок начался раньше многих. За близость к владыке Афанасию он был постоянно на заметке у ОГПУ, и вот его время пришло. 3 ноября 1931 года диакона арестовали и приговорили к трем годам лагерей. Испытания начались не только для него. Бедствовала семья. Время было голодное, а главный кормилец отсутствовал. Мария Ивановна скиталась с тремя детьми с квартиры на квартиру. В то время хорошо помогли бабушка Марии Ивановны да младшая сестра Анна. Бабушка проживала в районе Лыбеди, и вот к ней почти ежедневно отправлялся со своей котомочкой старший Егорий и возвращался домой с едой. Анна Ивановна проживала недалеко от Владимира и была замужем за мельником. Все было бы сносно, пока не стали притеснять единоличников. Мельник вскоре тоже превратился в бедняка. Выручала корова. Была она породистой и давала больше всех в деревне молока. Когда стало совсем невыносимо, Мария Ивановна пришла к сестре и сказала: «Нюшка, выручай». И Анна Ивановна, не раздумывая, продала корову и спасла ее детей от голода.

В 1934 году вернулся отец Иосиф. Во Владимире ему места не нашлось. Предложили Петушки, и он согласился. Неподалеку от Старых Петушков, в деревне Горушка поселился нелегально владыка Афанасий, и друзья могли часто видеться. Владыка иногда выезжал в Москву и другие города Центральной России. В конце концов его выследили. 1 мая 1936 года епископа арестовали, а на другой день взяли отца Иосифа. Для него приговор – три года лагерей. Привезли их под Ухту, выгрузили в чистое поле и заставили строить для себя бараки. Потом каждому нашли занятие. Отцу Иосифу предоставили телегу, бочку и старую клячу. И хотя водовоз выполнял задание без чрезмерных усилий, было тяжело. Томилась душа, страдала за своих близких.

Семье опять пришлось бедствовать. Мария Ивановна не жаловалась, стойко переносила лишения, знала, ее не оставят в беде. Она всю жизнь сеяла вокруг себя добро, и теперь люди отвечали ей тем же. Примечателен один факт. Мария Ивановна всегда привечала нищих, помогала им, часто давала ночлег. И вот теперь, в это трудное время, нищие как по команде, стали делиться с ней своей выручкой. Староста храма тетя Фрося приглашала Георгия и Сергея пилить дрова, и это давало ей основание помогать семье опального диакона. Общими усилиями купили козу. Ее тут и держали, при церковной сторожке. Козье молоко стало целебным лекарством для болезненной Евгении.

В 1939 году отец Иосиф вернулся в Петушки, но служить в церкви ему сразу не дали. Пришлось некоторое время поработать конюхом и сторожем при одной конторе. Зато потом до самой войны не трогали. Уже в послевоенные годы он как-то сказал старшему, Георгию, что арест 1936 года спас его. Если бы отца Иосифа арестовали годом позже, расстрела бы не миновать.

С началом войны диакона призвали в армию и направили в строительный батальон. Он участвовал в обороне Ленинграда, под бомбами и артобстрелом возводил оборонительные сооружения, строил аэродромы и другие военные объекты. По рассказам и из писем друзей, даже в самые тяжелые моменты не терял присутствия духа, морально поддерживал своих товарищей. Не прерывалась переписка отца Иосифа с владыкой и во время войны. Ссыльный даже пытался из Ишима послать продуктовые посылки своему другу, однако получил отказ. Во всех письмах сквозит необыкновенная теплота и любовь владыки к близким, забота о них. Вот письмо, датированное 9 апреля 1943 года:

«Милость Божия буди с Вами, мой милый, мой дорогой о. Иосиф!

Сегодня поминаю мою незабвенную маму и сегодня получил Ваше письмо от 29/III. Это мне сугубое утешение. Покойная мама так любила Вас. Земно кланяюсь Вам за Ваше попечение о ней, особенно в последние дни ее жизни. Крепко обнимаю и благодарю за Ваши заботы обо мне, за Вашу любовь. Не обинуяся глаголю, яко люблю Вас и я паче родных моих по плоти. Скорблю, что из-за меня страдали и Вы. Тревожусь и беспокоюсь в данное время о Вас и о милом Юре и о всех Ваших, как-то Господь помогает им?..»

