Ким Чен Ын все-таки декоративная фигура, а реальная власть будет у людей из правящей элиты. Династическое наследование — это анекдот для мирового сообщества.

Ким Чен Нам, 2012 г.

Автократы по определению параноики, и никого автократ не опасается больше, чем родного брата. В конце концов, у братьев общее воспитание и кровь: брат правителя закономерно следующий в очереди на трон. С тех пор как Ромул убил Рема, чтобы положить начало Риму, с тех пор как в припадке ревности Каин убил Авеля, а Клавдий отравил короля Гамлета, братья правителей то и дело оказываются на плахе. В Османской империи фратрицид узаконил Мехмед Завоеватель: тот из его сыновей, который займет трон, должен «истребить своих братьев ради блага страны и народа», чтобы избежать смуты. Рекомендованным в законе способом умерщвления было удушение шелковой веревкой, которую затягивал на шее шехзаде глухонемой палач.

Ким Чен Ын, уже безжалостно расправившийся с дядей, решил последовать совету Мехмеда и избавиться от старшего единокровного брата Ким Чен Нама. Их отец точно так же относился к своему полубрату. Став наследником престола, Ким Чен Ир опасался младшего единокровного брата Ким Пхён Иля, который, по слухам, имел большое влияние в вооруженных силах. В конце 1970-х гг., готовясь в преемники своему отцу, Ким Чен Ир отправил младшего брата в дипломатическое изгнание, растянувшееся на четыре с лишним десятилетия. Ким Пхён Иль служил послом в разных странах Восточной Европы: Югославии, Венгрии, Болгарии, Польше и Чешской Республике.

Ким Чен Нам, старший сын в культуре, которая возносит старших сыновей, представлял для Великого Преемника куда большую опасность. И не имело значения, что полтора десятка лет он жил за границей, в своего рода изгнании. Ким Чен Ын явно не хотел, чтобы Первый Сын, в чьих жилах также текла легендарная пэктусанская кровь, вошел в историю Северной Кореи.

13 февраля 2017 г. в девять утра Ким Чен Нам пал жертвой одного из самых дерзких заказных убийств в истории. Это случилось в терминале лоукостеров аэропорта Куала-Лумпура, в густой толпе пассажиров, навьюченных тяжелыми чемоданами. Ким Чен Нам регистрировался на рейс компании AirAsia, азиатского лоукостера, в Макао — город, где неугодный брат Великого Преемника и жил последние полтора десятка лет. У него не было багажа, только рюкзак, и его никто не сопровождал. Невзрачный 45-летний мужчина с лысиной совсем не походил на космополита, плейбоя и кутилу, каким его знали посвященные.

Пока он стоял у терминала, к нему подошла молодая индонезийка и, обхватив сзади, ладонями закрыла ему глаза, а затем провела по лицу и по губам. Едва она убежала, торопясь вымыть руки, к Ким Чен Наму подскочила другая женщина, вьетнамка, в белой майке с надписью LOL, и повторила те же действия, а потом поспешила в туалет и прочь из аэропорта.

Химические реагенты, которыми эти женщины намазали лицо Ким Чен Нама, в соединении образуют смертельный нейротоксин VX, запрещенное международной конвенцией боевое отравляющее вещество. Ким Чен Нам обратился к сотрудникам аэропорта за помощью, и его проводили в медпункт. Там он рухнул в кресло, с оголившимся животом и испачканными штанами. Яд впитался через слизистые оболочки. У Ким Чен Нама начались судороги, наступил паралич сердца и легких. Ким умер в машине скорой помощи по пути в больницу спустя каких-то 15 минут после нападения.

Среди множества загадок, окружающих эту смерть, есть и та, что в момент нападения при жертве были 12 флаконов с различными антидотами, в том числе и с противоядием от VX. Что помешало Ким Чен Наму прибегнуть к нему, мы уже не узнаем. Он умер мучительной смертью, и все это засняли камеры видеонаблюдения.

Мне поначалу не верилось, что это дело рук Пхеньяна. Чучхейский режим практиковал политические убийства, но никогда не совершал их так дерзко и никогда не привлекал иностранных пособников. Удивило меня и то, что исполнительницы, Сити Айсия и Доан Тхи Хыонг, которых скоро нашли и арестовали по обвинению в убийстве, выжили и свидетельствовали. Они сообщили, что их вовлекли в преступление обманом, сказав, что снимается телешоу с розыгрышами, и пообещав за работу по $100. Им обеим грозит смертная казнь.

Но все это касалось прежней Северной Кореи. Нынешняя, кимченыновская, уверенно и открыто посылала сообщение перебежчикам: «Где бы вы ни были, мы вас найдем, и вам не поздоровится».

При этом Ким Чен Ын бросал вызов мировому сообществу. Убил собственного брата химическим оружием в общественном месте посреди толпы. И что последовало? Слова осуждения прозвучали, но почти никаких действий против Пхеньяна никто не предпринял.

Администрация Трампа, всего месяц назад начавшая работу, уже совсем было дала разрешение северокорейским дипломатам прибыть в Нью-Йорк на первые за несколько десятков лет прямые переговоры. Эти планы рухнули, когда США обвинили КНДР в убийстве Ким Чен Нама. Таким химическим оружием располагают в мире лишь несколько субъектов, а мотивами для его применения — еще меньше. Но кроме отмены встречи и введения нескольких новых санкций Соединенные Штаты ничем не могли ответить.

