Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Порученец довез Родина и Деревянко на «Виллисе» прямо до штаба бригады: неслыханная честь! Комбриг Чугун был на месте, читал документацию, размышляя о гнилой, по его терминологии, задаче – умыкнуть у фрицев сверхсекретный «Королевский тигр». Размышления его прервал дежурный офицер, который доложил, что прибыл порученец зама командующего армии.
– И где эти орлы? – спросил Чугун, когда Щеткин сообщил о чудном возвращении Родина и Деревянко из штрафной роты. – Ну, заводи!
Когда Иван в погонах рядового и Саня, прямо из пекла боя, черные от грязи, дыма и пороха, слегка смущенные, но безмерно счастливые, появились перед командиром, Чугун понял, что хотя бы самые малые шансы добыть «Королевский тигр» у них все же есть.
Комбриг отправил Щеткина получать расписку о передаче бойцов начальнику штаба и обратился к танкистам:
– Давайте, топайте в свою роту, штрафнички. Отдыхайте, а потом будет вам задача, почище, чем в штрафроте.
Эти шесть дней у Родина и Деревянко промелькнули как безумный, кошмарный калейдоскоп кровавых событий, так невероятно завершившихся счастливым финалом.
А здесь ничего не изменилось: все тот же гарнизон, штаб, подразделения, службы, палаточный городок.
– Может, зайдем на минутку к девчонкам на узел связи? – Родин опять почувствовал вкус к жизни.
– Не стоит, командир, опять во что-нибудь вляпаемся, – предостерег Саня.
– Ты мудреешь на глазах, Санек. А женщины слишком мудрых не любят. Знаешь, почему?
– Слишком мудрый, чтобы знать… – проворчал Саня, он просто мечтал вымыться и выспаться.
– Все слишком мудрые – зануды. Мушкетеры, вперед!
Иван первым решительно направился к узлу связи, который находился в ста шагах, Саня поплелся следом.
Ольга и Татьяна сидели у телеграфных аппаратов, как раз выдалась передышка, неделя прошла спокойно, все ждали скорого наступления. Вот тогда узел связи станет вместилищем и передатчиком сотен приказов, распоряжений и прочей служебной информации.
С того проклятого дня, когда на ее глазах под конвоем увели в мертвенную даль Ивана и Сашу, жизнь сразу потеряла для Ольги все краски. Будто чужими глазами она видела происходящее, словно черно-белую хронику. И лишь ночью, в постели, прижав к себе излучающий тепло томик Есенина, Ольга давала волю чувствам, со слезами моля судьбу и всевышние силы, чтобы отвели они от Ванечки смерть…
А этой ночью, под утро, когда она забылась на короткий час, ей привиделся странный сон: будто она в густом тумане на вершине крутой горы ищет Ивана. И она знает, что где-то рядом – пропасть, а Ваня не знает об этом, и, может быть, он уже на самом ее краю… Она продолжает идти и звать Ивана, и вдруг в клубах тумана она смутно видит его фигуру. Он стоит в двух шагах от пропасти в форме лейтенанта, без пилотки. Она говорит: «Ваня, я тебя звала, почему ты не отвечал?» Ваня посмотрел на нее, ничего не сказал и ушел, бесследно исчез в сером тумане.
Ольга тут же проснулась, подскочила в кровати, сердце бешено колотилось, будто сама она сорвалась в эту злосчастную пропасть…
Стукнув три раза в хорошо знакомую дверь, Родин так же стремительно вошел внутрь, Саня – следом. Вид у них был, конечно, как у шахтеров после трех смен подряд, а обмундирование – будто их драла стая немецких овчарок.
– Мальчишки! – только и смогли в один голос закричать от безумного счастья Оля и Таня.
Они бросились к ним, едва успев скинуть в последнее мгновение наушники, и это были такие жаркие, душевные, счастливые и искренние объятия, которых никогда не знал раньше и не узнает потом узел связи танковой бригады. Они обнимались сразу вчетвером, еще не веря, что все это может быть, что это случилось: ребята вернулись, и они все те же, веселые, живые и удачливые.
– Девчонки, у нас так мало времени, – с грустью сказал Иван. – Мы еще в своей роте не были!
– Ой, – всплеснула руками Татьяна. – Вас опять накажут!
– Ну, еще одну минутку, – с мольбой произнесла Ольга и, взяв за руку Ивана, потянула его в сенцы. – Дай хоть я тебя потрогаю… На самом деле ты…
Она прижалась к нему всем телом, и хотелось им, чтоб долгий их поцелуй был вечным.
