14

Алиса замерзла и поплотнее укуталась в одеяло. Ее покрасневшие глаза горели сухим блеском: последние восемь часов она пролежала без сна, уставившись в потолок и размышляя над словами Рисдона. Почему он советовал ей не доверять Кроули? Какие обвинения выдвинул против него Проктор? И какая же она все-таки тупица – отправилась шастать по темнице, не подумав о последствиях. Хотя предвидеть, что ее отстранят от работы в первый же день, она никак не могла. Но как же она устала бродить впотьмах в этом таинственном для нее мире. Как же она устала выглядеть полной идиоткой.

А ведь она так гордилась своей исследовательской жилкой. Сколько книг она перерыла, сколько часов провела в университетской библиотеке, готовясь к защите дипломной работы, не говоря уж об экзаменах, чтобы получить проходной балл. В этом и заключалась трагедия всей ее жизни: она была прирожденным книжным червем и не годилась для работы «в полях», которой занималась на своей треклятой работе. Потому-то ее презентация, для которой она собрала кучу достоверной информации, проштудировав статистические и маркетинговые отчеты, и пропала втуне.

А теперь еще и Джен… Экзамен, который она должна сдать во что бы то ни стало. Экзамен, который она уже чуть не завалила. Ее отстранили от работы, и она больше не сможет пользоваться архивом Проктора и искать нужную ей информацию. К тому же Проктор отказался обучать ее, а возможность вытянуть хоть что-нибудь из сподвижника Марианны Нордем она благополучно профукала. Если в ближайшее время она не продвинется ни на шаг, Джен может… Нет! Алиса испуганно затрясла головой. Об этом нельзя даже думать. Пора выбираться из этой постели, иначе она точно свихнется.

ттт

Убедившись, что горизонт чист, она выскочила в коридор, в уборную, даже не переодев фланелевую ночнушку. Когда Кроули паковал ее вещи, он, разумеется, не догадался прихватить ее любимую пижаму. Она уже взялась за ручку двери, чтобы снова зайти в комнату, как у нее за спиной вырос Кроули.

– Вы собираетесь даром проспать весь день? – ехидно поинтересовался он.

– Я глаз не могу сомкнуть. В том-то и проблема.

– Уже почти полдень, – нахмурился он, – а вы до сих пор щеголяете в ночной сорочке вашей матери. Возьмите себя в руки, соберитесь. У нас много дел.

– Если бы я знала, что должна соблюдать дресс-код, я бы, конечно, вырвала бланк из вашей чековой книжки и прикупила бы себе самой изысканной траурной одежды.

Глаза Кроули полыхнули, и Алиса поперхнулась словами. Она задела его за живое, но – чем?

Алиса пересекла комнату и завалилась на кровать. Кроули подпер косяк двери. Черные волосы спутанными прядями упали ему на плечи.

– Ой, ну ради бога. Перестаньте маячить там, словно отвергнутый мистер Дарси у Джейн Остин.

– Прошу прощения? – Он изогнул бровь, на сей раз выразив всего лишь холодное удивление.

– Кстати, о книгах… Мне нужны книги, – сказала она с горячей убежденностью. Кроули прищурился. – Мне надо побольше узнать про Грачевник, про птицеловов, про Братство – все.

– Я бы и сам мог обо всем рассказать, – натянуто произнес он, – если бы вы только пожелали меня слушать.

Алиса, вспомнив предупреждение Рисдона, упрямо тряхнула головой.

– Нет. Вы же ни словом не упомянули ни Марианну Нордем, ни ее приверженцев…

– Подумать только, – сердито уставился на нее Кроули, – что, услышав всю эту чушь про желание пообщаться с исповедующими культ смерти и втереться в доверие к их предводительнице, я, оказывается, должен был объяснить вам все безумие вашей затеи.

– Мой план вовсе не безумен, – возразила Алиса. – Мне предстоит отправиться в Сулка-топь, в Царство Смерти, обитель Повелителя мертвых. Я уверена, Братству есть что о нем рассказать. Я могла бы встретиться с Марианной… Тайно проникнуть в Братство… Собрать информацию…

– Вы поразительно наивны. Марианна Нордем опасна.