Проводившие операцию северокорейские шпионы покинули Малайзию немедленно, вернувшись в Пхеньян кружным путем — через Джакарту, Дубай и Владивосток, чтобы не оказываться на территории Китая. Они знали, что правительство КНР, опекавшее Ким Чен Нама и, как считалось, державшее его на случай, если понадобится заменить в соседней стране первое лицо, будет в ярости.

Посла КНДР изгнали из Куала-Лумпура, усугубив унижение фотоснимками, на которых он сидит между двумя другими пассажирами в салоне экономкласса. Но попытки привлечь к ответственности других чучхейских функционеров провалились после того, как режим захватил в заложники малайских дипломатов в Пхеньяне и их семьи. Вскоре две страны вернулись к прежним отношениям. Премьер-министром Малайзии стал Махатхир Мохамад, человек, последовательно державшийся мягкого подхода в отношениях с КНДР, и он не выказал большого интереса к расследованию этого убийства. На конференции в Токио он сказал, что многие государства устраняют неугодных, и сослался на Израиль и Палестину. Что особенного?

Ким Чен Нам родился 10 мая 1971 г. в Пхеньяне. Этот ребенок был плодом связи Ким Чен Ира с весьма знаменитой и вполне замужней актрисой Сон Хе Рим. Вождь заставил актрису уйти от мужа, но и после этого скрывал свои отношения с ней от собственного отца.

В Северной Корее не принято заводить внебрачных детей от взрослой разведенной женщины, происходящей из аристократического южнокорейского рода, особенно если ты замышляешь встать у руля социалистической революции. С дедом мальчик не встречался ни разу. Но, хотя Ким Чен Ир и прятал своего сына, он нежно любил его первые десять лет или около того, пока не появились дети от Ко Ён Хи.

«Словами не передать, как Чен Ир любил сына, — пишет в воспоминаниях о жизни при дворе северокорейских диктаторов сестра Сон Хе Рим. — Молодой наследник укачивал ребенка, когда тот плакал, носил на руках, пока не уснет, утешал ласковым лепетом, как обычно матери утешают младенцев». У этого ребенка было все, чего он только мог пожелать, — все, кроме друзей и свободы. Он рос во дворцах за высокими стенами, на попечении бабки по матери, тетки и многочисленных домашних работников, среди которых были двое взрослых мужчин — техник киногруппы и маляр, считавшиеся как бы его друзьями. Сам Ким Чен Нам звал этих двоих клоунами. Очевидно, им было велено дружить с мальчиком, как японскому повару — с маленьким Ким Чен Ыном.

Мать дома почти не бывала. Сменив карьеру кинозвезды на удел женщины, которой стыдятся и которую прячут ото всех, она пребывала в унынии и тревоге. Ее душевное расстройство усугубилось настолько, что, отправившись на лечение в Москву, когда Ким Чен Наму было три года, она так и не вернулась.

Ким Чен Нам жил на вилле с бабушкой и прислугой. Как писала его тетка, ребенок рос «в ненормальных условиях, полностью изолированным от мира за стенами дворца, не имея ни одного друга, не зная радости общения со сверстниками». Когда пришла пора мальчику учиться, тетка поселилась с ним, став своего рода викторианской гувернанткой: обучала его корейскому, русскому, математике и истории. Она привезла с собой своих детей: мальчик был старше Чен Нама на десять лет, а девочка — на пять. Дети не верили своим глазам, насколько жизнь во дворце отличалась от привычной им жизни в Пхеньяне.

 

Старший кузен вскоре уехал в университет, и единственным компаньоном Ким Чен Нама осталась сестра Нам Ок. У них было очень одинокое детство: Ким Чен Ир запретил им покидать территорию виллы.

Они имели несметное число игрушек и развлечений. Дети, ставшие, в сущности, братом и сестрой, могли смотреть кино, стрелять из ружей, носиться по вилле на гольф-карах. Они жили в странной альтернативной вселенной.

За десять с лишним лет до помпезного праздника на восьмой день рождения Ким Чен Ына столь же нелепо торжественный праздник устроили Ким Чен Наму. Ребенку подарили сшитую по мерке военную форму, и не просто форму, а маршальский мундир. Он бахвалился перед настоящими военными, что его форма красивее. К мальчику тут же стали обращаться Товарищ Генерал — через десять лет, когда Ким Чен Нам впадет в немилость, это звание получит его младший единокровный брат, ставший принцем-наследником. Увенчался день рождения Первого Сына красочным фейерверком, и на небе пороховым дымом написали «С днем рождения, Товарищ Генерал».

Ко всем дням рождения Ким Чен Нама с 6 до 12 лет, Ким Чен Ир отправлял за границу команду закупщиков приобретать для старшего сына подарки. Япония, Гонконг, Сингапур, Германия, Австрия: каждый год на презенты для юного принца тратили $1 млн. У него были все электронные игры, какие только мог захотеть ребенок, и игрушечная винтовка, инкрустированная золото.

Бабку Ким Чен Нама беспокоили «несчастливые обстоятельства» его появления на свет. С приближением его девятого дня рождения она заговорила о том, чтобы всем съездить в Москву под предлогом свидания мальчика с матерью. На самом деле она пыталась подготовить почву для переезда туда, где у мальчика будет сколько-нибудь нормальное детство.

Осенью 1978 г. отправились в Москву: малолетний Товарищ Генерал, его бабушка и его кузина. Советским Союзом правил Леонид Брежнев, но там уже наступил период глубокого экономического неблагополучия, называемый теперь эпохой застоя. Для Чен Нама это тоже оказалось трудным временем. Не привыкшему к обществу посторонних людей мальчику жизнь в испускающем дух Советском Союзе не пришлась по нраву. Однажды в школе он не смог сходить в туалет из-за того, что там было слишком грязно, и в итоге намочил штаны. А потом по дороге домой при минусовой температуре штаны на нем заледенели.

