30

Следующую ночь Алиса провела в соседней комнате, ворочаясь с боку на бок и кашляя от пыли. И когда утреннее солнце, радостно ворвавшись в дом, разбудило ее, она проснулась совершенно разбитой.

Вскочив на ноги, она бросилась в комнату к Кроули и замерла на пороге. Кроули исчез. Алиса очумело вытаращилась на пустую кровать, затем, словно во сне, обвела глазами комнату. Неужели он бросил ее? И это после всего, что она для него сделала! После всех ее тревог и забот он просто взял и ушел, даже не…

Внизу хлопнула дверь черного хода, и Кроули, погромыхивая пачкой с кукурузными хлопьями, тяжело проковылял на кухню.

– Вы что, выходили на улицу?

– В магазин. Позаботился о завтраке.

Он потряс пачкой хлопьев и, шипя от боли, склонился над дверцами буфета. Распахнул их и уставился в буфетное чрево, выбирая себе подходящую посудину – не слишком треснутую и не особо грязную. Алиса молча наблюдала за ним. Кроули высыпал хлопья в приглянувшуюся ему миску, взял ее в руки и прохромал мимо Алисы.

– А молоко? – спохватилась Алиса. – Нельзя же есть хлопья без молока!

– Простите, забыл, – не оборачиваясь, раздраженно буркнул он.

Алиса вздохнула, поглядела на груду грязных и, по всей видимости, кишащих смертельно опасными вирусами, мисок и, не осмелившись даже к ним прикоснуться, прихватила со стола пачку хлопьев и поплелась вслед за Кроули в гостиную.

– Как ваше плечо? – спросила она, усаживаясь поудобнее.

– Превосходно. Слепая удача, что мерзавцу удалось меня задеть. И все же, прежде чем уйти, я знатно его поджарил.

– Вы имеете в виду Вина Келлигана, да? – Алиса зачерпнула ладонью пригоршню хлопьев. Кроули кивнул и несколько минут они ели в полнейшей тишине, пока Алиса не осмелилась задать давно мучивший ее вопрос: – Если Стервятники хотят истребить всех людей-вяки, почему они просто не ворвутся в Грачевник и… ну, не знаю… не перестреляют всех и каждого?

Кроули не торопился с ответом. Он вяло хрустел хлопьями, пока Алиса, изнывая от желания нахлобучить ему коробку с хлопьями на уши, нетерпеливо ерзала в кресле.

– Грачевник – место удивительное, – наконец произнес он, – однако Стервятникам оно не сулит ничего хорошего, поэтому они, как правило, и не стремятся туда попасть.

– Но… почему?

– Грачевник построили для вяки. Для них одних. Люди, обычные люди, в чьих жилах не течет кровь вяки, попав в Грачевник – неважно, каким образом, постепенно сходят с ума. Они переходят в другую реальность, на другой уровень бытия, в результате чего теряют нервные клетки головного мозга и впадают в маразм. Вы слышали о безумном короле Георге Третьем? Ну, разумеется, слышали, вы же магистр истории.

– Да. – Алиса кивнула.

– Так вот, вопреки сложившемуся мнению, помешательство короля развилось из-за его частых отлучек в Грачевник. Во время его правления правительство узнало о Грачевнике все. Существование города, сведшего с ума короля, стало вопросом национальной безопасности и, таким образом, нашло отражение в законе о неразглашении государственной тайны. Именно тогда Стервятники добились финансирования и прибрали к рукам Министерство обороны. – Кроули вздохнул. – В общем, что я хочу вам сказать… В Грачевнике мы в безопасности. Правда, далеко не все потомки вяки перебираются сюда. У некоторых кровь столь разбавлена, что они счастливо проживают свои жизни по ту сторону Арки и ведать не ведают о своих предках. Однако даже этих полукровок Стервятники считают гнусным отребьем. Отребьем, от которого надо избавиться любой ценой.

– И все это – из-за крестовых походов? Из-за событий, случившихся тысячу лет назад?

– Да.

– Вы в этом уверены? – поколебавшись, спросила Алиса. – Может, все-таки Стервятники ненавидят нас из-за Марианны и Братства, уничтоживших семью их предводителя?

– Кто вам об этом рассказал?

– Марианна и рассказала. Ее сестра вышла замуж за сэра Джона Болейна. Вряд ли он так уж сильно ненавидел вяки, если женился на одной из них. И, вероятнее всего, он обезумел из-за Марианны… То, что она и ее сообщники совершили, свело его с ума.