– Я тебя сегодня ночью в тумане искала…
– В тумане? – изумился Иван. – Откуда ты знаешь?
– Во сне…
– Надо же… А я не забывал о тебе ни на минуту. Может, это наша любовь нас хранила?
– Да, Ванечка, наша любовь… А ты мне расскажешь, что там было?
– Никогда… – Он приподнял ее: – Пока не скажешь, что любишь меня, не отпущу!
– Не скажу!
– Тогда не отпущу!
– А мне и так хорошо!
– Ах, какая хитрая!
– Люблю, люблю, люблю!
– Ладно, отпускаю!
Рядовой Деревянко уже три раза почтительно кашлянул.
– Девчонки, мы не прощаемся! – весело крикнул Родин.
– Удачи вам! – добавил Саня.
Вслед за ребятами Оля и Таня вышли на порог.
– И вам удачи, ребята! – сказала Татьяна.
– Возвращайтесь… – негромко произнесла Ольга.
Родин и Деревянко припустили быстрым шагом; родная рота, капитан Бражкин еще не знали, какой подарок их ждет.
– Ну и как? – спросил Родин, имея в виду мимолетное общение Саши с Татьяной.
– Спрашивала, как там у нас было…
– И что ты сказал?
– Сказал, что незачем тебе знать об этом.
– Правильно, – заметил Иван, – я тоже так сказал.
В родной роте тоже ничего не изменилось. Только танки были укрыты маскировочными сетками и издали смахивали на небольшие холмики.
Палатка командира роты капитана Бражкина находилась все на том же месте, туда сразу и направились Родин и Деревянко.
Иван отвернул полог, Бражкин сидел за столом, пил чай из алюминиевой кружки.
– Разрешите войти?
Бражкин даже застыл от удивления с кружкой в руке, потом припечатал ее к столу.
– Это что за явление?
События пролетели стремительно, и Бражкин, уже мысленно распрощавшийся с подчиненными, не знал и не ведал, что их, чудом уцелевших при жестоком штурме высоты, по особому распоряжению привезут в бригаду.
– Товарищ капитан, рядовой Родин прибыл для дальнейшего прохождения службы!
Деревянко шагнул вперед и точно так же доложил по уставу.
Бражкин не стал расспрашивать, что да как, и так, по виду, ясно. И, еще порядком злой на Ивана, бросил оборванным, обугленным, но таким, черт возьми, родным ребятам:
– Родин, иди принимай взвод, пока замену не прислали… А ты, Деревянко, еще раз фортель отколешь, шкуру спущу, в заряжающие пойдешь, Буратино!
Родимый танк стоял на том же месте, в более углубленном, как приметил Родин, окопе. Люк закрыт, видно, Баграев с Сидорским решили покемарить, пока у начальства не созрели новые планы. На трансмиссии лежала кувалда, будто говоря всем видом своим: «Какого рожна меня здесь кинули». И если бы действительно она умела говорить, то рассказала бы, как без привычки долго и нудно, целый час, Руслан и Кирилл курочили гусеницу, заменяя всего лишь один трак.
– А давай их разыграем, – вдруг предложил Иван. – Ты же певучий у нас, сможешь голосом Потемкина сказать?
– А чего сказать?
– Баграев, Сидорский, к машине! Это Потемкин! Я назначен в ваш экипаж командиром танка!
Саня еле сдержался, чтобы не рассмеяться:
– Это мы запросто!
Иван взял кувалду и три раза долбанул по броне.
Тут же внутри послышались голоса, резкий, с надрывом, – Сидорского и совсем спокойный – Баграева:
– Кого там черт принес?
– А может, это нового командира прислали?
Бывшие штрафники переглянулись, и рядовой Деревянко выдал:
– Это сержант Потемкин! Я назначен в ваш экипаж командиром танка! Баграев, Сидорский, а ну, живо к машине!
Саня глазами показал на кувалду, мол, еще разок долбануть, чтобы пошевеливались, Иван отрицательно покачал головой. В любой игре, как в театре, пауза по глубине всегда превосходит мысль.
Сидорский и Баграев тоже переглянулись, несколько ошеломленно.
– Приехали! – выдохнул Кирилл.
– Вот пройдоха, когда только успел сержанта получить, – покачал головой Руслик.
– Я так думаю, Руслик, – заметил Кирилл, – что Потемкину очень скоро и всерьез не понравится у нас быть командиром.
– И я так думаю, Кир, вряд ли понравится, – согласился Баграев. – Давай, вылазь строиться…
С видом напрасно потревоженных хозяев они вылезли на броню…
– Командир!
