Глава 14
— Ну и как ты собираешься вызволять мой мотоцикл? — скептически произнесла Хильда, покачиваясь в седле своей Снежинки. Одной рукой кузина держала поводья, а вторую положила на рукоять висящего на поясе револьвера.
— Как, как… — проворчал я, шагая на своих двоих и ведя под узды Пылинку. — Обыкновенно. Волшебные слова я знаю, вот как.
— А меня научишь?
— Баш на баш, сестра, баш на баш…
— Ну, после того, как ты уговорил папу взять меня на охоту, я уже почти верю в то, что ты — исполняющий желания джинн, — хихикнула кузина и пропела. — Арабская нооочь!..
— Ты главное лишний раз рот не открывай, как до разговора с надзирателем дойдёт, — сказал я. — Поприветствуешь, извинишься… Пообещаешь, что больше так себя вести не будешь.
— И он?.. — с сомнением произнесла Хильда.
— И он тебе сразу ключи от мотоцикла и вернёт.
— Ой темнишь ты что-то, Курт, ой темнишь… Не может оно всё так просто быть. Ну, не может!
— Кто сказал, что будет просто? — пожал я плечами. — Дипломатия — это всегда поиск компромиссов…
— Не помню, чтобы ты у нас большим дипломатом был, — ехидно произнесла сестра. — Ты что, втихаря открыл Зелье Удачи? Так лучше бы философский камень поискал — я бы себе сразу купила…
— …«Цундапп Блиц», — гнусаво закончил я. — Ты что-нибудь новенькое придумаешь уже или нет?
…Но я лишь бедняк. Из богатства — лишь сны,
Я грёзы свои разбросал пред тобой.
Ступай же легко, ведь шагая вперёд,
Мои ты сминаешь мечты[1].
— продекламировала Хильда. — О, я поняла! Ты такой желчный, потому что у самого мечты нет! Тебе срочно нужно придумать, чего бы ты очень хотел купить!
— Быть может — банку клея? — хмыкнул я. — Кое-кому в рот влить, чтобы болтала помень… Тсс! Тихо. Почти приехали.
— Стой! Кто идёт? — окликнул нас вышедший из дверей полицейской управы городовой.
— Не идёт, а едет, — буркнул я.
При том, что вот как раз я и не ехал, а шёл пешком, с трофейным карабином наперевес.
Хильда на своей лошадке таки ехала, а вот свою Пылинку мне пришлось отдать под перевозку трёх замотанных в мешковину трупов. Трое выживших налётчиков были привязаны к седлу Снежинке и двигались своим ходом.
Почему?
А потому что полиция, мать её так, не прибыла!
Причём от слова совсем. Мы прождали, наверное, с полчаса, но даже ни единого полицейского свистка не услышали. И это после стрельбы, считай, что в центре города! Безобразие. Совсем надзиратель Кот мышей не ловит…
Каламбур? Ну, пусть будет каламбур… А раз гора упорно не шла к пророку, нами было решено выдвигаться самостоятельно. За это время Семёныч собрал пяток дюжих парней, которые выволокли тела налётчиков из лавки и запаковали их в дерюгу. Но предварительно мы этих голубчиков обыскали — с полным на то основанием, между прочим. Никогда не отличавшаяся брезгливостью Вилли занялась тем покойником, которого подстрелила из карабина; Хильде достался бандит с двумя моими пулями в туше. Блондинка недовольно ворчала, но карманы обыскала, хотя и таким она заниматься и не любила.
Обвинений в мародёрстве мы не опасались — что в бою взято, то законный трофей. А мы не какие-то там проходимцы с большака, а на княжеской службе вообще-то — даже Мина числится форестером при дяде, даже несмотря на то, что ей всего четырнадцать. Это замуж ей по традициям ещё рано, а вот боевое оружие в военных кланах принято вручать уже лет в двенадцать — обычно кинжал или стилет…
Нам хиршфангеры дарили на восьмилетие. А в двенадцать лет — винтовки.
— Кто такие? — спросил городовой.
— Новенький, что ли? — спросил я. — Обер-форестер Винтер, к надзирателю Коту — грабителей поймали.
Я вытянул из-под кителя висящую на шее Печать — серебряный цербер в чёрном круге — и продемонстрировал полицейскому.
— Вашбродь, — немедленно взял козырёк городовой. — Следуйте за мной.
Вошли внутрь управы.