– Ну, я постараюсь, чтобы меня не раскрыли.

– И как вы собираетесь отыскать Марианну? Братство печально известно своею скрытностью. Его члены постоянно перемещаются с места на место. Никто не знает, где они сейчас.

– Круто, – буркнула Алиса. – Ну а вы что предлагаете? У такого великого мыслителя, как вы, вообще есть что предложить?

Кроули кровожадно уставился на нее, но Алиса стойко выдержала его взгляд – ради Джен, чьи часы, возможно, были уже сочтены.

– Дайте мне время, – сдался Кроули. – Я сумею безопасно провести вас через топь. Марианна вам не потребуется. – Лицо его смягчилось, он тряхнул головой и вздохнул.

– Сильвия не простила бы мне, если бы я, вырвав вас из лап Вина и Стервятников, позволил бы вам погибнуть от рук этих спятивших дегенератов, прихвостней Марианны.

Перед мысленным взором Алисы всплыли фотографии с телами погибших. Что ж, Кроули по-своему прав.

– А кто для вас Сильвия? Почему вы перед ней в долгу?

Кроули прикрыл глаза, словно от внезапной боли.

– Сильвия была моим другом… – тихо сказал он. – Вы верите, что я найду дорогу в Сулка-топь? Я обязательно что-нибудь придумаю. – Алиса неуверенно кивнула. Впрочем, ничего другого ей и не оставалось. – Книги я вам тоже достану. И улажу ваши разногласия с Проктором, чтобы вы продолжили обучение, здесь, в доме. Знания вам вскоре понадобятся.

Он шагнул к двери. Она чуть не крикнула ему вслед «Спасибо!», – но удержалась. На душе у нее скребли кошки. «Возможно, Кроули совсем не та путеводная нить, за которую вам следует держаться», – застучало у нее в голове.

ттт

С минуту она изучала полуночника Саши, а затем несколькими длинными быстрыми штрихами набросала круглую головку и острый клюв. Карандаш послушно скользил по бумаге: широкими пересекающимися линиями она начертила крылья, затемнив их по контуру, а потом, чуть нажимая на карандаш, нарисовала светлые перья. Изобразить полуночника предложила Саша. По ее словам, это могло бы помочь Алисе проникнуть в суть «пробудившихся» в ней волшебных способностей, однако Алиса подозревала, что на самом деле Саше просто захотелось взглянуть на птицу, охранявшую ее душу.

Рисование стало для Алисы отдушиной еще в школе. Видения страшных птиц, стычки с одноклассниками – все забывалось и меркло, когда она брала в руки карандаш. Ее старенькая спальня была завалена альбомами с рисунками ее собак. Когда птицы исчезли, исчезла и потребность в отдушине. И Алиса приняла взвешенное решение: поступить на исторический факультет университета и обеспечить себе прочное будущее и блестящую карьеру… референта обувной компании. За что боролась, на то и напоролась.

Саша на другом конце стола шумно засопела, и Алиса сбилась с мысли. Саша, не удержавшись, сорвалась с места, обежала стол и жадно уставилась на рисунок.

– Это он, да? И вправду он? Мамочка моя родная! Это он, он, он?

– Да погоди ты, дай мне закончить.

Сашин серо-бурый полуночник со спокойным достоинством распустил веером хвост, и Алиса поняла, что немного наврала с его изображением. Она нарисовала хвост прямыми линиями, но теперь, присмотревшись, увидела, что перья на хвосте чуть-чуть загибались.