– Долгие годы семейство Болейн являлось вдохновителями Стервятников. И сэр Джон Болейн лично несет ответственность за смерть многих, многих вяки. Его женитьба была прихотью, сиюминутной причудой, бросившей лишь мимолетную тень на его безукоризненную репутацию безжалостного убийцы. Он убивал до того, как обручальное кольцо засверкало на его пальце, он убивал после. На вашем месте я бы не растрачивал пыл зря, обеляя его. Главное, что вы должны уяснить, – они намерены искоренить всех нас поголовно. И надеются, что вы им в этом поможете. На первый взгляд обычные люди ничем не отличаются от вяки. А вот полуночники их очень даже разнятся, хотя кроме птицеловов никто этой разницы не видит. Вы не рассматривали полуночников своих родителей?

– Я… У меня не было на это времени. Я как-то не подумала об этом… – Внезапно на Алису навалилась неимоверная усталость. – Я знаю, что Стервятники… – вздохнула она, – хотят использовать меня, чтобы найти вяки, тех, кто прячется в Англии, и убить их. Но послушайте, Кроули, я же не могу остаться в Грачевнике навсегда. Нет и нет. Как только я добуду полуночника Джен, я уйду. Испарюсь. И когда Джен поправится, мы с родителями уедем куда-нибудь. Далеко-далеко. Туда, где Стервятники нас не отыщут, и… Я никогда не вернусь. – Кроули побледнел, и Алиса посмотрела на него долгим задумчивым взглядом. Неужели его заботит, останется она в Грачевнике или нет? – Если Стервятники не смогут меня отыскать, то не смогут и использовать, верно? – осторожно спросила она.

Он рассеянно кивнул, не глядя на нее. Алиса опустила глаза и глубоко вздохнула. Надо держать себя в руках. Он как-то сказал ей, чтобы она «не тратила попусту время на грезы». Что ж, она собирается внять его совету. Иного выбора у нее и нет.

– Я знаю, как пройти на топь, – сказала она. – Знаю, как обойти все преграды.

– И как?

Алиса покачала головой. Нет, ему она не расскажет. Ни ему, ни кому другому. То, что она задумала, касается только ее. Ее одну.

– Кроули, я готова отправиться в Зверинец.

Он резко вскочил с кресла, пустая миска скатилась с его колен на пол и раскололась на две половинки.

– Вы не понимаете, о чем говорите! – вскричал он. – Вы ничего не знаете о Сулка-топи. Мы с вами еще не решили, как вам пересечь реку!

– Какую реку?

– Ту самую реку. Реку Лету, которая протекает в Сулка-топи.

– Я ее переплыву.

– Река Лета, она же – Хуономуйстинен, она же – река Забвения. Переплыть вы ее переплывете, но какой ценой? Позабыв все на свете. Будь вы готовы отправиться на топь, вы бы об этом знали.

– Так подготовьте меня! – топнула ногой Алиса. – Вы же для этого привели меня в Грачевник, разве не так?

Кроули негодующе замотал головой и нагнулся, чтобы собрать половинки разбитой миски.

– Я привел вас сюда, чтобы уберечь от опасности. Ради Сильвии. Чтобы вы не попали в лапы к Стервятникам и не стали оружием против нас.

– Вот уж дудки! – взорвалась Алиса. – Вы обещали помочь Джен! Только поэтому я и согласилась пойти с вами!

– Возможно. Но теперь я передумал, – окрысился он. – Это… Это идет вразрез с тем, что я пообещал Сильвии. Ваши прожекты опасны. Все до единого. Если я отпущу вас и вы… и вы уйдете… что я смогу сделать, если… Будь жива Сильвия, она бы мне этого не простила…

Кроули задыхался, грудь его бурно вздымалась.

Да что с ним стряслось? Он ведь клятвенно обещал ей помочь с Джен, он попросил Йозефа вылечить Августа, чтобы Август открыл ворота, ведущие в топь… И в то же время он ни слова не упомянул про запасного полуночника или про то, что на топи можно умереть… Да и про реку он сказал только сейчас… Еще недавно он сгорал нетерпением поскорее отправить ее на топь, а теперь вставляет палки в колеса. Путает ей все планы. До него только сейчас дошло, что вся эта затея смертельно опасна?