Чердынь — городок маленький, всего четыре тыщи душ по крайней переписи — аккурат на околоток и набирается. Но место не сказать, чтобы самое спокойное, даже несмотря на маленькое население — речной порт же, а в порту завсегда какие-нибудь мутные личности ошиваются.
При этом полиции, как обычно, было мало — девять человек вместе с околоточным надзирателем на весь город. Конечно, ни с кем задиристым мы не граничим, но Ожог — это вряд ли лучше каких-нибудь горских княжеств под боком. Так что полиция — это так, по остаточному принципу, а больше внимания князь уделяет порубежной страже и личной дружине.
Хотя, надо признать, сегодня управа была и вовсе феноменально пуста… Даже странно. Где все? Куда подевались?
Дверь в кабинет надзирателя была распахнута настежь.
— Вашбродь, к вам, — доложил городовой.
— Дмитрий Петрович, — приветственно кивнул я. — Доброго дня.
— Свободен, Игнат.
Что-то писавший за столом Кот, отложил перо в сторону, снял и убрал небольшие круглые очки и поднялся на ноги.
— Конрад Вольфович. Чем обязан?
Околоточному надзирателю было где-то под полтинник и в противовес своей фамилии он скорее походил на гончую или борзую — высокий, сухопарый, не потерявший военной выправки даже после отставки из княжеской стражи.
Чёрный мундир, красные погоны с серебряным просветом, пара аксельбантов, полдюжины медалей — в основном за выслугу. И тем ярче выделяется белый эмалевый крестик «георгия», который одинаково высоко ценится в большинстве княжеств Конфедерации — такой при княжеском дворе не выслужить. Другие ордена — пожалуйста, но «георгия» трогать не решаются и спустя два века после учреждения.
«Ни высокое происхождение, ни колдовской ранг не дают право быть пожалованным сим орденом. Даётся оный лишь тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком. Сей орден никогда не снимать, ибо заслугами оный приобретается».
Все статуты не помню — это скорее к Вилли, это она у нас кладезь знаний, но вот описание Георгиевского креста помню.
Ну и последний такой штришок к портрету господина околоточного надзирателя — нашивка на груди. Белая снежинка на чёрном поле и небольшая римская «Х» чуть ниже — стихийник, десятый ранг. Маг.
— Мы там шесть грабителей поймали, — сообщил я, проходя внутрь кабинета. — Троих мёртвыми, ещё троих живыми… И за двоих из них награда полагается, судя по розыскному листу. Мы ваших ждали, Дмитрий Петрович, да только никто не подошёл… Чего это так, а?
— Присаживайся, Конрад Вольфович, — со вздохом произнёс надзиратель, опускаясь обратно в кресло. — Чаю? Морса? Или чего покрепче?
— Знаете же, что чего покрепче мне нельзя, — усмехнулся, садясь на стул напротив. — А вот от морса не откажусь.
Кот налил в стакан с подстаканником морса из графина, и я с удовольствием глотнул прохладного напитка.
— Ну-с, а теперь рассказывайте.
— А что там рассказывать? — пожал я плечами. — Дядюшка на охоту отправился, а мы с сёстрами в город наведались — за покупками. Ну и как водится — заглянули к Василь Семёнычу, а тут сразу шестеро налетели. Все при оружии, действовали слажено, грамотно. Нас — на прицел, по залу рассредоточились…
— А как вы их тогда повязали? — полюбопытствовал надзиратель.
— Не восприняли нескольких детишек, как угрозу, — криво усмехнулся я.
— Какой досадный промах, — Кот усмехнулся в ответ.
— Троих обезвредили прямо в лавке — двоих насмерть, ещё одного просто вырубили. Затем — погнались за остальными…
— А чего погнались-то? К чему такой риск?
— Ну знаете, Дмитрий Петрович… — поморщился я. — Сразу было видно — головорезы опытные, таким человека прихлопнуть — что комара… И отпускать таких по городу свободно бродить? Нам тут ещё жить, знаете ли, и в глаза простому люду потом смотреть.
В общем-то, говоря это, душой я особо не кривил. Ну да, первой в погоню бросилась Вилли, а я просто за ней последовал на всякий случай, чтобы чего не вышло, но в целом я убеждения кузины разделял…
Хорошая тварь — мёртвая тварь.
— Тоже верно, — вздохнул полицейский.
