Глава 26
Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах.
Лысая голова, напоминающая человеческую, но начисто лишённая кожи — словно бы освежёванная.
И нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти.
— Выбирай, — говорит мне монстр.
Я открываю глаза.
На часах семь утра, но я уже давно не завожу будильник — организм сам привык вставать в нужное время.
Встать, одеться, умыться…
— Пожалуйста, сделай нас снова едиными, Конрад.
Позади моего отражения в зеркале клубится тьма. У тьмы алые глаза и зубастая пасть. Её не обнаруживают сторожевые артефакты и не изгоняют схемы экзорцизма.
Тьма просто есть. И её как будто бы нет.
Я спускаюсь к завтраку.
Сегодня очередь Вилли готовить. Будет овсяная каша, бульон с сухариками и…
Снова пошла носом кровь.
Не самый страшный откат, после того, как колдовал на износ. Колдовал так, что сдвинулась клетка и тебя отбросило на ранг ниже…
Я открываю взгляд от крови на руке и смотрю на Вильгельмину. На её мертвенно-бледное лицо — в тон белому платью. На её закрытые глаза…
Я смотрю на сестру, лежащую в гробу.
— Утречка! — Вилли машет мне половником и продолжает готовку, что-то напевая себе под нос.
Хильда бурчит что-то невразумительное, с сонным видом нарезая хлеб, раскладывая на него кусочки сыра и нагревая их магией.
— Чего ты ждёшь?
Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.
— Покончи с этим, палач.
Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик «маузера»…
— Давай же.
И я нажимаю на спуск.
Выбирая свободный ход крючка, и видя, как курок бьёт по ударнику…
Выстрел.
И в её лбу появляется дыра.
Выстрел.
И я убиваю свою сестру.
— Утра, — говорю я и сажусь за стол, обхватывая руками голову.
— Плохо спал? — спрашивает Хильда.
— Угу. Голова трещит.
Это не вся правда. И не всё это — правда.
Голова действительно болит, но насчёт того, что я плохо спал — неправда.
Я, в общем-то, и не спал толком. Уже который день подряд.
Стоит только закрыть глаза, и меня начинают мучать видения. Стоит их не закрывать, и они начинают преследовать меня наяву…
Кажется, теперь я понимаю, почему среди пророков столько самоубийц и сумасшедших — этот Дар из Старших, но, и как всякий Старший Дар, он ещё и проклятье.
Видения приходят к тебе снова и снова. И снова, и снова мучают тебя, подсовывая не номер лошади, что победит в забеге, и не местоположение клада, а…
— Почему ты выбрал меня, а не её, Конрад?! Почему я, а не она?! ПОЧЕМУ?!
Расследование всё продолжается и нас по-прежнему не трогают. И по-прежнему не возвращается Райнхард. Нет, с ним в порядке — это я чувствую, вероятно, просто затянулась охота.
Жаль… Хотелось бы с ним поговорить о той дряни, что со мной творится. Сестёр я этими проблемами нагружать не хочу, да и чем они мне помогут? Те же трактаты, что просматривала Вилли — я их тоже смотрел, они в открытой секции библиотеки. И там ничего толкового и нет. Да — по всем признакам, у меня одна из форм Дара Пророка, но что с этим делать дальше было решительно непонятно…
Хотя, отчего же непонятно? Очень даже понятно. Я с этим дерьмом всего пару недель существую, а уже как баньши вою. Не представляю, как со всеми этими видениями можно годами жить…
Может, попробовать как-то замкнуть этот Дар, будь он неладен? Или хотя бы приглушить. Эликсиры хлестать литрами у меня никакого желания нет, да и загнусь я в таком темпе ещё быстрее… Но, может, получится это магией как-то исправить? Вычленить участок клетки, что ответственен за Дар предвидения, да и отсечь его ко всем дэвам! Ну её в пень, такую силу. Пусть даже ранг снова откатится — как-нибудь и без прогресса в магии проживу. Раньше же как-то жил? И даже после этого загадочного прогресса так уж сильно на магию не полагался — светляки и усиления и с десятым рангом делать можно. Главное — грамотно и вовремя их применять…
И вообще — пули летят быстрее заклинаний.
