На Восьмой авеню я поймал такси, сказал водителю высадить меня на углу Сорок второй и Седьмой авеню. Это была здоровая желтая тачка с откидными сиденьями, где хватало места спокойно вытянуть ноги и подумать. А подумать было о чем. Сегодня моя жизнь перевернулась кверху задом. Я только что убил копа. Кто поверит в самооборону, если нью-йоркские блюстители порядка уверены, что за последнюю неделю я убил еще трех человек? Что за хрен этот клиент по имени Луи Цифер? Почему он повесил на меня трех своих жертв?

Мир покатился под откос в тот момент, когда мне позвонил юрист с Уолл-стрит по имени Герман Штрейфлинг от имени какой-то важной особы – элегантного и неуловимого Луи Цифера. Рутинный поиск пропавшего без вести сразу пошел ко всем чертям. Джонни Фаворит. Суперзвезда. До войны пел с группой Паука Симпсона. Сделал ноги из частной больницы, где пролежал овощем со времен контузии после налета Люфтваффе на концерт USO в Тунисе. С кем бы из прошлого Фаворита я ни говорил, всех убивали, вплоть до его дочери Епифании Праудфут. Расследование завело меня в гнездо вудупоклонников и сатанистов. Теперь некоторые из них и сам Цифер пытались заставить меня поверить, будто я и есть Джонни Фаворит. Не очень помогала в плане памяти и частичная амнезия после военного ранения.

Но неважно, где тут правда, а где врали с три короба: из города пора рвать когти. Надо захватить вещички из конторы. Если Цифер, забравшись туда вчера ночью, прибрал все к рукам, мне крышка. Возвращаться – большой риск. Понятно, что копы чухнутся и проверят контору где-то через полчаса. Взяли меня немногим позже полуночи. Сейчас мои «Таймекс» показывали двадцать три минуты второго.

Первый пункт любого плана побега – деньги. Я держал в заначке в сейфе два косаря двадцатками. Если повезет, они еще там. Я достал из пальто кошелек Деймоса. Сорок семь зеленых. Прибавил его бабки к своим в потертом бумажнике – пяти пятеркам и восьми жалким фантикам по доллару. На руках двести шестьдесят баксов. Так себе запасы.

Дальше по списку шел паспорт. Чтобы смыться из Большого Яблока, хочешь не хочешь, а надо перебираться через большую воду. Эрни Кавалеро, мой бывший шеф, всегда держал под рукой паспорт. Он взял меня к себе на побегушки, когда я забрел в контору «Перекрестка» с недолеченным военным ранением. Утро Нового года. Где-то пятнадцать-шестнадцать лет назад. Точно уже не помню. Теперь же паспорт на имя Гарольда Р. Ангела гарантированно усадит меня на электрический стул.

Эрни Кавалеро всегда держал болванку для паспорта, чтобы путешествовать инкогнито. У него был свой контакт на Пелл-стрит в Чайна-тауне. Фирма мистера Иня занимается легальным импортом-экспортом, но настоящие деньги он делает на фальшивых документах. Все липовые бумажки в моем втором кошельке – от него. Паспортный пакет Иня включает маленький набор «Сделай сам» в металлическом ящике – мастерский, как резной китайский шар-головоломка.

– Приехали, мистер, – перебил мои размышления таксист. Я выдал пару баксов и не просил сдачи. Бомбила умчал. Я встал на красном, глядя на «Таймс-Тауэр». «КАСТРО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ОБЕЩАНИЯ ПОДДЕРЖАТЬ США НА ВОЙНЕ» Вокруг треугольного здания заворачивался бесконечный парад заголовков из лампочек. Все врут, думал я. Светофор стал зеленым.

Слонявшиеся проститутки и попрошайки не обращали на меня внимания. Не легкая добыча. Я перешел через Сорок вторую, выкинув кошелек Деймоса в проволочную урну. Нащупав связку ключей, бросил взгляд на витрину «Магазина приколов», лавочки у входа в мое офисное здание. На верхней полке висел ряд дешевых резиновых масок. Клоуны, бродяги, пираты, черепа. И мой давний любимчик – дьявол.

Эрни Кавалеро считал себя гением маскировки. Где-то нахватался умения обращаться с театральным гримом. Любил для наружки приклеивать бороды, притворяться бездомным. Однажды измазал рожу черной краской для работенки в Гарлеме. Я подкалывал его за то, что он в детстве начитался Шерлока Холмса. Он мне отплатил. Заставил нацепить белый парик и подушку на живот, чтобы работать под прикрытием в доме престарелых.

За мной закрылась дверь. Я прошел по протертому линолеуму в вестибюль и пробежался по пожарной лестнице на третий этаж. Всяко быстрее скрипучего лифта. Эрни поднатаскал меня малеваться тональным карандашом и театральным клеем. Когда за год до смерти Эрни дело перешло ко мне, пользы от набора для грима я уже не видел, но еще хранил его в качестве смешного сувенира. Возможно, теперь он спасет мне задницу.

