Буря бушевала целых пять дней. Только на шестой день ветер стих и море успокоилось. Наконец развеяло тучи, и выглянуло солнце. Все это время Квинт старался избегать новых расспросов со стороны своих спутников, проводя большую часть времени в уединении. Как только погода позволила продолжить плавание, триерарх и центурион вывели людей на берег, чтобы столкнуть увязшую в нанесенном песке трирему в море. Задача эта оказалась далеко не из простых. Волны выбросили корабль слишком далеко на берег. Солдатам и матросам пришлось долго его обкапывать, но, перелопатив целые горы песка, так и не удалось сдвинуть тяжелую трирему ни на дюйм. Диохил предложил сплести все имеющиеся канаты и попытаться оттянуть корабль с помощью блоков, закрепленных на двух противоположенных выступах скал. Все легионеры, матросы, гребцы, и даже пассажиры, дружно взялись за канаты, напрягая мускулы до предела. В какой-то момент, трирема качнулась и сдвинулась на несколько метров, но затем вновь остановилась. Ни со второй, ни с третьей попытки, больше сдвинуть ее не удалось. Выбившиеся из сил люди опустили канаты, чтобы передохнув, вновь попытаться столкнуть корабль в море. Вдруг, непостижимым образом, «Горгона» выпрямилась и медленно сама покатилась в море. Она остановилась лишь тогда, когда закачалась на волнах. Не веря своим глазам, триерарх и матросы вплавь добрались до корабля. Поднявшись на борт, Демеций отправился на кормовую площадку, где обычно располагались кормчий и рулевые матросы. Он, кинув взгляд на воду за кормой, вдруг заметил, что вода сзади корабля вздыбилась и протянулась чем-то напоминающее дорогу. Приглядевшись, он смог различить, что на небольшой глубине, от корабля стремительно удаляется какой-то крупный предмет. Суеверный ужас охватил бывалого триерарха. Он, указывая вслед этому предмету, закричал истошным голосом:

— Чудовище! Там морское чудовище! Это оно стащило «Горгону» с мели!

На крик своего командира сбежались матросы, но к этому времени «чудовище» уже окончательно скрылось под водой, на которой не осталось никаких следов его недавнего пребывания.

— Клянусь Юпитером! — продолжал Демеций. — Оно было там! Я сам его видел.

Среди моряков пробежал ропот. Раздавались голоса людей, воздающие хвалы Нептуну, который, как они считали, прислал свое чудище, чтобы оберегать и помогать «Горгоне» и ее экипажу в этом плавание. Кто-то из матросов сказал, что нужно принести жертву Нептуну в качестве благодарности за его заботу о моряках. Триерарх приказал опустить в море амфору с самым лучшим вином, что и было немедленно, торжественно выполнено. Только трое пассажиров корабля не разделяли религиозный экстаз, поразивший римлян, а двое из них абсолютно точно знали, что за сила помогла стащить трирему с берега на воду, но никакого вида не подали окружающим.

Вскоре временный лагерь на берегу был разобран, и спустя какой-то час «Горгона» продолжила прерванное плавание. К вечеру, миновав пролив, разделяющий Италию и Сицилию, «Горгона» бросила якорь в порту Мессины, где пополнила запасы воды и продовольствия, и на утро следующего дня продолжила свой путь. Дальнейшее плавание проходило без каких-либо существенных происшествий и шло по заранее намеченному маршруту. Благополучно миновали Брундизий, а затем, двигаясь через Адриатическое море, достигли берегов Эллады, обогнув которую, Демеций несколько изменил маршрут. Поскольку погода благоприятствовала и дул легкий попутный ветер, он вместо того, чтобы направить корабль к берегам Азии, повел его в сторону Крита, существенно сокращая при этом путь. Правда, не у всех пассажиров это вызвало одобрение. Тания, так мечтавшая увидеть острова, на одном из которых родилась ее мать, была крайне разочарованна таким изменением маршрута, и Аврелию пришлось пообещать девочке, что на обратном пути, когда они закончат свою египетскую миссию, обязательно посетят родину Зои. Благополучно достигнув северного берега Крита, Демеций направил «Горогону» на восток вдоль критского побережья. Великолепный вид острова вновь вдохновил Диофила на продолжение рассказов о богах и героях своего народа. Старик поманил пальцем вечно снующую по палубе Танию, и пригласив ее присесть рядом начал с вопроса:

— Знаешь ли ты, юная дева, что это за остров?