– Верни на минутку…

Она вырвала лист из рук Саши, схватила карандаш и, пока полуночник безмятежно восседал на плече хозяйки, подправила рисунок. Вот теперь все как надо. Алиса довольно вздохнула и со словами «А теперь сверимся с книжкой» потянулась к громадному фолианту, озаглавленному «Избранные труды Магеллана о полуночниках» – книге такой же редкой, как и сами птицеловы. Если верить Кроули, он запродал душу самому дьяволу, чтобы достать ее для Алисы. «Труды Магеллана» выходили в свет всего один раз и не переиздавались целое столетие. Кроули принес книгу около недели назад, уклонившись от ответа, как ему удалось ее добыть, и Алиса притворилась, что не заметила ни его рассеченной верхней губы, ни лилового синяка, расплывшегося у него под глазом. Кроули потрудился не зря – книга оказалась просто бесценной. Алиса просиживала над ней напролет дни и ночи: изучала рисунки и диаграммы, заучивала наизусть описания полуночников и нюансы их поведения.

Быстро пролистнув страницы, она открыла книгу на развороте, где помещался рисунок с козодоем-полуночником, один в один напоминавшим Сашиного птаха. Возле рисунка была надпись: «Стиви Моан из Чертога Ахти. Обратите внимание на характерную форму загибающихся перьев его полуночника».

Алиса снова посмотрела на Сашу. Все верно: перья ее полуночника загибались точно так же, как и у птицы на рисунке. Значит, Чертог Ахти. По оперению полуночников, как поняла Алиса, довольно часто можно было определить наследие их хозяев. Например, у птаха Джуда, как и у полуночников всех тех, кто принадлежал к Чертогу Ильмаринена, перья на грудке были исчерчены короткими поперечными полосками. Получалось, что Саша, несмотря на всю ее водобоязнь, обладала даром повелевать водной стихией. Так почему же она скрывала свои способности? Из-за Зары? Той девушки, которую Алиса – теперь она в этом не сомневалась – видела в Сашиных воспоминаниях? В книге немало говорилось о том, как птицеловы могут злоупотребить своим мастерством, однако Магеллан почему-то ни разу не упоминал об их умении прикасаться к птицам. Алису так и тянуло погладить полуночника Джуда, но она боялась, что столь грубое вмешательство в его тайную жизнь нарушит установившуюся между ними дружбу.

– Можно я оставлю его у себя? – Саша благоговейно прижала рисунок к груди.

– Давай меняться, – хитро улыбнулась Алиса. – Я тебе рисунок, а ты мне – прогулку в Лондон.

– Чего-чего?

– Можешь провести меня в Лондон? – Алиса перегнулась через стол и напряженно посмотрела на Сашу. – Через какую-нибудь дверь? Мне надо повидаться с Джен и родителями. Просто убедиться, что с ними все в порядке…

– Кроули предупредил нас с Джудом, что ты об этом попросишь, – скривилась Саша. – Если у тебя на хвосте Стервятники, тебе лучше оставаться тут.

– Тогда… – Алиса решила зайти с другой стороны. – Научи меня проходить через эти волшебные двери, или как они у вас там называются.

– Путешествия через порталы требуют годы и годы обучения, – вздохнула Саша, водя пальцем по наброску. – Можно, конечно, пойти другим путем… Но он опасен и недешев.

– Что за другой путь?

– Прикупить себе отмычку. Ключ-костяк.

Дверь распахнулась, и в проеме появился Кроули, держа под мышкой стопку книг. Его каменное лицо, по которому Алиса уже научилась немного читать, на сей раз выражало каменное неодобрение.

– Никаких отмычек вы себе не прикупите, – заявил он, с грохотом опуская книги на стол.

Краем глаза Алисе удалось прочитать названия на потертых, почти оторванных корешках: «Птицы, о которых вы даже не слышали» и «Триединство: ум, тело, душа».

– Простите, конечно, – ощерилась она, – но не вам мне указывать, что покупать, а что – нет.

– Уиндем, – еле сдерживаясь, процедил Кроули, – вы прибыли сюда в одной ночной сорочке без гроша в кармане. Вы ничего не в состоянии купить. А я не настолько филантроп, чтобы поощрять ваши безумные эскапады. По крайней мере до той поры, пока…

Саша прыснула в ладошку и выскочила из комнаты.

– Сопроводите меня в Лондон, я зайду в банк и компенсирую все ваши благотворительные расходы, – парировала Алиса.

