Мы ещё пару минут отдыхали с бродягой и потом перешли на обычные фокусы кистеня в сочетании с чем-то против полутора. За нами, не скрывая уже, наблюдали три десятка рыл. По сути, все наблюдали кроме разве что лучников, этим на всё было пофиг, стреляли себе так же, но у них и профиль боя другой.

После Антеро решил попробовать себя с моим деревянным фальшионом против полутора у меня. Он не стеснялся чужих глаз и своего неумения. Итог, в общем-то, тоже был закономерен. Антеро мне слил, хоть и с меньшим счетом. С полутором я уже наловчился, а бродяге моя игрушка в новинку. Тем более я знаю, как гасить импульс инерции. Вечная круговая и скаты с откатами, переходы на колющие, запрещённые всеми турнирными правилами на Земле, но тут не турнир.

Опять сели на бревна и переводим дыхание. Эти бревна, понятно, не просто так тут лежат. Тренируются по ходу тут с их помощью, командами бревна таскают.

Если честно, было то, что меня удивляло на тренировочном дворе замка. Я не видел ни одной балды, на которой отрабатывают удары. Хотя если разобраться, любая балда – это лишнее. Частые спарринги – это круче застывшего чучела, кисть лучше тренировать на живом человеке.

– Ну что?! Готов? Смотри, тебя уже ждут, – усмехнулся мой отморозок.

– А куда я денусь. Что нас не убивает, то делает нас сильнее, – брякнул я словами Ницше. В любом случае мой отморозок фразу оценил. Переваривая мою фразу, он смешно шевелил усами. Ну да, такого я ему ещё не говорил…

Имитация каролинга против имитации фальшиона, бой против местного старика.

Понеслась!

По итогу спарринга со стариком не сказать, что я совсем ни в чём себя не проявил, но и хвастаться тоже нечем. Вдул я по полной. Поначалу я только отползал, пропуская удары, а после переключился на восточный стиль. На восточном стиле в проходке я в разное время взял несколько ударов по старику, но это уже после того, как напропускал. В целом вышло, что примерно на один мой удар дед наносил мне десять. Конечно, с учётом того, что на нём бахтерец, а у меня фальшион, мои удары поопаснее, чем его, но он первый открыл счёт ударов по мне. Так что в реальном бою я был бы трупом.

Кистенем я тоже не смог показать класс. За тренировками с кистенём следили все, и многое из работы кистенём не было неожиданностью для старика. Правда, надо учитывать, что у меня кистень, а на нём бахтерец. Сломанные кости – это гораздо более неприятная вещь, чем открытая рана или даже выпущенные кишки. В общем, хлебнул я позора от проигрыша, но, по крайней мере, не вчистую слил спарринги…

– А ты ничего, – усмехнулся старик. – Я Элба, мастер-оружейник у барона. Всегда рад встрече на арене замка. Приходи! Тебя есть на что натаскать!

Старик! То, что ты не так прост, я понял ещё тогда, когда ты подошёл к нам. Все постеснялись, а ты стоял и качался на стопах перед нами. Был бы ты помоложе на несколько десятков лет, то чую, что я отползал бы от тебя на арене только так. Красиво ты меня сделал, и только. Опять же, как факт надо учесть, что ты только сейчас соизволил представиться мне! Это что?! Факт, что ты признал меня? Зауважал меня? Было бы кого уважать! По сравнению с тобой я лох, и точка! Спору нет, что любого можно сделать, и тебя в том числе, но чисто сделать я тебя не смогу. Если ты зевнешь и пропустишь грязную технику в моём исполнении, и у меня есть шансы уцелеть, а если не зевнешь, то лучший итог размен – это ничья над нашими подгнивающими тушками. Так сказать, умирать не в одиночестве.

– А это ничего, что я вроде как в непонятных отношениях с бароном? – своими словами я уже автоматически признал свой более низкий статус мастерства. – Как там барон по поводу меня решит, я ещё не знаю, а тут бои и тренировки с посторонним?

– Твои дела с бароном – это твои дела. Меня интересуешь ты, а не барон. Так что приходи утром, – жёстко выговорил мне старик Элба.

И чего он это завёлся? Что я не так сказал-то? Я вернулся к Антеро. Бродяга сидел на бревне и чему-то непонятному мне морщился.

– Ты чего такой злой?!