Кимы вернулись в Пхеньян.

В начале 1980 г. бабка Ким Чен Нама придумала другой план. Во время новогоднего застолья, настолько обильного, что персонал боялся, как бы столы не прогнулись под тяжестью угощения, она заговорила о том, чтобы отправить детей в Швейцарию. Нейтральный статус этой страны и ее уважение к конфиденциальности будут им защитой, сказала она, к тому же туалеты в Швейцарии, несомненно, чистые.

Сестре и зятю Ким Чен Ира идея понравилась, так что вождь вызвал франкоговорящего чиновника из Министерства иностранных дел по имени Ли Су Ён. Он представил ему восьмилетнего Чен Нама как своего сына (это был первый раз, когда он это объявил) и поручил дипломату без промедления отправиться в Женеву и познакомиться с Международной школой, частным учебным заведением с преподаванием на французском и английском. Среди знаменитых выпускников этой школы числились голливудский актер Майкл Дуглас и бывший индийский премьер Индира Ганди, а также несколько членов королевской семьи Таиланда.

Дядя Чан тоже отправился в Швейцарию. Вернувшись, посланцы объявили школу вполне подходящей. Начались приготовления.

Необычная семья поселилась в большой вилле с бассейном и сауной на берегу Женевского озера. Это жилище обошлось КНДР в $2 млн. На устройство Ким Чен Ир выдал новоселам $200 000, далее установил ренту $50 000 ежемесячно.

Ли назначили на второй по важности пост в миссии, а Чен Нама и его кузину зарегистрировали как детей Ли: Ли Ха На и Ли Ма Хве, иначе Анри и Мари. Они учились по французской программе, главным образом затем, чтобы не сталкиваться с южными корейцами, в основном учившимися на английском потоке.

Как потом Ким Чен Ыну в Берне, Ким Чен Наму было непросто общаться с другими детьми. Отчасти из-за незнания языка, отчасти же от того, что этих детей он не терпел. «Он привык к окружению взрослых льстецов, лебезивших: "Товарищ Генерал, а что это такое?", "А это что, Товарищ Генерал?", "Слушаюсь, Товарищ Генерал"», — писала его тетка. Ким Чен Наму не хотелось водиться с одноклассниками. На переменах он оставался в классе и рисовал карикатуры на «американскую нечисть» — вроде тех, что привык видеть дома.

При этом телохранители Ким Чен Нама ежеминутно боялись, как бы с мальчиком не случилось дурного. Двоюродную сестру посадили в один класс с ним, невзирая на то, что она на пять лет старше. Сняли квартиру на пятом этаже напротив здания школы, чтобы постоянно наблюдать, что там происходит, ходили за ним по пятам на школьных экскурсиях.

«Семья» пробыла в Женеве всего два года, и Ли Су Ён, которого в швейцарские годы звали Ли Чхоль, решил, что детям оставаться там опасно. Вернулись в Москву, где дети поступили во французскую школу, чтобы не утратить уровень владения языком, приобретенный в Женеве.

Между тем дипломат Ли почуял, что ветер при дворе меняется, и поспешил примкнуть к другой семье вождя. Получив назначение послом в Швейцарию, он поселился в Берне, где и оставался все школьные годы Ким Чен Ына. Ли не просчитался. При Ким Чен Ыне его дела пошли в гору: в 2014 г. он стал министром иностранных дел и еще больше вырос по партийной линии.

Тайная же семья Ким Чен Нама на несколько лет задержалась в Москве. Потом они вернулись в Женеву, где Нам Ок поступила в университет, а Чен Нам оканчивал школу. В то время он уже называл себя просто Ли (вариант произношения его псевдонима, фамилии Ри) и выдавал себя за сына северокорейского посла. Никто не обращал на него особого внимания. В этом плавильном котле дипломатических детишек, как позже и в бернской школе у Ким Чен Ына, все были приезжими и каждый говорил на нескольких языках. Кроме того, европейские ребята не видели разницы между Северной и Южной Кореями.

Ким Чен Нам влился в компанию золотой молодежи, кочевавшей по ночным клубам. В ней были богатые арабы, наследники империи Хилтона и дети «французского Синатры» Шарля Азнавура.

Ким Чен Наму никогда не нравилось подчиняться, рассказывал Энтони Саакян, швейцарский бизнесмен, школьный товарищ Чен Нама. «Правил он не признавал. Не сказать, чтобы он был анархистом, но занятия прогуливал часто и водить машину начал до того, как получил права».

Кое-что в «Ли» было необычным. По Женеве он ездил на громадном седане «мерседес-600», автомобиле, популярном у диктаторов. «В то время нам хотелось только одного — водить, так что мы сильно увлекались. Забивали на школу и ехали куда-нибудь пить кофе», — рассказывал Саакян.

«Ли» сопровождали паранойя и привилегии, секретность и конспирация. Но он умел радоваться юности и жизни европейца, катался с друзьями на лыжах, покупал выпивку по фальшивому удостоверению личности, носился на «мерсе».

Все это закончилось в 1989 г., когда Ким Чен Наму исполнилось 18. В Пхеньяне его ждала жизнь, непохожая на его бесшабашную европейскую юность. Школьным друзьям в Женеве Чен Нам жаловался, что «жизнь во дворце» тягостна. «Там у него было все, чего он только мог пожелать, но он впал в черную депрессию», — рассказал мне другой школьный друг Ким Чен Нама.