— Аврелий сказал мне, что он называется Крит. — Ответила девочка, устраиваясь поудобней рядом с кормчим.

— Да, Тания, это Крит! А ты знаешь, чем этот остров знаменит? — продолжил задавать вопросы старик.

— Не знаю, — ответила Тания, — по моему, остров, как остров.

— Нет, дорогая, это не просто остров! С Критом связано множество замечательных историй! — Торжественным тоном сказал Диохил. — Хочешь послушать?

— Ты еще спрашиваешь! Давай скорее рассказывай!

— Что ж, слушай!

Диохил неторопливо начал повествовать историю острова. Увидев, что старик что-то рассказывает девочке, постоянно показывая рукой на скалистые берега Крита, у Тобия, стоящего неподалеку у борта корабля, разыгралось любопытство. Он сначала стал прислушиваться к тому, что говорил старый эллин, а потом, заинтересовавшись, подошел поближе и присел рядом.

— Знаешь ли ты, Тания, — между тем продолжал Диохил, — что там, среди скал, есть пещера в которой родился сам вождь богов Зевс?

Девочка не успела открыть рот, чтобы ответить, как ее опередил иудей.

— Прошу прощения, уважаемый, — вкрадчивым голосом попытался возразить Тобий, — но то, что ты говоришь, не может быть правдой.

— Это почему еще? — Возмутился эллин.

— Ну, посуди сам, если Зевс, как ты говоришь, твой верховный бог, то, как он мог родиться на Земле. Кто же тогда сотворил саму Землю и весь окружающий нас мир? Если, как ты утверждаешь, твой Зевс родился на этом острове, тогда он вовсе не бог, ведь бог единый создал Землю и небо и все сущее вокруг, и этот остров тоже.

— Да что ты, иудей, можешь знать о наших богах? — Вскипел Диохил. — Каждый знает, что Зевс — это великий Олимпийский бог, который правит всем миром с вершины горы Олимп, где находится его дворец, и дворцы других богов!

Беседующий с триерархом Квинт, заметил, что между стариками разгорелся нешуточный спор, который вот-вот мог перерасти в драку. Тогда он, извинившись перед Демецием, решил, что пора вмешаться в спор, и успокоить неугомонных стариков.

— О чем это Вы тут так шумно спорите? — Спросил он, приближаясь к спорщикам.

— Вот, кстати, — воскликнул эллин, — рассуди нас, благородный Квинт Сципилион! Я рассказывал юной Тании о том, что на Крите есть пещера, в которой родился отец богов Зевс, а уважаемый Тобий утверждает, что бог не мог быть рожден на Земле, поскольку сами боги эту самую Землю и создали.

— Да, да, — подтвердил Тобий, — именно так! Бог создал саму Землю и все, что есть на ней, в том числе и этот остров! И никогда, никаких богов не было на твоем Олимпе. Когда Бог спускается с небес на Землю, он живет в саду Эдемском, в который смертным дорога заказана, а вовсе не на твоем, старик, Олимпе! — В сердцах воскликнул иудей.