– Я мало тебя гонял, Бестолочь! – проявил свою озлобленность мой отморозок, но какая-то странная озлобленность. Озлобленность, как я чувствую, не на меня. – Надо было тебя гонять сильнее! Ты проиграл!

Так, я не понял, к чему это он?! Сам же мне проигрывал против фальша! Мы в последнее время на тренировках с бродягой были вообще на равных, и если я не победил, то и он бы не победил! К чему это он?!

Хотя! Кажись, я понимаю!

Любой нормальный боец мечтает, когда приходит его время, воспитать своего преемника. Даже не так! Любой мужчина мечтает воспитать того, кто продолжит его дело! Сын это будет, или просто друг сына, случайный паренек или ученик на тренировке, не важно. Каждый мужчина хочет оставить свой след! Каждый хочет знать, что он не зря прожил свою жизнь! Даже если он сам для себя не решил, для чего он жил, то его дело в том, чтобы кто-то продолжил его дело, которое он не довел до конца! Моё поражение Антеро, похоже, переживает именно с этого разреза! Своими словами он фактически косвенно признал меня своим наследником, пусть не сыном, но учеником, а это тоже немало. Мы в ответе за тех, кого приручили, Маленький принц, мать его так. Гордость и мужчина – понятия неразрывные, важно только не путать гордость и гордыню и тем более не путать гордость с тщеславием.

– У тебя не хватало скорости! Ноги зажаты! В клинче зевал! Теперь, когда мы тут осели, я возьмусь за тебя всерьез! – рычал на меня мой отморозок.

Ну ничего себе поворот! А сам-то выдержишь наши тренировки, так и хотел спросить я, но вовремя прикусил язык. Чую, тренироваться буду только я один, а мой бродяга будет больше сторонним наблюдателем. Хорошо хоть, что с языка не сорвалось, что я больше не его оруженосец и клал я на его приказы. Для меня же старается человек. Не всё у меня с ним гладко выходило, и мне есть что ему предъявить по жизни, вспомнить хоть ту же Кайю, но в одном он прав. Надо тренироваться. Ладно, мой седой, я всё понимаю. Сам натаскивал пареньков. Прощай алкоголь, и здравствуй здоровая печень, а ещё уколы в правом боку поначалу, когда будет трудно входить в режим…

Последующие несколько дней пролетели незаметно. Утренняя тренировка с Антеро на физуху, завтрак. Дневная тренировка под руководством Элба на манекене, обед. Вечерняя тренировка с Антеро и под завязку спарринг с Элба. Про барона я и позабыл, да и он про меня не вспоминал. Барон уехал куда-то по делам своих земель, и про него ничего не было слышно.

Тренировки с моим отморозком были больше на скорость. Камни в кулаках и удары, шест, воткнутый в землю на раскачку. Отжимания с последующими ударами кулаками с камнями, сразу, пока ещё не отдышался! Более тяжёлые аналоги меча – палки с утяжелителями на конце. Руки с камнями из-за головы, лежа работа палкой с утяжелителем – работа на кисть! Манор – выхлест из-за спины, нижние, правой диагонали. Грудные на перекладинах, жим камня на вытянутых руках. Подтягивание в кольчуге и отжимание в той же кольчуге! В какой-то момент у меня выхлестнул левый локоть! Приехали!

Хорошо, что правый локоть давно уже выхлестнут. Выхлест локтя – это такая штука, как бы объяснить это по-профански. Это больно! Руку примерно парализует на месяц, когда это впервые.

Ну как парализует?

Парализует при быстрых движениях. Боль такая, что при быстрых движениях тебя всего крючит. Слышен характерный щелчок, когда сустав выходит из суставной сумки. Отныне сустав держится только за счёт мышц, а не за счёт суставной сумки. Терапевты и травматологи врут, что эта травма скажется в старости, но они врут! Все остальные прогнозы врачей, в общем-то, правдивы. Ребра ноют, правое колено от долгого стояния тоже болит, а вот выбитая суставная сумка правого локтя не болит никогда, и это спустя почти восемнадцать лет.

Минус выбитого сустава в том, что рука на месяц считай что в отключке. Месяц руке противопоказаны быстрые движения. Плюс в том, что скорость ударов повышается на тридцать-пятьдесят процентов и больше нет ограничений по скорости в физухе. Надо просто не забывать про прямые удары и делать прямые удары с зажатой гантелей, весом хотя бы пять кило, хотя бы раз в полгода, чтобы соли не откладывались на суставе.