Для него все сильно изменилось к худшему: он обнаружил, что любовь, которую отец прежде изливал на него, теперь достается новой семье, где подрастали два мальчика, Чен Чхоль и Чен Ын. Младшему в тот момент было пять. Теперь отец почти не бывал в доме, где жила его первая семья. И там все дышало ревностью. Его обитатели твердо верили, что та, другая женщина, мать Ким Чен Ына, — коварная ведьма, наущающая Ким Чен Ира против прежней семьи. Они гадали, не толстуха ли она (вряд ли, ведь она танцовщица), и насмешливо именовали японской полукровкой. Ее прозвали Панчико — презрительная кличка, составленная из двух слов: «шнобель» и «патинко» — вид игорного бизнеса, которым в Японии заправляют корейцы.

В начале 1990-х гг. Нам Ок (как и японскому суши-повару) стало ясно, что Ким Чен Ир благоволит своему младшему сыну, Ким Чен Ыну.

Отвергнутый отцом, запертый во дворце и не представляющий, какая жизнь ему уготована, Первый Сын сделался невыносимым, вспоминала потом Нам Ок. Он принялся убегать по вечерам в город, напиваться и ночевать неизвестно где. Хуже того, он не стеснялся показываться на людях. Так он отвергал установленные отцом правила, приоткрывал дверь в частную жизнь Дорогого Вождя. «Чем больше времени [Ким Чен Ир] проводил с другой семьей, тем неуживчивее становился брат, — писала Нам Ок в мемуарах, которые так и не вышли в свет. — И папе было проще оставаться на той половине».

По сравнению с народом Северной Кореи, который стоял на пороге голода, Чен Нам и Нам Ок жили в ослепительной роскоши, но их не оставляло чувство, будто они заключены в «комфортабельную тюрьму» и заключение это пожизненное. Так что предложение отца жениться, родить ребенка и тогда уже ехать из Северной Кореи, куда захочет, Ким Чен Нам принял с радостью. В 1995 г. он женился, у него родился сын Хан Соль, затем дочь Сор Хи. Семья переехала в Макао, где заняла две виллы в престижном закрытом районе.

После этого Ким Чен Нам сошелся с другой женщиной из Северной Кореи и прижил еще троих детей. Эта семья поселилась в закрытом районе для знати в Пекине. В 2011 г., утверждают знавшие его люди, Ким Чен Нам родил еще одного ребенка от третьей женщины. Сын своего отца.

 

* * *

 

Даже после скандального побега в 2001 г. в токийский Диснейленд и высылки из Японии под объективами видеокамер (а может быть, именно из-за них) Ким Чен Нам был предметом восхищения. Единственный член северокорейской правящей семьи, живущий в свободном мире и притом узнаваемый.

В южнокорейской прессе множество экспертов, перебежчиков и официальных лиц с безосновательной уверенностью рассуждали о роли Ким Чен Нама в системе чучхейской власти. Его считали высокопоставленным военным. Или партийным бонзой. Или шефом Корейского компьютерного центра в Пхеньяне — организации с бюджетом полмиллиарда долларов, ведающей компьютерными взломами. Писали также, что младшие братья сговорились устранить соперника и спланировали убийство Ким Чен Нама во время его пребывания в Австрии в конце 2002 г. Через два года поползли слухи про новое покушение, на этот раз в Китае. Потом про еще одно. И еще одно.

После гибели Ким Чен Нама глава южнокорейской разведки сообщил парламенту, что Ким Чен Нам связывался с младшим братом, умоляя пощадить его. «Нам некуда бежать и негде скрыться. Единственным выходом для нас остается суицид», — якобы написал он.

Также сообщалось, что Ким Чен Нам во хмелю вел долгие телефонные разговоры с теткой, сестрой Ким Чен Ира, о плачевной ситуации в стране. Другие наблюдатели считали, что Ким Чен Ир отправил старшего сына в свободный мир, чтобы увидеть, на что тот способен. Известия о том, что Ким Чен Нам вернулся в Пхеньян и работает в Административно-организационном отделе Центрального Комитета Трудовой партии Кореи, поступали еще в 2007 г.

Жизнь Ким Чен Нама до сих пор по большей части остается тайной. Известно лишь, что он жил, избегая публичности, и водил компанию с игроками, гангстерами и шпионами. Живя за пределами Северной Кореи, он все же сохранял определенные связи с тамошним режимом. Он пользовался многими именами, среди которых, например, Ким Чхоль, имел несколько паспортов, в том числе два северокорейских и один португальский. Его бывший деловой партнер сообщил, что у Чен Нама был и китайский паспорт. Кроме корейского языка он владел китайским, мог общаться на японском, английском, французском и русском.

Все эти годы свой уникальный набор способностей Ким Чен Нам использовал как к собственной выгоде, так и на собственный риск, поскольку его образ жизни раздражал чучхейскую верхушку и в итоге стоил ему головы. Ким Чен Нам стал информатором ЦРУ — организации, которая убрала или пыталась убрать многих неугодных ей диктаторов. Младший брат мог расценить его контакты с вражеской разведкой как предательство. Ким Чен Нам обычно встречался со своими американскими кураторами в Сингапуре или Малайзии.

