Я буду сражаться неустрашимо, без сожалений отдавая себя священной борьбе за скорейшую победу революции чучхе, рожденной от пламени горы Пэктусан.

Ким Чен Ын, 10 мая 2016 г.

Формально Ким Чен Ын стал правителем Северной Кореи в декабре 2011 г., после смерти своего отца, но в полном смысле он стал во главе страны в начале мая 2016 г. Именно тогда Великий Преемник продемонстрировал силу и уверенность, которые не оставили сомнения в том, что он обладает абсолютной властью.

Ради этого был созван VII съезд Трудовой партии Кореи, высший орган руководства этой коммунистической организации, посредством которой уже три поколения династии Ким удерживают страну в своей хватке.

Предыдущий съезд состоялся в 1980 г., еще в правление первого Кима, за четыре года до того, как родился Ким Чен Ын. Его отец ни разу не созывал партийных съездов. Однако новый вождь решил собрать вместе аппаратчиков, на которых держится режим. Теперь это была его партия.

Я прилетела в Пхеньян за три дня до начала съезда. Государственные гиды встретили меня в аэропорту. Это были два чиновника среднего уровня: господин Чан, исполнявший роль плохого полицейского и давивший все мои попытки отклониться от согласованного расписания, и общительный господин Пак, хороший полицейский. Господин Чан все время жаловался, что я задаю слишком много вопросов, и упорно поторапливал меня в больнице и на улиточной ферме — пунктах моего маршрута, а господин Пак тем временем улыбался и фотографировал на смартфон.

Фотографировать было что. Пхеньян украсили как на праздник. Газеты пестрели реляциями о «Семидесятидневной битве», объявленной для подготовки к знаменательному событию. С пхеньянского вокзала волна за волной выплескивались чиновники в темных костюмах и военные в оливковых мундирах, приехавшие со всех концов страны.

Вдоль загородных шоссе и городских улиц, на заводах и в колхозах висели транспаранты, приветствующие съезд, и красные флаги с золотыми серпом, молотом и кистью — эмблемой партии. Дворец культуры имени 25 апреля, здание в ярко выраженном социалистическом стиле и с массивной колоннадой, стоял обернутым в красное, будто подарочная коробка.

Официальные лозунги, наштампованные к съезду, по-корейски звучали столь же странно, как и в английском переводе, опубликованном северокорейским информационным агентством: «Зажжем страну широким движением за выращивание тепличных овощей!», «Дадим окончательное решение проблеме потребительских товаров!», «Энергично ускорим развитие в этом году с таким же пылом, что продемонстрировали на успешных испытаниях водородной бомбы!».

Не было никаких сомнений в том, кто главный герой этого праздника. Лозунги призывали граждан самозабвенно сражаться за «Любимого Верховного Главнокомандующего Товарища Ким Чен Ына» и стать его «непреклонно верным молодым авангардом».

Во второй день съезда я сидела за компьютером в пресс-центре, организованном для иностранных журналистов в 47-этажном отеле «Янгакто». Именно сюда режим предпочитает размещать журналистов, потому что здание стоит на острове посреди текущей в Пхеньяне реки. Американские журналисты прозвали ее Алькатрасом. Режим постарался сделать все, чтобы постояльцам незачем было покидать эти стены. В подвале есть казино, а на последнем этаже ресторан, который когда-то вращался. Но теперь его моторы вышли из строя, и, чтобы увидеть круговую панораму столицы, нужно обойти зал по периметру. В гостиничных киосках продается на удивление приличное местное пиво, печенье (не всегда из опилок) и коробочки с «неовиагрой» северокорейского производства.

Я смотрела, как на большом экране в середине пресс-центра Ким Чен Ын выходит на сцену конгресс-холла, убранного в социалистический кумач: красные кресла президиума для Ким Чен Ына и его подручных, красные спинки стульев в зале, красные флаги с эмблемой Трудовой партии, красные транспаранты, провозглашающие «единодушное сплочение». Вождь в темном костюме европейского кроя и сером галстуке, как у его деда на портрете, что образует вместе с портретом Ким Чен Ира задник сцены. Портреты подсвечены как бы лучами восхода. Занимается заря былых дней.