На матовом окне двери сусальными буквами было написано: «Детективная контора «Перекресток». Свет внутри не горел, все было так, как я оставил пятьдесят минут назад. Я никогда не запирал входную дверь на случай клиентов в неурочный час. В этот раз я задвинул щеколду. Хоть какая-то фора, если нагрянут копы.

Свет из коридора пролился на коричневый диван из кожзама «Ногехайд» и перегородку с дверью, которую пару часов назад взломал Луи Цифер. Все озарялось из-за большого окна неоновым светом с Таймс-сквер. Ориентироваться можно, но я слишком спешил. Включил лампы дневного освещения.

Тяжелая железная дверца сейфа стояла раскрытой настежь, как нарушенное обещание. Цифер взломал его, забрал все, что нужно, чтобы повесить на меня убийство Маргарет – астролога высшего света и дочь миллионера Итана Крузмарка. Много лет назад с ней был помолвлен Джонни Фаворит. Я нашел ее тело в квартире под небесами в Карнеги-холл. Кто-то вырезал ей сердце. Все это уже вчерашние новости.

Коричневый конверт с последней парой сотен лежал в дальнем углу сейфа. Я схватил его с адреналиновым приливом надежды. Нал был на месте, вместе с пачкой липовых водительских прав для разных штатов. Улики я держал в старом жестяном ящике для денег. Отстрелянные гильзы, отпечатки пальцев на прозрачном скотче, пачки наркотиков, выковырянные из стен пули – все такое. Там же лежали пятнадцать футляров с пленкой, отснятой с треножника и сверхминиатюрной «Минокс А» позавчера ночью в пафосном кабинете Крузмарка в Крайслер-билдинг. Я сфотографировал все документы, которые у него раскопал. Кладезь тайных преступлений.

К сейфу привалился мягкий, как поношенная перчатка филдера, кожаный саквояж «Гурка» со сменой одежды на случай, когда надо срочно уезжать из города по работе без лишнего времени на сборы. Туда же я сунул конверт с деньгами и комплект паспортов мистера Иня. Зеленые, перетянутые резинкой, они казались мне настоящими козырями. Новенькие подделки Иня отправились в саквояж вместе с настоящим. Еще никогда не стряпал паспорт. Тот случай, когда первый блин не может быть комом.

В сейфе остались две полупустые коробки с патронами для пистолета. Под ними – конверт из юридической конторы «Пиппин, Штрейфлинг и Шафран», адвокатов Луи Цифера. В нем лежал их 500-долларовый чек, выписанный на контору «Перекресток». Жалование за поиск пропавшего крунера из свинг-группы Джонни Фаворита. Я чувствовал, что подобрался близко – видать, слишком близко. Жаль, не обналичил чек. Теперь это был прямой билет в одну сторону: на электрический стул. Я бросил его в мусор.

Пули 45-го калибра были для «Кольта Коммандера», который копы изъяли у меня в «Челси». Их я тоже выкинул. Двадцать специальных патронов 38-го калибра отправил в сумку. Опустошил карманы пальто Деймоса и своего бомбера, оставил только его дубинку и значок и свои три катушки 35-миллиметровой пленки «Три-Х». На эту пленку я в Вербное воскресенье отснял черную мессу на заброшенной станции по линии «Лексингтон-авеню» IRT, где тайком побывал. Там на самодельном алтаре дефлорировали девственницу, а ее сиськи омыли кровью из перерезанного горла младенца. На руках у меня было двадцать четыре проявленных снимка с Итаном Крузмарком и остальными сатанистами, которые завывали нагишом и трахались в звериных масках. Когда я столкнулся с ним позже, он пудрил мозги тем, что Джонни Фаворит съел-де сердце молодого солдата, чтобы поменяться с ним психическими личностями. Крузмарк угодил на третий рельс. Поджарился, как картошка. Тоже пошел на корм крысам.

Я наспех обшарил ящики стола. Бесполезный хлам из прошлого – уже не моего. Отправил в мусорку вместе со всеми бумажками из кошелька, на которых было имя Гарольда Ангела, оставил только приглашение на черную мессу и наволочку с подушки, которую хранил в нижнем ящике на случай, когда слишком нажрусь, чтобы идти домой.

Времени было в обрез. Я пришлепал марку на манильский конверт, адресованный Фрэнку Хогану, прокурору округа Нью-Йорк, Центр-стрит, 100, запихнул туда 35-миллиметровую пленку, картриджи «Минокс» и приглашение на черную мессу, подкинув вдогонку визитку Крузмарка, и запечатал. Перед этим везде почистил свои отпечатки.

Наполнил зажигалку горючей жидкостью, остальную вылил в мусорное ведро. Зажег спичку и запалил сложенный коробок. Когда он вспыхнул, выпустил его из рук. Корзина сделала «вш-ш-ш», словно карликовый вулкан.

С «Гуркой» через плечо я прихватил манильский конверт и рыбацкий ящик с театральным набором Эрни. Оглянувшись по дороге к лестнице, увидел, как за мутным стеклом двери в мой кабинет пляшет маленький костер. Вот и нет Гарри Ангела. Сгорел синим пламенем.