В последней роковой поездке камеры видеонаблюдения запечатлели Ким Чен Нама в гостиничном лифте в компании мужчины азиатской наружности, которого опознали как агента американской разведки. В рюкзаке, с которым Ким Чен Нам прибыл на рейс, оказались $120 000 наличными. Это мог быть гонорар за услуги, оказанные разведке. А могли быть и доходы с его игорного бизнеса. По словам делового партнера и друга, работавшего с Ким Чен Намом с 2007 г., по меньшей мере десять последних лет жизни Первый Сын владел множеством онлайновых казино в разных странах Юго-Восточной Азии, в том числе и в Малайзии.

С этим человеком я впервые беседовала в день смерти Ким Чен Нама. Мне помог установить связь общий знакомый. Друг Ким Чен Нама говорил со мной из самолета и был в ужасе. Мы разговаривали по FaceTime через самолетный Wi-Fi. Мой собеседник кричал так, что трудно было разобрать слова. Он сказал, что на паспортном контроле подвергся дополнительным расспросам и что возле его офиса бродят какие-то странные типы.

Я знала имя этого человека, его национальность и где он живет. О своей работе он сообщил лишь кое-какие туманные детали. Как и большая часть людей, вовлеченных в сумрачный мир незаконного бизнеса, он был чрезвычайно осторожен. Он не позволил мне обнародовать эти сведения, так что я назову его Марком.

Марк — специалист по интернет-безопасности. Однажды в роскошном бангкокском отеле Shangri-La его познакомили с человеком, назвавшимся Джонни Ким: этому Джонни нужен был специалист по информационным технологиям, который мог бы обеспечивать безопасность интернет-серверов. Марк не знал, кто этот человек и откуда он, но понял, что парень не прост. Бизнес, которым он занимался, был «не вполне законен», в основном онлайновые казино. Казино вообще, и онлайновые особенно, — широко известный способ отмывания денег, добытых неблаговидными путями.

Однажды в 2009 г. они смотрели телевизор, и Джонни, повернувшись к Марку, сказал: «Хочу рассказать тебе, кто я такой. Я сын Ким Чен Ира. Меня зовут Ким Чен Нам». Марк не сообразил, что на это ответить. Он мало что знал о Северной Корее. Этот разговор ничего не поменял в их рабочих отношениях.

Марк рассказал мне, что на Ким Чен Нама работали два северокорейских киберспециалиста. В Макао он тесно взаимодействовал с двумя титанами игорной индустрии: «королем казино» Стенли Хо, владельцем двух десятков местных игорных домов и даже одного пхеньянского, и бывшим парламентарием Чен Мэн Камом, также владельцем нескольких казино. Ким Чен Нам любил проводить время в «Лиссабоне», одном из макаоских казино, принадлежавшем Хо, или в «Золотом драконе», которым владеет Чен. Водку и виски они заказывали бутылками, рассказал мне Марк. «Он знал кучу влиятельных людей, — сказал Марк, — китайцев, англичан, португальцев, американцев, сингапурцев. И его знал весь Макао».

Макао был идеальным местом, где Ким Чен Нам мог сбывать фальшивые стодолларовые купюры, массово печатавшиеся в начале 2000-х гг. в Северной Корее, говорит Марк. Однажды Чен Нам даже Марку заплатил этими фальшивыми «франклинами», назвав их «супердолларами» — за высокое качество подделки. В 2006 г. правительство США наложило санкции на макаоский Banco Delta Asia, заявив, что он помогал режиму чучхе отмывать деньги и распространять фальшивые американские доллары.

В Макао Первый Сын наслаждался жизнью светского льва, торчал в мужских клубах, пьянствовал. По всей Азии у него были подружки. Он сделал большие татуировки дракона и карпа в стиле, характерном для азиатских мафиозных кланов. Марк говорит, что Ким Чен Нама очаровывали японская якудза и китайские триады.

Все годы пребывания в как-бы-изгнании Ким Чен Нам поддерживал связь с режимом чучхе. Особенно близок он был со своим дядей, экономистом-реформатором Чан Сон Тхэком, и часто беседовал с ним.

Иногда приезжал на родину. Он прилетал в Пхеньян в 2008 г., когда у Ким Чен Ира случился инсульт, а потом летал во Францию, чтобы найти для отца врачей. Во время этой поездки, как он рассказал Марку, Ким Чен Нам познакомился с Эриком Клэптоном. Похоже, любовь к британскому рок-музыканту — общесемейная черта Кимов.

Через несколько недель после смерти отца Ким Чен Нам снова посетил Северную Корею, но не был на похоронах и не встречался с младшим единокровным братом, который уже стал Верховным Лидером. По словам Марка, после этого Ким Чен Нам несколько беспокоился, какова будет его участь, но он никогда не говорил, что хочет кем-то быть в северокорейском государстве. «Он был счастлив той жизнью, которая у него была, — сказал Марк. — Он был счастлив, что его дети, жены и любовницы не живут в КНДР».

Встречая в Женеве и Вене школьных знакомых, Ким Чен Нам говорил, что в городе по работе, которая состояла в консультировании приехавших в Европу богатеев-азиатов, вроде китайских нуворишей, желавших потратить $30 000 на вина или купить недвижимость в Швейцарии. «В таком духе, ничего грязного», — рассказывал Саакян, товарищ Ким Чен Нама по женевской Международной школе.

Ким Чен Нам любил вино и сигары. Широко тратил, носил дорогие часы. Но Саакян, по его словам, никогда не видел в своем друге пьяницу, бабника и игрока, каким тот считался. Саакян не любопытствовал, но у него сложилось впечатление, что Ким Чен Нам зарабатывал на жизнь собственным трудом, а брат не давал ему ни гроша. В свой последний приезд в Женеву Ким Чен Нам останавливался не в Four Seasons, а в квартире, найденной через Airbnb.

