В доме по адресу Саттон-плейс, два, жила Мэрилин Монро. От Пятьдесят седьмой улицы к нему ответвлялась отдельная подъездная дорожка. Таксист высадил меня под аркой из розового известняка. Через дорогу рядком выстроились обреченные на снос четырехэтажные домики. В каждом окне ярко белел намалеванный известкой крест, словно ребенок хотел нарисовать кладбище.

Портье, облепленный галунами почище адмирала, почтительно поспешил мне навстречу. Я назвался и сказал, что иду к Крузмарку.

– Вам в левый лифт, сэр.

Я доехал до пятнадцатого этажа и оказался в строгом холле, обитом ореховыми панелями. Длинные зеркала в золоченых рамах по обеим стенам продлевали его до бесконечности. Здесь было всего две двери.

Я позвонил два раза и стал ждать.

Дверь открыл темноволосый мужчина с родимым пятном на верхней губе.

– Мистер Ангел? Проходите, пожалуйста. Мистер Крузмарк ждет вас.

Темноволосый дворецкий был одет в серый костюм в тончайшую бордовую полоску и больше походил на банковского клерка. Он провел меня анфиладой больших, роскошно убранных комнат с видом на реку и кондитерскую фабрику «Солнышко» в Квинсе. Везде в идеальном порядке были расставлены всякие редкие древности – прямо как в тематических залах музея. Да, при такой обстановочке договоры только гусиным пером и подписывать.

Наконец мы дошли до закрытой двери, и мой провожатый, постучав один раз, сказал:

– Сэр, к вам мистер Ангел.

– Так пусть войдет, чтобы я его видел.

Даже сквозь толщу двери в раскатисто-хриплом рыке Крузмарка слышались повелительные ноты.

Дворецкий ввел меня в маленький спортивный зальчик без окон. Стены здесь были покрыты зеркалами, и блестящие гимнастические машины из нержавеющей стали бесконечно множились во всех направлениях. Итан Крузмарк, в шортах и майке, лежал под одним из этих сияющих хитроумных механизмов и делал упражнения для ног. Для старика нагрузка у него была порядочная.

Услышав, что дверь закрылась, он сел и оглядел меня.

– Похороны завтра. Брось мне полотенце.

Я бросил, и он вытер лицо и плечи. Крузмарк был силен и крепок, под сеткой варикозных вен вздувались узлы мускулов. Шутить со стариком явно не стоило.

– Кто ее убил? Фаворит? – рявкнул он.

– Спрошу его, когда найду.

– Оркестровый жиголо. Надо было прикончить этого гаденыша, когда случай представился.

Крузмарк бережно пригладил свою седую гриву.

– Когда именно? Когда вы с дочкой его из клиники украли?

Старик внимательно посмотрел мне в глаза.

– Ты что это себе позволяешь, Ангел?

– Ничего. Пятнадцать лет назад вы заплатили доктору Альберту Фаулеру двадцать пять тысяч, чтобы тот позволил вам увезти одного пациента. Тогда вы назвались Эдвардом Келли. Фаулер должен был поддерживать видимость, что Джонни как был, так и остался овощем и сидит себе в какой-то дальней палате. И до прошлой недели ему удавалось все скрывать.

– Кто тебе платит?

Я достал сигарету и покрутил ее в руках.

– Вы же сами знаете, что я вам не скажу.

– Смотри, я за ценой не постою.

– Не сомневаюсь, но все равно не выйдет. Тут курить можно?

– Травись.

Я закурил сигарету, затянулся и продолжал:

– Слушайте: вы ищете того, кто убил вашу дочь. Я ищу Фаворита. Вполне возможно, что это один и тот же человек. Но пока мы его не найдем, мы ничего не узнаем.

Толстые пальцы Крузмарка сжались в увесистый кулак. Этим кулаком он ударил себя по ладони, да так, что по залу разнесся звук, напоминающий треск пробитой доски.