Алиса поискала глазами его полуночника, но Кроули сидел к ней спиной, и полуночник, по всей вероятности, прятался у него на груди. Как обычно. Двойная крученая нить, словно живая, билась на запястье Кроули, нестерпимо сияя лучезарным светом. Не отрывая глаз от лучащейся нити, Алиса потянулась в карман за пером. Нить – «союз души и тела», как сказал Проктор. Тропинка, ведущая от человека к полуночнику, от полуночника – к душе человека.

Горящая огнем нить манила к себе Алису неотразимыми чарами. Крепко сжав в кулаке перо, он протянула руку по направлению к нити… Их с Кроули разделяла целая комната, но на мгновение ей показалось, что она стоит прямо у него за спиной. Нить задрожала и начала… разматываться. Алиса испуганно втянула в себя воздух. Один виток нити… второй… третий… Нить расплеталась, словно коса, истончалась, и вдруг… Полуночник Кроули запел. Голос его рвался ввысь тревожным и мощным крещендо, звенел, полный невыносимой муки. У Алисы заложило уши.

Глаза ее распахнулись, она зашаталась, попятилась. Песня смолкла. Но ведь она даже не прикасалась к нити… Ничего подобного она прежде не слышала… Она растерянно заморгала, пытаясь восстановить утраченное душевное равновесие. Руки ее дрожали мелкой дрожью. Она посмотрела на Кроули, склонившегося над осколками миски. Он не шевелился. Неужели она снова причинила ему боль?

Кроули застонал сквозь зубы и выпрямился. Он порезался, пытаясь соединить острые края разбитой чаши.

– Вы… как? – спросила Алиса.

– Голова немного закружилась, – пробормотал он, озадаченно разглядывая окровавленную ладонь.

К его блестящему от пота лбу прилипли волосы, на некогда бледных щеках разлился горячечный румянец.

– Нам надо вернуться в Корэм-хаус, – обеспокоенно сказала Алиса и мельком покосилась на его нить.

Она понятия не имела, что сейчас произошло, но, по счастью, нить Кроули вновь засияла светло и ярко.

– Не порите горячку, – мягко прошептал он. – Со мной все в порядке. – Алиса кивнула. – Река… что течет в Сулка-топи… Вы не готовы… Если вы нахлебаетесь воды, то позабудете все, даже то, зачем явились на топь. И как тогда вы спасете полуночника Джен, если не сможете вспомнить, кто такая эта самая Джен?

– Я буду плыть с закрытым ртом, – спокойно ответила Алиса.

– У вас в голове только ветер, – грубо оборвал ее Кроули. – Да без этого чертова пера вы не разглядите ни одного полуночника!

Он быстро вышел из комнаты, и Алиса вихрем понеслась за ним.

– Перо я возьму с собой! – выпалила она, врываясь на мерзостную кухню.

– А если вы его потеряете? – возвысил голос Кроули, швыряя половинки миски в раковину.

– Не потеряю. Прилеплю на лоб скотчем. Кроули, ждать больше нельзя. Я все равно это сделаю. И чем раньше я освобожу полуночника Джен, тем быстрее я смогу…

– Убраться из Грачевника восвояси, – сварливо буркнул Кроули. – Да. Я понял.

Сердце Алисы екнуло. Кроули расстроили ее слова? Он хочет, чтобы она осталась? И поэтому он сам не свой: то толкает ее на топь, то не позволяет о ней даже думать? У Алисы захватило дух. Впрочем, какая теперь разница? Неважно, чего хочет Кроули. Неважно, чего хочет она сама. Она не может остаться. Она нужна Джен.

– Что ж, очень хорошо, – холодно процедил Кроули, хотя взгляд его горящих глаз никак не вязался с ледяным тоном его голоса. – Я пообщаюсь со своим осведомителем. Он скажет, как разыскать клетку с полуночником Джен. Черный зверинец – настоящий лабиринт. Не зная точно, где располагается клетка, вы никогда не найдете птаха вашей подруги.

– Когда вы поговорите с ним?

– Сегодня вечером, – бросил он через плечо и ушел, хлопнув дверью.

ттт

На другом конце города, в самом сердце Вестминстера, генерал-майор сэр Джон Болейн пребывал в самом дурном расположении духа, однако на человека, которого он считал своим полковником, поглядывал с поистине отеческим мягкосердечием.

В пронзительных острых глазах сэра Джона сквозила мудрость всех его прожитых шестидесяти с лишним лет, но выглядел генерал-майор намного моложе. Военная выправка, атлетическое сложение, безупречно сидевшая форма, разделенные пробором седые волосы и очки в проволочной оправе не только придавали ему величественности, но и подчеркивали его почти юношескую стать.