Я, конечно, говорю как полный профан, но я медицинские учреждения не оканчивал и говорю просто по своему опыту.

Так-то «выхлест локтя» сложно сделать, если не отжимаешься хотя бы сотни, но если доходил до ста пятидесяти, то ниже шестидесяти опуститься сложно, даже если ты забухал по-черному. Подняться же с шестидесяти до сотни за месяц вполне реально, а я уже стараниями Антеро напрягаю себя не меньше двух месяцев. Под отжиманиями надо понимать отжимания на максимальную скорость, а не тот мазохизм по пятьсот-тысячу отжиманий в спецназе, когда эти пятисот-тысяча отжиманий делают не за восемь минут, а за полчаса-час. Кто отжимается хотя бы сотню на скорости, легко сделает спецназовские нормативы. Мышцы успевают отдохнуть между отжиманиями уже после семидесяти за минуту. Пофиг как отжимаешься, на ладонях, на кулаках, на кистях, на пальцах. Отжиматься на кистях и пальцах для мечника важно, но не принципиально. Отжиматься на кулаках – это детство и тут нечем гордиться, и не важно, на скольких костяшках ты отжимаешься, на двух или на трех. Разные системы ударов, и только, но суть одна. Правда, если отжимаешься на трёх костяшках, то однажды сломаешь себе костяшку мизинца, но это мелочи жизни. Сломанные пальцы – это общая проблема для мечников, дёргай чаще себя за пальцы, и пальцы срастутся правильно.

В общем, локоть себе выбить непросто, пока сотню отжиманий не будешь делать, и не просто делать сотню на скорость, но и рвать мышцы гантелями или камнями сразу после отжиманий. Чувствую, что следующий месяц мне не стоит вообще резко шевелить левой рукой на скоростях, пока всё нормально не срастётся.

Антеро мою травму расценил. Был, конечно, удивлен тем, что у меня пока ещё левая не была выбита, он-то считал, что у меня это уже пройденный процесс. А вот такой я, половинчатый боец. Сальто в одну сторону, колесо тоже в одну сторону, руку одну тоже выбил, и это не говоря о других моих косяках. Сам мой отморозок этот этап уже давно проходил, меня понял, и мои нагрузки на время снизились.

С Элба тоже было всё не просто. Старик радовался моим тренировкам с ним, я это отчётливо видел. Из того, что я сумел узнать у слуг, старик раньше жил в столице, а это конкретный маркер. Сам старик про себя ничего не говорил, но мне уже тот факт, что он был в столице, кричал, что он бывший гвардеец.

У старика я учился в основном в паре щит – меч. Признаюсь, что щит и меч не совсем моё сочетание, не мой профиль по строю. Я шланговик и тыловик, моя задача как одиночки вырубить крайнего и зайти в тыл или не дать это сделать противнику. Нанести около десятка ударов по одному, второму, третьему, ну максимум четвёртому, а дальше я труп. Не смешите меня тем, что за две секунды на одно тело обоерукому нельзя нанести около десятка ударов, ведь запрещённой машинкой я пользуюсь только так.

Сейчас я осваивал новые для себя грани боя. Впух я! Устал отползать. Не буду врать, что я со щитом совсем ничего не умею, но в основном мои умения нелепые, вроде прикрыться от стрел, ну, черепаха, если в строю, ну, бортовка щитом и дать в грызло краем щита, и всё. В былые годы мне было проще сделать за раз в одиночку двух неплохих щитников в сочетании меч – кинжал, а после и вовсе двоих с одним мечом, чем бодаться с тем же щитником один на один в сочетаниях меч – щит против такого же оружия. Это просто разные системы боя, разные психологии и рисунки боя. Пришлось ломать свою психику и осваивать новые грани мечника.

Сколько раз за эти дни я узнал, что я косорукая обезьяна, сопля, раззява, и услышать прочие малоприятные эпитеты, которые лучше не перечислять. Забегая вперед, скажу, что малоприятные слова я слышал только на тренировках, но после них старик вполне свободно и вежливо разговаривал со мной.

Старик учил меня в первую очередь работать по смертельным зонам и по прорехам в доспехах. Если в реконструкции запрещены колющие удары и некоторые удары в опасные зоны, то тут только на опасные зоны упор и делался. Высший пилотаж – это в спарринге загнать клинок в смотровую щель шлема, но мне столь радикальные меры в спаррингах с дружинниками ещё не разрешали. Разучивал всё это на манекене.

