Глава 7

Бет, затянувшись, задержала дым в легких. Ничего особенного она не почувствовала и передала косяк молодому человеку, сидевшему справа. Тот сказал: «Спасибо». Он спорил с Эйлин про Дональда Дака. Компания собралась в квартире Эйлин и Барбары, в квартале от Мейн-стрит. На эту вечеринку после занятий по русскому языку Бет пригласила Эйлин.

– Да это же Мел Бланк, – говорила она сейчас. – Мел Бланк там всех озвучивает.

Бет все еще держала дым в себе, надеясь, что он поможет ей расслабиться. Она сидела на полу среди студентов колледжа уже полчаса и за это время не произнесла ни слова.

– Бланк озвучивает Кота Сильвестра, а Дональда Дака – нет, – твердо сказал молодой человек, поставив точку в разговоре, и повернулся к Бет: – Я Тим. А ты шахматистка.

Бет выдохнула дым:

– Ага.

– Ты победительница Женского чемпионата США по шахматам.

– Я со-чемпион Открытого шахматного турнира.

– Извиняюсь. Ошибочка. – У молодого человека были рыжие волосы и стройная фигура. На курсах он сидел в центре класса – Бет помнила его тихий голос, когда они хором повторяли русские фразы.

– А ты играешь в шахматы? – Ей не понравился собственный натянутый тон. Она чувствовала себя здесь не своей тарелке. Нужно было возвращаться домой или позвонить миссис Уитли.

Парень помотал головой:

– Для меня эта игра слишком рациональна. Хочешь пива?

Пива она не пила с того вечера в Лас-Вегасе год назад.

– Давай, – кивнула Бет и начала подниматься с ковра.

– Я принесу, – остановил ее рыжий.

Он вернулся с двумя банками пива и одну протянул ей. Бет сделала долгий глоток. В первое время в комнате так оглушительно гремела музыка, что невозможно было разговаривать, но когда последний трек закончился, никто не сменил пластинку – она крутилась вхолостую на стереосистеме у дальней стены, и Бет видела, как на усилителе мигают красные лампочки, но надеялась, что все про это забудут и не поставят новую запись.

Тим со вздохом плюхнулся обратно на ковер рядом с ней.

– Я всё больше «Монополией» развлекаюсь.

– Никогда в нее не играла.

– Она превращает человека в раба капитализма. Мне баксы уже по ночам снятся. Огромные.

Бет засмеялась. Косяк обошел народ по кругу и вернулся к ней. Бет ухватила пальцами короткий окурок, кое-как затянулась и передала его Тиму.

– Зачем же ты, раб капитализма, стал учить русский язык? – поинтересовалась она, сделав еще один глоток пива.

– У тебя клевые сиськи, – сказал Тим. Он попробовал вкурить и крикнул всей компании: – Эй, нам нужен еще косяк! – Затем снова повернулся к Бет и ответил на вопрос: – Хочу читать Достоевского в оригинале.

Она допила пиво. Кто-то свернул новый косяк и пустил его по кругу. В комнате собралось человек десять – они в тот день сдавали свой первый экзамен на вечернем отделении и позвали Бет с собой отпраздновать. Теперь благодаря пиву, марихуане и болтовне с Тимом, с которым оказалось на удивление легко общаться, она чувствовала себя гораздо лучше. Когда косяк снова добрался до нее, Бет сделала длинную затяжку и сразу вторую. Кто-то все-таки поставил другую пластинку, но теперь громкая музыка ей уже не мешала.

Внезапно Бет вскочила:

– Мне надо позвонить домой.

– Телефон в спальне, иди через кухню.

На кухне Бет задержалась, чтобы открыть еще одну банку пива. Отхлебнула из банки, толкнула дверь спальни, зашарила в потемках по стене – искала выключатель, но не нашла. Рядом с газовой плитой, на которой стояла сковородка с поджаренным хлебом, нашелся коробок спичек. Бет отнесла его в спальню, зажгла спичку, но выключателя так и не увидела. Зато на комоде с зеркалом была целая коллекция свечей разных форм и размеров. Она зажгла одну и задула спичку, а потом ошарашенно уставилась на свечу: это был восковой эрегированный пенис нежно-сиреневого цвета с лоснящейся мошонкой у основания. Фитиль торчал из головки, часть которой уже оплавилась и стекла.

Телефонный аппарат стоял на столике за разобранной постелью. Бет взяла свечу с собой, присела на краешек кровати и крутанула диск, набирая номер.

Миссис Уитли не сразу поняла, о чем речь, – видимо, отвлеклась то ли от телевизора, то ли от пива.

– Ложись спать, у меня есть ключ, – вздохнула Бет.

– Говоришь, ты на вечеринке у студентов колледжа? – пришла в себя миссис Уитли. – Это ребята с курсов в университете?

– Да.

– Хорошо. Только не кури там всякую гадость, солнышко.