Саакян показал мне селфи, которое они с другом сделали в Женеве. На фото двое небритых мужчин средних лет, прицепив солнечные очки на рубашки, улыбаются в объектив на фоне знаменитой сосисочной Mischa.

Оба друга Ким Чен Нама говорят, что Первый Сын неизменно помнил о предосторожности. По словам Марка, Чен Нам всегда заклеивал веб-камеры на компьютерах, то и дело проверял на «жучки» свои офисы и дома. Он знал тайные проходы между зданиями, не просматриваемые камерами наблюдения, что давало ему возможность перемещаться по городу незамеченным. Завидев на улице японцев, он старался держаться подальше из опасения, что это могут быть репортеры. Особенно настороженным, по словам Марка, Ким Чен Нам становился в Пекине. Он пользовался старым телефоном Nokia, моделью начала 2000-х гг., которая не выдает местоположение хозяина.

Но для такого конспиратора Ким Чен Нам был удивительно открытым человеком. В изгнании он вел страницу в Facebook под одним из своих псевдонимов — Ким Чхоль. Без замка публиковал там фотографии, постоянно выкладывал свои снимки возле разных макаоских казино. Один из них он подписал «Покидая Лас-Вегас в Азии». Узнав об этом аккаунте, я тут же разослала сообщения всем 180 с лишним его друзьям. Так я нашла Саакяна. Позже я узнала, что одним из получателей моего письма был и зять Ким Чен Нама.

Первый Сын уделял немало времени общению с прессой. Японские журналисты поджидали его в аэропортах, совали ему свои визитки. В 2004 г., когда еще не было никаких официальных заявлений о преемнике, Ким Чен Нам написал нескольким из них, что его отец «имеет полное право» выбрать того, кого захочет.

В 2009 г., когда Ким Чен Ир уже слабел на глазах, Ким Чен Нам в спортивных штанах отбивался от японской телегруппы, преследовавшей его в Макао: «Будь я преемником, разве был бы я так одет?»

Когда отец выбрал Ким Чен Ына, обделенный Первый Сын заявил, что он против передачи власти третьему поколению семьи, но желает Ким Чен Ыну успехов. «Надеюсь, мой брат приложит все силы к тому, чтобы сделать жизнь простых корейцев лучше», — сказал он и добавил, что будет рад предложить свою помощь из-за границы. Позже он высказывался резче, назвав катастрофическую денежную реформу 2009 г. ошибкой и заявив, что Северной Корее пора «меняться и открываться» по примеру Китая.

Самые острые замечания он озвучил в начале 2012 г., спустя месяц после того, как его младший единокровный брат стал вождем. «У меня есть сомнения в том, что человек, которого готовили в лидеры всего два года, сможет править», — написал он японскому журналисту Ёдзи Гоми, который дважды встречался с Первым Сыном и обменялся с ним более чем 150 электронными письмами.

Такого рода критику Великий Преемник терпеть не станет.

 

* * *

 

Через год после гибели Ким Чен Нама я разыскала его кузину Нам Ок. Прошло четверть века с тех пор, как она вырвалась из тисков Ким Чен Ира, человека, которого она называет папой с великой горечью от того, как ее жизнь принесли в жертву ради ее «брата». Из-за него она так и не получила настоящего образования. Из-за него не могла учиться в университете. Ее наказывали за его грехи, за то, что он в 20 лет кутил и не ночевал дома.

Нам Ок улизнула. Она стала француженкой, вышла за француза, с которым познакомилась в московском лицее, родила двух милых и веселых французских мальчишек.

Нам Ок и поныне пользуется определенными привилегиями, но это привилегии иного рода. У них с мужем успешный бизнес, которому немало помогают полезные связи Нам Ок. У семьи налаженный комфортный быт. В документах Нам Ок написано, что она родилась во Вьетнаме. Свое происхождение она обозначает словом «кореянка», без уточнений.

Нам Ок весьма скрытна и замкнута. В интернете не найти ни одной ее фотографии последних десятилетий. Есть ее фотографии с «братом» — того времени, когда они жили под одной крышей. Нам Ок одета в норковую шубку или в традиционное корейское платье. А вот они с «братом» в Вонсане, в одинаковых матросках. Вот в тире, на пляже, в бассейне. Эти фотографии должны были войти в книгу воспоминаний, над которой Нам Ок работала с Имоджен О'Нил, французско-британской писательницей, найденной через старых лицейских знакомых. О'Нил отредактировала текст книги, которая должна была называться «Золотая клетка: Жизнь с Ким Чен Иром, история дочери» (The Golden Cage: Life with Kim Jong Il, a Daughter's Story). Однако Нам Ок в последний момент испугалась, и книга не вышла.

Я разыскала французский городок, где Нам Ок живет с семьей, и оставила письмо в офисе ее компании. Муж Нам Ок согласился на встречу и попытался объяснить, почему она сама не может со мной поговорить. Он сказал, что Нам Ок хранит молчание в отношении северокорейского режима, опасаясь мести.

Ее настоящего брата чучхейские агенты убили выстрелами в голову и грудь, прямо в его квартире в пригороде Сеула. Бежав на юг, он вел жизнь тайную, возможно, тревожную, но его не трогали. Чтобы поправить дела, он написал и издал книгу о монаршей семье. Через несколько месяцев его застрелили. Затем публично унизили и предали смерти дядю Чана, человека, устроившего Нам Ок в швейцарскую школу, и одного из немногих, с кем ей было весело в пхеньянской золотой клетке. И совсем недавно агенты чучхе самым дерзким и кошмарным образом устранили ее названого брата. Если Нам Ок заговорит, то рискует навлечь на себя расправу, сказал мне ее муж.