На манекене я простенько отрабатывал удары под мышку, в пах, горло, шею, колени, когда удар заходил за защитные чашки наколенников, и прочие важные удары. Само собой, удар надо нанести сильно, быстро и при этом не подставиться под ответный удар. Если не успевал, по мнению наставника Элбы, уйти с линии удара, то получаешь палкой по хребту, а с учётом того, что в первое время тренируешься на голый торс, то это чувствительно. Всё как и у Антеро, боль – лучший стимулятор, чтобы быстрее научиться.

Поначалу я почти не получал удары по себе, что тут сложного ударить в уязвимую зону со всей дури по неподвижному манекену и успеть отскочить, поставленный удар на силу отрабатывать мне не пришлось, сложности начались в другом. На втором этапе я должен был научиться останавливать смертельные удары, а это очень не просто. Никогда бы не подумал, что хлюпики с ролевок, которые гнут пальцы, что они великие мечники и умеют останавливать удары в сантиметре от тела, чтобы оправдать своё неумение, трусость и слабость, в чём-то будут правы. Останавливать удар – это тупость и трата инерции удара, но тут этим занимаются вовсе не для того, чтобы все удары были как у беременной бабы и твой противник не жаловался на синяк или царапинку, а чтобы ты тупо не поубивал своего спарринг-партнера на смертельных ударах.

Кстати, на ролевках и реконструкции то, что мне показывает старик, запрещено в принципе, независимо, тормозишь ты удар или нет. В общем, пришлось долго и упорно отчасти переучиваться, иначе спарринга не видать. Пару дней у меня ушло только на то, чтобы я случайно не покалечил партнёра по спаррингу. Парень использовал специальные кожаные подкладки на местах, обычно слабо защищенных доспехами, но не везде же эти заплатки можно поставить. Бить в глазницу старик мне запретил, поняв, что я никогда не смогу остановить удар, поздно уже переучивать, так рука поставлена.

Элба был мной недоволен, но его ухмылки и недовольство срезались спаррингами просто на мечах. Я прикипел душой к фальшиону, а он – к каролингу, и потому нам было чем друг друга порадовать, из тех радостей, что воют чёрными синяками на местах, что плохо прикрыты броней. Так вот за спаррингами, тренировками на физуху и ворчанием Антеро пролетели три моих дня. События четвёртого дня были переломными для меня. Утро, тренировка, завтрак…

Слуга нашел меня у озера. Между тренировками я ходил по камням у озера, благо меня выпускали из замка. С другой стороны, а чего им опасаться? Что я сбегу куда-то? Куда мне бежать из долины, если я плохо представляю, куда бежать, да и пешком уйти от конной погони нереально, тем более что каждый мой шаг отлично виден для наблюдателей из замка. В перерывах между тренировками я, наплевав на слова барона о том, что в озере нет рыбы, закидывал удочку. Понятно, что ничего не ловил. Как можно что-то поймать, когда день, и тем более в озере, в котором нет рыбы. Глупость, конечно, ходить с удочкой на озеро, где нет рыбы, но хоть какая-то релаксация. Кинул удочку на берегу и следи, как поплавок болтается на воде.

– Сэр Ваден, вас ожидают, – тихо подкрался со спины слуга, но под его ногами скрипел песок, и я его ещё за пять шагов слышал. – К вам гость.

– Гость?! – переспросил я удивленно. И в самом деле, какие тут у меня могут быть гости? – Хорошо, я сейчас иду…

Я смотал снасти и пошёл вслед за слугой. Ворота, флейта, ещё одна флейта, донжон. У донжона я привычно скинул оружие у охраны. Тренировки – это одно, а в самих внутренних покоях мне никто с оружием ходить не позволял. Первый, второй, третий, четвёртый этаж, коридор, пара сквозных комнат, и вот. Когда я зашел в комнату, то я, готовый ко всему, обалдел.

Сидит кто-то за столом и пьет. Рыжая борода до пояса, волосы на голове такие же рыжие, обрезаны под горшок. Нос картошкой, маленькие глазки, широкие плечи, зеленый кафтан и довольная рожа, расплывшаяся в улыбке. Твою мать, гном! Поначалу я его перепутал с Дарином, уж больно похож, но потом, спустя секунду, понял свою ошибку. Похож, но не Дарин. Плечи поуже, и когда он встал мне навстречу, то видно, что чуть поменьше ростом.