Все до единого 3467 делегатов в зале, среди которых многие в два раза старше Ким Чен Ына, встают и аплодируют вождю, и это, кажется, тянется часами. Высокие армейские чины увешаны медалями до пояса. На сцене 88-летний председатель Президиума Верховного народного собрания КНДР Ким Ён Нам, занимавший пост заместителя премьера Административного совета еще до рождения Великого Преемника, хлопает в ладоши, обернувшись к нему. Ким Чен Ын пытается движениями рук остановить овации, как бы умеряя восторг аудитории, но делегаты не так просты, чтобы перестать хлопать и выкрикивать хвалы.

Ким Чен Ыну всего 32, и он вполне уверенно и спокойно стоит перед аплодирующим залом, принимая его восторг. Он произносит речь из 14 000 слов, в которой похваляется испытаниями атомной бомбы, прошедшими несколькими месяцами раньше. Вождь изложил пятилетний план экономического развития, который будет напрямую ассоциироваться с ним и за воплощение которого он будет лично ответственен. Он обратил внимание на дефицит продовольствия и энергии (что хорошо известно всей стране, но примечательно, что вождь признал это) и обязался возглавить работу по этой проблеме. Он повторил обещание из своей первой речи 2012 г. — повысить уровень жизни народа. И попенял Китаю, осудив «гнилостные веяния буржуазного либерализма, "реформ" и "открытости", разливающиеся по соседству».

Вполне ожидаемо Ким Чен Ына переизбрали на пост руководителя партии. Однако титул его изменили с Первого секретаря на Председателя. Великий Преемник вернул партии центральное положение в государственной системе КНДР и привилегированный статус, который она имела в эпоху Ким Ир Сена, пока ее не потеснила в годы правления Ким Чен Ира армия. Это был рискованный ход, вызвавший недовольство того рода, что в других странах нередко приводит к военным переворотам. Но, как и с политикой пёнчжин, параллельного развития экономики и ядерного вооружения, Ким Чен Ын скорее не ущемлял военных, а усиливал партию.

Великий Преемник найдет способы удовлетворить армию и предотвратить путч: в основном это будет перекачка скудных ресурсов в ядерное вооружение и ракетную программу и превращение генералов, курирующих эти направления, во всенародных знаменитостей. Кроме того, генералы не забывали о судьбе прежнего министра обороны, разорванного снарядами крупнокалиберных пулеметов в клочья за то, что заснул на совещании.

Меня удивило, насколько безупречно во время этого помпезного съезда Ким Чен Ын владел собой. Это был человек, чье положение прочно. Он доказал, что и за границей, и внутри страны, если такое было возможно, напрасно сомневались в его способностях. И продемонстрировал готовность устранять и уничтожать соперников.

Он благоразумно провозгласил одновременное развитие экономики и ядерной программы. Ядерный заряд, подорванный за несколько месяцев до съезда, был на тот момент самым мощным из испытанных Северной Кореей. В экономике резкого рывка не произошло, но она стабильно росла на 4–5% — максимальный показатель за многие годы.

В следующем месяце Ким Чен Ын упразднит Государственный комитет обороны, высший орган управления вооруженными силами и военными делами, учрежденный его дедом в 1972 г., и учредит новый орган верховной власти, ответственный за всю политику в стране, — Государственный совет, председателем которого назначит себя. Что уже и номинально сделает его Верховным Вождем Северной Кореи.

Шаги, предпринятые Ким Чен Ыном после прихода к власти, при всем его варварстве неизменно опирались на точный расчет.

Вопреки распространенному мнению о молодом северокорейском вожде как о психопате, все данные говорят о том, что Ким Чен Ын — «довольно устойчивая в психологическом смысле личность», по выражению Йена Робертсона, клинического психолога и нейробиолога, профессора дублинского Тринити-колледжа, специалиста, пытавшегося проникнуть в психику северокорейского лидера. Автор книги о психологии победы, Робертсон внимательно следил за всеми действиями молодого вождя с момента его прихода к власти.

Я спросила Робертсона, какие выводы он сделал о складе ума Ким Чен Ына, и доктор ответил, что Ын — классический нарцисс. «Почти любой человек, которого угрызения совести и стресс не отпугнули от обладания верховной властью, станет нарциссом», — сказал Робертсон. И поскольку этот нарциссизм приобретенный, значит, речь идет не о расстройстве психики, а об искажении восприятия.

