Странная икона

Эту историю нам рассказали монахини в обители преподобного Прохора Пчиньского, что на юге Сербии, в паре километров от границы с Македонией.

Зайдя в монастырскую лавку, мы увидели необычную икону: святой человек изображен с крестом в руке (понятно: значит, мученик или исповедник), но облачен он не в традиционные одеяния, а в солдатскую униформу. Кто-то предположил, что перед нами изображение русского солдата-страстотерпца Евгения Родионова, оставшегося верным Христу, отказавшегося в плену снять крест, за что был убит чеченскими головорезами. Но нет: как видно на иконе, герб на солдатской униформе не российский, а сербский. Взяли увеличительное стекло, прочитали надпись: «Св.)ован Руски исповедник. Помоћник Српском народу». Перевода, понятное дело, не требуется. Но! Почему святой Иоанн в сербской форме? Как это понять? Конечно, все святые – наши помощники, и национальность их большой роли не играет. Мы же просим о молитвенной поддержке святых Георгия Победоносца или Исаака Сирина, Николая Чудотворца или Моисея Мурина? Итак, при чем здесь наш земной (и дай Бог небесный!) соотечественник – святой исповедник Иоанн Русский?

Святой исповедник Иоанн Русский

Матушки рассказали нам следующее. Все мы помним страшные бомбардировки НАТО 1999 года, в результате которых колыбель сербского Православия, Косово и Метохия, подпала под безраздельную власть исламистов и их хозяев, м-да, «миротворцев» из НАТО. Помним те издевательские поздравления с Пасхой, которые оккупанты писали на бомбах и ракетах. В результате этих бомбардировок погибли тысячи людей (главными жертвами бомбардировок стали мирные жители). Как признал спецпредставитель ООН по правам человека в бывшей Югославии Иржи Динстбир, балканская операция НАТО привела к большему числу жертв среди мирного населения, чем сам косовский конфликт, ради разрешения которого она якобы была предпринята, нанесен страшный ущерб экологии Сербии, разрушена промышленность страны. Если сейчас, по прошествии нескольких лет, Сербия, привыкшая, как это ни страшно звучит, к постоянным войнам, хоть немного, но приходит в себя, то продолжение бомбардировок привело бы, вероятно, к тотальному хаосу в стране и к еще большему количеству невинных жертв. Да, страна должна была смириться, чтобы не быть полностью разоренной и уничтоженной. И на Россию, бывшую всегдашней надеждой сербов, тогда полагаться было, сами помните, весьма сложно. А вот на русских святых полагались. Исповедник Иоанн – яркий пример смирения в тех обстоятельствах, в которых оказались тогда сербы. Он же был в турецком плену и своим смирением привел ко Христу многих. Да, в его жизни не было мирской громкой победы, не звучали гимны в честь русского царя, но – была победа Христова, победа смирения, тихая и светлая победа Бога, предпочитающего убеждать в Своем присутствии и любви «гласом хлада тонка».

И, как рассказали нам монахини, святой Иоанн Русский явился одному горячо молившемуся сербскому монаху со Святой Горы, будучи облаченным именно в сербскую военную униформу. Святой сказал: «Иду помочь братьям-сербам». На следующий день, 10 июня 1999 года, бомбардировки НАТО прекратились…

Времена для христиан всегда тяжелые, и нынешнее – совсем не исключение. Если взглянуть на то, что происходит в Косово и Метохии, тем более: мирной и счастливой жизнь края не назовешь уж никак.

Но проповедь Евангелия продолжается, несмотря ни на что. И, как говорят монахи здешних обителей, некоторые местные албанцы или солдаты НАТО, поначалу относившиеся к Православию предельно агрессивно или с пренебрежением, вдруг становятся христианами: кого-то приводят к Богу чудеса, а кого-то – тот самый «глас хлада тонка», знакомство с тихим светом Христовой любви, которая побеждает любое оружие. Так что Православие в Косово и Метохии хоронить рановато. Если один святой русский пленник смог привести ко Христу тысячи людей своим смирением, то не смогут ли повторить его подвиг тысячи православных сербов, оказавшиеся в плену на собственной земле?