— Успокойтесь друзья! — Смеясь от души, воскликнул Квинт. — И послушайте меня. Прости, Диохил, но я лично дважды поднимался на вершину Олимпа, и на самом деле, ничего, что свидетельствовало бы о пребывании там богов, не обнаружил. Это, правда, но это вовсе не означает, что их там не было когда-то, очень давно. Что же касается пещеры, в которой, как гласит легенда, родился Зевс, то, поверь мне, это всего лишь легенда, плод воображения людей. На самом деле, Зевс родился далеко-далеко на небе, а точнее на звезде по имени Гея. Так, кстати, на эллинском языке, называется и наша Земля. Не правда ли, Диохил? Это Вы, эллины, когда-то в древности, когда боги часто спускались на Землю и жили среди людей, переняли у них это название, да и многие другие. В Вашем языке очень много слов, позаимствованных у богов. И, хоть на вершине Олимпа и нет ничего, напоминающего о богах, это тоже не говорит о том, что они там никогда не бывали. На самом деле, боги бывали на Олимпе, и даже подолгу там жили, но когда навсегда покидали это место, то уничтожили все, что могло свидетельствовать об этом факте. Как видишь, Тобий в чем-то прав, в частности в том, что на самом деле, боги, спускаясь на Землю, бывали в разных местах, в том числе и на Олимпе, но постоянно жили на Земле в Эдемском саду, спрятанном от людей среди неприступных гор далеко на востоке.

— Но ты, уважаемый Квинт, говоришь о многих богах, — осторожно заметил иудей, — а ведь бог один!

— Но это, как посмотреть! — Ничуть не смутившись вопросом Тобия, ответил Квинт. — Смотри сам, ты утверждаешь, что бог один, но сам же говоришь, что у него есть целая армия помощников — ангелов, каждый из которых отвечает за определенный вид деятельности. Так ведь?

Иудей утвердительно качнул головой.

— А ты, Диохил, утверждаешь, что богов много, и что каждый из них так же отвечает за определенный вид деятельности. Так?

— Да так! — Подтвердил кормчий.

— Вот и подумайте, не об одних и тех же богах или ангелах, как хотите, вы сейчас говорите?

Оба старика задумались, стараясь осмыслить сказанное Квинтом.

— И еще, — продолжил Квинт, — ты, Диохил, говоришь, что имя верховного бога — Зевс. А как имя твоего бога, Тобий?

— У Бога тысячи имен, столько, сколько их есть на Земле! — Воскликнул Иудей.

— Понятно, понятно! — Не отставал Квинт. — Но не может же у него не быть имени собственного, отличного от других? Если, как ты говоришь, Бог создал людей по образу и подобию своему, и наделил каждого из них именами собственными, то и у него самого должно быть такое имя.

— Ты прав, Квинт, у Бога есть такое имя, но мы не произносим его вслух. — Ответил Тобий.

— Тогда, позволь мне назвать его, — сказал Квинт. — Ведь Вы, иудеи, зовете его Яхве, так? Или по другому — Савоаф, так?

Иудей утвердительно кивнул, широко открыв рот от удивления, что римлянин знает тайные имена Всевышнего.

— А Вы оба не допускаете, что ведете речь об одном и том же человеке или Боге, или, назовите его, как хотите, высшем существе, обладающим сверхъестественными способностями. А что если и Зевс, и Савоаф — это его собственные имена. Точнее Зевс — это имя, а Савоаф — родовое имя, или, как называем мы, римляне, фамилия. Вот я, к примеру, Квинт Сципилион Аркус, где Квинт — имя собственное, а Сципилион Аркус — родовые имена по отцовской и материнской линиям.

— В твоих словах есть логика. — Задумавшись, произнес Диохил. — Но как же тогда все эти истории, которые передавались из поколения в поколение?

— Людям свойственно приукрашивать реальные события или перекраивать их на свой лад. — С легкой иронией в голосе ответил Квинт. — Вот, к примеру, твой любимый Гомер. Разве он не добавил в свои рассказы вымышленных персонажей, разве не приукрасил их мифическими существами. Ведь ты говорил, что бывал в Понте Эвксинском, значит проходил проливы, отделяющие его от Внутреннего моря. Ну и что, видел ли ты чудовищ Сциллу и Харибду, которые якобы не пускают корабли? Их придумал твой слепой поэт, чтобы показать, насколько узкие и опасные для мореходов эти проливы. Это всего лишь художественное преувеличение.

— Но позволь, уважаемый сенатор, — перебил Квинта иудей, — Если, по твоему, все эллинские боги спустились на Землю с небес, а их вождь Зевс и Всевышний одно и то же лицо, то кто же тогда создал все вокруг?