Но есть и гормональный аспект. Пребывание во главе северокорейского режима могло в буквальном смысле изменить мозг Ким Чен Ына. «Власть, вероятно, один из самых мощных факторов, вызывающих биологические и психологические изменения в человеческом мозге», — считает Робертсон. Выходит, что сформулированная лордом Джоном Актоном, британским политиком XIX в., мысль «власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно» имеет под собой научную основу. Лорд имел в виду абсолютных монархов типа богоподобных императоров Рима или Наполеона Бонапарта, но его изречение равно применимо к северокорейским Кимам. Власть такого рода стимулирует секрецию дофамина, нейромедиатора, связанного с центрами вознаграждения и удовольствия. Этот гормон управляет восприятием удовольствий — от поедания мороженого до секса — и заставляет нас хотеть повторения этого опыта. Дофамин нередко вызывает зависимость.

Организм диктаторов типа Ким Чен Ына, испытав от применения власти прилив дофамина, требует следующей дозы, говорит Робертсон. Совсем немногие способны противостоять такому химическому воздействию и не терять головы, если они достаточно долго распоряжаются огромной властью.

Но есть и весьма неприятная обратная сторона: чем больше разбухает самолюбие, тем оно уязвимее. У многих тиранов защитная оболочка становится хрупкой, как яичная скорлупа, и, чтобы ее пробить, хватает легчайшего прикосновения. В случае Ким Чен Ына уязвленное самолюбие прорывается в довольно тревожных формах.

 

Ким Чен Ын, укрепившись во власти, решил поднимать ставки во внешней политике: нужно было доказать недоброжелателям, что он — серьезная фигура. Важную роль здесь должна была сыграть ядерная программа.

На четырехлетие своего пребывания у власти Великий Преемник посетил бывший завод боеприпасов в центре Пхеньяна, где, как считается, его дед вскоре после раздела Корейского полуострова испытывал новую модель автомата. Выступление же Ким Чен Ына стало во всех смыслах бомбой.

Выйдя из заводского цеха, Ким Чен Ын объявил, что Северная Корея стала «мощной ядерной державой» и вскоре проведет испытания водородной бомбы, чтобы «защитить свой суверенитет и достоинство нации».

«Если мы будем работать с той же самоотдачей, с какой рабочие выпускали здесь автоматы сразу после освобождения Родины, когда страна нуждалась буквально во всем, то укрепим нашу страну и достигнем такой мощи, когда ни один враг не посмеет нас задевать», — цитировала его слова пресса. Сопровождающие в военной форме заносили каждое слово Главнокомандующего в блокноты.

Я побывала на заводе несколько месяцев спустя и осмотрела фотогалерею, устроенную в память о том событии. Такие выставки создают в каждом учреждении Северной Кореи, удостоившемся монаршего визита. Я спросила мою сопровождающую, даму за 50, была ли она здесь, когда приезжал Маршал. Оказалось, была. Но едва я попыталась спросить о нем, женщина, закрыв лицо рукавами, в мгновение ока сбежала, чтобы не слышать моих слов.

В мире к словам Ким Чен Ына отнеслись скептически. С момента прихода к власти он провел лишь одно ядерное испытание — в начале 2013 г.: оно стало третьим по счету в истории КНДР. Подорвали относительно маломощный простой атомный заряд, не выдававший никакого прогресса Северной Кореи в плане производства ядерных боеприпасов.

Разведки и эксперты-атомщики не приняли заявление о водородной бомбе всерьез, объявив типичной чучхейской гиперболой: по их мнению, северокорейский режим не имел возможности создать термоядерную бомбу, для которой требуются как технологии расщепления атома, так и технологии синтеза. Эти выводы как будто подтвердились спустя месяц, когда Ким Чен Ын провел свое второе атомное испытание. Режим объявил, что бомба была водородная, но по характеру вызванных взрывом сейсмических волн иностранные специалисты заключили, что это была обычная атомная бомба, без изысков. Мощность взрыва составила около 6 килотонн, то есть заряд был приблизительно таким же, как и подорванный на испытаниях 2013 г. «Малыш», сброшенный Америкой на Хиросиму в 1945 г., имел мощность 15 килотонн, а «Толстяк», несколькими днями позже уничтоживший Нагасаки, — 20. Но смешная мощность бомбы ни о чем не говорила. Заявление Кима было программой: он работал над термоядерной бомбой.

