Абу Машар (787–886) родился или в Балхе (провинция Хурасан), или неподалеку от него, и хотя в итоге он поступил на службу к Аббасидам в Багдаде – покорителям его народа – интеллектуально он продолжал числить себя иранцем, принадлежавшим к шиитской секте. Когда ему исполнилось 47 лет, знаменитый неоплатоник ал-Кинди убедил его в необходимости изучить математику, чтобы научиться понимать философию, после чего интерес Машара обратился к астрологии. Известность, приобретенная им благодаря занятию этим предметом, была весьма велика. В некоторых кругах до сих пор можно обнаружить его последователей. В каком-то смысле приходится лишь сожалеть о том, что этот человек получил образование на перекрестье столь многих непохожих друг на друга традиций – греческой, индийской, иранской и сирийской, наряду со всеми их разветвлениями, – и что он понимал столь много языков. Когда он пытался создать некое обобщенное представление обо всем этом, то, к сожалению, широта и разбросанность исходного материала не оставила надежды получить хоть какое-то подобие согласованности. Это типичный недостаток большинства, если не всех практикующих астрологов. Тем не менее его философское восприятие отличалось оригинальностью, а попытки использовать труды сторонников Аристотеля и Платона для обоснования астрологических воззрений легли в основу многих дискуссий, развернувшихся впоследствии в исламском и христианском мирах. По какой-то причине его не вполне аутентичная трактовка Аристотеля достигла Европы до того, как туда попало большинство оригинальных аристотелевских работ.

Ранее изученная Абу Машаром религиозная экзегеза научила его разбираться в календарях и хронологии, и нет ничего удивительного в том, что позже он стал отстаивать идею, согласно которой научное знание было передано человеку в несовершенном виде, и поскольку оно имеет божественное происхождение, то истинное представление о нем можно получить только из откровения. Написав свой «Зидж ал-Хазарат», он попытался обрести это утраченное знание в области астрономии. В указанном зидже использовались индийские параметры и средние движения планет (выраженные в югах), но в рамках модели Птолемея. Это могло служить вполне явным свидетельством прогрессирующего снижения качества знания; и все же как предполагалось, этот зидж написан на основе манускрипта, сгоревшего в Исфахане еще до библейского потопа.

Свидетельством исторического подхода Абу Машара к науке с очевидностью служит одна его концепция, позже нашедшая отклик у многих как восточных, так и западных авторов. Его идея заключалась в том, что человеческие институты, такие как религиозные секты или светские образования (наподобие властителей халифата), претерпевают взлеты и падения в соответствии с последовательностью определенных типов соединений Сатурна, Юпитера и Марса. Эта доктрина внушала надежду тем, кто мечтал о возрождении Ирана, а в более поздние века – сеяла тревогу в душах тех, кто ожидал конца света или прихода Антихриста.

Исламские астрономы, обладавшие более тонким вкусом, сурово критиковали Абу Машара. Одним из них был величайший астроном ал-Бируни, и знаковым симптомом действительных мотиваций «астрономов» более поздних времен является крайне малое наличие сохранившихся работ Бируни, тогда как копии сочинений Абу Машара обнаруживаются в несметном количестве.