Когда я подъехал на такси, «Барон Самеди» был закрыт. Я решил, что Бижу еще считает прибыль, так что прошел с собственными ключами и сразу поднялся наверх. В алкогольном угаре, ликующий, но смертельно уставший, я заполз в ее большую кровать. Через час меня разбудил крик Бижу. Все еще с туманом в голове я разобрал только несколько знакомых слов: «menteur!», «salaud!» и «connard!».

– Ого. Помедленней, детка, – промямлил я, моргая под ее натиском. – Если хочешь, зови меня лживым ублюдочным говнюком, я не против, но только на английском.

– Лживое ублюдочное говно, – бросила она. – Où étiez-vous? – «Где ты был?»

– Деловая поездка, как я тебе и говорил.

– Столько времени? Что у тебя за грязные делишки?

– Шоу-бизнес. Самое грязное дело на свете.

– Ты лживый подлец. – Она села на край кровати. – Ты был с другими женщинами, я знаю.

– Я ездил в Рим. Ты права, я был там с женщиной. Ее зовут Бриктоп. Знаешь?

– Все знают Брикки, – фыркнула Бижу. – Она годится тебе в матери. Какое тебе удовольствие от древней плоти?

Презрительную насмешку Бижу подточила разъедающая неуверенность в себе из-за того, что она на десять лет старше меня.

– Я с ней пел. В ее клубе на виа Венето.

Улыбка преобразила маску ярости Бижу в личико, которое так и хотелось поцеловать.

– Это правда? Ты пел у Бриктоп?

Я чмокнул Бижу в губы. Притянул к себе на кровать – скользкую в блестящем черном платье, как морской котик.

– Я подумываю о возвращении. О том, чтобы снова стать крунером. На прошлой неделе разминал связки в подвальном джазовом клубе на Левом берегу. С ансамблем Клука Кларка. Как бы проверял воду.

– Утонул или поплыл?

– Всего понемногу.

В этот раз я поцеловал ее сильнее. Открыл молнию на спине вдоль всего платья. Бижу выбралась из него, как змея, сбрасывающая кожу. На ней не было нижнего белья, не считая какого-то черного корсета. Чертовски сексуальна. Напоминала пошлые открытки, которые я видел в детстве. Подвязки для прозрачных чулок. Шоколадные груди, так и переливающиеся из бюстье. Я провел языком по краю ткани, пробуя на вкус темные надушенные соски. Слишком много сложных застежек. Когда я сунул ей руку между ног, обнаружил, что Минну уже намокла.

– Спой мне, – прошептала она на ухо, когда я вошел в нее. Медленно, плавно – наши тела сливались воедино.

Потом, уже избавившись от корсета и чулок, я тихо пел, укачивая ее в руках. Немного Гершвина, кое-что из Роджерса и Харта – чудесные медленные баллады. Бижу засыпала, пока я на ходу вспоминал «Voodoo Blues» – песню Ножки Свита, которую впервые услышал месяц назад в Гарлеме, в «Красном петухе». Через десять минут я и сам уже храпел. Когда чуть позже девяти встал отлить, мне так и хотелось заползти обратно под одеяло к Бижу. Сладкое и мягкое тепло ее тела дарило убежище. Ее яростная вуду-любовь защищала. Я отвернулся от этого спасения. Сегодня ждал тяжелый день. Лучше начать пораньше.

После того как вчера вечером я ушел от Топо, я прошел мимо круглосуточного газетного лотка рядом с Ле-Аль и купил «Оссерваторе Романо». Объявление было тут как тут. Следующий Собор состоится в полночь среды. Цифер обязан явиться. Иначе ему конец. Он не знал, что я в курсе. И не смекал, что я буду на подсчете голосов. Члены Собора хотели отнять у Люцифера корону. Двадцать четыре человека проголосовали «за». Шесть воздержавшихся. Один из них – я. Остальные пятеро наверняка об этом подумывают. Почему ни единого голоса «против»? Кардинал Латур воздержался. Он знал, что происходит. Пришло время навестить архиепископа Парижа.

Перед тем как вернуться в отель, я купил «Триб» за вечер пятницы и поискал некролог Крузмарка. Ни слова. Я все еще мог исполнять роль Тредецима.

