Глава 27
В усадьбе как будто только-только закончилась битва — беспорядок царил просто феноменальный по нашим меркам. Носящиеся туда-сюда сёстры лишь усугубляли это впечатление, перетаскивая к конюшне оружие и боеприпасы.
На каждого — по винтовке, ещё — дробовик Хильды, ручной пулемёт и по автомату на брата и сестру. Патроны ко всему этому добру, револьверы, патроны к револьверам… Даже палашами в этот раз не побрезговали — мало ли что, как говорится? Ещё тащили эликсиры из лаборатории — усиливающие и все боевые, что только имелись в наличии.
Я же в это время направился в подвал — в арсенал.
Оказавшись перед массивной деревянной дверью, окованной металлом и покрытой письменами, рунами и построениями, без всяких намёков на ручку, достал Печать Наследника. Уколол палец хиршфангером, смазал кровью серебристого цербера на медальоне и приложил его к двери. Та загудела, заскрипела, а затем начала потихоньку распахиваться, открывая проход в закрытую часть фамильного арсенала.
Зажглись магические светильники, освещая тускло-алым светом небольшую комнату с каменными стенами.
С сожалением скользнул взглядом по стеллажам с фолиантами до которых нас ещё не допускали — зайти сюда при наличии Печати труда не составляло, но дядя потом бы об этом прознал, а мы всё-таки слово давали сюда без разрешения не лазить.
Взял сумку с самыми сильными эликсирами, применение которых было сопряжено с нехилым таким риском для жизни. Захватил мешок с готовыми шашками с Прахом, посмотрел на стену…
А, двум смертям не бывать, а одной не миновать!..
Повесил сумку на одно плечо, мешок с Прахом — на другое, а сам снял со стены гандальв и откинул вбок массивный затвор. Лязгнул, закрывая его обратно, взял патронташ с тускло поблёскивающими в свете магических светильников латунными гильзами и вышел из арсенала.
Гандальв у нас был старый — больше полувека активного использования, но мощный и надёжный. «Доннер» — как и все гандальвы, со своим личным именем. С откидным вбок затвором системы графа Крнка, номинально шестилинейный, способный применять магические выбросы всех трёх атакующих стихий и пятого ранга мощности.
Вышел из усадьбы, дошёл до конюшни.
— Вилли, сбылась твоя мечта, — сказал я, передавая гандальв Мине. — «Доннер» на тебе. Но используй его с умом!
С кузины слетели последние остатки сна, она просияла, радостно взвизгнула и немедленно утащила крепить тяжеленную винтовку поперёд седла своей Звёздочки.
Патрикей между тем тоже собрался с нами и сейчас нагружал своего Даффа — флегматичного вороного тяжёловеса. Ящики с динамитом, бочонок керосина, старенький 3,5-линейный «маузер» и…
Я даже глаза потёр, решив, что мне привиделось, но нет — к седлу и правда был приторочен здоровенный меч. Судя по стилизованным четырёхлистникам клевера на концах дужек гарды — самый настоящий клеймор.
На сборы убили больше часа — намного меньше, чем положено по любым нормативам мобилизации, но всё равно слишком долго в нашей ситуации.
Крест призрачного изумрудного пламени всё ещё горел в ночном небе, хотя уже и понемногу тускнел.
— Всё взяли? — спросил я, поднимаясь в седло своей Пылинки. — Ничего не забыли? Тогда — выдвигаемся!
Пронеслись через Зуевку, которая была в десяти минутах езды от нас — там уже вовсю суетился народ под руководством Потапыча, собирая пожитки и скотину. До Ожога, конечно, было больше ста вёрст, но в былые годы Потоп даже до этих мест докатывался…
Нас провожали молитвенно воздетыми руками. Не все из деревенских, но даже и такое благословение лучше, чем плевки в спину. Может, нас не шибко и любили, но сейчас три подростка и старик были единственными, что стояло между ними и тварями Ожога.
Шли всю ночь, даже немного подремали на ходу… Но весь сон унёс ещё один взлетевший на рассвете к небу зелёный крест.
— Ещё одна застава… — негромко сказала Хильда.
— Ускоряемся, — скомандовал я.
