46

Алиса лежала на спине и глядела в небесную даль. Надвигалась гроза: черные, набухшие дождем тучи мчались по небу, словно корабли, гонимые ветром. Боль острым кинжалом вонзилась в грудь, и Алиса впилась ногтями в землю, ломая пальцами хрусткую, оледеневшую траву. Она зажмурилась. Боль усилилась, накрыла ее жаркой волной и вдруг отступила, отхлынула прочь. Алиса вздохнула и открыла глаза.

Над ней склонилось чье-то удивленное лицо.

– Ты все-таки пришла? – спросил Линтувахти.

– Пожалуйста, прикончи меня без лишних слов.

Юноша-Смерть покачал головой.

– Я умираю, – прохрипела Алиса. – Полуночник, страж моей души, улетел. Сколько я еще протяну, прежде чем душа оставит меня и я умру?

– Немного протянешь, – спокойно уверил ее юноша.

– Не хочу я тянуть! – Боль кольнула ее, и она закрыла глаза. – Я так… проголодалась. Я чуть… Господи, я чуть… – Боль снова ушла. – Прошу, – взмолилась она. – Ты знаешь, кто я такая. Знаешь, на что я способна. Я – мор, я – казнь Египетская. Ловиатар… Ангел Смерти…

– Оставайся со мной, – предложил Линтувахти. – Будь моей спутницей. Рука к руке, полуночник к полуночнику.

– Я не хочу нигде оставаться, – покачала головой Алиса. – Я не хочу… Я вообще не желаю существовать! Я так и не увидела полуночника Джен. Ее настоящего полуночника. Уверена, ее душа была такой прекрасной, а моя… Господи боже, моя…

– Страдание тоже может быть прекрасным, – тихо сказал Линтувахти. – Через страдание, Алиса, обретешь ты истинное благо. Я вижу в сердце твоем ту же смуту, что томила сердце твоего отца. – Юноша задумчиво нахмурился. – Если хочешь, я воссоединю тебя с полуночником.

Линтувахти воздел руку к небу и улыбнулся.

Алиса прислушалась. В разлившейся тишине послышался трепет крыл: робкий и слабый, с каждой секундой он становился все сильнее и громче. Наконец появилась птица. Покружив над их головами, она сложила белые крылья, камнем кинулась вниз и уселась на руке юноши. В ее черных блестящих глазах Алиса увидела свое отражение.

Линтувахти качнул рукой, полуночник Алисы взмыл в воздух и… испарился. И тотчас испарилась мучившая Алису боль, и она вздохнула легко и свободно.

– Я думала… Я думала, когда живой человек попадает на топь, в Зверинце открывается клетка, которая, словно магнит, притягивает его полуночника. Разве мой полуночник в конце концов не улетит в нее?

– Нет, – ответил юноша. – Я проник в твою душу, Алиса, добрался до твоего истинного «я» и выпустил его на свободу.

– Что? Когда?

– В больнице… – Алиса схватилась за грудь, вспомнив, как перед его уходом из палаты засверкала ослепительным светом нить на ее запястье, как разлилось по ее телу живительное тепло. – Приходи на Сулка-топь в любое время. И клетка не отворится для твоего полуночника. И дань не будет взыскана с тебя. Тебе всегда рады в Обители Смерти, ибо сама ты – плоть от плоти Смерть.

– Я…

Алиса содрогнулась, но вовсе не от холода. «Плоть от плоти Смерть»… Неправда… Она как никогда была полна жизни – жизни, весенним ручьем бежавшей по ее венам, согревавшей и будоражившей ее кровь.

– Сегодня твой полуночник вернулся к тебе, – произнес Линтувахти. – Впредь, если хочешь оставаться в живых, не теряй его больше.

Алиса слабо кивнула.

– Но Джен… Она умерла, – шепнула она, давясь словами. – Я сама это видела…

Джен умерла так же, как Сандра и Колин. Напрасно. Зря. Тщетность их гибели отозвалась в Алисе щемящей болью. Болью невозвратимой утраты… Джен. Джен больше нет…

– Знаешь, – улыбнулся юноша, хотя Алиса не сразу поняла, что его так развеселило, – не такой уж я бессердечный злодей, как ты полагаешь. Тут очень скучно и серо, а я, если честно, обожаю цвета и яркие краски… И эта рыжеволосая девушка…

Линтувахти двинулся прочь. И столь легкой была его походка, что, казалось, он не шел, а летел. Остановившись в отдалении, он кивком головы указал Алисе на что-то… кого-то, осторожно ступавшего по камням на берегу реки… На девушку с огненно-рыжими волосами, развевавшимися на ветру, словно рвущаяся в полет птица.

Юноша приблизился к простоволосой девушке, и сердце Алисы подскочило к горлу. Она не слышала, о чем Линтувахти беседовал с ней, но она видела, как Джен ему улыбалась. У кромки воды, где камни были гладкими и ровными, юноша снял плащ и расстелил его у ног Джен. Джен засмеялась, и они уселись вдвоем на берегу и принялись кидать камешки в реку Лету.

Алиса отвернулась. Из глаз ее брызнули слезы и, застывая на ветру, покатились на землю мерзлыми льдинками.