В то же время Великий Преемник взращивал воинство совсем иного рода — армию киберсолдат. Как и в производстве ядерных бомб, в компьютерных взломах КНДР считали слабой. Северокорейские хакеры многие годы копались в интернете, но не вызывали особой тревоги. В 2009 г. группа взломщиков под названием «Темная сеульская банда» покушалась на серверы южнокорейских банков и телеканалов, иногда с целью похищения данных, но чаще стараясь просто вызвать хаос.

Однако при Ким Чен Ыне активность государственных хакеров пошла в бурный рост. По данным южнокорейских официальных лиц, в стране ежедневно фиксируется 1,5 млн попыток проникновения со стороны КНДР, то есть 17 попыток ежесекундно. Кибератаки Пхеньяна — одна из стратегий его асимметричной войны, заявляет командующий американскими силами в Южной Корее.

В конце 2014 г. КНДР дала красноречивое подтверждение этому выводу. Ее первой целью стала компания Sony Entertainment, поплатившаяся за художественный фильм «Интервью», в финале которого персонаж Ким Чен Ын под песню Кэти Перри взрывается, превращаясь в огненный шар. В июне 2014 г. появились первые сообщения о производстве этого фильма, и режим пришел в ярость от того, что киностудия посмела вообразить уничтожение великого вождя. Пхеньян пригрозил студии, что ответит на выход картины «беспощадными контрмерами».

За месяц до назначенной даты выхода фильма в прокат, на Рождество, группа хакеров, именующая себя «Стражами мира», направила сотрудникам компании письма с вредоносной программой, и некоторые из получателей ее запустили. Последствия взлома оказались для Sony весьма досадными: стирание информации в рабочих компьютерах, раскрытие данных о заработной плате, обнародование фривольной переписки между сотрудниками. После этого «Стражи» пригрозили террористическими актами «в духе 9/11» кинотеатрам, где будет показываться фильм. Все крупные сети отказались от проката.

ФБР заявило, что располагает неопровержимыми свидетельствами, изобличающими в этом нападении Северную Корею. Министерство юстиции выдвинуло обвинения против гражданина КНДР в организации этой хакерской атаки для Разведывательного управления Генштаба. РУГ, элитное разведывательное агентство в составе вооруженных сил Северной Кореи, имеет специальный отдел кибердиверсий, называющийся «Подразделение 121».

Режим Ким Чен Ына отрицал любую связь с этими событиями, но объявил диверсию против Sony «справедливым возмездием».

Кроме того, граждан Северной Кореи обвиняли в работе на «Группу "Лазарус"», организовавшую две дерзкие кибердиверсии.

Первую хакеры осуществили в 2016 г.: они намеревались похитить $1 млрд из Центрального банка Бангладеш и, выдавая себя за его сотрудников, отправляли переводы через мировую систему электронных платежей SWIFT. Диверсия раскрылась из-за орфографической ошибки, но к тому моменту мошенники успели увести со счетов банка $81 млн. ФБР объявило этот случай крупнейшим в истории электронным взломом.

Затем, в 2017 г., «Лазарус» запустил вирус WannaCry2.0 и инфицировал этой вредоносной программой более 230 000 компьютеров в 150 странах. Вирус шифрует данные на компьютере жертвы, а за возвращение доступа к ним требует плату. Среди пострадавших от этого вируса оказалась система здравоохранения Великобритании. Соединенное королевство и США обвинили в организации вирусной атаки КНДР, но режим чучхе вновь отрицал всякую связь с хакерами. При этом эксперты говорят, что хакеры оставили множество следов в виде цифровых кодов, IP-адресов и электронных почтовых ящиков, которые с головой выдают северокорейских заказчиков.

После этого чучхейские хакеры похитили крупный массив данных, объемом около 235 гигабайт, из компьютерных сетей южнокорейских вооруженных сил. Там были и секретные планы развертывания частей в случае войны, и план «обезглавливания», то есть устранения Ким Чен Ына. А в начале 2018 г. ту же группу подозревали в краже цифровых токенов на сумму $530 млн с японской криптовалютной биржи Coincheck. С каждым разом хакеры показывали себя все более искушенными и коварными.

