Как вернуть потерянную речь?
Ответ на этот вопрос зависит от размера и места поражения, от того, как быстро человек получил помощь, от последующей терапии. Нейронные сети мозга постоянно перестраиваются, одна информация стирается, другая добавляется. Если клетка ещё жива, мозг попытается её починить. Если уже поздно, то её задачи он передаёт клеткам из других отделов. Мозг всеми силами пытается восстановить разрушенные связи. Такую способность называют нейропластичностью. Мозг постоянно изменяется – из-за обучения, нового опыта, возраста, принимаемых лекарств, диеты, гормонов. Но это не происходит по мановению волшебной палочки, нужно время.
Сегодня ещё не до конца ясно, какое влияние на восстановление оказывает ранняя реабилитация после инсульта или травмы. Неясно, когда лучше всего её начинать. В острой стадии афазии необходимо тренировать все аспекты речи – говорение, понимание, чтение и письмо. В хронической – специалисты сосредотачиваются на определённых проблемах.
Традиционная языковая терапия предполагает работу логопеда и пациента один на один. Сначала специалист с помощью тестов определяет, что сломалось в языке. Человек выполняет разные задания, например, повторяет слова или слоги, называет картинки, составляет по ним рассказы, подбирает картинку к предложению. После того как проблема найдена, логопед подбирает терапию, которая восстановит именно этот кусочек языка. Ольга Драгой, заведующая научно-учебной лабораторией нейролингвистики Высшей школы экономики (Москва), рассказывает, как это происходит: «Например, у человека процесс называния слова состоит из многих этапов. Простое задание – назвать рисунок. Человек не может назвать рисунок или называет неправильно – вместо собака говорит кот. Человек правильно опознаёт, он видит, что нарисовано, он знает это животное. У него может быть нарушен переход от этого зрительного образа к так называемой лемме. Лемма – это абстрактное слово, ещё не произнесённое слово. Человек не может эту лемму подобрать. И его нужно тренировать так, чтобы он лемму подбирал. А другой человек не может подобрать звуковую оболочку, то есть у него нарушена связь слова и звука. Его нужно тренировать иначе. Проблема одна, а лечить надо по-разному».
На Западе исследователи разработали множество стандартизированных тестов для диагностики. В России же таких тестов нет, и специалисты пользуются своими наработками. Специалисты лаборатории нейролингвистики ВШЭ «…создали «Русский Афазиологический Тест» – новую, современную батарею тестов, с помощью которой можно детально диагностировать речевые нарушения. В России до сих пор не было такого диагностического теста. С его помощью можно надёжно определить вид и степень тяжести афазии, получить прогноз восстановления речи, подобрать индивидуальные методики реабилитации пациентов и оценить динамику восстановления. Тест уже существует в виде приложения для планшета… Любой специалист, логопед, нейропсихолог сможет скачать эту программу и использовать в своей клинической практике», – отвечает Ольга Драгой на вопрос о диагностике афазий в России.
Пациенты с афазией Брока не могут бегло говорить, но всё меняется, когда они начинают петь. Секрет в том, что за пение и музыкальные способности у левшей отвечает правое полушарие, которое не пострадало при инсульте. Цель музыкальной терапии – переключить язык на него.
Пациенты вместе с терапевтом пропевают фразы. При этом они левой рукой постукивают, чтобы активировать правое полушарие. Начинают петь со слов из двух слогов, например Wa-ter/ I-ce – cream/ Thank – you. Затем сложность увеличивают. Степень сложности зависит от длины фразы, скорости пения и поддержки терапевта. Шаг за шагом пациенты начинают самостоятельно пропевать предложения. Музыкальная терапия должна быть интенсивной – полтора часа в день 5 дней в неделю.
Другой подход к восстановлению речи разработал профессор Фридеманн Пульвермюллер (Friedemann Pulvermüller) из Свободного университета Берлина в 2001 году. Он нацелен на общение. Язык нужен людям прежде всего для того, чтобы общаться друг с другом. Профессор Пульвермюллер проводит параллель между языковой и двигательной системами мозга. После травмы руки или ноги человек старается щадить повреждённую конечность. Он выполняет все действия здоровой конечностью. Но это плохо влияет на моторную систему мозга. Ведь нейронные связи, отвечающие за движения этим органом, от бездействия ослабляются. Чтобы предотвратить это, человеку обычно привязывают здоровую конечность к телу. И пациент вынужден использовать в быту повреждённую конечность. Та же ситуация и с языком. Если не получается произносить слова, человек любыми другими средствами – мимикой, жестами – пытается выразить свою мысль. А языковые зоны бездействуют, разрушенные связи не восстанавливаются, новые не образуются. Поэтому очень важно, чтобы пациент как можно раньше начал говорить. Для этого Пульвермюллер использует для терапии языковые игры.
Сеанс проходит так. За одним столом сидят три пациента и один терапевт. Терапевт раздаёт карточки, на которых нарисованы разные предметы. Чтобы пациенты могли видеть только свои карточки, стол разделён барьерами. В одном комплекте две одинаковых карточки. Цель пациента – получить вторую. Для этого он должен попросить её у другого участника. Например: «Я хотел бы самолёт, ты дашь мне самолёт?» Он спрашивает каждого участника, и каждый реагирует по-разному: «Да, пожалуйста», или «Нет, у меня его нет», «Тебе нужно что-то, на чём летают?».
Исследователи разработали наборы карточек разной сложности и разных категорий – еда, домашнее хозяйство, транспорт, прилагательные, формы, цвета, величины, предлоги. Такая терапия проводится очень интенсивно – десять рабочих дней подряд по два с половиной часа. Сегодня исследуют эффективность этого подхода в сравнении с традиционной назывательной терапией. Результаты свидетельствуют, что он работает лучше. Терапия не просто восстанавливает утраченные слова, но и помогает пациентам начать общение с окружающими – что-либо попросить, ответить. Пациент сразу включается в коммуникацию. Ещё одно достоинство метода – одновременно с одним терапевтом работает не один, а три человека. Поэтому страховой медицине он обходится дешевле.
Транскраниальной магнитной стимуляцией – магнитным полем – затормаживают гиперактивное правое полушарие, и этим заставляют левое работать активнее и, таким образом, вернуть речь.
К сожалению, от афазии нет лекарств. Проверить их эффективность на животных моделях по понятным причинам не получится. Альтернативой медикаментам могла бы стать терапия стволовыми клетками. Но на сегодняшний день главная опасность этого похода – они образуют опухоли. Исследования продолжаются.
Восстановление после инсульта занимает много времени, порой длится годами. Главное, что помогает людям не сломаться и не уйти в депрессию, – это поддержка близких и общества. Знаменитости, перенесшие инсульт, делятся своим опытом, рассказывают о восстановлении, о жизни после инсульта. Эмилия Кларк поддерживает благотворительную организацию SameYou, цель которой – лечение людей, восстанавливающихся после травм головного мозга и инсульта. Она говорит: «Я чувствую бесконечную благодарность – моей маме и брату, моим врачам и медсёстрам, моим друзьям».