– Сэр Ваден, рад знакомству. Я Далин, брат Дарина, – расплылся в улыбке гном, идя ко мне навстречу. – Брат мне много от вас написал…

– А где пиво?! – на шоке рефлекторно произнес я, и гном поморщился.

– Не наливают гады! Говорят, что без воли барона не будут наливать мне, сволочи! – Гном разразился длиной тирадой на своём языке, и я его невольно зауважал. У меня самого матов хватало секунды на четыре, ну на шесть, когда я маты клал пулеметом, а тут целых полминуты гном крыл словами пусть и непонятными, но с характерными интонациями.

– Ну, это поправимо! – Выслушав гнома, я высказался: – Мне барон не запрещал наливать. Сейчас дела поправим.

Я выскочил в коридор и поймал за рукав кафтана слугу, что проводил меня до этой комнаты и стоял у двери.

– Пиво неси! И много неси! Меньше бочонка нам мало! – поставил я слугу перед фактом.

Что я делаю?! Мне сегодня ещё тренироваться. Пофиг, что сегодня тренировки, пьяный я дерусь лучше трезвого, психологические стопоры спадают и силы больше, правда выносливость падает.

«А завтра как будешь тренироваться?!» – ехидно спросил внутренний голос.

В похмелье я никакой. Опохмеляйся или не опохмеляйся, разницы нет. С другой стороны, не идти же мне на попятную, если уже слово «пиво» в присутствии гнома произнес.

– Пулей сюда! С бочонком! – слово «пуля» я, понятно, произнес на русском.

Слуга убежал, услышав непонятные слова, но уловив интонацию в голосе. Если он придет без пива, я не обижусь, я сделал то, что мог. Не мне гнуть пальцы в чужом доме, но и проверить, насколько мне перекрыли кислород, не помешает.

Молодой парень из стражи, что стоял у двери, только ухмыльнулся на мои приказы слуге. В донжоне меня даже до туалета сопровождал кто-нибудь. За воротами замка или во втором дворе меня оставляли в покое, но по донжону я ходил с сопровождающими. В первый день сопровождающих было трое, во второй тоже трое, а на третий стали отправлять следить за мной одного. С этим пареньком я сходился и в спарринге. Не скажу, что я крутой, но этого паренька я делал. Стоит паренек, усмехается и наверняка радуется за меня. Разговаривать со мной никто не говорил, кроме Коима и Элбы, ну и слуг. Остальным, похоже, был прямой запрет на общение со мной. Но ведь натуру не обманешь, паренек наверняка сам бы не прочь скинуть кольчугу и попить пиво. А может, паренек что-то личное имеет против этого слуги, а тут я, такой грозный, права качаю, как тут не порадоваться.

Пока слуга бегал, я невольно задумался. Гному тут никто кроме меня не удивлен. Гнома спокойно допустили в долину и, более того, в замок, а что из этого выходит?! С гномами тут общаются часто и, более того, у них что-то вроде союзнических отношений. С другой стороны, гнома принимают, но пиво не проставляют, а это что значит?! Либо гнома не уважают, либо тут гномы настолько не в новинку, что им уже не рискуют пиво проставлять. По всему выходит, что второй вариант. Спросить бы у паренька, что стоит у двери, но тот не ответит. Это Коиму и Элбу плевать на запреты, или, скорее, у них шире круг обязанностей, а значит, шире и круг прав.

Слуга обернулся за пять минут. Я все это время его ждал у двери. Слуга приволок бочонок. Самый маленький, на пятнадцать литров, но всё же бочонок.

Похоже, у меня есть какой-то лимит от барона, если мне не только позволяют тренироваться, ходить к озеру, но и алкоголь проставляют по первому требованию. С этим мыслями я вернулся к гному.

В комнате оказалось, что у нас нет кружек, но гнома это не испугало. Во-первых, у него была кружка с собой, а во-вторых, он пил из бочонка, одолжив мне свою кружку.

Эй! Хорош лакать, оставь на мою долю, чертяка!

Честно говоря, это ещё то зрелище, когда гном пьет прямо из бочонка! Бочонок надо не только в руках удержать, но при этом не захлебнуться пивом. Судя по ручищам гнома, ему не в тягость держать бочонок, но как он не захлебнулся-то?! Когда он мне наливал вторую кружку, у этого урода было уже полбочонка.

Во насос!