По одной из оценок, с 2016 г. хакеры РУГ взломали более сотни банков и криптовалютных бирж в разных странах мира и похитили более $650 млн.

Северокорейский режим целенаправленно готовит хакеров и отбирает лучших для работы в «Подразделении 121». Школьников, обнаруживших способности, с 11-летнего возраста направляют в специнтернаты, а потом в пхеньянский Университет автоматизации, главный военный университет компьютерных технологий. Пять лет их обучают взламывать компьютеры и писать вредоносные программы. В этом студенты состязаются друг с другом на «хакатонах», где в условиях жесткого цейтнота решают задачи и моделируют кибератаки. «К таким соревнованиям готовились полгода, день и ночь», — рассказывал мне один из таких студентов.

В течение 2018 г. пхеньянские студенты постоянно выходили в лидеры и несколько раз побеждали на соревнованиях, проводимых индийской софтверной компанией CodeChef.

Хакинг — самое сильное оружие Северной Кореи, сказал мне другой выпускник того же университета. В КНДР это называют «невидимой войной», добавил он.

По данным американских разведывательных организаций, на службе КНДР состоит более 1000 киберагентов, живущих за рубежом из-за лучшего доступа в интернет. Большинство из них базируются в Китае, но есть и такие, которые работают из Малайзии и России. У них одна задача — любыми путями добывать для режима деньги: вирусы разного типа, фишинг, взлом игровых серверов и казино — все, что достигает цели. Самые ловкие хакеры добывают таким образом до $100 000 в год: $90 000 для режима и $10 000 для себя. Доходы такого рода становятся все важнее для Великого Преемника, поскольку поступления от легальной коммерции урезаются международными санкциями. А если нет возможности заработать, он будет красть.

 

Вместе с тем Ким Чен Ын не забывал и другой способ привлечь к себе внимание мира, и особенно того народа, который чучхейские пропагандисты зовут «коварной американской нечистью». Пришло время захватить новых заложников — американских заложников. Раньше это всегда помогало привлечь внимание США. Пока же северокорейский режим захватывал преимущественно американских корейцев, занимавшихся миссионерской деятельностью на границе или в стране под прикрытием какой-нибудь коммерции.

Через год после воцарения Ким Чен Ына власти Северной Кореи арестовали Кеннета Бэя, корейского миссионера из США, пытавшегося распространять в КНДР христианство. Его обвинили в организации лагерей на территории Китая с целью свержения правительства Ким Чен Ына и приговорили к 15 годам каторги. В заключении он пробыл два года: часть срока работал в полях, часть провел в больнице «Дружба» в дипломатическом квартале Пхеньяна, где его лечили от разных недугов. Эта больница — единственная, где разрешено лечиться иностранцам.

Затем чучхейские силовики захватили Мэтью Миллера, молодого калифорнийца с расстроенной психикой, который, прилетев в Пхеньян, разорвал свой паспорт и попросил политического убежища. Его арестовали: очевидно, таков и был его замысел — оказаться в северокорейской тюрьме, чтобы своими глазами увидеть, какова там жизнь. Мэтью провел за решеткой восемь месяцев.

Следующим был Джеффри Фоули, 56-летний очкарик, дорожный рабочий из Огайо. Он прилетел в Северную Корею как турист, а в багаже привез баскетбольный мяч, купленный им на показательном матче «Гарлем глобтроттерз» в Дейтоне. Он попросил игроков расписаться на мяче и, пока они это делали, сообщил, что надеется увезти этот мяч в Северную Корею. Фоули хотел преподнести этот подарок самому Ким Чен Ыну. Еще он привез с собой Библию на корейском в бирюзовом переплете, которую оставил в туалете чхончжинского матросского клуба в надежде, что какой-нибудь тайный христианин ее найдет и подберет. Нашедший немедленно сдал Библию в полицию, запустив цепь событий, вследствие которых Фоули пришлось без малого полгода отсидеть в северокорейском следственном изоляторе.

Христиан не любят в стране, где признают только одно божество — самого Ким Чен Ына. Особую неприязнь вызывают американские миссионеры корейского происхождения, потому что они знают язык, и режим считает их предателями своего народа. Именно их в первую очередь и захватывают в заложники.

