Маттео Риччи родился в 1552 г. в городе Мачерата в Италии в семье фармацевта. Риччи вступил в орден иезуитов и изучал астрономию (в числе прочих предметов) в Римской коллегии. Из преподавателей колледжа наибольшее влияние на него оказал Кристоф Клавий, друг Галилео Галилея и один из наиболее уважаемых европейских астрономов того времени, не разделявший тем не менее идею Коперника о центральном положении Солнца во Вселенной. В 1577 г. Риччи покинул Рим с иезуитской миссией и, отправившись морем из Лиссабона, достиг сначала Гоа, а затем Макао, прибыв туда в 1582 г. В 1583 г. он добрался до Китая и присоединился к другому иезуитскому астроному Микеле Руджери. Риччи поселился в Чао-Чин в провинции Гуандун, но много путешествовал. Основав несколько миссий в разных частях империи, он, наконец, поселился в Биджине (впоследствии – Пекин) в 1601 г., пользуясь покровительством императора Ваньли. Он пребывал там вплоть до своей смерти в 1610 г.

Завоевав доверие в официальных китайских кругах своим умением разбираться в календарных вычислениях, Риччи и его соратники опубликовали тщательно подобранный сборник европейских материалов, которые аккуратно выбирались таким образом, чтобы продемонстрировать несостоятельность противоречивших им китайских наработок. Это совсем не сложно сделать в области астрономии. Труды Риччи, написанные на китайском языке, посвящены преимущественно теологии и этике, но помимо этого он перевел и издал сокращенный вариант сочинения Клавия об астролябии, календаре, сферической тригонометрии и общих математических вопросах, включая первые шесть книг геометрии Евклида. В этом ему помогал его ученик Сюй Гуанци. Они опубликовали несколько изданий огромной карты мира (179×69 сантиметров), дав китайцам первое представление о взаимном расположении земель и морей на большей части земного шара. В числе прочих полезных астрономических методик, которым учили иезуиты, была новая европейская алгебра, а позже – логарифмы и счетно-логарифмическая линейка для облегчения расчетов.

Нет нужды говорить о том, что влияние, произведенное всей этой деятельностью, оказалось весьма значительным и радикально поменяло направление развития китайской науки, которая практически не эволюционировала до начала правления династии Мин и раннего периода династии Цин. Однако в своих письмах, отправляемых на родину, иезуиты рисовали китайскую науку в радужном цвете. Они создали у европейцев впечатление, будто им удалось открыть великую астрономическую культуру. Что могло произвести на них такое сильное впечатление? Среди прочего они обнаружили в Китае богатый источник потенциально полезной астрономической информации, относящейся к далекому прошлому, которая сама по себе привлекала (и продолжает привлекать) внимание скорее с чисто астрономической, а не исторической точки зрения. Словом, обмены шли в обоих направлениях. Первый телескоп, достигший Китая, привез Иоганн Шрек (отец Теренций) в 1618 г. и передал императору в 1634 г. Шрек был талантливым ученым, состоял в переписке с Галилеем и Кеплером. Это произошло как раз в то время, когда иезуиты начали составлять капитальное изложение современного научного знания (как традиционного, так и западного) – проект, обладавший как научной, так и исторической ценностью, продолжавший успешно реализовываться и в XVIII в.

Судьба иезуитов в Китае резко изменилась в результате политических перемен. Если в начале 1600‐х гг. они находили некоторое сочувствие при дворе Мин, то впоследствии сила их убеждений, похоже, стала иссякать, поскольку в течение следующих двух поколений им удалось обратить в свою веру не более двух или трех высших государственных чиновников. Они стали испытывать трудности с публикацией трудов, содержащих западные воззрения. Обстоятельства резко изменились около 1644 г., когда маньчжурские оккупанты вторглись в пределы Великой стены, смели́ старое правление и основали династию Цин. В этой ситуации иезуиты воспользовались возможностью стать полезными своим новым хозяевам благодаря главным образом двум профессиональным навыкам: умению отливать пушки и осуществлять календарные реформы. Новая китайская династия нуждалась в новом календаре, чтобы, в соответствии с бытующими верованиями, подчеркнуть собственную значимость. Не успела еще захватническая армия войти в Биджин, а новый режим уже назначил главой Директората астрономии европейца. Предполагалось, что этот новый человек – Ж. Адам Шалль фон Белль – обеспечит новый двор традиционными астрологическими услугами, однако он настоял на использовании находящимся в его подчинении местным персоналом – китайцами и мусульманами – только западных методов.

Автократическое правление Адама Шалля длилось до 1665 г., когда его многочисленные местные враги, объединившись, успешно выступили против его астрономических и религиозных убеждений. Некоторых членов иезуитской миссии казнили, других – выслали, и христианская церковь на какое-то время закрылась. Шалль умер в 1666 г., но спустя три года его сменил другой иезуит, фламандский священник с более компромиссной позицией – Фердинанд Вербист, прибывший в Китай в 1669 г. Он получил образование в соответствии со строгими канонами ордена иезуитов. Вербиста определил на миссионерскую службу его предшественник в Китае Шалль, в течение восьми лет преподававший в иезуитском коллеже в Генте и имевший возможность оценить математические и астрономические способности Вербиста. Эти западные ученые обладали не только профессиональными навыками, но и феноменальной энергией. Например, Шалль к моменту своей смерти в 1666 г. работал вместе с двенадцатью китайскими помощниками над масштабным переводческим проектом, начатым в 1631 г. Совместно с Теренцием (Иоганном Шреком) и Джакомо Ро, Шалль перевел наиболее значимые разделы из ста пятидесяти западных книг; и Вербист с той же одержимостью продолжил этот китайский проект.