Пили молча и посматривая с интересом друг на друга. К моему удивлению, после второй кружки мне ещё осталось пиво на третью и даже на четвёртую кружку.

– Ну, теперь можно и поговорить! – стукнул едва ли на треть полным бочонком Далин.

– Да уж поговорим! – сказал я, думая, когда ему в туалет попрет желание сбегать. – Ты что такой жадный, мне пива почти не оставил?!

– Ты бы посидел полгода на нижнем уровне с киркой вместо тонкого резца! – недовольно буркнул он.

Что за полгода, что за резец, тем более тонкий резец?! Если гном привык действовать тонкими инструментами, то почему был полгода в шахте и киркой?! Это у них что, такой дисбат, что пива не наливают?

– И за какие дела тебя в шахты? – вырвалось у меня.

Гном ничего не ответил, а только недовольно молчал. Понятно, это внутренние их дела.

– Хорошо, насчёт шахт можешь не отвечать, но почему ты тут?!

– Из-за тебя, что тут непонятного! Брат нашим старейшинам отписал, и меня к тебе прислали, – буркнул гном, слегка расслабившись.

Ух ты, какие у них под горами оказываются интриги. Как чуял, что не зря гном сбежал к людям, похоже, у них тоже есть свои напряги в горах.

– И что же он отписал? – спросил я. – Я эту грамоту вез, так что не думаю, что это такая тайна.

– Ага! – усмехнулся гном. – А ты понял, что там написано?

– Я не понял, но знаю человека, который понял, что там написано. Могу у него спросить, – сказал я, имея в виду Коима. Честно говоря, я брал Далина на понт. Не факт, что Коим мне что-то расскажет, но это не мешает гнома взять на пушку.

– Да ничего там особенного не написано… – засопел недовольно гном. – Там нашим тайным языком написано многое… А то, что на общем… Просит меня наверх выпустить… пишет, что прибыльное дело есть… Но человек, на кого это дело завязано, будет говорить только со мной…

Ух ты как! Дарин меня не только использовал для передачи весточки, но и как подсадного, для того чтобы своего брата из застенков вытащить, точнее из шахты с киркой. И ведь что интересно, Дарин мне ещё и помог. Коим, когда прочитал пергамент, что-то шептал барону, а если слова о прибыли были на общем, то это могло мне дать отсрочку от смерти у стены. В любом случае удачно с этим свитком вышло.

– И кто же ты по профессии, если я буду говорить только с тобой? – я невольно усмехнулся. Интересно, что там Дарин понаписал, что взял на понт старейшин?

– Я ювелир, – к моему удивлению, засмущался гном.

Видеть смущающегося гнома – это нечто. Глазки потупил, лоб склонил, сидит за миг покрасневший. Вы вот не видели смущающегося Шварценеггера, а я вот увидал благодаря Далину. Шварценеггер, честно говоря, ребёнок перед силой гнома, но ведь надо же хоть с кем-то сравнивать.

Понятно всё с тобой! О часах речь пойдет. Бедная моя голова! Чую, сегодня я опухну от выпитого пива и споров с тобой.

Как оказалось чуть позднее, я был прав. Речь шла о часах. Прав я был и в другом. Спорить с гномом – это ещё тот головняк. Упрямый черт!

Пиво мы вскоре допили, пришлось отправлять слугу за догоном, а также за второй кружкой. Далин, пока несли бочонок, сходил в туалет.

Опять пришлось вести речь о пользе часов. Наученный опытом, я не напирал на знание точного времени в интересах науки, а сразу перешёл на суть часов как игрушки для богатых. Описал часы в золотой оправе и с самоцветными камнями. При этом описал не просто безделушку, а полезную вещь в деловых переговорах.

Как меня достал этот ювелир! Его под важное дело выпустили, а он спорит со мной! Был бы доволен, что на свободе, а не грызет камень зубами на нижних уровнях! Достал урод!

В споре я не сразу понял важную вещь. Я тут уже четвёртый день. Допустим, сутки нужны на доставку письма, сутки на споры между гномами, иначе у них никак дела не решаются, и ещё сутки пути гнома. Выходит, что в баронстве и вправду есть выход на гномов, и довольно близкий выход, если судить по скорости прибытия Далина…

– Ты меня достал! – в какой-то момент сорвался я. Бычить на машину смерти – это, конечно, я зря, но он меня и вправду достал. – За тебя брат поручился! Тебя наверх выпустили! Ты что, не ценишь слово гнома! Не ценишь слово своего брата! Твой брат говорит, что дело стоящее! А он побольше тебя с людьми общался и, наверное, знает, о чем говорит! А ты тут весь в сомнениях! Совесть у тебя есть?!