В дороге миновали несколько деревень, охваченных лёгкой паникой, и пару небольших караванов тех, кто уже не первый час был в дороге. Крестьяне здесь — народ тёртый, тварей боятся, однако головы не теряют. Так что пусть женщины и дети рыдали, а старики молились и причитали, но хмурые мужики собирали самое ценное, готовили телеги, сгоняли скот и уходили на юг.
Волна тварей уничтожит всё живое, а вот за имущество как раз можно и не беспокоиться: Потоп — это не разбойники.
Потоп…
Рядом с Ожогом можно вполне спокойно жить, а единичные прорывающиеся из него через кордоны твари — не опаснее волков, медведей или тигров обычных лесов. Но рано или поздно Ожог всё равно напомнит, что он — логово опасных чудовищ и древней злой магии.
Ну, конечно же, после атаки террористов и Прорыва Той Стороны чего нам ещё не хватало? Потопа, чего же ещё!..
Уж не с этим было связано и то, что в ту нашу охоту гейсты были активны ночью, да и химеры с тойфелем объявились?
Хотя обычно признаки грядущего Потопа копятся месяцами. Появление не одиночного тойфеля, а десятков гейстов высшего и исключительного рангов. Набеги стай тварей калибром поменьше, странные магические явления, такие как…
Меня прошиб холодный пот.
А не с этим ли связан, например, мой спонтанно пробудившийся дар предвидения? Что если у меня и вовсе нет никакого дара, а это просто наваждения, насланные Ожогом? Ведь больше всего их стало аккурат накануне Потопа…
Ну, а что он случился столь внезапно и без особых знамений, ну так у нас же совсем недавно самый настоящий Прорыв случился. Чего уж тут удивляться, что тварей сюда потянуло?
Так-то Потоп — штука очень нечастая. Случается от силы раз в двадцать-тридцать лет, а последний был когда я под стол пешком ходил, так что по идее так скоро его никто не ждал…
Его не ждали, а он припёрся, угу.
И как раз в тот момент, когда с границы Ожога отозвали большую часть порубежной стражи — в Чердынь сейчас нагнали кучу княжеских солдат, оставив на заставах наверняка по паре человек… А что сделают двое бойцов, пусть даже ранга одиннадцатого-десятого против тысяч тварей? Да ничего. Ну разве что вот подать сигнал тревоги, если хватит духу принять тот факт, что от Потопа им не сбежать и потому остаётся лишь выполнить свой долг. До конца.
К чести порубежников — обе заставы так и сделали.
Между ними — где-то полсотни вёрст. Значит если ничего не сделать, то ещё до вечера твари будут уже под стенами нашей усадьбы. Да, к тому времени должно будет подойти подкрепление из Чердыни, но до того момента полдюжины деревень прекратят своё существование — гейсты порвут всех.
В обычное время их бы постарался задержать дежурный разъезд порубежной стражи — на два десятка человек там штатно должна быть лёгкая пушка и пара пулемётов. Истребить весь Потоп подчистую не получится, но вот задержать — вполне.
Но сейчас время было необычным, а большая часть порубежников была переброшена в Чердынь.
И всё, что сейчас стояло между ней и толпой гейстов — это три подростка и один старик.
Всё, что стояло между живыми и Той Стороной — это мы.
Умом я понимал, что это практически верная смерть, но… Если мои видения правда — то Хильда и я можем выжить. А вот Вилли может погибнуть. Но всё равно — шансы у нас есть, и немалые. Возможно, сам Потоп из-за внезапности не столь ужасающ по масштабам, как прошлые? Тогда при наличии четырёх человек, магии, взрывчатки и кучи стволов есть шанс продержаться до подхода подкрепления…
В любом случае, это не то — от чего можно сбежать. Потому что егеря не бегут от тварей. И потому что егеря рождаются и живут с осознанием того, что они лучше многих именно потому, что готовы умереть за других. Не потому что мы все из себя такие добренькие и альтруистичные, или так любим крестьян и других аристократов, а потому что именно это делает нас теми, кто мы есть. И тот, кто отступит — перестанет быть Винтером.
…Встать заслоном я предполагал у Кривого ручья — деревенька небольшая, но расположенная на невысоком холме. Твари будут идти на запах человеческого духа, так что мимо неё не пройдут, даже если там не будет ни единого человека. Справа — река, слева — заболоченный луг. Лучшего места не найти… И дальше продвинуться не получится. Как прибудем в деревню, у нас будет где-то пара часов, чтобы организовать оборону — подготовить себе позиции основные и запасные, соорудить кое-какие магические ловушки, раскидать по округе динамитные шашки…
— Ещё один караван, — сказала Мина, прикладывая ладонь козырьком ко лбу.