— Одного из нападавших сестра опознала — Егорка Меченый. Бандюк знатный, в великом розыске.
— Помню, — поморщился Кот. — Живым взяли?
— Ага.
— Ну, это живой он ненадолго…
— Двести рублей золотом были обещаны и за него мёртвого, — многозначительно произнёс я.
— Квитанцию сейчас выпишу, не извольте беспокоиться, — кивнул надзиратель. — Ещё кто из «звонких»?
— Двое неизвестных, ещё двое — братья Бирюковы, Сёмка и Прошка. По полста рублей за голову, живыми или мёртвыми. Ещё одного не опознали — ему из обреза башку снесло начисто.
Триста рублей только за эту троицу! И это, не считая трёх рублей, нашаренных в карманах и зашитых в подкладке одежды этой неудачливой шестёрки — что-что, а несмотря на аристократическое происхождение, шмонать мы научились. Это сейчас дядя вполне себе благопристойный охотник, а вот в нашем возрасте вёл достаточно… бурный образ жизни.
Ну и трофейное оружие, конечно же, которое даже сразу можно было и не продавать — немного почистить, там подкрутить, тут подогнать… Трофеи в плохом состоянии продавать — это неприлично просто-напросто.
К тому же за грязь и разболтанные механизмы и цену собьют вполне справедливо…
Обрез, мосинский карабин и пять револьверов — три «драгуна» и два «вебли» в неожиданно приличном состоянии. А это, между прочим, ещё рублей полтораста!
Полтыщи рублей за небольшую перестрелку, а? Как по мне — очень даже неплохо. Так что риск определённо стоил того… Прям хоть уходить из убийц тварей в охотники за головами.
— Если в розыске и на каторге уже был, то по «портакам» определим.
Да уже сами определили при осмотре. Там не то что татуировки — клейма разбойника и убийцы, так что наверняка в розыске и наверняка награда причитается… Вот только без головы его будет муторно опознавать и муторно доказывать, что он тот самый (какой-нибудь) беглый убивец, за которого княжеская канцелярия обязана нам выплатить положенную награду.
Но это нам.
А вот околоточному надзирателю со своими явно будет проще сговориться…
— Дмитрий Петрович, а давайте вот как сделаем, — предложил я. — Запишите на нас только пятерых, а этого безголового неизвестного на себя возьмите. На награду претендовать не будем, слово Винтеров.
— Так, — Кот откинулся назад, переплёл пальцы на груди и внимательно посмотрел на меня. — Ваше предложение понятно. А чем же я могу быть благодарен вам, Конрад Вольфович?
— Не мне, — веско сказал я. — Клану Винтер. Видите ли, в чём дело, Дмитрий Петрович… Не так давно случился некий неприятный инцидент с моей достопочтимой сестрой Хильдегардой…
— А, — надзиратель слегка улыбнулся. — Да, мне известно об этом… незначительном инциденте. Но я уже озвучил, что окончательно мы его будем улаживать с главой клана.
— А может не стоит? — вкрадчиво произнёс я. — Дядюшка ведь постоянно занят по службе… Да и к чему лишний шум?
«А если дядя придёт разбираться, то без шума может и не обойтись», — мысленно добавил я.
— Как по мне, но сей незначительный инцидент не стоит внимания главы клана — его вполне по силам решить и мне, как первому в очереди наследования…
Не наследник — просто первый в очереди. Пока не объявят официально — только лишь первый в очереди…
Кот задумался.
Получал он меньше дяди, хотя и тратил тоже наверняка меньше… Зато у него точно не было полулегальных прибытков, а взяток он не брал — это точно. А вот награда за поимку разыскиваемого преступника — штука совершенно официальная и солидная. Не факт, что за этого безголового мы вообще награду получим, а мотоцикл вызволять как-то надо — это он де-факто в личном владении Хильды, а так-то считается клановым имуществом. И уж за ту же половинную цену, что дядя его приобрёл, его в случае чего и продать можно, а там больше пятиста рублей золотом, между прочим…
— А ваша уважаемая сестра, между прочим, при задержании представителей власти по матери послала и в прочие малопривлекательные места человеческого организма, — заметил надзиратель.
— Она извинится, — уверенно заявил я. — И пообещает, что больше такого впредь не повторится.
— Ой ли? — усомнился полицейский.
— Ручаюсь.
