26

В Ногалесе у них возникло ощущение, будто они уже приехали в Соединенные Штаты. Поезд очень медленно затормозил, пропыхтев до самого центра города. Таких широких улиц Лука никогда раньше не видел. Таких больших машин – тоже. На крыше одного дома возвышался гигантский знак «Кока-колы», повсюду в небо тянулись бесчисленные радиобашни. И вдруг. Все они заметили его одновременно. Зеленый дорожный знак с белой надписью и стрелкой. На нем было только три буквы: «США».

Соледад заплакала. И даже не пыталась сдержаться: по щекам у нее потекли слезы, носом пошли сопли, которые девочке пришлось утирать запястьем; младшая сестра обвила старшую одной рукой, и та зарыдала еще сильнее.

– У нас получилось, – прошептала она Ребеке.

Бето поднялся на ноги (отчего Лидию едва удар не хватил) и, вовсе не желая никого обидеть, заметил:

– Пока еще нет.

Лука ущипнул его за лодыжку.

– Ой! Я хотел сказать, что у вас получится. У вас все получится!

– Ты не представляешь, как долго мы ехали, – сказала Соледад. – Даже просто увидеть это все…

Поезд замедлял ход и в какой-то момент привычно покачнулся, так что Бето, пошатываясь, сделал пару шагов вперед, потом еще полшага назад, а потом Лидия не выдержала и заорала:

– Да ради бога, сядь ты уже, пока не убился насмерть! Ты ведь не резиновый!

Ее смутила собственная непреднамеренная резкость, но Бето послушно сел на место и улыбнулся. Схватившись за грудь, Лидия сказала:

– Спасибо.

Прежде чем спуститься на платформу, они дождались, пока поезд затормозит. Настоящей станции тут не было, но подали красный сигнал, и поезд остановился. Теперь путники были достаточно близко к границе, чтобы не идти пешком неизвестно сколько, но все же достаточно далеко, чтобы избежать столкновения с la migra.

Поставив ногу на асфальт, Лидия почувствовала, как по всему телу прокатилась восторженная дрожь. Утомление постепенно отпускало ее, и на месте боли, горя, вины и ужаса появлялось предвкушение новых возможностей. Она развернулась и, подхватив сына под мышки, сняла его с лестницы.

– Мами, прекрати, я и сам могу, – возмутился мальчик.

Лидия поняла, что в присутствии Бето к Луке вернулось еще одно временно пропавшее свойство: неловкость за родителей. Она была рада и потому сказала:

– Прости.

– Ребята, вы есть хотите? – спросил Бето. – Я вот очень. Пойду поищу что-нибудь на lonche. Айда вместе?

– Lonche? – Лука растерялся.

– Almuerzo. Обед, – перевела Мами.

– А, тогда да. Я тоже хочу lonche.

– И я хочу lonche. – Это была Соледад.

Лидия прикинула, сколько у них осталось наличности: чуть больше ста долларов. Им, конечно, нужно есть, но этих денег надолго не хватит. Заметив, что она засомневалась, Бето сказал:

– Я угощаю!

Они зашагали по главной улице на север, а когда Бето увидел закусочную, остановились и заказали пять порций острого мясного рагу. Когда мальчик оттопырил карман, чтобы достать оттуда деньги, Лидия увидела толстую пачку банкнот, и все вдруг встало на свои места. Страх вернулся. Как же глупо было вот так вот запросто довериться этому мальчонке; и неважно, что у него дырявые кроссовки и пустой ингалятор. Ни один ребенок его возраста не может разгуливать по Ногалесу с такими богатствами. Лидия знала наверняка: такие ребята могут получать деньги только из одного источника. Она напряглась, но тут продавец передал ей пластиковую мисочку, запотевшую от ароматного дыма. Ей ничего не оставалось, как с удовольствием накинуться на еду. В последний раз так хорошо они ели в Кульякане. Сперва lonche, а уж потом – подозрения.

– Ух, боже мой, спасибо! – выговорила Соледад с набитым ртом. Бето кивнул, а девочка продолжала: – Пойдем посмотрим, а? Я хочу посмотреть!

– Тогда просто смотри. – Бето указал ложкой куда-то в сторону.

Проследив за ней, Соледад увидела: неподалеку от того места, где они стояли – направив мыски к северу, – в ослепительных лучах солнца трепыхался флаг США – красно-белый, с голубым звездным полем.

– Прямо там? – На секунду она даже позабыла о еде. – Неужели прямо там?

– Прямо там. – Бето кивнул и набил рот мясом.

– А выглядит так… – Соледад не знала, как закончить предложение.

Улица кончалась бетонной дугой: справа – череда магазинов, слева – несколько внушительных административных зданий, а прямо за ними – стена, над которой виднелась еще одна стена, и, наконец, третья стена, увенчанная полосой колючей проволоки и подвесных камер. Как раз над третьей стеной и трепетал на ветру флаг США. Всего в нескольких метрах от него, по эту сторону границы, виднелся и другой флаг – мексиканский.