– Санек!
– Живые! Разнеси меня вдрызг!
– Живые… А вы думали без нас по Берлину на танке колесить? – с наигранной суровостью ответил Иван.
А Саня строго спросил:
– А вот кто оставил мой любимый инструмент на броне? Ведь сопрут же, бляха-муха, в три секунды!
Что потом было, описать трудно… Через минуту возле прожженных в штрафной атаке, почерневших, задорных, веселых и счастливых ребят уже толпился весь ликующий взвод. А через пять минут, когда собралась вся рота, Ивана и Сашку уже качали на руках.
– Родину и Деревянко наше троекратное гвардейское «ура»!
И каждый раз, когда небо приближалось к ним, они думали не о том, что их могут уронить, так как каждый очередной танкист роты рвался, чтобы поучаствовать в качании, а о всеобщей счастливой нереальности происходящего…
Вернул на землю Родина не пародированный, а реальный голос рядового Потемкина:
– Товарищ лейтенант, вас вызывает командир роты!
Дружеские руки тут же опустили Ивана на землю. Он спросил у Сидорского и Баграева:
– А где, братцы, мой комбез и форма лейтенантская? Небось уже на ветошь пустили?
– Обижаешь, командир! Храним, как зенитчик око! – пробасил Кирилл. – Руслик, доставай! А твои, Санек, вещи за твоим сиденьем. Забирай в целости!
Пока Руслан лазил за комбезом и танкошлемом, Сидорский скомандовал:
– Взвод, становись!
Танкисты с лихим настроем выстроились в шеренгу.
Приняв сложенный с танкошлемом поверху комбинезон, Кирилл продолжил:
– Под встречный марш! Равняйсь, смирно! Равнение – на командира!
Встречный марш «сыграли» голосами. Сидорский рубанул строевым вдоль шеренги сияющих лиц, остановившись за шаг, протянул форму:
– Товарищ лейтенант, за время вашего отсутствия… короче, сберегли!
– Спасибо, братцы, спасибо. Всем – разойдись!
Родин тут же переоделся, Деревянко тоже быстро облачился в родной комбез.
– А это, – Иван показал на изодранную грязную форму, – можно на тряпье. А лучше – сжечь!
И ворча, хоть бы рожу дал побрить и помыться, пошел к Бражкину. Его окликнул Потемкин, который шел следом:
– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?
– Давай, чего там у тебя?
– Да я вот слышал, как вы ребят разыграли… Как Деревянко меня как сержанта Потемкина изображал…
– Ты чего, обиделся, что ли? – рассмеялся Иван.
– А вы бы не обиделись?
– Короче, чего хочешь из-под меня? – нетерпеливо спросил Иван.
– Возьмите меня к себе во взвод, на какую угодно должность… Ну, невмоготу мне писарчуком. Ребята фашистских гадов бьют, а я… на побегушках, – уныло произнес Потемкин.
– Я эти вопросы не решаю, – отмахнулся Родин.
Он сейчас испытывал необычайный подъем, будто крылья выросли, и всего-то надо было скинуть шкуру штрафника, практически уголовника, и вернуться из огненного, кровавого тумана в родную семью. Ивану потом еще долго будет сниться высота 323,8 и навязчиво безнадежный, бесконечный и безуспешный ее штурм.
А сейчас он и не предполагал, к чему был столь скорый вызов, даже часа не прошло.
Родин вошел в палатку, доложил о прибытии. Здесь уже после оваций по встрече Родина и Деревянко собрались командиры взводов Андрей Бобер и Борис Штокман. Был здесь еще и незнакомый майор с невыразительной внешностью, он сидел за столом, смотрел в сторону.
– Командиров взводов можно отпустить, – сказал майор вместо приветствия.
Когда Бобер и Штокман ушли, майор назвал себя и сразу перешел к делу:
– Фамилия моя Гриб. Я из разведотдела корпуса. Прошу, Родин, слушать внимательно, что я скажу. У немцев появился на вооружении новый танк, называется «Королевский тигр». По техническим характеристикам броня и вооружение мощнее, чем у старого «тигра». Калибр пушки 88 мм. Вот и все. Командованием поставлена задача найти и доставить этого «короля». Одну боевую единицу.
Иван сразу понял, какую безумно сложную, с мизерными шансами на успех задачу поставило ему командование. Это не штурм высоты, которую малой или большой кровью все равно бы взяли.
– Найди, роди, укради! – не удержался он.