Я не вполне поверила этому объяснению. Я видела множество свидетельств тому, что она поддерживает связь с пхеньянским режимом и по-прежнему получает бонусы от своего северокорейского происхождения.

Я боролась с искушением рассказать о Нам Ок. Я могла бы опубликовать ее историю, назвав ее нынешнее имя, город, где она живет, ее компанию, и написать, почему я считаю, что она по-прежнему заодно с северокорейской верхушкой или по крайней мере с теми, кто работает на этот режим. Это была бы настоящая сенсация. За 25 лет никто не сумел разыскать эту женщину.

Но, соблюдая анонимность обычных беглецов ради защиты их близких, я поняла, что должна пощадить и родных Нам Ок. Ее дети ничем не заслужили того внимания, которое обрушило бы на них мое разоблачение, и толп японских и южнокорейских репортеров, что неотступно следовали бы за ними и в университет, и на горнолыжный курорт. Из всего огромного гнезда несчастных Кимов Нам Ок единственной удалось устроить себе нормальную жизнь. И мне не хотелось, чтобы из-за меня эта жизнь развалилась.

Однако после гибели Ким Чен Нама в самой очевидной опасности оказалась не его кузина, а его откровенный в речах сын, единственный из его детей, имеющий хоть какую-то известность.

Хан Соль, называющий себя английским именем Дональд, высказывал на удивление критические для члена северокорейской монаршей семьи суждения. Рожденный в Пхеньяне, он вырос в Макао, где вел жизнь богатого молодого экспата, как в свое время и его отец. Эта жизнь казалась счастливой. Он учился в частной школе, разговаривал на безукоризненном английском с легким британским акцентом. Он обесцвечивал волосы, носил сережку, крест на шее, и у него была милая подружка по имени Соня.

Он публиковал фотографии в Facebook и комментарии к видеороликам на YouTube. «Я знаю, что мой народ голодает, — так он прокомментировал видео, в котором были показаны жертвы голода в КНДР. — Я бы сделал все, чтобы помочь людям». Однако в другом комментарии он открыл, что «имеет отношение» к правящему клану. Еще одно видео он прокомментировал словами «Да здравствует КНДР», употребив официальное название Северной Кореи.

В 2011 г., за несколько месяцев до того, как его дядя встал у руля Северной Кореи, Хан Соль отправился в Мостар (город в Боснии и Герцеговине) учиться в Колледже единого мира. Через несколько месяцев жизни в относительной изоляции его обнаружили южнокорейские газетчики и принялись ходить по пятам.

Хан Соль дал замечательное интервью бывшему министру обороны Финляндии Элизабет Рен, входившей в число основателей колледжа. Интервью вышло в эфире финского телевидения: в нем показан молодой гражданин мира, человек, который пытается вести нормальную жизнь, несмотря на свою аномальную семью. В интервью Хан Соль говорит, что не знает, как его дядя стал «диктатором» Северной Кореи, но, как и его отец, выразил надежду на перемены к лучшему. «Я всегда мечтал однажды вернуться и что-то делать на благо людей, чтобы им жилось лучше, легче. Еще я мечтаю об объединении», — сказал Хан Соль и добавил, что каждое лето бывает в Северной Корее, чтобы «повидаться с родными».

После Боснии Хан Соль оказался во Франции, где осенью 2013 г. поступил в гаврское отделение Института политических исследований, престижного парижского университета. В конце этого года, после казни дяди Чана, французская полиция выделила юноше охрану. Ему было чего опасаться, ведь он — прямой наследник легендарной пэктусанской крови. Это дает ему такие же права на престол, как и Ким Чен Ыну, и, по крайней мере в голове диктатора, превращает в соперника.

В момент смерти отца Хан Соль, как считается, был в Макао. Пока я находилась в Куала-Лумпуре и полиция не отдавала тело Ким Чен Нама, настаивая на экспертизе ДНК, ходили разговоры, что Хан Соль приедет сдать образец ткани. Телерепортеры в аэропорту увивались за каждым азиатским юношей в необычных очках, прилетевшим из Макао.

Однако Хан Соль не появился. Наоборот, с матерью и сестрой он спешно бежал: сначала на Тайвань, где семья провела 30 часов в ожидании виз, а далее, с помощью США, — в Китай и Нидерланды. Сообщалось, что несколько групп пытались помешать эвакуации и не дать юноше с пэктусанской кровью раствориться в большом мире, откуда он может и дальше критически высказываться о Ким Чен Ыне или еще хуже — злоумышлять против него.

Оказавшись в безопасности, Хан Соль записал еще одно неожиданное видеообращение. «Несколько дней назад убили моего отца. Сейчас со мной мать и сестра», — говорил он, сидя в черном свитере на фоне белой стены, которая могла находиться в любой точке мира. Он показал для идентификации свой северокорейский паспорт, хотя страница с информацией на записи размыта. Но никаких доказательств и не требовалось. Юноша на экране был вылитый Ким Чен Нам. В этом видео Хан Соль благодарил людей, участвовавших в спасении его семьи, в том числе посла Нидерландов в Южной Корее. Это породило толки о том, что Хан Соль находится в этой европейской стране. Вместе с тем ходили слухи о том, что он оказался во Франции, в Китае или, конечно же, в США под покровительством ЦРУ.