— …Смирно! — рявкнул адъютант.
Я поморщился от боли в боку и вместе с остальными офицерами подниматься с места не стал, просто сел прямее — иначе пока не получалось.
— Вольно, господа, вольно…
В зал совещаний штаба армии «Север» вошла высокая красивая женщина лет сорока, одетая в чёрно-серебряный мундир. Длинные прямые волосы цвета спелой пшеницы без всякого намёка на седину, голубые глаза, чёрная трость с серебристым набалдашником в руке…
И погоны фельдмаршала.
Даже не скажешь, что тайному советнику Его Величества Императора больше пятидесяти…
— Большая честь видеть вас здесь, ваше высокопревосходительство леди Гённегау, — коротко кивнул Валенштейн. — Чем обязаны столь высокому визиту?
— Хотела лично засвидетельствовать моё восхищение столь блестяще проведённой кампанией, — улыбнулась герцогиня. — Дороги на Пермь и Обдорск открыты, а значит ордена уже ждут вас, господа!
— Всего лишь удача, миледи, — скупо улыбнулся генерал. — Повезло, что среди наших командиров нашёлся местный, предупредивший нас о множестве неочевидных нюансов.
— Вот как? — удивилась фельдмаршал. — Могу ли я познакомиться со столь ценным кадром?
— Разумеется, леди. Позвольте представить — оберстлейтенант Винтер, командир панцергруппы «Цербер».
Я кивнул, приветствуя второе лицо Железного Пакта.
— Прошу простить, что не могу поприветствовать вас как должно, леди Гённегау…
— Оберст ранен, — добавил начальник штаба. — Нет, вы только представьте, госпожа фельдмаршал!.. В этом княжестве завёлся самый настоящий одержимый! Хорошо, что майор Винтер вовремя его опознал и обезвредил…
— Вот как? — Гённегау слегка склонила голову, внимательно рассматривая меня. — Тогда — моя благодарность, сэр Винтер. А, вы, кстати, не из тех ли самых Винтеров? Хотя, вряд ли, конечно…
— Из тез самых, — слегка поморщившись, ответил я. — Впрочем, дядя не успел передать титул, так что вряд ли я могу зваться графом.
— Маркграфом тогда уж, то есть герцогом. Если мне не изменяет память, ваш род до сих пор числится среди признанных кланов Пакта. Но… настоящий Заклинатель тварей? — удивлённо приподняла брови герцогиня. — Поразительно… давненько я не встречалась с вам подобными… Однако, ваши глаза, лорд Винтер…
— Я оказался слишком слаб для фамильного Дара, — аккуратно пожал я плечами, стараясь не бередить свежие раны.
— Не скромничайте, — улыбнулась Гённегау. — Вряд ли слабый получил бы восьмой ранг. А ваши раны… Это одержимый?
— Как ни стыдно мне в этом признаваться, но нет — всего лишь тва… то есть гейст из местного Ожога, — вздохнул я. — Отвык от общества… этих милых созданий… И слишком привык к магии.
— Разве ж это плохо? — усмехнулась герцогиня.
— Для егеря? Безусловно. Ведь пули летят быстрее заклинаний…
…Я моргнул и пришёл в себя.
— Эй, Курт, ты в порядке? — с подозрением спросила Хильда. — Выглядишь ты прям неважно…
— Пустяки, — отмахнулся я.
После завтрака разобрались с разными домашними делами вроде уборки, а потом, как обычно — тренировки. Бег, гимнастика, отработка приёмов, стрельба из тренировочных винтовок… Затем — обед, транс и занятия по магическим практикам. Заклинания бытовые и боевые; атакующие, защитные, поисковые и усиливающие — всё как обычно.
И как обычно — я опять веду учебный бой с Хильдой…
Тело действует будто бы само по себе, отражая и блокируя удары сестры. Хильда злится — с каждым днём всё больше и больше, но — не всерьёз. Она просто не любит проигрывать и ненавидит сдаваться…
— Чего ты ждёшь?
Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.