— Ты ведь ученый человек, мой друг, — ответил Квинт, — ты прочел множество книг, и, наверное, читал труды Аристотеля, в которых он рассуждает о мироздании вселенной. Сей мудрый эллин пришел к выводу, что все вокруг создано наивысшей силой — матерью природой. И, кстати, здесь нет большого расхождения с твоей религией. Ты утверждаешь, что Бог создал вселенную, и что Бог, хоть и создал людей по образу и подобию своему, но сам не обладает плотью. Ты называешь его Бог, а я называю Вселенским разумом, который знает все обо всех и во все времена, и в прошлом, и в будущем. Он подчиняет все единым законам вселенной, которые незыблемы для всего живого и неживого. Он и есть природа!

Оба старика задумались, не зная, что ответить Квинту. Сложившейся паузой воспользовалась Тания.

— Ну, что Вы все спорите и спорите! — Обиженно воскликнула девочка. — Мне вот, совершенно все — равно кто кого создал. Я хотела послушать древние истории, а Вы все испортили. И какая разница, жили герои этих историй на самом деле, или их придумали люди. От этого они не стали менее интересными. Диохил, прошу тебя, — обратилась Тания к кормчему, — продолжай!

Квинт не сдержал улыбки. Он ласково обнял девочку, и сказал, обращаясь к собеседникам.

— В самом деле, друзья, что это мы спорим! Это с нашей стороны явное неуважение к нашей юной спутнице. Давайте продолжим нашу беседу как-нибудь в другой раз, а сейчас, Диохил, если не возражаешь, продолжи свое повествование о Крите для Тании, тем более, что многое, что описывается в твоих легендах когда-то происходило на самом деле, и персонажи их жили в древности на Земле.

Диохил смущенно откашлялся и, улыбнувшись девочке, продолжил рассказ. Квинт отошел в сторону, и задумался, стоя опершись на ограждение борта корабля. До него доносились только редкие отдельные обрывки фраз Диохила.

— Вот к этому берегу приставали эллинские корабли, на которых привозили самых красивых юношей и девушек, чтобы принести их в жертву страшному чудовищу Минотавру, который находился в лабиринте из которого не возможно было найти выход. — Повествовал старый кормчий.

Услышав упоминание о Минотавре, этом монстре полу-быке — получеловеке, Квинт невольно содрогнулся. В его памяти всплыли события, происходившие в седой древности, тогда, когда на планете впервые появились представители Корпуса жизни, которые очень быстро переложили на себя большинство функций Наблюдательного Совета. Представители корпуса заняли наиболее ключевые должности в различных государствах Земли. Они стали советниками царей, верховными жрецами многочисленных храмов, различными оракулами и предсказателями. Вся деятельность Корпуса Жизни была окутана завесой тайны. Даже большинство членов Высшего Совета, а зачастую даже сам председатель, не были посвящены в деятельность этой организации, которая постепенно усиливала свое влияние не только на вновь открытых населенных планетах, но и на самой Гее. Не имея возможности покидать Землю, Квинт находился в полнейшем неведении о происходящем на далекой Родине, но то, чем занимались сотрудники Корпуса, вызывало у него крайнее неприятие и возмущение. Эти нелепые, бесчеловечные генетические эксперименты по созданию монстров в виде полузверей — полулюдей выводили его и многих других наблюдателей из себя. В Высший Совет отправлялись многочисленные протесты против такого рода деятельности, но все они оставались без ответа, а Корпус продолжал плодить ужасных монстров, никому не объясняя причин и целей, побудивших к такого рода деятельности. Только одному человеку удалось противостоять этой безумной организации. Благодаря своему влиянию и авторитету, ему удалось добиться от Высшего совета полного запрета экспериментов генной инженерии, связанных с человеческими существами. О нем Квинт вспоминал с теплотой, как о лучшем и самом преданном друге, и, одновременно с горечью. Ведь именно из-за него он, Квинт, был приговорен к вечному изгнанию на Землю без права покидать ее пределы. От воспоминаний к горлу подкатил горький комок, и ноющей болью отозвалось сердце.