Схема отработана. Обычно заложников удерживают до тех пор, пока США не пришлют достаточно высокопоставленного представителя просить об их освобождении. Например, среди тех, кто в последнее время ездил в Пхеньян освобождать заложников, были экс-президенты Джимми Картер и Билл Клинтон. Подобные визиты чучхейская пресса склонна освещать так: большие люди приезжают оказать уважение всемогущему северокорейскому вождю и искать его милости.

Но в конце 2015 г. американский студент совершил проступок, который, будь дело на студенческой попойке в кампусе, стоил бы ему выговора от охраны, а в Северной Корее оказался роковой ошибкой.

Отто Уормберу едва исполнился 21 год. Он был успешным студентом из пригорода Цинциннати, воспитывался в обеспеченной семье, любил диковатые рубашки из секонд-хенда. Отто изучал экономику в престижном Вирджинском университете и отправился в учебную поездку в Гонконг. Он уже успел немного повидать мир: бывал с родителями на Кубе, по студенческой программе в Лондоне и в Израиле, где приобщился к еврейской вере. По пути в Гонконг он сделал остановку в Северной Корее.

Сначала лететь в Северную Корею собирались трое Уормберов — братья Отто и Остин и их отец Фред. Они планировали воспользоваться услугами Koryo Tours, самой авторитетной из пекинских туристических компаний, обслуживающих иностранцев. Частные путешествия в Северную Корею не разрешены, но британские владельцы Koryo Tours сумели хорошо себя зарекомендовать у Кимов.

В итоге поехал только Отто. Он обратился в Young Pioneer Tours, компанию, названную именем советской детской коммунистической организации и продающую молодым людям «туры в те места, куда мама бы не пустила». В одну из своих поездок в Пхеньян я видела группу таких туристов: около одиннадцати утра в кафе аквапарка они заказывали пиво. Старший группы увлеченно флиртовал с женщиной за прилавком. Помню, как я подумала, что он выбрал верный способ накликать на себя беду.

Отто Уормбер отправился из Пекина в Пхеньян в пятидневный новогодний тур 29 декабря. Первые дни все шло гладко. Отто со спутниками фотографируется перед 25-метровыми бронзовыми статуями Ким Ир Сена и Ким Чен Ира в центре Пхеньяна на фоне горожан, по обязанности бредущих под снегом почтить вождей. Посещает фантасмагорические детские концерты, устраиваемые для интуристов. С радостной улыбкой играет в снежки с местными детьми на заледенелой автостоянке.

31 декабря группа посетила демилитаризованную зону между двумя Кореями — обязательный пункт туристической программы в КНДР. Вернувшись в Пхеньян, путешественники пообедали, выпили немного пива и отправились на площадь Ким Ир Сена смотреть грандиозный праздничный фейерверк. При этом, что вполне обычно для студентов в новогодний вечер, продолжали пить. Уже после полуночи события приняли роковое для Отто Уормбера направление. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем, что происходило в тот день между полуночью и четырьмя часами утра, когда сосед по гостиничному номеру британец Дэнни Граттон, вернувшись, застал Отто мирно спящим.

Северокорейский режим утверждает, что поздно ночью Отто вошел в служебное помещение отеля и сорвал со стены пропагандистский плакат с текстом «Крепко вооружимся верностью Ким Чен Иру!». Это действие режим расценил как «акт враждебности» по отношению к КНДР, и 2 января при посадке в самолет в пхеньянском аэропорту Отто задержали.

Однако о том, что Уормбер находится в тюрьме, власти Северной Кореи объявили лишь через три недели — после ядерного испытания и запуска баллистической ракеты большого радиуса действия. И лишь в конце февраля его показали публике. Сломленного юношу поставили перед телекамерами, чтобы он зачитал странное признание своей вины, по всем признакам написанное для него другими людьми. Он заявил, что его семья нуждалась в деньгах (а это неправда) и что некий прихожанин методистской церкви в Огайо (притом что Отто исповедовал иудаизм) предложил ему выкрасть плакат и обещал заплатить за этот «трофей» $10 000. Кроме того, Отто сказал, что в разработке плана участвовали ЦРУ и тайная организация студентов Вирджинского университета под названием «Общество Z». Отто был в полном смятении и, произнеся слова «я допустил самую страшную ошибку в жизни», согнулся в глубоком и неловком раскаянном поклоне.