— Покончи с этим, палач.
Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик «маузера»…
Сестра от души бьёт меня ногой в бедро, но промахивается — в последний момент я просто делаю шаг назад. Впрочем, Хильда не теряет темпа и бьёт второй ногой с разворота, целясь уже в корпус.
Резко приседаю и делаю ногой подсечку. Задеваю опорную ногу, сшибая кузину, но она в полёте умудряется извернуться, оттолкнуться от земли рукой и приземлиться на ноги.
Хильда тряхнула головой, сдула выбившуюся прядь, проворачала:
— Да ё-моё! Почему так-то!..
И снова бросилась на меня.
— Почему ты выбрал меня, а не её, Конрад?! Почему я, а не она?! ПОЧЕМУ?!
Отбить два размашистых удара. Поймать кулак Хильды раскрытой ладонью. Удар второй рукой по локтю и ногой — под колено. Не со всей силы, конечно же, но всё равно чувствительно.
Заламываю Хильде руку…
— Почему я, а не она?!
— Эй, потише, потише!.. — скривилась от боли сестра. — Да сдаюсь я!..
— Извини, — сказал я, отпуская руку Хильды. — Увлёкся.
— ПОЧЕМУ?!
— Да ладно, чего уж там… — проворчала кузина, потирая локоть. — Со всеми бывает…
— Со мной, например, не бывает, — прокомментировала Мина.
— Да ну?! — подбоченилась Хильда. — А поди-ка тогда сюда, сестра Вильгельмина! Ща я лещей-то навешаю…
— Я не очень люблю рыбу.
— Эх ты, малявка… Не ты выбираешь лещей, а лещи тебя. Брат Курт, можете записать эти простые, но в то же время великие… Стой! — блондинка немедленно рванула с места. — Куда убегаешь?!
— Пробежка! — крикнула Вилли, со всех ног удирая от сестры. — Не могу усидеть на месте! Движение — это жииизнь!..
— Почему ты выбрал меня, а не её, Конрад?
Как только сёстры прекратили носиться как сумасшедшие, ещё немного позанимались рукопашным боем, потом перешли к приёмам с холодным оружием — ножи, палаши, штыковой бой, топоры. Затем ещё немного постреляли, собрали гильзы и часть пуль, после чего потопали домой.
Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах.
Лысая голова, напоминающая человеческую, но начисто лишённая кожи — словно бы освежёванная.
И нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти.
— Выбирай, — говорит мне монстр.
Помыться, привести себя в порядок, переодеться в домашнее, разобраться с бытовыми делами в поместье, приготовить ужин; перебрать гильзы, почистить и переснарядить их. Уделить время варке эликсиров, пополняя запасы боевых и лечебных зелий…
А вот и окончание ещё одного дня.
Время, как обычно, собраться в гостиной у горящего камина и под светом керосиновых ламп и живого огня заняться традиционным штудированием Охотничьих дневников, магических трактатов и учебников…
…Я поднимаю взгляд от папки с документами.
— И почему меня должны интересовать эти археологические бредни?
Стоящая у небольшого окна Ингеборга, любующаяся видом пиков Гиндукуша, улыбается.
— Потому что они интересуют СС?
— Серебряный орден хватается за любую подобную хрень, — буркнул я. — Уже забыла, как я им впарил якобы окаменевшего Древнего?
— СС самолично заносит в свой штаб два пуда взрывчатки с часовым механизмом? Такое забудешь, как же… — рассмеялась Ингеборга, накручивая на палец прядь чёрных как смоль волос, почти не тронутых сединой. — Но здесь случай другой. Экспедицию в Центральный Араф возглавляет лично майор Шефер, а он — учёный и далеко не дурак, по мелочам размениваться не будет. В Пакте считают, что они обнаружили неизвестный и нетронутый город Древних, в котором может быть что угодно.
— Но Пакт, как обычно, ищет оружие… И как они собираются идти в Араф? Собирают механизированную колонну где-нибудь под Оренбургом?
— Нет, решили выдвинуться на «цеппелине» «Франкенберг», но ты угадал — отправляются из Оренбурга.