– Мы уже говорили об этом, – примирительно сказал он. – Лондон даже не обсуждается. Если хотите, вы можете написать письма вашим родителям и подруге, но вы не можете вернуться в свой город.

От безысходности Алиса застонала. Как же ей осточертело повиноваться Кроули. Она застряла в этом городе, как муха в паутине. Ей заказаны и Боу-стрит, и Лондон. Да она просто какая-то узница Корэм-хауса!

– Вы утверждаете, что Вин и Стервятники, вероятнее всего, наблюдают за домом моих родителей? – вздохнула она. – Хорошо, я напишу им письмо. Но почему я не могу увидеться с Джен в госпитале Сент-Панкрас? Стервятники ведь не знают, что она моя подруга.

– Все они прекрасно знают. – Кроули устало потер переносицу. – Им известно все и о вас, и о вашей подруге.

– Значит, всем, кого я люблю, угрожает опасность? – воскликнула Алиса. Сердце ее упало. – А если Стервятникам наскучит меня ждать и они нападут на них, чтобы преподать мне урок? Кроули, я не могу оставаться здесь, я должна им помочь.

– Положитесь на меня. Я все предусмотрел. Никто из ваших родных и близких не пострадает.

– Откуда такая уверенность?

Кроули досадливо нахмурился.

– Джен более не в Сент-Панкрасе. Я договорился, и ее перевезли туда, где Вин Келлиган ее не найдет, туда, где она не станет игрушкой в его руках. Что же до ваших родителей, я неусыпно охраняю их дом. Довольны?

Алиса задумалась, а можно ли ему верить?

– Вы как-то сказали, что Стервятники хотят обратить мой дар против жителей Грачевника, – поколебавшись, произнесла она. – Но каким образом?

– Не против жителей Грачевника, – поправил он. – Вы представляете немалую опасность для тех вяки, которые живут во внешнем мире. Стервятники не в силах отличить обычного человека от вяки, а вот птицелов, поглядев на полуночника, может определить, обладает ли его хозяин способностями к волшебству или нет. Стервятники хотят, чтобы вы помогали им охотиться на нас… Помогали им искать вяки, чтобы потом убить их.

– Но…

– Алиса, умоляю вас, не отвлекайтесь на всякие пустяки. Развивайте свои магические таланты, а все остальное предоставьте мне. Вы продолжаете читать «Избранные труды Магеллана о полуночниках»?

– Ну да, – вздохнула Алиса.

Кроули кивнул, улыбнувшись краешком рта, и Алиса поняла, что он до глубины души поражен ее прилежанием.

– Это хорошо, – пробормотал он с неожиданной теплотой в голосе.

Алиса исподтишка посмотрела на него проницательным взглядом художника. Теперь римский нос Кроули казался ей вполне гармоничным и не внушал отвращения своими чудовищными размерами. Его черные волосы ниспадали на плечи, на подбородке уже начала пробиваться щетина, а на верхней губе до сих пор алел шрам, доставшийся ему в сражении за «Магеллана».

Их глаза встретились. Поймав пронзительный взгляд Кроули, Алиса задохнулась, в полном смятении схватила книгу и дрожащей рукой перевернула страницу.

– Какой смысл в умении видеть полуночников, – сварливо произнесла она, лишь бы скрыть охватившее ее смущение, – если, пока я жива, мне все равно не добраться до Сулка-топи. Если полуночник Джен улетел туда, то мне стоит сосредоточиться именно на ней. На ней и на Братстве, а не на полуночниках. Мне надо понять, как попасть в Сулка-топь, и Братство может мне в этом помочь. Как вы этого не понимаете?

Глаза его остекленели, лицо превратилось в застывшую маску. Скользнув по ней безучастным взглядом, он развернулся и вышел из комнаты. В полном замешательстве Алиса некоторое время прислушивалась к звуку удалявшихся шагов, затем попробовала вернуться к Магеллану, но не смогла разобрать ни слова: поведение Кроули выбило ее из колеи. Он сказал: «Положитесь на меня». Она бы и хотела ему верить, но… Эх, как бы все упростилось, если бы она увидела его полуночника.