Про совесть это я зря!

Как оказалось, почти два бочонка пива – это много даже для гнома. Далин расплакался. Твою мать! Что же за беда у тебя внизу, что вас так загнобили?! Я, уже под серьезным хмельком, приблизился к нему для дружеского объятия, успокоить, так сказать.

Ага! Пьяная я скотина! Уже обнимая гнома, мои мысли слегка переменились. Мне стало стыдно за то, что он плачет как баба, и я решил ободрить его по-дружески, по-мужски. В общем, не буду себя оправдывать, я укусил Далина за лоб для его успокоения. Как так получилось и что на меня нашло, сам не знаю. Хотел нежно по-братски слегка прикусить, а тут такое вышло…

Я получил в ответ колотуху, но, по счастью, уже медлительную, и просто улетел в угол. Быстро вскочил на ноги и на лезущего ко мне плачущего гнома опрокинул какой-то шкаф. Под шкафом гном на несколько секунд и успокоился.

Пока он пытался вылезти из-под шкафа, я, само собой, прыгал по шкафу, чтобы ему было сложнее вылезти.

Вылезет – убьёт же ненароком! Чтобы я ещё под такую колотуху подставился! На грохот к нам ввалился какой-то слуга со стражником и видят меня, прыгающего на поваленном шкафу.

Конфуз какой!

Я убежал за спину паренька, что нас охранял. Пускай Далин вылезает! Уже из-за спины паренька я почти проорал:

– Какие тут крупные мыши бегают! Мы её шкафом пытались придавить, но она увертливая! Выпрыгнула в окно!

Что я несу?! Окно-то закрыто!

– И ещё, гадина, окно за собой закрыла! – заорал Далин, вылезая из-под шкафа.

Хорошо, что гном пришёл в себя. Хорошо, что успокоился. Прячет за локтем красные глаза, а я его минутную слабость выдавать не буду. Мужчины плачут молча и в одиночестве. Это позор показать свою слабость. Мужчина должен быть всегда кремнем, и пофиг на то, что всё в жизни плохо. Потому и мужчины живут меньше женщин. Женщины плачут и скидывают кортизол, а мужчинам по статусу плакать нельзя никогда и нигде, и потому инфаркты и инсульты, потому и водка, за которой вроде как не западло, если никто не видит… Тем более что алкоголь помогает выработке эндорфинов, что глушат гормон стресса.

Нас оставили в покое. По взглядам людей я видел, что нам больше пить не принесут ни при каких разрезах. Будем допивать то, что осталось в бочонке.

– Ты как?! – спросил я, как только за моей спиной закрылась дверь.

– Нормально. Показывай свою штуковину! Смотреть буду, – шмыгнув носом, взял себя в руки Далин.

– А ты сможешь? Ты же нетрезв! – засомневался я. – Штука тонкая!

– Брось! Руку мастера испортить сложно, – брякнул мне гном, но, видя мои сомнения, добавил: – Я же делать ничего не буду, а буду просто смотреть. Я ничего не испорчу! Слово гнома!

Слово гнома – это серьезный повод, ну так, по крайней мере, мне тогда показалось, и я сгонял за часами в свою комнату. Хотя что тут говорить показалось. Так на деле и вышло. Далин очень аккуратно снял крышку и ещё минут пять рассматривал механизм часов. Потом так же ловко закрыл крышку, потер свою бороду и отдал мне часы.

– Спасибо… ну ты понимаешь за что… – промямлил он. – А твоя штука и вправду интересная… Я буду работать над ней…

«Не за что!» – так и хотелось мне брякнуть в ответ, но я стерпел. Уважаю гномов! Гномье слово не просто камень, но и гномы сами… Или хотя бы пытаются быть из камня…

Весь дальнейший день пошёл через попу. Ну какой я сейчас боец?!

Антеро покрыл меня матом, но коротко и без злобы. Под вечер я ещё вышел на внутренний двор замка, но Элба, посмотрев на мой заплывающий кровью глаз, послал меня по примеру Антеро.

– Красавец… – это единственное слово было цензурным из его слов.

Ну, на нет и слова нет. Нет тренировки – значит, спать, тем более что сегодня уже не нальют, а может, и вовсе наливать не будут.