— Подорвём «цеппелин»? — скептически поинтересовался я. — Это будет очень сложно. Гелий не взрывается, оболочка и шпангоуты наверняка усилены магией…
— Нет, попробуем разобраться с отрядом СС уже на месте, — ответила тётя, щуря алые глаза. — Не беспокойся, Конрад. Это же учёные и оккультисты, вряд ли они станут для вас проблемой.
— У меня большие потери в отряде после предыдущей мисси. Потребуется время на набор и боевое слаживание…
— Времени у нас нет, Конрад — «цеппелин» улетает через две недели. Так что пойдёшь в составе группы Кузнецова.
Эта идея мне определённо не понравилась.
С Кузнецовым мы были на ножах. Точнее не мы, а он со мной — я ему не нравился со всех сторон. И потому что потомственный аристократ, и потому что служил Пакту… И потому что гонял по лесам Перми его земляков. Но отряд у него был неплохой, сработанный.
— Может, тогда вообще без меня обойдётся?
— Соваться в Араф без специалиста по тварям? — приподняла бровь Ингеборга. — Смеёшься, что ли?
— Ладно, ладно… Как пойдём? Тоже по воздуху? На чём?
— Мангыстау даст 250-ю «готу» — дальности как раз хватит, чтобы добраться до предполагаемого местонахождения некрополя.
— Как мило. А обратно-то как? Пешком по пустыне?
— Зачем же… пешком? Захватывайте «цеппелин» и уходите в Бактрию, либо снова воспользуйтесь «готой». Но тогда придётся выделить людей на её охрану, пока вы будете заниматься пактовцами…
— Ладно, — поморщился я. — Разберёмся… Не самое сложное задание всё-таки.
— И, Конрад, — Ингеборга пристально посмотрела на меня. — Если там и правда город Древних, то умри, но достань там что-нибудь ценное…
«…ведь мы проигрываем войну», — закончил я то, что тётя не решилась произнести вслух.
…Часы бьют десять часов вечера.
Мы возвращаем книги в библиотеку, гасим камин и лампы, поднимаемся на второй этаж и расходимся каждый в свою комнату.
Я раздеваюсь до исподнего, чищу зубы, сажусь на кровать, бросаю взгляд направо…
…Корешки книг в книжном шкафе сливаются в одно сплошное пятно — огонь пощадил большинство фолиантов в моей комнате, но от копоти никуда не деться.
Окна передо мной нет. Как и части стены. Как и крыши над головой. Лишь обломанные брёвна и оголённые рёбра обгоревших стропил.
Следов осколков нет, пламя угасло быстро, разрушения относительно небольшие — значит ударили магией, а не снарядом. Магия огня, ранг шестой-седьмой, не выше — вполне типичные чары типичного армейского колдуна…
Я встаю и делаю несколько шагов. Прохожу мимо старого комода — две ножки обломаны, ящики вывалились. Сверху — толстый слой пыли и занесённые ветром листья.
Сметаю их рукой.
Рисунок. Старый рисунок, когда-то сделанный Вилли.
Касаюсь его, чувствуя под пальцами лёгкое покалывание. Детская спонтанная магия иногда бывает очень долговечна и непредсказуема…
Не глядя, захватываю узор чар, превращая его в построение. Не глядя, правлю его…
Взгляд цепляется за короткий отблеск чего-то блестящего.
Сметаю листья и достаю из-под них фотографию в треснувшей рамке и с расколотым стеклом.
Райнхард по центру — чисто выбритый, с причёсанными волосами, одетый в чёрный военный мундир. Левая рука — на эфесе палаша. Непривычно, но не мрачен — скорее просто серьёзен и собран. Настоящий Глава клана!.. Такой и среди императоров и королей не потеряется.