Сыновья отца Иосифа тоже воевали. Георгий в канун войны окончил школу круглым отличником. В летние месяцы 1941 года, когда немцы массированно забрасывали в тыл Красной Армии диверсантов, в Петушках объявили набор в истребительный батальон. Георгий, не раздумывая, записался туда вместе со своими школьными товарищами. Кстати, их класс, уже достаточно поредевший, сплочен до сих пор. Школьные друзья не теряют связь друг с другом. Войну прошел от звонка до звонка, и даже после пришлось еще послужить. Любопытно замечание владыки Афанасия в письме отцу Иосифу от 24 марта 1943 года, характеризующее его старшего сына: «…А третьего дня пришло письмо, писанное Женечкой, и в нем фотография Юры (так в семье называли Георгия Иосифовича. – Прим. авт.). Как возмужал милый мальчик! Но видно, что прежняя скромность не оставила его. Слава Богу». Сергей тоже воевал. Братья имеют награды. У Сергея есть даже орден Славы. В беседе с Георгием Иосифовичем я спросил, как же отец воспитывал их. Ведь он отсутствовал в самые критические для подростков годы, когда за ними нужен глаз да глаз. Ответ был весьма прост. Нельзя сказать, что отец Иосиф держал детей в особой строгости. Никогда не кричал, не ругался, только смотрел строго и в исключительных случаях повышал голос. Авторитетом в семье он был непререкаемым. Сама обстановка любви, искренности, доверия и взаимной жертвенности между родителями была готовым примером для детей, ну и, кроме того, воспитывала нужда и постоянный труд на благо семьи. Каждый знал свои обязанности и старался честно исполнять свое дело. Все дети получили образование и работали потом в народном хозяйстве.

В апреле 1946 года по настоятельной просьбе митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова) отца Иосифа отозвали из армии, и 30 апреля владыка назначил его диаконом в Никольский кафедральный собор в Новгороде. Вначале диакон воспринял это как временное послушание, однако вскоре получил благословение владыки Афанасия остаться в древнем Новгороде на постоянное жительство.

Служил отец Иосиф, как всегда, исключительно добросовестно. Это отмечали и прихожане, и священноначалие. К Пасхе 1947 года святейший патриарх Алексий I наградил отца Иосифа саном протодиакона. Возведение в сан совершил епископ Лужский Симеон, викарий Ленинградской епархии, 18 июня 1947 года в Преображенском соборе Ленинграда.

Диаконское служение отец Иосиф считал своим окончательным призванием, однако от Господа стопы человеку исправляются и пути его восхощет зело (Пс. 36, 23). 12 сентября 1947 года епископ Симеон рукоположил отца Иосифа в сан священника. Таинство совершилось в Никольском соборе Ленинграда. Отец Иосиф впоследствии говорил, что для него эта хиротония явилась полной неожиданностью, поскольку протодиакон по своему смирению считал себя недостойным священнического сана. Однако отец Александр Здравомыслов, который с самого начала служения отца Иосифа в Новгороде опекал его, настоял на рукоположении, и протодиакон смирился. От старого иерея ничего не укрывалось, он многое замечал. И то, что отец Иосиф самым первым приходил в храм и уходил последним, отлично знал устав и неуклонно следовал ему. С большой любовью относился к каждому священнику и при необходимости с готовностью помогал. Как вспоминает протоиерей Анатолий Малинин, отец Иосиф, которого он знал с 1954 года, ревностно относился к службе, всегда с большим подъемом ее вел. Очень рано приходил в церковь, читал свои синодики, поминал усопших, молился за живых. Часто вспоминал владыку Афанасия, но подробно о нем не рассказывал.

Прихожане очень любили отца Иосифа не только за неторопливую, размеренную службу, за прекрасный голос и слух, за безотказность в совершении треб. Они чувствовали огромную изливаемую на людей любовь. Анна Васильевна Мишина вспоминает. Вернулась она после демобилизации в Новгород и вскоре попала на службу в Никольский собор. Там увидела отца Иосифа. Весь его облик настолько поразил фронтовичку, что она тут же решила сделать все возможное, чтобы быть поближе к нему и безоглядно помогать всем, чем можно. Горячо помолилась она святителю Николаю Угоднику, и вскоре ее желание исполнилось. Анна Васильевна, можно сказать, прожила свою жизнь по данному обету, выполняла все послушания и была рядом до последних минут земной жизни отца Иосифа. А когда он ушел, опекала Марию Ивановну до самой ее смерти. В голодное послевоенное время помогала доставать продукты, отоваривать карточки теми вещами, которые были наиболее нужны. Пытались Анну привлечь к сотрудничеству те, кто надзирал за клиром, но орешек оказался крепким. Тогда пошла в ход судебная система. Бывало, что она покупала продукты у одного военного, который работал на складе, так Анну обвинили в пособничестве хищения социалистической собственности и плюс, поскольку работала при церкви, в антисоветской деятельности. Городской суд определил – десять лет тюрьмы. Однако фронтовичка не сдалась. Она написала кассационную жалобу и потребовала очной ставки. В конце концов областной суд отменил постановление городского и освободил Анну за недоказанностью обвинения. Но в тюрьме пришлось-таки посидеть четыре месяца.