Хотя на все сто я как раз-таки уверен и не был… Ну, это же Хильда всё-таки. Ветер в голове и чесотка в кулаках. Но если теперь она будет в больших охотах участвовать, то, вероятно, она всё же поумерит свою тягу к поиску приключений на свою пятую точку…
Ну, я на это надеюсь, во всяком случае.
— Игнат! — крикнул надзиратель в коридор. — Пригласи сюда леди Винтер.
Спустя минуту в кабинете Кота нарисовалась Хильда. Заранее проинструктированная мной, поэтому вежливая, улыбающаяся и не болтающая лишнего.
— Здраааствуйте, Дмитрий Петрович! — медовым голосом пропела сестра. — Как ваше здоровье? Как супруга? Как детки? Легка ли служба?
— Спасибо, не жалуюсь, — подозрительно покосился на неё надзиратель, вставая с места и явно чуя какой-то подвох.
Я поднялся следом. Это, конечно, моя кузина, но и ещё и дама, а сидеть, когда в комнату входит леди — варварство.
— Вы уж простите меня, Дмитрий Петрович, за то недоразумение, — Хильда лучезарно улыбнулась. — Погорячилась тогда я чего-то… Ведь простите, а? Больше такого не повторится, обещаю!
— Нууу… — протянул полицейский и улыбка кузины как будто бы замёрзла.
Она явно не верила в то, что простого извинения и правда будет достаточно, чтобы ей вернули мотоцикл…
— Вообще, конечно… — поморщился Кот.
Хильда нервно сглотнула.
— …почему бы и нет? — слегка улыбнулся надзиратель. — Я вижу, что ваше благородие искренне раскаивается… Так зачем же обострять ситуацию? Вы ещё всё-таки молоды, так что горячесть вам простительна, а здравомыслие и выдержка должно быть всячески поощрены…
Полицейский наклонился, выдвинул ящик стола и достал ключ с брелком. Бросил его Хильде — та ловко поймала его одной рукой.
— Скажите Игнату — пусть проводит вас до нашей конюшни. Мы туда вашего железного скакуна определили.
— Ура!!! — Хильда просияла и унеслась прочь, крайне несолидно подпрыгивая и уже на бегу прокричав через плечо, — Спасибо!
— Что ж, — Кот вздохнул и опустился обратно в кресло, — Если на этом всё…
— Есть ещё кое-что важное, Дмитрий Петрович, — не стал темнить я, тоже присаживаясь.
— Связанное с ограблением?
— Да, именно.
— Странное оно какое-то… — задумчиво произнёс надзиратель. — Грабить оружейный магазин? Ради оружия разве что, потому как с деньгами у Семёныча никогда особо густо не было…
— Они не за оружием приходили, ваше благородие — им динамит был нужен.
— Динамит? — вскинулся Кот.
Динамитом рядовые уголовники не интересуются — он требуется либо грабителям банков, либо бомбистам, что ещё хуже. И любой из этих вариантов — та ещё головная боль для простого околоточного надзирателя.
— Мы там одного разговорили по-быстрому, — сообщил я. — Знатный бред нёс. Что, дескать, планируется налёт на поезд, а замешана в этом Либрия и даже сам Юф… Вздор, конечно, но я подумал — стоит вас предупредить. Ну, так — на всякий случай. Не мне советовать, может и правда отправить к вокзалу пару городовых?
Полицейский явственно побледнел.
— Ваше благородие?.. — моментально насторожился я.
— Ночью был налёт на известняковый карьер около Старого Лога, — сказал Кот. — Похитили динамит и попытались скрыться, но рядом случился разъезд порубежной стражи. Завязался бой, пяток налётчиков положили, остальные ушли…
— Значит, вот куда вы отправили всех городовых… — сообразил я.
Мы с надзирателем переглянулись.
— Поезд скоро?
— Через полчаса, — ответил Кот, бросив взгляд на висящие на стене часы.
— Куда идёт?
— До Печоры.
Полицейский достал из ящика в столе револьвер — потёртый «смит-вессон». Переломил рамку, проверяя наличие патронов, лихо крутанул барабан.
— Вокзал надо проверить. Вы со мной?
— Вы лучше останьтесь здесь, — я поднялся со стула. — Свяжитесь с Печорой, предупредите… Ну, кого там положено предупреждать. К вам-то прислушаются. А мы проверим поезд — я и так на всякий случай отправил Вильгельмину на вокзал.
[1] Отрывок из стихотворения ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса.