По правую руку от дяди — я. Мне здесь… Четырнадцать? Пятнадцать? Тоже чёрный мундир, палаш — ещё слегка великоватый для меня. Ну и глупая же у меня рожа была…
Перед нами на стульях — Хильда и Вилли. Обе в строгих тёмных платьях с глухим воротом и совсем небольшим вырезом — моду на голые плечи Райнхард категорически не одобрял. Хильда, помнится, всего пару раз это платье надела — уже через год не смогла затянуть корсет, даже полностью выдохнув. Росла она тогда как на дрожжах и сразу везде, да…
Вилли — лет двенадцать-тринадцать, совсем ещё ребёнок. И потому она единственная, кто широко и по-детски открыто улыбается на этой фотографии.
Я провожу по стеклу пальцами.
Не знаю, где Хильда и жива ли она вообще… Пятнадцать лет прошло с тех пор, как я видел её в последний раз. Расстались мы… не лучшим образом. И с её словом, что в следующую нашу встречу она меня убьёт.
Райнхарда и Вилли — нет, и нет совершенно точно. Их могилы стоят рядом, хотя тела дяди так и не нашли.
Ну и, наконец, я.
Остался ли в живых? Сложный вопрос. Смотря что считать жизнью.
Пальцы сжались в кулак, скрипнула кожа перчатки, и я разбил стекло, доставая фотографию и убирая её во внутренний карман плаща.
— Что ты делаешь в нашем доме? — прорычал кто-то от входа.
Скосил глаза.
Дюжий мужик в облезлом тулупе и драных сапогах. Лохматый, до самых глаз заросший густой чёрной бородой…
Я втянул носом воздух и отошёл от комода, неторопливым шагом направляясь к мужику.
— Ты кто такой вообще?! — взревел тот и выхватил из-за пояса ржавый топор.
Замахнулся…
Резкий удар по локтю, и я отбиваю руку с оружием в сторону, а сам выхватываю из кобуры наградной «маузер» и дважды стреляю мужику в грудь.
Из дырок в тулупе выплёскивает маслянистая чёрная жидкость. Из дырок в тулупе выплёскивает не кровь.
Хрип мужика превращается в низкий гортанный рык… А затем неизвестный валится на пол, когда его голова отделяется от тела.
Перешагиваю через начинающее стремительно разлагаться тело… Хотя, как это — стремительно? Всего лишь приходит в нормальное состояние для трупа, как минимум, недельной давности…
Из-за угла коридора на меня с визгом вылетает какая-то старуха с иззубренным кухонным ножом.
Воздушный кулак отбрасывает её к стене, а «маузер» выплёвывает две пули — одна в голову, вторая в сердце.
Спускаюсь по разбитой лестнице на первый этаж, рядом скатывается отрубленная голова старухи.
Отрубить голову. Да, именно. Самое надёжное средство в борьбе хоть с тварями,
Перед выходом ко мне спиной стоит ещё один… одна тварь. Женская фигура, пальто до пят, собранные в тугой узел на затылке грязно-рыжие волосы.
— Уходи, — шипящим голосом говорит тварь, поднимая руку и проводя ею по волосам. — Уходи, и я тебя не трону.
Молча нацеливаю пистолет ей в затылок… И в тот же момент она одним рывком распускает волосы и буквально тает в воздухе.
Пальто оседает на заваленный опавшими листьями пол…
Лёгкое колебание воздуха, мгновенно ставлю барьер слева от себя, и он тотчас же содрогается от удара. Бросаю «тройной клинок» — два лезвия в облаке пыли и щепок пробивают бревенчатую стену, а ещё одно влетает в дверной проём на кухню и с грохотом крушит что-то в другой комнате.
В воздухе остаётся лёгкий смазанный след из капелек чёрной маслянистой жидкости.
Ещё порыв воздуха.
Пригнуться. Шаг назад. Отклонить корпус вправо. Удар ногой — сапог бьёт по чему-то мягкому.
Блок снизу, выстрел перед собой.
Прямо из воздуха выплёскивается харз. Воздух разрывает вопль, полный боли.
Ещё удар ногой. Опавшие листья передо мной разлетаются в стороны, а стена содрогается от удара.
В треске серебристых искорок тает невидимость скорчившейся на полу твари.
На человека она или оно уже похоже слабо — бледная морщинистая кожа, глубоко запавшие глаза с чёрными белками и алыми точками зрачков. Пасть, полная острых зубов; увенчанные внушительного вида когтями длинные тонкие пальцы.
