Я несколько раз попросила Витторию передать Джулиане привет от меня, сказать, что я ее люблю и что ей не стоит тревожиться, все сложится хорошо. Потом я пошла к дверям, ожидая, что Коррадо предложит: «Я тебя провожу». Однако он продолжал молча слоняться по квартире. Тогда я попросила:

– Корра, проводишь меня на автобус?

– Давай, проводи ее, – велела Виттория, и он неохотно поплелся за мной вниз по лестнице, по улице, под изнуряющим солнцем.

– Что с тобой? – спросила я.

Он пожал плечами, что-то проворчал, потом уже разборчивее сказал, что ему одиноко. Тонино уехал, Джулиана скоро выходит замуж, Виттория переезжает в Позиллипо, а это как переехать в другой город.

– Ну, а я как последний дурак буду сидеть дома с мамой, которая еще худшая дура, – сказал он.

– Ты тоже уезжай.

– Куда? Кому я нужен? Да и не хочу я никуда уезжать. Где родился, там и пригодился.

Он попытался мне объяснить. Сказал, что всегда чувствовал себя защищенным рядом с Тонино, с Джулианой, а главное – рядом с Витторией. Добавил тихо: «Джанни, я – как моя мать: мы все терпим, потому что сами ни на что не способны, ничего не значим. Только знаешь что? Как только Виттория уедет, я уберу из кухни папину фотографию, видеть ее не могу, она меня пугает, я знаю, что мать будет не против».

Я сказала, что это правильно, а еще сказала, что не стоит обманываться. Виттория уезжает не навсегда, она вернется и будет возвращаться снова и снова, ей будет все хуже и ее будет все тяжелее выносить.

– Лучше бы тебе уехать к Тонино, – посоветовала я.

– Мы с ним не ладим.

– Тонино научился сопротивляться.

– А я нет.

– Я, наверное, поеду в Венецию, повидаю его.

– Молодец, передай ему привет, скажи, что он думает только о себе, что ему наплевать на маму, на Джулиану и на меня.

Я спросила у него адрес брата, но он знал только, в каком ресторане тот работает. Теперь, излив душу, он пытался играть свою обычную роль. Принялся шутить, то говоря мне ласковые слова, то делая неприличные намеки, пока я не сказала со смехом: «Хорошенько запомни, Корра, между нами больше никогда ничего не будет». Потом я посерьезнела и попросила у него телефон Розарио. Он взглянул удивленно, спросил, не собираюсь ли я переспать с его другом. Коррадо ожидал услышать решительное «нет», но я ответила, что пока не знаю: он заволновался, заговорил со мной как старший брат, старающийся отговорить от опасного шага. Так продолжалось некоторое время; я поняла, что ему не хочется давать мне телефон Розарио. Тогда я пригрозила: «Ладно, сама найду, а потом скажу Розарио, что ты ревновал и не хотел давать мне его номер». Он сразу уступил, хотя и продолжал ворчать: «Я все расскажу Виттории, а она расскажет твоему отцу, вот увидишь, что будет». Я улыбнулась, чмокнула его в щеку и сказала как можно серьезнее: «Корра, так ты сделаешь мне одолжение, я и сама хочу, чтобы Виттория и мой отец об этом узнали. И вообще, поклянись, что если это случится, ты все им расскажешь!» Тут подошел автобус, и я оставила растерянного Коррадо одного.