— С Кривого Ручья нам уже вроде встречались… А эти тогда кто? — задумалась Хильда. — Между теми заставами был кто?
— Пара хуторов, — ответил я. — Получается, и правда смогли вырваться…
…а я-то мысленно их уже в покойники записал. Ан нет, случаются и воскрешения из мёртвых…
Беженцев на этот раз было немного — пяток телег, полтора десятка всадников — и полусотни человек не наберётся в общей сложности.
— Не ходили бы вы в ту сторону! — крикнул едущий во главе худощавый мужик с колючим взглядом и «мосинкой» поперёк седла, останавливая коня. — Потоп! Чудища сплошняком прут! Сами насилу ноги унесли.
— Значит, мы идём туда, куда надо, — пожал плечами я, тоже заставляя перейти Пылинку на шаг. — Обер-форестер Винтер, идём задерживать Потоп.
— Прощенья просим, вашбродь, не признал, — извиняющимся тоном произнёс мужик. — Но… вы же, эт самое…
Ну да, трое подростков. Сам знаю. Но — больше некому.
Если никто, то мы. Если не мы, то кто?
— У нас оружие и магия — продержимся.
Честно говоря, говорил я куда увереннее, чем сейчас себя чувствовал, но не перед крестьянином же свои страхи показывать?
— А ещё — мы князю слово давали. Такая у нас служба.
— Понял, вашбродь, — кивнул крестьянин, а затем свистнул и повернул голову назад. — Гришка! За старшего остаёшься, баб и детишек поведёшь. Пахома, Ивана и Митяя возьмёшь. Остальные — поворачиваем обратно!
— Не стоит, — покачал я головой. — Куда вам воевать-то?
— Не извольте беспокоиться, вашбродь, — ухмыльнулся мужик. — К охоте привычны — даже чудищ, что послабее, бьём. А вам сейчас, мнится мне — лишние стрелки не помешают.
— Как звать?
— Аристархом кличут, вашбродь.
— А по батюшке?
— Семёнычем.
— Аристарх Семёнович, — вздохнул я. — Воля, конечно, ваша, но кто с нами пойдёт — не все вернутся. Жарко будет, очень жарко… Понимаешь меня?
— Понимаю, вашбродь, — кивнул мужик. — И что чем дольше мы там стоять будем, тем вернее наши родные спасутся. Мы бы и сами остались… Но куда нам с десятком винтовок супротив такого полчища?
— Уговаривать не буду, — бросил я. — Давайте за нами, значит.
Так нас стало пятнадцать.
Лошади у деревенских были похуже наших, так что к деревне мы подошли где-то на полчаса позже ожидаемого. Неприятно, конечно, но десять пар рабочих рук — есть десять пар…
Кривой Ручей стоял покинутым, и как всякое покинутое поселение навевал тоску. Всюду были раскиданы брошенные впопыхах пожитки, где-то надрывал глотку старый петух — лошадей и коров крестьяне с собой забрали, а вот мелкий скот могли и бросить. Жалко, но свою жизнь-то ещё жальче.
Наше пополнение начало было зыркать по сторонам в поисках плохо лежащего добра — вполне нормальная крестьянская привычка, чтобы хорошие вещи без дела не пропадали, но Аристарх на них цыкнул, и мародёрство закончилось, толком не начавшись.
— Аристарх Семёнович, помогите разгрузить лошадей, — произнёс я, спрыгивая с лошади и придерживая висящие на поясе ножны с палашом. — Вилли, наметь нам позиции и подготовь гандальв. Хильда, займись взрывчаткой — надо разместить её по периметру, если нас возьмут в кольцо…
В голову пришла внезапная, но вполне логичная мысль.
— Так, отставить. Пусть сначала пара человек пробежится по деревне — надо поискать гвозди и ткань, чтобы вот примерно такие мешки из них скрутить, — я показал руками размер. — Хильда, засыпешь в ткань пару пригоршней гвоздей… Не будет гвоздей — камешки мелкие сыпь, стекло битое, кирпич дроблёный. Сверху связку динамита, и закрепи его примерно в паре аршин над землёй. Поняла?