Из раны чуть ниже левой ключицы вытекает харз.
— Как… — хрипит монстр. — Как у тебя… Кто ты такой?!
Спокойно иду вперёд, не сводя взгляда с твари.
Та попыталась рвануть в сторону, но ещё один «воздушный кулак» отбрасывает её обратно.
Замерцала одна из выбитых на стволе «маузера» рун — «кауна», «факел». Пистолет выплюнул пулю, и под дивный аккомпанемент взвывшей от боли твари, на пол упала её левая рука, оторванная в плече.
Монстр вскочил на ноги, рванул на меня, замахиваясь оставшейся рукой…
Перехватить, заблокировать и выкрутить. Тварь сильна — сильнее обычного человека, но я — ещё сильнее.
Удар левым предплечьем ломает твари руку в локте. Пинок под колено, и ещё один удар ногой — в плечо, ломая кости и там. Шипящая от боли тварь валится на пол.
Ещё один удар — подошвой сапога — перебивает ей пальцы.
Хватаю монстра за волосы и тащу прочь из дома. Та шипит, рычит, сучит ногами, но ничего сделать не может — слабовата… Пока что слабовата. Если дать время — станет намного опаснее и справится с ней будет уже не так и просто — демон в ней сидит пусть и мелкий, но посильнее, чем в тех двоих…
— Отпусти меня! Отпусти! — голос твари снова становится похожим на человеческий, да и она сама становится более-менее похожа на человека — женщину лет тридцати. — Госпожа этого так не оста…
Остановился. Ударом ноги сломал ей челюсть и выбил часть зубов, а затем потащил дальше.
Выволок на крыльцо и пинком сбросил её вниз по ступеням. Тварь прокатилась по ним, пересчитав себе рёбра, попыталась вскочить… И тут же рухнула обратно, придавленная изгоняюшей печатью.
На земле высветился голубоватый магический круг со вписанной в него колдовской схемой экзорцизма, а затем корчащееся тело твари вспыхнуло всё тем же голубоватым пламенем.
Когда утихли вопли, я подошёл ближе и пинком отшвырнул лежащий в груде пепла череп.
— Это не ваш дом, — сказал я.
…Схватился за голову, но разрывающая череп боль была ерундой по сравнению с накатывающими волнами тоски и отчаяния.
Я почти наяву ощущал боль и горечь от потери всей своей семьи, и это было самое страшное, что я только испытывал в жизни.
Не страшно, если я умру. Не страшно, даже если мы все умрём, но сражаясь бок о бок. Страшно — остаться одному, зная, что только ты во всём и виноват.
От этого чувства хотелось взвыть, но я лишь глухо зарычал, махом оделся и буквально вылетел во внутренний двор, подскочив к висящей на перекладине груше для отработки ударов.
Я бил по ней снова и снова, и снова, и снова, пока из-под содранной на костяшках кожи не начала капать кровь. Тяжело дыша, осел на колени прямо на стылую землю, опустил голову… и резко дёрнулся, когда кто-то положил мне руку на плечо.
Одетая в одну только ночную рубаху Хильда присела передо мной, перебрасывая собранные в хвост волосы на грудь.
— Конрад, что стряслось? — мягко — необычно мягко для неё — спросила меня сестра.
Её лицо в тусклом свете уличного масляного фонаря казалось неестественно бледным…
Мгновение, я вижу перед собой Хильду — постаревшую на много лет, худую, бледную и измождённую, с погасшим взглядом алых глаз с вертикальным зрачком.
— Что случилось, Конрад?
Вилли умрёт через год-два. Вскоре погибнет дядя. Хильда возненавидит меня и уйдёт. Через двадцать лет мы встретимся снова только для того, чтобы я пустил ей пулю в лоб.
И всё это — моя вина.
— Я не смогу вас спасти… — прошептал я. — Никого из вас…
— Что ты видишь? — пристально глядя в глаза спросила сестра, а затем слегка встряхнула меня за плечи. — Что. Ты. Видишь?