Бет вдруг охватило сказочное чувство – тепло разлилось по плечам и затылку. На миг захотелось броситься домой, обнять миссис Уитли и от души ее расцеловать. Но она просто ответила:

– Ладно.

– Увидимся утром, – обронила на прощание миссис Уитли.

Бет еще посидела на кровати – слушала музыку, доносившуюся из гостиной, и допивала пиво. Музыкой она никогда раньше не увлекалась и никогда не бывала на школьных дискотеках. Если не считать того собрания клуба «Яблочный пирог», она впервые попала на вечеринку. В гостиной отзвучала очередная песня. А в следующую секунду на другую сторону кровати опустился Тим. Это выглядело совершенно естественно, как будто кто-то выполнил ее безмолвный заказ.

– Держи еще пиво, – сказал Тим.

Бет взяла у него банку и отпила. Ее движения сделались медленными и уверенными.

– Ох ты боже мой! – в притворном ужасе прошептал Тим. – Это что за фиолетовая хрень там горит?

– Может, ты мне объяснишь? – сказала Бет.

Она испугалась на мгновение, когда он в нее вошел. Эта штука казалась страшно огромной, и Бет почувствовала себя беспомощной, как в кресле дантиста. Но паника длилась недолго – Тим вел себя осторожно, и боли почти не было. Она обхватила его руками за спину, ощущая под ладонями грубую вязку свитера. Тим начал двигаться вперед и назад, а потом сдавил ее грудь под блузкой.

– Так не надо, – попросила Бет.

– Как скажешь, – выдохнул он и продолжил двигаться, убрав ладонь с ее груди.

Теперь она почти не ощущала его пенис внутри, но было хорошо. Ей скоро исполнится восемнадцать – Бет решила, что время пришло. На Тиме был презерватив. Чуть раньше она смотрела, как он надевает резинку, и они вместе шутили. Это была лучшая часть шоу. «Но то, что мы сейчас делаем, – правильно и хорошо, хотя совсем не как в кино и в книжках, – думала Бет. – Мы просто трахаемся. Жаль только, что это Тим, а не Таунс».

Потом она заснула на кровати – не в любовных объятиях и даже не рядом с мужчиной, с которым только что занималась любовью. Развалилась на покрывале, в одежде, и услышала, как за Тимом, погасившим свечу, тихо закрылась дверь.

Когда Бет проснулась, ее взгляд остановился на электронном будильнике – было почти десять утра. Солнечный свет прорывался в комнату по краям жалюзи. Воздух был душный, застоявшийся. Шерстяная юбка колола бедра, высокий воротник свитера давил на противно вспотевшую шею. И зверски хотелось есть. Бет посидела немного на краю постели, сонно моргая, потом встала и открыла дверь на кухню. Там повсюду валялись пустые банки из-под пива и бутылки, воняло прогорклым дымом. К холодильнику была прикреплена записка магнитом в форме головы Микки-Мауса: «Все уехали в Цинциннати смотреть кино. Оставайся сколько хочешь».

Ванная примыкала к гостиной. Бет вымылась под душем, вытерлась и, обернув полотенце вокруг головы, пошла на кухню. Заглянула в холодильник – там были яйца в картонной упаковке, две банки пива «Будвайзер» и маринованные огурцы. Полки на дверце были пусты, только на одной лежал пластиковый контейнер. Бет его открыла – внутри оказался одинокий косяк, туго набитый и на совесть свернутый. Бет сунула его в зубы, прикурила от спички и глубоко затянулась дымом. Вытащила из холодильника четыре яйца и поставила их вариться. Она в жизни не была такой голодной. Затем взялась за уборку квартиры с методичностью шахматистки, как будто перед ней было игровое поле и предстояло решить стратегические задачи. Нашла четыре больших продуктовых пакета, набила их пустыми бутылками, жестяными банками и поставила у входной двери. Попутно наткнулась в куче хлама на полбутылки «Риппл» и четыре неоткрытые жестянки с пивом. Открыла одно пиво и пропылесосила ковер в гостиной.

На спинке кресла в спальне висели джинсы. Закончив уборку, Бет переоделась – джинсы подошли идеально. Потом нашла белую футболку в шкафу, допила пиво и открыла еще одну банку. На крышке унитаза кто-то оставил тюбик помады. Бет отнесла тюбик в ванную и аккуратно накрасила губы перед зеркалом. Раньше она помадой ни разу не пользовалась. Настроение потихоньку улучшалось.

В слабом голосе миссис Уитли слышалось беспокойство:

– Могла бы и позвонить.

– Извини, – сказала Бет. – Боялась тебя разбудить.

– Я бы не обиделась…

– В любом случае у меня все хорошо. Сейчас поеду смотреть кино в Цинциннати. Сегодня вечером домой тоже не вернусь.

На другом конце провода воцарилась тишина.