На видео стоял значок организации «Гражданская оборона Чхоллима», созданной, похоже, для распространения этого видео — возможно, южнокорейской разведкой. В названии организации использовано имя мифического коня из корейского фольклора, но записано оно явно по южнокорейской орфографии.

Хан Соль закончил свое обращение словами: «Мы надеемся, что скоро все уладится».

 

Впрочем, один прямой наследник пэктусанской крови, судя по всему, может о себе не тревожиться и даже процветать.

Ким Чен Чхоль, старший родный брат вождя, по всем признакам живет в монаршей резиденции. Этого человека Ким Чен Ын хорошо знает и, очевидно, доверяет ему. Кроме того, брат, которого с детства характеризовали как женоподобного и неженку, вряд ли представляет какую-то угрозу. Все, что ему нужно, — играть на гитаре. Поэтому он жив.

В 2015 г. помощник посла КНДР в Лондоне Тхэ Ён Хо получил шифровку из Пхеньяна, в которой ему приказывали приобрести билеты в Альберт-холл на концерт юбилейного тура к 70-летию Эрика Клэптона. Дипломату не сообщили, для кого эти билеты, но в этом и не было необходимости: кто в Северной Корее главный поклонник Эрика Клэптона, известно всем.

Высокопоставленный меломан должен был прибыть в Лондон на четыре дня и три ночи самолетом «Аэрофлота» через Владивосток и Москву.

Тхэ забронировал номер в пятизвездочном отеле Chelsea Harbor, где пентхаус стоит больше $3000 в сутки, для гостя, который был не совсем здоров. При нем неотлучно находился врач, и три раза в день высокий визитер выпивал по куче таблеток, рассказывал Тхэ, сложив ладони ковшиком.

Хлопотливый дипломат составил и список самых важных достопримечательностей Лондона, которые нужно показать гостю, и, как добросовестный чучхейский служака, вызубрил о каждой из них множество фактов и цифр. В Северной Корее турист не может никуда пойти без гида, который расскажет, сколько кирпичей ушло на постройку башни или когда это место впервые посетил Великий Вождь. Так и Тхэ плотно набил свою память сведениями о лондонском Тауэре и Парламент-сквер.

Но Ким Чен Чхоль хотел только в одно место — на Денмарк-стрит, знаменитую среди гитаристов-любителей улицу в Сохо, где располагаются музыкальные магазины. Там Ким Чен Чхоль перепробовал несколько инструментов. По словам Тхэ, он изучал их сосредоточенно и внимательно, а его исполнительское мастерство впечатлило продавцов. Кончики пальцев на левой руке у него оказались намозоленными, что свидетельствует о том, как много он музицирует. Но ни в одном из магазинов не нашлось той гитары, какую искал Ким Чен Чхоль, так что Тхэ пришлось наводить справки по другим магазинам. Инструмент нашелся у торговца из небольшого городка в 40 км от Лондона, и Тхэ с Ким Чен Чхолем отправились туда. Гитару посмотрели, и Чен Чхоль купил ее. Стоила она около ₤3000 или $4500 по тогдашнему курсу. Пока он рассчитывался, Тхэ держался в стороне: для такой ситуации английским Чен Чхоль владел достаточно. «От этой гитары он пришел в экстаз», — вспоминал Тхэ.

Слушать Клэптона в Альберт-холле Ким Чен Чхоль ходил два вечера подряд. На фотографиях с концерта он в черной кожаной куртке и темных очках, рядом с ним Тхэ и какая-то женщина. Она тоже одета как рокерша, на ней зеленая косуха и очки. По словам Тхэ, это не жена и не подружка Чен Чхоля, а гитаристка из группы «Моранбон».

Несмотря на толпу журналистов и море камер, поджидавших его перед вторым концертом, северокорейский вельможа чувствовал себя прекрасно на шоу, где Клэптон исполнял хиты разных лет, включая «Layla», «Tears in Heaven» и «Wonderful Tonight». «Он ловил кайф, подпевал всем песням», — рассказал один из зрителей.

По словам Тхэ, музыка полностью захватила Ким Чен Чхоля: он вскакивал с места, бурно аплодировал, вскидывал руки. Он накупил футболок и сувениров. В отеле возбужденные концертом северокорейцы опустошили мини-бар.

Кроме концерта, Тхэ постарался показать высокому гостю все лучшее в Лондоне.

«Я повел его в фешенебельный ресторан в небоскребе Shard, — спустя несколько лет рассказал мне Тхэ, — но он ел без охоты. Тогда я спросил его, где бы он хотел поесть, и он ответил: "В McDonald's". Мы пошли в McDonald's, и там он поел. Ему особенно понравилась картошка фри».

Но даже на концерте и за картошкой в McDonald's Ким Чен Чхоль бывал доволен ненадолго. «Он редко улыбался, — сказал Тхэ, — и был таким молчаливым».

Похоже, родной брат Ким Чен Ына занимает именно то место, которое ему отвел вождь: все время на глазах, и в любой момент можно убедиться, что он ясно понимает, кому по праву принадлежит отцовское кресло. Ким Чен Чхоль не выступает с заявлениями, которые могли бы смутить его младшего брата, и уж точно не оценивает в беседах с прессой никакие действия режима.

Кроме тех лондонских концертов, он нигде не появлялся на людях. Не стоял рядом с братом на военных парадах, не сопровождал в поездках «на места» и не присутствовал при ядерных испытаниях и ракетных запусках, которые будут теперь проходить все чаще.