Я молчал. Хильда сидела, пристально глядя на меня и ожидая ответа.
Но его не было.
— Подожди, я сейчас приду.
Девушка встала, зашла в дом, а затем вернулась с баночкой заживляющей мази и принялась аккуратно обрабатывать мои раны.
— Год-два, — тихо сказал я. — И Вилли погибнет. Ты возненавидишь меня, обвинив, что между тобой и ею, я выбрал тебя. Уйдёшь из дому. Скоро погибнет дядя… Наверное, не выдержав всего этого. Спустя много лет мы с тобой встретимся снова. И тогда я убью тебя.
— Этого нет, Конрад. Это просто виде…
— Твою мать, да это не просто видения!! — неожиданно взорвался я, вырывая свои руки из рук Хильды. — Всё, что произошло за последние недели… Я видел всё это!
— Но всё ли произошло так, как ты это видел? — тихо спросила сестра.
Она была права. Наша вроде как не самая сообразительная и где не надо дохрена энергичная Хильда была тысячу раз права.
Я и правда видел совершенно другие вещи. Вещи, события, что произошли бы, если бы я НЕ стал вмешиваться.
Но я вмешался.
И изменил будущее. Непредсказуемо, временами страшно, но всё же изменил.
Но сейчас тоска и отчаяние почти полностью парализовали мой вроде как весь такой из себя рациональный мозг…
— Конрад, послушай, — сестра взяла меня за руки. — Я верю, что если ты видишь будущее, то сможешь его изменить. Я верю, и ты верь. И в себя верь, что сможешь всё исправить. Ну, или если не хочешь верить в себя — верь в меня. В безбашенную, драчливую, глупую Хильду, которая так же глупо верит, что её брату всё по плечу. Понимаешь, нет? Я никогда не смогу тебя возненавидеть, а если когда-то и скажу такое… то, значит, я совру.
Сестра обняла меня и крепко сжала в объятиях, а я обнял её в ответ.
— Прорвёмся, Конрад, — Хильда уткнулась мне в плечо. — Кровь за кровь, брат, кровь за кровь… У нас есть только мы, и плевать на всех.
— Я не хочу вас терять… — прошептал я. — И я пойду на всё, чтобы этого не произошло…
Темнота около забора сгустилась и оскалилась зубастой пастью; блеснула пара алых огоньков.
Едиными, Конрад. Снова едиными.
Я слегка кивнул.
Пусть так. Пусть это будет платой, а затем я сам пущу себе пулю в висок.
Один умрёт — трое останутся. Честный размен. Я готов к такому.
— Кто нас обидит — тот и трёх дней не проживёт, — Хильда шмыгнула носом и разомкнула объятия.
— Спасибо, — слабо улыбнулся я.
На душе и правда полегчало. Вся эта боль, вся эта тоска… пришедшие из несбывшегося и неслучившегося будущего — отступили. Не ушли совсем, оставаясь напоминанием о плохом варианте, но отступили.
— Сопливая, — я с улыбкой щёлкнул Хильду по носу. — Расчувствовалась, что ли?
— Аг-га, держи карман шире, — сестра ухмыльнулась и снова шмыгнула носом. — Холодно, ё-моё! Мёрзну я, вот что.
Я снял китель и набросил его на плечи девушки.
— Всё, быстрее в дом. Ещё чего не хватало — простуду подхватить…
Мы пошли к двери… И тут нас нагнала неяркая зелёная вспышка где-то позади.
Мгновенно обернулись и увидели то, чего бы нам видеть не хотелось ни в коем случае. Только не сейчас.
К ночному небу у самого края горизонта подымался громадный крест изумрудного пламени.
— Твоююю мааать… — протянула резко побледневшая Хильда. — Это же…
— Да, — сказал я. — Это Потоп.
Развешанные снаружи дома сторожевые колокола начали звонить, не переставая. По всему имению зажглись тревожные лампы алого цвета.
— Буди Мину. Берём оружие, боеприпасы, керосин, динамит, артефакты… Всё берём, — я на мгновение прикрыл глаза. — Попробуем задержать тварей, пока не подойдёт подкрепление.