— Сделаю, — если сестра и была удивлена таким причудам минно-взрывного дела, то виду всё равно не показала. — А ты чем займёшься?
— Попробую пару ловушек установить, — ответил я и возвысил голос. — Время, время, господа! Его у нас не так много.
И я чувствовал это совершенно отчётливо — ощущение надвигающейся с севера угрозы становилось всё сильнее и сильнее.
Пока остальные разгружали припасы и возводили баррикады, я вышел за околицу деревни, прихватив с собой винтовку. Примкнул штык к «мосинке» и начал чертить на земле построения, напитывая их магической энергией.
Огненная ловушка, ледяная, земляная… Капля в море, но сейчас ничем нельзя было пренебрегать. Каждый выбитый гейст — это плюс какие-то доли процента к нашему выживанию. А ещё надо будет наложить укрепляющие чары на те дома, что мы решили использоваться в качестве опорных пунктов — избы крепкие, построены добротно, так что полевым блиндажам в прочности не уступят. Всё ж таки не артиллерийский обстрел нам пережидать, а от тварей защищаться… И тут самую большую угрозу будут представлять разные гиганты, но они незамеченными подобраться не смогут, а большую тушу не так уж и сложно свалить издали. Особенно когда в арсенале есть гандальв, то есть магическая винтовка, бьющая на чистом прахе и способная выплюнуть хоть воздушный каток, хоть «дыхание дракона»… Фактически — лёгкая артиллерия, но уж больно дорогая по сравнению с артиллерией обычной, не говоря уже об обычных винтовках.
— Кооонниии! — проорала Вилли, обустраивающая себе место для стрельбы на крыше одного из крестьянских домов. — Там кто-то едет!
Вернулся к деревне, усилил зрение, высматривая, кого там гейсты несут… Да и ещё не со стороны Чердыни, а откуда-то с запада.
Десятка два человек, вооружённые, даже на лафете что-то тащат… Форма чёрная, военная. Дружинники? Нет, обшлаги и тульи не красные, а зелёные — значит, порубежники.
Вышли встретить.
Хильда и Вилли, правда, на всякий случай залегли на крышах — недавние события научили их держать ухо востро всегда и со всеми. Ну а я, думаю, если что — отмахаюсь… Заготовку щита и «белого пламени» на руку подвесил, револьвер в кобуре под рукой — прорвёмся.
— Вы чего, сигналов не видели, что ли?! — сходу наорал на нас молоденький офицер. — А ну немедля сваливайте отсюда — твари на подходе!
Ну да, вид у нас был не шибко презентабельный — десяток местных мужиков да я в своём потёртом кителе и дорожном плаще. Форма нам полагалась точно такая же, как и у порубежников, но мы её даже не шили — один хрен каждый год пришлось бы новый комплект заказывать. Ну вот или у Райнхарда есть мундир, а толку? Он же его тоже считай, что не носит — говорит, что в основном по лесам ходит и в лесу в мундире очень уж неудобно. Так-то да, там и правда сподручнее в более удобной одежде лазить, а форму денно и нощно пускай таскают те, кому это положено — дружинники там, порубежники…
— Обер-форестер Винтер, — представился я. — Свалить… не представляется возможным. Мы решили удерживать эту позицию до прихода подкрепления. А с кем, собственно, имею честь?
— Виноват, ваше благородие, не признал, — офицер спрыгнул с коня, подошёл ближе и коротко отсалютовал. — Корнет Латышев, к вашим услугам. Возвращались с задания-с, а ночью сигнал увидели. Сколько вас?
Говорил офицер уважительно, хотя и был лет на пять постарше меня, но, скорее всего — из неблагородных. А о Винтерах тут каждая собака по-хорошему пусть и не знала, но слышала. Ну, может, и не прям каждая, но уж «сторожевая» или «цепная» — наверняка.
— Пятнадцать стрелков, из них три мага, считая меня, — ответил я. — Есть ручной пулемёт и динамит — сейчас минируем периметр. А у вас?
— Два десятка стрелков, два станковых пулемёта и лёгкая пушка Барановского, — корнет изрядно повеселел. — Кажись, живём, ваше благородие, а?
— Лучше, чем было, — скупо улыбнулся я.
И правда — живём. И даже может быть — ещё поживём.