ттт

– Сколько? – спросил Проктор.

Приподняв оконную раму, Алиса наполовину высунулась из окна. Как ни странно, но несмотря на фиаско, которым окончилось их первое занятие, и на ту явную неприязнь, которую он питал и к Кроули, и к самой Алисе, Проктор все же согласился продолжить ее обучение, и вот сейчас она напряженно всматривалась в ничего не подозревавших прохожих.

– Они так далеко, что трудно сказать наверняка.

– Сколько? – неумолимо повторил Проктор.

– Два, – сказала он, разглядывая улицу. – Два полуночника. Один большой, другой маленький. Большой полуночник принадлежит дельцу с тросточкой, правда, выглядит он неважно, какой-то потрепанный. А маленький сидит на плече у дамы с белой собачкой. Женщину бьет дрожь, и полуночник ласкает ее лицо крыльями. Но вряд ли она это чувствует, верно?

Алиса замолчала и слегка прищурилась, уносясь взглядом вдаль. При виде собачки у нее заныло в груди: ей так захотелось прижаться к Бо, милому и ласковому старенькому терьеру.

– Можно мне отдышаться? – попросила она, с неохотой отрывая глаза от окна.

Ладонь ее взмокла от напряжения, и перо Сильвии, которое она слишком долго держала в руке, скользнуло на пол.

– Попробуйте упражняться без пера, – посоветовал ей Проктор, сидевший на стуле в углу комнаты.

– Без пера я не вижу никаких полуночников, – откликнулась Алиса, нетерпеливо смахивая упавший на лицо локон. – Даже с пером я не всегда понимаю, что вижу, и мне приходится обращаться к книге.

– Забудьте вы эти книги. Положитесь на интуицию.

– Души людей открываются мне лишь тогда, когда я…

Алиса вовремя спохватилась. Нет, она не расскажет Проктору, что гладила полуночника Саши. Это невозможно – после того, как он запретил ей прикасаться к нити, связующей людей и птиц.

Она нагнулась, чтобы подобрать перо, и наткнулась на бугорок на деревянном паркете. Странно. Она могла поклясться, что раньше его здесь не было.

– Проктор, – недоуменно нахмурилась Алиса, – а вы… вы когда-нибудь трогали нить?

Проктор обвел ее острым, щупающим взглядом. Его обожженные веки казались Алисе кусками сырого мяса.

– Это опасно.

– Почему?

– Трогая нить, – пояснил он задумчиво, – вы нарушаете союз души и тела. Высасываете из человека энергию и оставляете его корчиться в агонии. И тогда у человека срабатывает защитная реакция и весь свой остаток сил он в неистовой злобе обрушивает на вас. – Он внимательно посмотрел на нее, убедился, что она его слушает, и продолжил: – Трогая нить, вы причиняете человеку не только физическую боль, но и боль душевную. Все самые страшные переживания, воспоминания, горечи и печали обрушиваются в этот момент на человека, и он швыряет их в вас посредством нити. И ваш разум погружается в хаос.

Саша… Значит, Алиса на самом деле проникла в ее воспоминания… Но ведь она даже не притронулась к нити.

– Нить в наших руках… мощное оружие, Алиса. Но готовьтесь поплатиться рассудком за то, что прикоснетесь к ней. Разве мало нам собственной боли? Зачем нам погружаться в пучину чужих страданий? – Проктор прочистил горло. – Так мне, по крайней мере, говорили. Сам я никогда не дотрагивался до нити.

Алиса посмотрела на его полуночника. Проктор лгал. Конечно, она могла ошибаться, но и Магеллан, и ее внутренний голос твердили в унисон: Проктор ее обманывал.

– Только птицеловам дано касаться нити, – вещал Проктор. – Однако это вовсе не означает, что нам следует к ней прикасаться.

Он потупился.

– А что будет, если погладить самого полуночника? – спросила Алиса.

– Это невозможно.

– Но все-таки?