– Видите? – Бето указал на него рукой. – В этом-то и вся проблема, да? Посмотрите на флаг США. Видите? Такой яркий и красивый, как будто совсем новенький. А теперь посмотрите на наш. Весь рваный и потрепанный. И красный цвет уже даже не красный. Розовый.

Лука и сестры двинулись вперед, прошли мимо мексиканского флага и остановились у прозрачной секции стены, где было видно границу. Лидия осталась стоять с Бето, который, судя по всему, подобного уже успел навидаться. Хорошо, что ей выпала минутка побыть с ним наедине. Она хотела расспросить его про деньги.

– Такое впечатление, что у нас не осталось никакой гордости, что нам просто все равно, – продолжал Бето. – Нет, ну правда. Почему их флаг висит выше нашего? Неужели так сложно купить флагштоки одинаковой длины?

Взглянув наверх, Лидия поняла, что он прав. Мексиканский флаг действительно казался каким-то потрепанным и полинявшим, особенно по сравнению с американским, который как будто заменили только этим утром.

– Ну не знаю, – сказала Лидия. – Только представь себе, сколько это денег и работы – каждую неделю менять флаг на новый. Какой смысл?

Бето бросил ложку в клумбу, стоявшую неподалеку, наклонил пластиковую тарелку и, прихлебывая, стал пить бульон.

– По мне, все это просто агрессивный шовинизм, – заметила Лидия.

– Просто что?

– Пустая трата денег.

– Может, и так. – Бето пожал плечами. – Эти estadounidenses и правда чересчур озабочены своим флагом.

Допив остатки своего рагу, мальчик выкинул миску вслед за ложкой в клумбу.

– Можно кое о чем тебя спросить? – начала Лидия. – Раз уж мы заговорили о деньгах.

– Конечно, – ответил Бето, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Лидия откашлялась.

– Я не могла не заметить, что у тебя с собой довольно приличная сумма.

Мальчик, не задумываясь, сунул руку в карман. Взглянув мельком на Луку и сестер, по-прежнему стоявших у стены, Лидия нагнулась и подняла пластиковую посуду, которую выбросил Бето. Поставив собственную миску на край клумбы, она сходила к ближайшей урне и выкинула мусор. А когда вернулась, увидела, что Бето теперь сидит рядом с ее обедом. Взяв в руки миску, она устроилась возле мальчика и вновь принялась за еду.

– Это мои деньги, – сказал он. – Я их не украл.

– Конечно нет. Я тебя не обвиняю.

– И я не делал ничего плохого, чтобы их получить.

Лидия продолжала есть.

– Я понимаю, что это не мое дело, – заговорила она. – Но, естественно, у меня возникли кое-какие вопросы. Иногда деньги вызывают опасения. Особенно здесь. Особенно когда речь идет о ребенке, у которого нет ни работы, ни богатых родителей.

Бето не сводил глаз с расплющенного куска жвачки на асфальте рядом с его ногой.

– Может, у меня есть богатый дядя, – сказал он.

Лидия нахмурилась.

– Слушай, на вид ты – хороший парень, но у нас уже было достаточно проблем. Мы просто не можем позволить себе новые.

Распрямив спину, Бето стал оправдываться:

– Я кое-что продал, и мне заплатили.

Лидия положила ложку в пустую миску и стала ждать дальнейших пояснений. Но мальчик молчал, и ей пришлось на него надавить:

– Кое-что – это что?

Бето уперся локтями в колени, что при его росте было не очень-то удобно – он едва доставал ногами до земли.

– Я нашел пистолет.

Он взглянул женщине в глаза, пытаясь оценить реакцию. Лидия сохраняла спокойствие, и тогда Бето продолжил:

– А еще наркотики.

– Понятно. – Она кивнула.

– На самом деле я их не продавал, а просто вернул одному парню в домпе, который их потерял.

– То есть деньги были скорее вознаграждением?

– Да, можно и так сказать. Он спросил, не хочу ли я на него поработать, а я ответил, что единственное, чего я по-настоящему хочу, – это выбраться с домпе и уехать на север. Тогда он дал мне денег.

– Так много?

Бето пожал плечами.

– Мне кажется, ему было меня жалко – из-за того, что случилось с Игнасио, и вообще. Всем в домпе было меня жалко, особенно когда пропала мами. – Лидия закусила губу. – Он даже не стал их пересчитывать. Просто сходил к сейфу и достал оттуда пачку наличных. Велел ехать в Ногалес, если я и правда хочу перебраться через границу.

– Даже не стал пересчитывать?

– Не-а.