– Ну хорошо. Келли – это я. И деньги Фаулеру тоже я платил.

– А почему вы взяли такое имя?

– А что, надо было под своим приехать? Насчет Келли – это все Мэг придумала. Почему – не спрашивай, не знаю.

– Куда вы его отвезли?

– На Таймс-сквер. Это было в сорок третьем, в канун Нового года. Там мы его высадили, и он ушел… Мы думали, что навсегда от него избавились.

– Минутку. Вы что же думаете, я поверю, что вы за него двадцать пять штук заплатили, а потом просто выпустили?

– Так и было. Я это для Мэгги сделал… Я для нее все делал.

– И она хотела, чтобы он исчез?

Крузмарк надел махровый халат.

– Да. Наверно, это все та чертовщина, с которой они до войны носились.

– Черная магия?

– Черная, белая – какая разница? Мэг всегда была чудная. Она еще читать не умела, а уже играла картами таро.

– Как же это у нее началось?

– Да кто его знает? Гувернантка странная попалась или повар из Европы: в голову-то им не заглянешь.

– Вы знаете, что одно время она работала гадалкой на Кони-Айленде?

– Знаю. Я ей это все и устроил. Единственный ребенок – что поделаешь. Баловал ее, конечно.

– Я у нее в доме нашел засушенную руку. Вы о ней знали?

– Это десница Фортуны, талисман. Якобы открывает любой замок. Когда убийцу повесят, надо, пока его еще из петли не вынули, отрезать ему правую руку. А у Мэг она не простая была, а с историей: был такой валлиец, Капитан Серебряный Каблук, разбойник с большой дороги, его казнили в 1786 году. Она эту руку в Париже у старьевщика купила.

– Сувенирчик вроде Фаворитова черепа. Похоже, у них были общие вкусы.

– Да уж. За день до того, как его забрали, он его взял и ей подарил. Другие девушкам колечки дарили или свитера с гербом университета, а этот череп притащил.

– А я думал, что они к тому времени уже разошлись.

– Официально, да. Тоже, наверно, какие-то их штучки.

– Почему вы так говорите? – Я стряхнул на пол длинный столбик пепла.

– Потому что между ними все осталось по-старому.

Крузмарк нажал кнопку рядом с дверью.

– Выпьешь?

– Виски выпил бы.

– Скотч?

– Лучше бурбон, если есть. Со льдом. Ваша дочь когда-нибудь упоминала о некой Евангелине Праудфут?

– Праудфут? Не соображу… Может, и было что.

– А про вуду она упоминала?

В дверь постучались, и в комнату вошел дворецкий.

– Да, сэр?

– Мистеру Ангелу стакан бурбона со льдом, а мне бренди. Погодите, Бенсон. Принесите мистеру Ангелу пепельницу.

Бенсон кивнул и закрыл за собой дверь.

– Это дворецкий? – поинтересовался я.

– Личный секретарь, дворецкий с мозгами.

Крузмарк сел на велотренажер и принялся методично наматывать воображаемые километры.

– Что ты там говорил про вуду?

– Джонни еще увлекался вуду. Как раз в те времена, когда черепа раздаривал. Ваша дочь не упоминала об этом?

– Нет. Вуду она как раз не занималась. Все перепробовала, а это нет.

– Фаулер говорил, что у Джонни была амнезия. Он узнал Маргарет?

– Нет. Он как лунатик был. Молчал и в окно смотрел.

– Иными словами, держался так, будто он с вами не знаком?

Крузмарк изо всех сил крутил педали.

– Мэг так хотела. Запретила его по имени называть, напоминать ему, что у них был роман.

– Вам это не показалось странным?

– Мэг вообще странная была.

За дверью раздался тихий звон хрусталя, а секунду спустя, постучавшись, вошел дворецкий с мозгами и вкатил бар на колесиках. Бенсон наполнил наши бокалы и спросил, не желаем ли мы чего еще.