– Это невозможно, – повторил он. – Немыслимо. Полуночники всегда настороже. Они – хранители самой большой драгоценности в мире. Никогда и никому они не позволят притронуться к себе. Они никогда не подвергнут опасности душу своего владельца. Только сами полуночники могут касаться друг друга. Даже наши с вами полуночники, если они доверяют другу другу, могут войти в контакт, но вы, вы никогда не сможете дотронуться до полуночника. Есть во Вселенной то, что неподвластно даже птицеловам.

Алиса капризно надула губы. Но ведь у нее получилось. Она гладила полуночника Саши, и Саша осталась цела и невредима. По правде говоря, Саша совершенно ничего не заметила. Может, в ней таятся такие способности, о которых Проктор даже и не мечтал?

– Разрешите вам кое-что показать?

Алиса подошла к кровати, заваленной книгами, которые принес Кроули, и взяла одну из них.

– Вот здесь, – сказала она, стараясь унять волнение, – всего на нескольких страницах рассказывается о маскировке. О том, что благодаря единству ума, тела и души птицеловы могут становиться невидимыми.

– Невидимыми они становиться не могут, – сказал Проктор, пряча от нее глаза. Алиса поникла. Ну вот, она так и знала, что все это – чушь. – Они лишь могут стать… незаметными.

Алиса задохнулась от счастья.

– Полуночник связан с человеком сакральными узами и охраняет его душу. Если полуночник сочтет вас неопасной, возможно, он ослабит внимание и повернется к вам спиной. Возможно. Я слышал об одном-двух птицеловах, которые могли заставить полуночников отвести взгляд. Триединство, понимаете? Вначале вас оставляет без внимания душа, за ней – ум, а затем и глаза, потому что вашим телом управляет разум. Обычная биология.

– Похоже на… фильтры восприятия, – сказала Алиса.

– Ну да. Что-то вроде того. Заставить полуночника отвернуться – задача не из легких, полуночник всегда начеку, однако если у вас получится отвести его взгляд, то и хозяин полуночника вас не заметит. Но овчинка выделки не стоит. – Проктор дернул плечами. – Насколько я слышал, птицелов остается незамеченным очень недолго, так как охмурить полуночника более чем на минуту ни у кого не получится.

– И как… как этого добиться?

– Сложно сказать. – Проктор поскреб подбородок. – Наверное, самое лучшее – внушить полуночнику мысль, что вы совершенно безвредны, и тогда на какое-то мгновение он может о вас позабыть.

– Но – как?

– Сохраняйте спокойствие, – вздохнул Проктор. – Медитируйте… Мне пора уходить.

– Вы вернетесь?

– Там видно будет.

В дверь постучали. Проктор доковылял до нее и распахнул настежь.

– А, Кроули! Все шныряете по углам?

– Решил заглянуть и узнать, как продвигаются ваши дела, – безучастно ответил Кроули.

– На сегодня у нас все.

– Я передал ваше письмо родителям, – бросил Кроули через плечо Проктора.

Алиса благодарно улыбнулась. Она очень надеялась, что ее письмо развеет у мамы и папы все их сомнения.

– Я ухожу, а ей надо как можно больше тренироваться. – Проктор язвительно усмехнулся. – Не желаете стать подопытным кроликом, а, Кроули?

Губы у Кроули побелели. Проктор хрипло расхохотался, буркнул «Полагаю, что нет» и, чуть не сбив Кроули с ног, ринулся в коридор, где, прихрамывая, тяжело загромыхал по лестнице. Кроули, со своим неизменным лицом – безжизненной маской, обернулся к Алисе.

– Забудьте про Братство, – произнес он. – Я придумал, как вам обойтись без него. Но нам нельзя терять ни минуты.

– И что же вы придумали?

– Я придумал, как вам добраться до топи.

– Да неужели? – Алиса не верила своим ушам.

Глаза Кроули потемнели, и она подумала, что он ничего не ответит, но ошиблась.

– Ужели, – буркнул он. – Нам нужен некромант. Только некромант способен отворить дверь, ведущую в Обитель Смерти.