Лидия понимала, что Бето вряд ли стал бы врать. Он выглядел слишком наивным, да и не обязан был ей ничего объяснять. И все же его история казалась просто невероятной. Зачем кому-то давать ребенку такие большие деньги? Поскольку обидеть Бето было практически невозможно, Лидия снова надавила:

– Ты уверен, что не взял их сам? Может, когда тот парень спал или еще чего?

Мальчик рассмеялся.

– Да ты что? Чтобы сделать что-то подобное, нужны настоящие huevazos. – Он покачал головой. – Или желание умереть.

– Ясно, – ответила Лидия.

– У меня такого желания нет, – на всякий случай пояснил Бето. – Мне нравится жить.

– Очень хорошо.

– Несмотря ни на что.

Лидия случайно стиснула свою миску, так что та надломилась, и ей в ладонь потекла струйка соуса. Вытершись о джинсы, она взглянула в круглое лицо Бето. Философ, подумала она. Резковат, но всегда разговаривает честно, а его манеры – всего лишь провокация. Несмотря ни на что, ему нравится жить. Могла бы она сказать такое про себя? Как бы то ни было, для любой матери этот вопрос скорее риторический. Ее выживание – дело инстинкта, а не желания.

– Если хотите правду, мне кажется, он дал больше, чем собирался, – неожиданно признался Бето. – Он был обкуренный.

– Вот оно что. – Для Лидии все наконец встало на свои места.

– Я пообещал, что верну деньги сразу, как найду работу en el otro lado, но он сказал: «Как попадешь на ту сторону, просто иди вперед. И никогда не оглядывайся».

Лидия кивнула.

– Значит, так все и было?

– Так все и было. И вот он я!

– И вот он ты.

Лука обернулся, чтобы удостовериться, что они с Бето по-прежнему рядом. Затем снова устремил взгляд на север.

– И никто за тобой не придет, так?

– Надеюсь, что нет! Я не утаивал налогов, в тюрьме не сидел, алименты всегда платил в срок.

Откашлявшись, он сплюнул на тротуар. Потом прищурился и взглянул на стену.

– Я свободный человек.

Лидия рассмеялась:

– Ты, конечно, неординарная личность.

– Да-да, про меня всегда так говорят: «Неординарная личность».

Собрав за собой пустую посуду, Лидия снова сходила к урне. Вернувшись, она сказала:

– Судя по всему, тебе давно требуется немного удачи.

– Так и есть, теперь моя очередь. Darle la vuelta a la tortilla.

– Как ты собираешься пересекать границу? У тебя есть план?

Вытянув шею, Бето принялся изучать стену. Здесь она выглядела такой же неприступной, как и в Тихуане.

– Иногда дети просто подходят к будке и сдаются. Если ты из Центральной Америки, тебе могут предоставить убежище. Слышали про такое?

– Про караваны? Конечно.

Как и другие люди, которые живут в комфорте и достатке, но все же замечают признаки нищеты, Лидия краем уха слышала о миграционных караванах из Гватемалы и Гондураса. Про этих людей рассказывали по радио, пока она готовила ужин на кухне. Про матерей, которые проходят тысячи миль, толкая перед собой коляски; про детей, которые стирают свои розовые кроксы до дыр; про тысячи семей, которые объединяются из соображений безопасности и собирают все больше попутчиков, пока неделями идут пешком, иногда ловят попутные грузовики, прыгают на Зверя, когда могут, спят в церквях и на футбольных стадионах – все ради того, чтобы попросить на севере убежища. Лидия нарезала лук и кинзу и слушала их истории. Как они бежали от насилия и бедности, от преступных группировок, которые были сильнее законного правительства. Как боялись, но оставались непреклонными, твердо решив, что доберутся до США или погибнут по дороге, потому что в родных краях их шансы на выживание были еще меньше. Лидия слышала, как эти матери поют своим детям, и ее переполняли эмоции. Она бросала овощи в раскаленное масло, и сковородка шипела в ответ. Эмоций было множество: гнев на несправедливость, беспокойство, сострадание, ощущение собственной беспомощности. Но, по правде говоря, им не хватало глубины: осознав, что у нее закончился чеснок, Лидия переключалась на бытовое раздражение. Ну вот, ужин будет пресным. Себастьян, конечно, ничего не скажет, но по его лицу пробежит тень недовольства, она ее заметит и разозлится. Будет сдерживать себя, чтобы не затеять ссору.

Сидевший рядом Бето продолжал:

– Я слышал, что, если твоя жизнь в опасности и ты приходишь сюда, они не имеют права отсылать тебя домой.

Лидия воспринимала это как городскую легенду, но не могла не спросить:

– А обязательно быть из Центральной Америки? Чтобы попросить убежища?

Бето пожал плечами:

– А что? Ваша жизнь в опасности?

Лидия вздохнула.

– А у кого нет?