– Все прекрасно. Спасибо, Бенсон, – отозвался Крузмарк, понюхав, как цветок, бокал в форме тюльпана.

Дворецкий удалился. Я высмотрел пепельницу рядом с ведерком для льда и затушил сигарету.

– Я тут случайно слышал, как вы советовали Мэгги бросить мне кой-чего в чай. И еще про восточное искусство убеждения…

Крузмарк как-то странно на меня посмотрел.

– Там ничего нет, – сказал он.

– Может, делом докажете? – Я протянул ему бокал.

Крузмарк сделал несколько хороших глотков и передал его мне.

– Поздновато мне в игры играть, – сказал он. – Ты мне должен помочь.

– Тогда играйте по-честному. Маргарет виделась с Фаворитом после той ночи?

– Нет.

– Точно?

– Конечно, точно. А ты сомневаешься?

– Работа у меня такая – сомневаться. Откуда вы знаете, что они потом не встречались?

– У нас с ней секретов не было. Такое она бы скрывать не стала.

– Видимо, в женщинах вы разбираетесь не так хорошо, как в кораблях.

– Уж свою-то дочь я знал. Если она и видела его потом, то только в тот день, когда он ее убил.

Я отхлебнул свое виски.

– Хорошая получается картинка. Пятнадцать лет назад парень с полной потерей памяти растворился в толпе под Новый год и как в воду канул. А потом вдруг он является из ниоткуда и начинает людей убивать.

– Кого он еще убил? Фаулера?

– Фаулер сам застрелился.

– Брось, – фыркнул Крузмарк, – это подстроить ничего не стоит.

– Правда? И как бы вы это подстроили?

Крузмарк уставился на меня холодными пиратскими глазами:

– Ври, да не завирайся. Если бы мне надо было, он бы давно уже был на том свете.

– Сомневаюсь. Если он покрывал вашу затею с Либлингом, то он вам был нужнее живой.

– Фаворита надо было убирать! Фаворита, а не Фаулера, – зло процедил Крузмарк. – Ты что за убийство расследуешь?

– Я не убийство расследую, а ищу человека с амнезией.

– Очень надеюсь, что тебе повезет.

– Вы полиции сказали про Фаворита?

Крузмарк потер свой каменный подбородок.

– Да, задачка была та еще. И на след их навести, и самому не подставиться.

– Уверен, вы смогли их убедить.

– А как же! Они спросили, с кем Мэг встречалась. Я им назвал пару имен, – кого помнил, – а потом сказал, что серьезно у нее было только с Фаворитом. Они, конечно, за него ухватились.

– Еще бы.

– Я им рассказал и про помолвку, и что он со сдвигом был, да еще с каким… Все, чего в газетах не было, рассказал.

– Должно быть, деталей не пожалели.

– Они получили, что хотели. Я просто помог.

– Они спрашивали, где его искать? Что вы им ответили?

– Ничего. Сказал, что с войны его не видел. Мол, последнее, что слышал, – что его ранило. Если они и теперь ничего не найдут, значит, им в полиции делать нечего.

– Понятно. Они дойдут до Фаулера, а там упрутся в тупик.

– Черт с ними. Ты лучше о своих делах подумай. Сорок третий год! Что тут можно найти?

– А я и искать не буду. – Я допил бокал и поставил его на стойку бара. – В прошлом его не найдешь. Если он в городе, то скоро объявится. Только в этот раз я буду наготове.

– Думаешь, я – следующий? – Крузмарк легко слез с тренажера.

– А вы как думаете?

– Я из-за него дергаться не собираюсь.

– Будем на связи, – сказал я. – Мой телефон в справочнике есть, если что – звоните.

Вручать визитку очередному потенциальному трупу мне как-то не хотелось.

Крузмарк хлопнул меня по плечу и просиял своей миллионерской улыбкой.

– А ты, Ангел, парень не промах.

Он проводил меня до входной двери, всеми порами излучая обаяние.

– Я с тобой еще свяжусь, будь уверен.