Лицо сэра Джона дышало покоем, однако наметанный взгляд сразу уловил бы зловещие признаки надвигающейся бури. Во-первых, Болейн так крепко стиснул перьевую ручку с гравированным рисунком, что побелели костяшки пальцев. А во-вторых, – и это было главное – генерал-майор улыбался. Сэр Болейн улыбался не часто. И те, кто хорошо его знал, боялись его улыбки пуще огня, потому что возникала она на лице Болейна только в одном случае: когда генерал-майору выпадало счастье причинить кому-нибудь боль.

– Девчонка… – Сэр Болейн ткнул пальцем в Вина. – Это она с тобой сотворила?

Вин Келлиган посмотрел на свои обожженные руки, перевязанные бинтами, и не сразу нашелся что ответить.

– Не совсем, – буркнул он. – Но она… внесла свою лепту…

– Внесла свою лепту. Понятно. – Келлиган втянул сквозь сжатые зубы воздух и вперил взгляд в стол сэра Джона. – Я дал тебе одно-единственное поручение. Одно. Единственное. Мне нужна эта девчонка, Винсент. Но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Ты провалил задание. Верно?

– Да, – отрывисто рявкнул Вин.

– Да? – Брови Болейна в притворном изумлении поползли вверх.

– Так точно, – отчеканил Вин. – Я провалил задание, сэр.

Сэр Джон откинулся в кресле. Келлиган переступил с ноги на ногу и снова застыл, будто прирос к полу. Руки под бинтами нестерпимо зудели, но он не осмелился почесать их. Сэр Джон вздохнул, склонился над столом и принялся что-то усердно писать на плотном листе желтоватой бумаги.

Келлиган ждал. Ждал долго. Нестерпимо долго. Мучительно. Пока не почувствовал болезненные покалывания в мочевом пузыре. Пока у него не задрожали ноги. Пока спазмы в мочевом пузыре стали и вовсе невыносимыми. Сэр Джон не обращал на него внимания. Он отложил в сторону один исписанный лист и потянулся за следующим.

«Тик-так» – издевательски громко тикали часы на стене, отмеряя, словно метрономом, каждый удар в стенку брюшной полости Вина. Ноги его сводила судорога, казалось, еще чуть-чуть, и они подломятся, не выдержав веса его тела. Он осторожно потоптался, разминая их, но колючий взгляд сэра Джона пригвоздил его к месту. Зардевшись до ушей, Вин уткнулся глазами в пол. Как долго ему еще ждать?

Когда он посмотрел на часы, перед его глазами все поплыло. Сколько полных кругов сделала минутная стрелка? Три? Четыре? У него пересохло во рту, в горле застрял ком. Он страдальчески прищурился и взглянул на сэра Джона. Тот продолжал писать. Рядом с ним на столе стояла пустая тарелка, на спинке стула висел снятый пиджак. Генерал-майор работал не покладая рук. Страницу за страницей он покрывал небрежным убористым почерком, и на краю стола, угрожающе покачиваясь, все росла и росла стопка листов.

Комната закружилась, как в хороводе. Вин почти не дышал: каждый вздох вызывал безумную агонию в мочевом пузыре. Он все еще ждал. Ждал, но не дождался.

Он собрал волю в кулак, напрягся в сумасшедшей надежде избежать неизбежного, но… От воли теперь было мало толку, и на его брюках, в паху, начало расплываться пятно. Вин скривился. Стыдливо и в то же время блаженно. И как только горячая моча заструилась тонким ручейком вниз и растеклась желтоватой лужицей у его ног, сэр Джон наконец-то оторвался от своих бумаг, поднял на Вина глаза и неодобрительно покачал головой.

– Ай-яй-яй, – мягко пожурил он, – какой позор. Каким ты был жалким поганцем, таким и остался. И зачем я только вытащил тебя из сточной канавы… Гнил бы там и дальше… Пшел вон. – Келлиган, стиснув зубы, развернулся и направился к двери, хлюпая промокшими ботинками по уложенным на полу плиткам. – Урезонь девчонку, Винсент. Если не удастся ее убедить, придумай что-нибудь. Используй воображение.

– Слушаюсь, сэр, – пролаял Винсент и сжал кулаки.

Алиса Уиндем дорого заплатит за его унижение. Возместит ему сторицей. И она, и Кроули.