Я принял душ и смял постель, словно провел здесь ночь, прикинув, что горничная наверняка докладывается Гампу. По вестибюлю я прошел, не торопясь. На выходе из «Калифорнии» резко ускорился. У станции «Георг V» купил пригоршню жетонов и влез в телефонную будку.

Первый звонок был в офис кардинала Латура. Ответил секретарь. В этот раз без высокомерных отповедей. Как только он услышал, что с архиепископом желает говорить мистер Фаворит, тут же соединил. Хриплый шепот Латура по телефону было почти не разобрать. Я сказал, что нам очень важно встретиться сегодня же.

– По какому поводу? – просипел кардинал.

– По очень важному. Не могу обсуждать по телефону. Только лично.

Латур объяснил, что в полдень у него начнется продолжительная обеденная встреча с «le préfet du département de la Seine». Никак не отвертеться. Но он мог принять меня до этого.

– Приходите – и я найду место в графике.

Я сказал, что меня это устроит.

Через пятнадцать минут такси остановилось перед домом № 32 по рю Барбе-де-Жуи. Меня провели прямиком в кабинет Латура на втором этаже. Кардинал сидел за большим резным столом в роскошной алой официальной мантии, готовый к обеду с высокопоставленными бюрократами.

– Мистер Фаворит, – промурлыкал он и привстал, приветствуя меня. – Боюсь, мне не удалось отыскать вашего неуловимого доктора Цифера.

– Забудьте. Я его уже нашел.

– Но… – Латур задумался, что это значит для него. – Как насчет нашего… соглашения?

– Все еще в силе. Только теперь я хочу поговорить об этом.

Я достал из сумки карандашный оттиск шекеля Иуды и передал архиепископу. Его рука задрожала. Такого он никак не ожидал.

– Это ваша монета? – В его хриплом шепоте уже не слышалось надменного презрения. – Вы – Trēdecim?

– Не-а. Я работаю на Тринадцатого.

– Он прислал вас ко мне.

– Верно. Он знает, что вы Trēs. Знает ваше имя. Думает, что все воздержавшиеся знают друг друга. У всех свои причины не голосовать. Какая у вас?

Латур облокотился на стол, сложив пальцы, как балки воображаемой церкви.

– Я верю в благоразумие. Тот, кто действует первым, добьется лишь небольшого преимущества. Тот, кто действует последним, всегда приобретает от ошибок противника.

– И в чем будет ваше преимущество?

– Я ожидал члена Собора… которого можно назвать моим другом. Не назову вам его номера. Я ожидал от него кое-что взамен за свой голос. – Кардинал сжал пухлые кулачки. – А теперь…

– А теперь?

– Похоже, я должен передать ему предложение вашего нанимателя.

– Похоже на то.

– И что имеет сказать Trēdecim?

– Он сделает все – все что угодно. Что бы ни пожелал ваш знакомый в обмен на голос «за».

– Меньшего нельзя и ожидать.

– Только одна проблема. Убедить последних неопределившихся.

Кардинал вздохнул:

– Это не проблема. Эти трое всегда голосуют по примеру моего друга.

Я поднялся.

– Тогда все путем. – Я обошел стол Латура и встал у стеклянных дверей, выходящих на балкончик. – Узнайте, что ваш приятель хочет за свой голос «за». Сейчас же!

Я посмотрел в сад и заметил, что его патрулирует охранник в форме, с табельным оружием на виду. Должно быть, Латур усилил охрану с тех пор, как я сфотографировал его с отцом Гусом.

– Невозможно. Этого человека нет в стране. Вернется этим вечером. Самое раннее, когда я смогу добыть для вас ответ, – завтрашний день.

– Не пойдет. Приступайте сейчас, – рявкнул я. – Я еще позвоню вам сегодня и узнаю новости.

– Это будет преждевременно, мистер Фаворит. Переговоры могут занять больше времени.

– Буду звонить каждый час. Чтобы не появилось никаких мыслишек. – Я подошел к двери кабинета. – Почему вы сами хотите сместить Владыку Люцифера?

– Отчего вы решили, что я желаю Его сместить?

Я запалил сигарету.

– Просто следуете за линчевателями?

– Это всегда самый лучший ход, – просипел Латур.

Последнее слово осталось за кардиналом.