О шиптарах

Семьи у албанцев многодетные, и это абсолютно не считается чем-то из ряда вон выходящим, это естественно. Поэтому главное, что вас поражает в Косово, – это огромное количество молодежи и детей. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто (хотя бы в силу своей многочисленности) может диктовать здесь свои правила. Сербы это поняли слишком поздно. Это сейчас в их семьях детей стало не один-два, а больше. И за интересы семьи они готовы драться. Им плевать на смешные «материнские капиталы»: большая семья такой капиталец отгрохает, что и на новый дом хватит, и на квартиру, и еще много на что. Кто-то жалуется, что Москва на русский город уже не похожа?… С такими семьями, как у нас сегодня, завтра некому жаловаться будет.

Сами албанцы – не более чем инструмент влияния США и НАТО на Балканах. То есть им нужна заварушка, которую только НАТО (по просьбе «мирового сообщества») способно будет остановить. Оно же, НАТО, при помощи албанцев ее и организует. Будут и погромы, и убийства сербов, и осквернение церквей, разрушение монастырей. В том, что огонь уже тлеет, убедиться легко: ежедневные плевки, брань, оскорбления – совсем не новость для православных здесь. Как они тут вообще держатся? Да так и держатся – на своей сербской земле, мешая и шиптарам, и другим оккупантам. Христианское терпение страданий вошло, наверное, в плоть и кровь живущих здесь людей. О смерти здесь говорят спокойно, без надрыва и пафоса. Поначалу воспринимал это спокойствие как некий «черный юмор», но до юмора ли этим людям?

А смеяться они все-таки умеют и любят. Пасьане – сербское село, где живет Драган с семьей. Как и в любом селе, весть о том, что появились новенькие, распространилась быстрее любого скоростного интернета. Как и в любом селе, с утра пораньше стали появляться случайно проходившие мимо соседи – так, кофейку попить. О, гости у вас. О, русские. Так и не кофейку, может? А у меня тут с собой – сами делаем. Трезвенник Драган понимает, что не отвертится, и, вздыхая, просит жену Гордану принести побольше стопок (всё равно еще придут знакомиться). Задушевно проходят завтраки в селе Пасьане! К чести сербов нужно сказать, что меру питию они знают. Немного «ракийки», кофейку – и на поле, вкалывать. Не видел пьяниц. Один, говорят, есть на всё село, но его никто не уважает: «Не наш человек». Одна мысль не оставляла нашу «команду»: это же типичное русское. Потехе – часок, не больше, а делу – время. Где такие мужики в русской деревне, остались ли? В такой, так сказать, концентрации? Чтобы один алкаш на всё огромное село как повод показывать на него пальцем и говорить детям: «Будете лениться – будете жить, как этот вот».

«Пошли в футбол поиграем, а?» – «Да без проблем, только я ж у тебя выиграю!» – «Не-а». На нашу футбольную битву собрались несколько человек. За кого и болеть, не знают: за Стефана – негостеприимно, за меня – непатриотично. Решили так: молодой играет за «Зенит», я – за «Црвену звезду». Кто выиграл, неизвестно, потому что мяч всё время улетал за пределы поля и с холма вообще, а на счете 76:76 все притомились. Договорились матч продолжить через пару месяцев.

Вид с холма здесь потрясающий: леса, долины, речки, поля. Как будто бы мир кругом воцарился. И очень мешает этому умиротворению ясное осознание: в любой момент всё здесь может вспыхнуть, огонь и горе будут царствовать. Впрочем, «что такое страх? – говорят мои собеседники. – В страхе есть что-то от предательства. Наслушался очередных слухов про то, что „будет еще хуже“, „вот-вот опять всё начнется“, „кризис разразится“, – и покорился этим слухам, уехал, ушел, убежал из Косово. Предал могилы предков, предал свой храм, свою землю. Жить надо здесь и не бояться. Христос постоянно говорит: „Не бойтесь!“ Бог не оставит – веками проверено».

Несколько десятков километров от Пасьане – и мы в монастыре Драганац, где нас встречает огромного роста игумен Кирилл. «Вообще-то я – Кирило, но для русских братьев – завсегда Кирилл». Несколько лет назад игумен своими руками начал восстанавливать монастырь из руин. Сначала один, потом появились еще трое монахов, потом жители окрестных сел стали помогать – за три года монастырь восстановили. Драгану от отца Кирилла досталось за то, что стал редко приезжать: «Это конечно. Политика политикой, но и про Бога не забывай. Сам знаешь, чем забывчивость такая заканчивается. А вот что русских привез, молодец». Слушаешь отца Кирилла и Драгана, читаешь их монастырский журнал, ходишь по монастырю и убеждаешься: не перестанет Косово быть сербским и христианским.