В последние годы пребывания владыки Афанасия в лагерях как-то навалилась на него цинга. Болезнь страшная, смертельная, опасная для тех, кто истощен физически. Самое эффективное против нее средство – клюква. Но где ее достать? Год был сухой, и даже в Новгородской области, с ее обилием болот, клюквы нигде не было. Анна решила поехать в свою родную деревню Мелеховскую Чудовского района. Отец Иосиф благословил. Там такая же, как и везде, картина – сушь невероятная. У самих местных жителей ни ягодинки. Мать в лес не пускала, боялась, что пропадет дочь. Упорный ее характер знала. Уйдет далеко, потом не найдешь. И тем не менее Анна решила попытать счастья, ведь как-никак было благословение отца Иосифа. Утром раненько начала свой путь, прошла семнадцать километров – никакого намека на ягоду. Непрестанно молила Господа. Потом ее вдруг потянуло через колючий кустарник в ложбинку, и тут она увидела небольшую лужу, а вокруг ковер спелой темной клюквы, величиною с вишню. Набрала она ношу, как подняла, не помнит, как выходила, тоже. Уже у самой деревни услышала выстрелы. Это брат Иван встречал.

Той клюквы отправили довольно владыке Афанасию и, можно сказать, спасли его от цинги. Когда владыка получил посылку, явился он Анне во сне. Улыбался, благодарил и утешал. Тогда у Анны в миру были великие скорби. Потом потихоньку все разрешилось в ее пользу. Она раньше и фотографии владыки не видела, а когда в 1959 году приехали с отцом Иосифом в Петушки, сразу его узнала.

Ради этих двух великих людей Анна впоследствии совершила еще один подвиг. Когда отошел в мир иной владыка Афанасий, отец Иосиф пожелал сохранить дом и всю обстановку, которая была там, в неприкосновенности, то есть оставить все, как было при владыке Афанасии. Понадобился преданный человек, который бы постоянно проживал здесь. Анна Васильевна в это время оформляла себе однокомнатную квартиру в Новгороде, которую ей предоставлял военкомат как фронтовичке. Когда встал вопрос о послушании, она, не раздумывая, поехала в Петушки и пробыла там 17 лет.

Господь не оставляет Своих преданных слуг, оберегает их. Как-то перед праздником зимнего Николая Угодника Анна все спланировала, что сделает по дому, когда пойдет в храм, когда вернется, и так захлопоталась, что забыла про вечернюю службу. Подоила козу, убралась на кухне, и только поздним вечером вспомнила. Очень сокрушалась. А утром пошла в хлев и видит – оконце выставлено, множество следов. Лихие все ждали, когда она уйдет в церковь. Боялись встречи с фронтовичкой. Но не дождались. Так Господь спас чудесные иконы владыки.

Отец Иосиф каждый год ездил в Петушки, навещал своего друга. Они, казалось, не могли наговориться за годы вынужденной разлуки. А после смерти владыки отец Иосиф каждый год приезжал во Владимир и служил на его могиле панихиду.

Пастырское служение отца Иосифа в Новгороде с самого начала было отмечено рядом церковных наград – набедренником (1948), скуфией (1949), камилавкой (1950), наперсным крестом (1953), палицей (1962), наперсным крестом с украшениями (1967). В 1972 году святейший патриарх Пимен наградил отца Иосифа митрой, а в 1977 году – орденом Святого равноапостольного великого князя Владимира III степени.

В 1957 году святейшим патриархом Алексием отец Иосиф был возведен в сан протоиерея. В представлении среди документов имеется характеристика, подписанная правящим архиереем епископом Новгородским и Старорусским Сергием (Голубцовым). В ней отмечается, что как духовный пастырь отец Иосиф «имеет большое усердие к храму, уставному богослужению, чтению, пению, только и живет богослужением, имеет хороший сильный голос, трезв, исполнителен, пользуется уважением верующих».

В марте 1961 года правящий архиерей назначил отца Иосифа духовником священнослужителей Старорусского благочиния, а с 1969 года он становится уже духовником всей Новгородской епархии. Все это говорит о высочайшем к нему уважении.

Блаженная кончина старого и заслуженного иерея наступила 23 июня 1981 года. Отец Иосиф последнее время сильно и долго болел, почти не вставал с постели. За три дня до смерти попросил читать Пасхальный канон, а перед самим отходом произнес: «…иду к Владыке… иду к Царю славы…» Своей исповеднической и праведной жизнью отец Иосиф уготовал себе достойное место покоя.

В день погребения попрощаться с известным, чтимым и уважаемым протоиереем пришло большое число людей. Здесь было много его духовных чад, прихожан храма апостола Филиппа, просто почитателей. Приехали из других городов и весей. Прибыли из Петушков любившие его. Приехали отдать дань уважения необыкновенной личности. И покоится теперь протоиерей на Рождественском кладбище у самой апсиды алтаря древнего новгородского храма. Аз же на милость Твою уповах. Возрадуется сердце мое о спасении Твоем, воспою Господеви, благодеявшему мне, и пою имени Господа Вышняго (Пс. 12, 7).

Дорогой наш батюшка! Моли Бога о нас, грешных!

2004 год