– Вернусь после школы в понедельник, – добавила Бет.

Молчание затягивалось. Наконец миссис Уитли спросила:

– Ты с парнем?

– Была прошлой ночью.

– Ох… – Теперь голос миссис Уитли звучал сухо. – Бет…

Она рассмеялась:

– Да ладно тебе, я в порядке.

– Что ж… – Голос слегка смягчился. – Надеюсь, что так. Просто…

– Я не забеременею, – хмыкнула Бет.

В полдень она поставила вариться оставшиеся яйца и включила стереосистему. Раньше у нее действительно никогда не возникало желания послушать музыку. А теперь вот она заинтересовалась. Пока ждала, когда яйца сварятся, потанцевала в гостиной. Снова обниматься с унитазом она не собиралась – решила есть почаще и выпивать банку пива или бокал вина раз в час. Этой ночью она занималась любовью, теперь надо было исследовать состояние алкогольного опьянения. В квартире Бет была одна, и это ее устраивало: всем самым важным вещам в жизни она научилась в полном одиночестве.

Около четырех часов дня Бет сходила в винный магазинчик «У Ларри», находившийся в квартале от квартиры, и купила полтора галлона «Риппл». Когда продавец укладывал бутылки в пакет, она спросила:

– У вас есть еще какое-нибудь вино вроде «Риппла», только не такое сладкое?

– Эти крепленые вина все одинаковые – газировка с сиропом, – отозвался тот.

– А бургундское?

Миссис Уитли часто заказывала бургундское, когда они ели в ресторанах.

– Есть «Галло», «Италиан Суисс Калони», «Поль Массон»…

– «Поль Массон», – сказала Бет. – Две бутылки.

Тем вечером ей удалось более-менее аккуратно раздеться. Еще до того, как начала пить, она достала из шкафа пижаму и в одиннадцать облачилась в нее, а свою одежду ухитрилась сложить стопочкой на стуле перед тем как рухнула в постель и отключилась.

К утру никто так и не вернулся. Бет сделала себе омлет и съела его с двумя кусками поджаренного хлеба, а потом выпила первый в этот день бокал вина. Погода снова выдалась солнечная. В гостиной она нашла пластинку с «Временами года» Вивальди, поставила ее и начала основательно заливаться алкоголем.

В понедельник утром Бет вызвала такси и приехала в Старшую школу имени Генри Клея за десять минут до начала первого урока. Квартиру она оставила в идеальной чистоте. Владельцы все еще пропадали в Цинциннати. Свитер и юбка не слишком помялись, а гольфы с ромбами она постирала. Вторую бутылку бургундского Бет прикончила в воскресенье вечером и беспробудно проспала десять часов. Сидя в такси, она чувствовала тупую боль в затылке, и у нее слегка дрожали руки, но за окном машины было изысканное майское утро, а на деревьях трепетали хрупкие, деликатные, свежие листочки. Вылезая из такси и расплачиваясь с водителем, Бет и сама уже чувствовала себя свежей, легкой, тугой, как пружина, нацеленной идти вперед, закончить старшую школу, а остальную энергию посвятить шахматам. На ее банковском счете лежали три тысячи долларов. Она избавилась от девственности. И научилась пить.

Когда Бет после школы вернулась домой, поначалу образовалось неловкое молчание. Миссис Уитли в голубом домашнем халате мыла на кухне пол. Бет уселась в гостиной на диван и открыла сочинение Ройбена Файна об эндшпилях – книгу, которую терпеть не могла. На раковине она заметила банку «Пабста», но не возникло ни малейшего желания выпить. Теперь она долго не возьмет в рот спиртного – за эти дни ей выпивки хватило с лихвой.

Миссис Уитли закончила мыть пол, прислонила швабру к холодильнику и вышла в гостиную.

– Значит, вернулась, – проговорила она ровным голосом.

– Я хорошо провела время, – взглянула на нее Бет.

Миссис Уитли явно не знала, как себя вести. В конце концов она позволила себе улыбнуться, и улыбка вышла удивительно светлая, девчоночья.

– Что ж, – сказала она, – в жизни есть место не только для шахмат.

Бет закончила школу в июне, и миссис Уитли подарила ей часы «Булова». Снизу на корпусе было выгравировано: «С любовью от мамы». Бет была довольна, но что порадовало ее еще больше – это подоспевшее письмо с извещением о новом рейтинге – 2243. На выпускном многие одноклассники тайком предлагали ей запрещенные здесь алкогольные напитки – Бет отказывалась. Весь вечер она пила только фруктовый пунш и домой ушла раньше всех. Ей нужно было учиться дальше – готовиться к своему первому международному турниру, который откроется в Мехико через две недели; после этого начнется чемпионат США по шахматам, а еще ее ждало приглашение на турнир в парижском отеле «Реми-Валлон», запланированный на конец лета. Все закрутилось, завертелось, началось что-то важное.