Знал ли Ким Чен Ын об истории с Отто? Возможно, сначала и не знал. Чучхейским чиновникам не нужно личное разрешение вождя, чтобы защищать его честь. Но в какой-то момент после ареста Отто Ким Чен Ыну должны были сообщить о новом заложнике: он был белым американцем, а это важное обстоятельство, поскольку власти КНДР относятся к ним иначе, чем к этническим корейцам из Соединенных Штатов. Ким Чен Ын должен был сознавать, что с приближением президентских выборов в США этот молодой человек может стать важным козырем в политической игре.

Спустя две недели после этого странного публичного покаяния Отто снова предстал перед телекамерами. 16 марта его, скованного наручниками, доставили в зал суда, где состоялось показное судилище, длившееся час. Отто вынесли приговор: 15 лет заключения в трудовом лагере. Невыносимая перспектива для 21-летнего юноши, уже проведшего десять недель в полной изоляции в северокорейских застенках.

На следующий день власти КНДР обнародовали нечеткое видео с камеры видеонаблюдения, таймер на котором показывал 1:57 1 января. На видео высокий человек (лица его не видно) входит в коридор и срывает со стены плакат. Кладет его на пол перед собой, и на этом запись обрывается. Невозможно сказать, Отто на этом видео или кто-то другой, и все остальное в этой записи тоже вызывает вопросы: то, как человек идет прямиком к плакату, не озираясь, чтобы убедиться, что рядом никого; то, как он сразу же кладет плакат на пол, и что при том дефиците электроэнергии, который испытывает Северная Корея, в коридоре горит свет. В этой стране я никогда не видела, чтобы в помещении без необходимости горел свет. Строго говоря, во многих северокорейских зданиях, где мне приходилось бывать, он не горел даже там, где должен бы.

В момент публикации этого видео здоровью Отто уже был нанесен вред, который вскоре приведет к его смерти: с молодым человеком что-то произошло в ночь после вынесения приговора. Власти КНДР утверждают, что, поев свинины со шпинатом, юноша заболел ботулизмом, а затем его организм не перенес лекарства, которое ему дали северокорейские врачи. Некоторые наблюдатели считают, что ошеломленный приговором Отто в камере предпринял попытку самоубийства и надзиратели не уследили за ним. Скорее всего, мы никогда не узнаем точно, что же в ту ночь произошло с несчастным американским студентом.

Несомненно одно: он впал в кому. Отто доставили в больницу «Дружба», где лечили Кеннета Бэя. При всей безнравственности и дерзости северокорейских провокаторов режим не хочет обагрять руки кровью американских граждан. Прежде пожилых или больных заложников вроде Бэя освобождали или лечили в больнице. Мертвый заложник бесполезен.

Но в случае с Отто северокорейская служба безопасности, вероятно, запаниковала и попыталась замести следы. Вместо того чтобы сообщить о состоянии заложника надлежащим порядком и дать разрешение на его освобождение и отправку домой на лечение, они скрыли его болезнь. Может быть, полагали, что он скоро поправится. Может быть, слишком поздно поняли, что этого не будет.

Через полтора месяца после объявления приговора я приехала в гостиницу «Янгакто» и немедленно попросила об интервью с Отто. Это казалось мне возможным, учитывая, что прежних заложников показывали приезжавшим журналистам. Я также попросила показать мне то помещение, где Отто якобы сорвал плакат. Ни того ни другого мне не позволили.

Недели растягивались в месяцы, а об Отто Уормбере не было никаких вестей. Министерство иностранных дел КНДР перестало отвечать шведским дипломатам, представляющим интересы США в Пхеньяне из-за отсутствия дипломатических отношений между Америкой и Северной Кореей. Посредник сообщил мне, что режим объявил Отто и еще трех заложников, американских корейцев-миссионеров, военнопленными. Но тот же посредник добавил, что северокорейские дипломаты не допущены к этому делу.

В США близились президентские выборы, и были догадки, что Северная Корея держит американских заложников, чтобы использовать как разменную монету после выборов. Может быть, их отпустят после смены президента, чтобы досадить Бараку Обаме: так иранские студенты в 1981 г. унизили Джимми Картера, освободив заложников из американского посольства спустя несколько часов после инаугурации Рональда Рейгана.