После разгона ордена иезуитов Вербист постарался войти в доверие к императору Канси и заслужить его покровительство. Он начал убеждать молодого правителя, что его местные астрономы не обладают достаточной компетенцией. Таким образом он надеялся склонить императора вернуть Директорат под управление иезуитов. Канси, правивший с 1661 по 1722 г., второй император многолетней династии Цин, настолько пленился астрономией Вербиста, что сам занялся ее глубоким изучением и понудил к этому своих придворных. Императорская обсерватория, основанная в 1279 г., стояла в запустении, и Вербист инициировал проект по ее обновлению, который был более или менее завершен к 1673 г. Он обладал исключительными дипломатическими способностями; внушительные сборники, содержащие его астрономическую переписку, опубликованы на латинском, португальском, испанском, русском, французском и голландском языках. Наиболее важные из его петиций императору, дошедшие до наших дней, составляют более тысячи страниц текста, написанного по-китайски.

В этом контексте наибольший интерес представляет календарь (учитывая его чрезвычайную политическую значимость в Китае). При китайском дворе существовало несколько соперничающих фракций, имевших разное представление об этом предмете; была даже группа, отстаивавшая технические приемы, используемые в мусульманском календаре. Похоже, что вопросы космологического характера интересовали китайцев значительно меньше, чем их европейских современников. Интересно наблюдать, как во второй половине XVII в. в научных трактатах иезуитов, если брать их в совокупности (в качестве примера здесь можно сослаться на Афанасия Кирхера), обычно рассматривалось большое количество различных систем мира, а окончательный выбор как бы предоставлялся читателю. Здесь можно встретить геоцентрические модели «Платона» и Птолемея; геогелиоцентрические модели, приписываемые «египтянам» или Марциану Капелле, а также Тихо Браге (всеобщему любимцу иезуитов) и Джованни Баттиста Риччоли; и, наконец, идеологически небезопасные гелиоцентрические модели Аристарха и Коперника. В основе планетной астрономии иезуитов в Китае лежала модель Тихо Браге – с центром в Земле, но в то же время использующая многие преимущества ранней коперниканской системы. (Достоинства и той и другой модели будут снова затронуты в главе 12.) Астрономические инструменты, упомянутые в сочинениях Вербиста, также походили на инструменты Тихо – надежные, но далеко не самые передовые с точки зрения астрономических исследований 1670‐х гг. Иезуиты принесли с собой систему Тихо не только в Азию, но также в Испанию и Южную Америку, где в некоторых регионах она продолжала безраздельно господствовать в течение двух последующих столетий.

Вербист написал на латыни весьма влиятельное сочинение «Astronomia Europaea» («Европейская астрономия»), законченное до 1680 г., но вышедшее в свет только в 1687 г., когда его напечатали в Диллингене (Германия). Несмотря на название, эта работа воспроизводила серии наблюдений, произведенных в Китае в 1668 и 1669 гг., уже опубликованные на китайском языке. В книге содержалось изображение заново оборудованной Императорской обсерватории в Биджине со множеством прекрасных инструментов, изготовленных для нее по инструкциям Вербиста. По конструкции инструменты напоминали те, которыми пользовался Тихо Браге (ил. 78). Одной из очевидных целей книги было стремление продемонстрировать превосходство европейских учений и технологий над китайскими аналогами и желание рекрутировать молодых и технически подготовленных священников на миссионерскую службу. Технология изготовления инструментов, теория календаря, оптика, гномоника, пневматика, музыка, искусство измерения времени и, например, метеорология имели непосредственное отношение к фундаментальной астрономии. Знакомство с этими предметами давало скрытый повод гордиться тем фактом, что они – европейцы в Китае – умели отливать превосходные пушки, изготавливать часы, автоматические орга́ны и телескопы, владели техникой перспективного изображения и т. д., причем делали это в лучших европейских традициях. Как и большинство других произведений иезуитов, эта книга разжигала аппетит многих западных ученых в отношении лучшего владения астрономией, столь же экстравагантной, сколь и почтенно-патриархальной. Однако все это имело и другие последствия, о которых иезуиты даже не догадывались, поскольку были скованы отрицанием католической церковью представлений о гелиоцентрическом и потенциально безграничном мире. Есть какая-то ирония в том, что другие европейские ученые пропагандировали идею безграничности пространства как раз тогда, когда иезуиты пытались отвратить китайцев от учения Сюань, согласно которому тела плавают в бесконечном пространстве. В общем и целом это несоответствие и правда являлось настолько разительным, что бо́льшая часть китайской космологии осталась незамеченной, и исторически мыслящие европейцы не придавали ей почти никакого значения еще долго после исхода иезуитов из Китая.

Попытка иезуитских миссий превратить Китай в христианское государство провалилась, но они продолжали руководить китайской астрономической практикой, оставаясь при этом на уровне знания XVI в. Например, армиллярная сфера, построенная для Императорской обсерватории в 1744 г., представляет собой великолепный, отлитый из бронзы экземпляр, однако точность этого инструмента вряд ли поразила бы европейских астрономов, даже тех из них, кто жил столетием раньше (ил. 79). Интеллектуальный контроль иезуитов над китайской астрономией продолжался до 1790 г., иначе говоря, он сохранялся даже после 1773 г., когда в Европе начались гонения на орден иезуитов. (После изгнания из многих европейских католических стран орден был восстановлен властью Ватикана в 1814 г.) Мы уже видели, насколько враждебно относились японцы к западным ученым в ранние времена. Однако западные книги достигли не только отдаленных районов Китая, но также и Японии. Они попадали в Японию в основном в китайских переводах, особенно после снятия строгих запретов во время правления восьмого сёгуна Ёсимунэ в 1720 г. Это стало одним из многих скрытых последствий долгого периода миссионерской деятельности иезуитов на Дальнем Востоке.