Но выборы начались и закончились. Дональд Трамп присягнул на Конституции, а о заложниках не было ни слуху ни духу. И только в начале мая 2017 г., через 16 с лишним месяцев после захвата Отто, ситуация изменилась.

Госпожа Чхве, представительница Министерства иностранных дел КНДР, отправилась в Норвегию на переговоры с бывшими американскими правительственными чиновниками: это довольно обычный формат для встреч, на которых северокорейцы спрашивают американцев о правилах игры, а американцы побуждают их корректировать поведение. Джозеф Юн, главный специалист Госдепартамента США по Северной Корее, получил разрешение прибыть на встречу в Осло исключительно с целью просить об освобождении четырех захваченных американцев. В отеле на берегу фьорда, где проходили переговоры, Юн убедил Чхве сделать жест доброй воли и дать возможность четверым американцам, о которых ничего не было известно уже несколько месяцев, поговорить с американским консулом.

Вернувшись в Пхеньян, Чхве сообщила чинам из безопасности о соглашении с американцами и только тут узнала, в какой тяжелой ситуации оказалась. Ей сообщили, что захваченный 17 месяцев назад Уормбер уже 15 месяцев лежит в коме. Чхве моментально осознала всю серьезность положения. Она экстренно связалась с северокорейским дипломатом в ООН, и тот сообщил новость Юну. Спешно стали готовить медицинскую эвакуацию Отто Уормбера. По распоряжению президента Трампа Джозеф Юн готовился вылететь в Северную Корею с американским врачом.

Режиму чучхе нужно было как-то отвлечь внимание прессы. Власти Северной Кореи ясно понимали, в какие серьезные неприятности вляпались. Отношения с США ухудшились как никогда прежде. В Вашингтоне и Сеуле всерьез опасались, что война слов может перерасти в настоящий вооруженный конфликт.

И тут появляется Деннис Родман. После своей последней загульной поездки в КНДР этот чемпион НБА приобрел неожиданную значимость. С тех пор бывший ведущий телешоу «Кандидат» успел стать президентом США, а Родман участвовал в этом шоу дважды. Таким образом, он стал единственным в мире человеком, лично знавшим и Дональда Трампа, и Ким Чен Ына.

В этот раз Родман выглядел эксцентричнее, чем обычно. Он прибыл в Пхеньян в белой футболке с символикой своего очередного спонсора — криптовалюты PotCoin, предназначенной для торговли каннабисом. Ходили слухи, что в Северную Корею он прибыл как доверенное лицо президента США. Родман даже привез с собой книгу Трампа «Искусство заключать сделки».

Оказалось, что именно в тот момент, когда американские дипломаты бросились вытаскивать Уормбера, Родмана пригласили вновь посетить Пхеньян. Он и сам хотел приехать туда летом, но власти КНДР несколько недель не давали разрешения, так что приезд звезды НБА совпал с прибытием секретной американской миссии. Похоже, северокорейские власти хотели, чтобы Родман помимо воли отвлек внимание на себя. И пока он это делал, Юн с американским врачом после многих часов встреч и разговоров пробились в больницу к Отто Уормберу. Отто лежал без сознания с питающей трубкой в носу. После переговоров северокорейские власти официально объявили у постели Уормбера о смягчении его приговора, и американский врач принялся готовить его к перелету на родину. Но прежде, чем выпустить Отто, чучхейские функционер вручили Юну счет за его лечение. Счет на $2 млн. Государство Ким Чен Ына, захватившее молодого здорового человека в заложники по пустяковому обвинению, доведшее его до смерти мозга и после этого удерживавшее больше года в заточении, отказывая в надлежащем лечении и уходе, имело дерзость ожидать платы за свою «заботу».

С гостиничного телефона Юн позвонил госсекретарю Рексу Тиллерсону. Тот связался с Трампом. Юну дали указание подписать бумагу о том, что он заплатит $2 млн. Главным было скорее доставить Отто на родину. Через шесть дней в одной из больниц Цинциннати, недалеко от района, где он вырос, Отто Уормбер умер. Чек на $2 млн поступил в Министерство финансов США, где поныне лежит неоплаченным.