– Тут не на дурку идти в лобовую, – сказал Гриб, имея в виду атаки штрафников.
– Если б «на дурку» шел, то не стоял бы здесь, – резко ответил Иван на выпад разведчика.
– Садись, – сказал майор, указав на табурет, и продолжил: – В этой боевой группе будет три танка. То есть твой взвод… Я сейчас был у командира бригады, он сказал, если ты хочешь, можно подобрать на операцию любой экипаж бригады.
– У Штокмана возьми вместо своего какого-нибудь, – предложил Бражкин. – Экипаж старшины Горелкина, нашего аса.
Но, как и следовало ожидать, Иван категорически отказался:
– Не в театре, чтоб места получше выбирать. Со своими буду…
– Вот и правильно, – отреагировал на ответ Родина майор. – Со своими знаешь, кто на что способен… Сейчас наша разведка работает в тылу врага, воздушная разведка тоже ведет усиленный поиск. В любую минуту вы должны быть готовы к рейду… А вы, товарищ капитан, лично отвечаете за подготовку боевых машин к операции. Дополнительные баки с горючим, боекомплект – все под завязку. Сами знаете, учить не буду.
Бражкин кивнул:
– Все будет готово.
– Вопросы есть? – Майор глянул на Бражкина и Родина.
– Есть! – ответил Иван, которого только что осенила идея. – Прошу дать нам еще один танк, немецкий, который мы угнали. И назначить туда экипаж Горелкина.
– Хорошо! – сразу согласился майор. – Думаю, комбриг даст разрешение.
«Еще бы не разрешит, – подумал Иван. – Черта лысого даст в экипаж, чтоб только танк этот „королевский“ ему приволокли».
Еще Гриб поинтересовался, есть ли боеприпасы к немецкому танку. На что Бражкин ответил, что у них все есть.
Помянув «черта лысого», Иван почему-то вспомнил о Потемкине и его просьбе.
– Еще один вопрос, товарищ капитан. Вы говорили, любого человека можно взять из роты. Дайте нам Потемкина во взвод, башнером!
– Забирай, – тут же ответил Бражкин, усмехнувшись. – Будет тебе письменные приказы писать.
Иван поднялся, поняв, что, кроме четырех танков в его распоряжении, никакой ясности не будет, а ночной или дневной рейд за мистическим королевским танком может стать последним актом игры со смертью.
– Разрешите идти?
– Иди… – сказал ротный.
Потемкин по-прежнему ждал у палатки, явно переживал.
Родин махнул рукой, мол, пошли за мной.
А взвод уже грелся у костра. Завидев командира, кто-то потянулся вставать, но Родин махнул рукой – «сидите».
– Так, братцы, у нас пополнение. Товарищ Потемкин попросил, чтобы его перевели в наш гвардейский взвод, – произнес Иван и, усмехнувшись, добавил: – Командиром ты уже побыл, теперь пойдешь башнером в экипаж Огурцова.
Все рассмеялись, историю с розыгрышем уже знала вся рота.
Вася Огурцов три дня как выписался из госпиталя и сгорал от желания отомстить врагу за подбитый танк, за погибшего радиста-пулеметчика, за всех ребят. В экипаже был новый состав, ждали только башнера. И вот дождались…
– Садись рядом, чего стоишь.
Потемкин сел на бревно.
– Экипаж у нас дружный, веселый, ты же как писарь всех знаешь, – продолжил Огурцов. – Если в бою замешкаешься, самого зарядим в пушку и выстрелим!
– Хорошо же ты встречаешь пополнение. Ты научи сначала… – проворчал Родин и дал знак своему экипажу отойти в сторонку.
«В сторонку» – получилось, что ноги сами привели к родному танку. Сидорский с укоризной заметил, что у них давно ждет не дождется накрытый в честь возвращения героев стол.
– Что же ты молчал? – вяло спросил Родин.
Его пошатывало, а Саня, тот вообще еле держался на ногах от усталости.
– Куда молчал? Еле тебя вытащил! – внес ясность в ситуацию Кирилл.
Через минуту все сидели на своих местах. Руслик разлил водку по кружкам, сказал с чувством:
– С возвращением, ребята!
– А как тебе форму командирскую перед строем вручили! Оценил? – добавил Кирилл.
Выпили, закусили трофейной колбасой, отбитой в немецком обозе, после чего Родин в общих чертах рассказал, какую новую задачу для них придумало командование. Уже засыпавший Деревянко встрепенулся, слабо возмутился, мол, других не могли найти. На что получил ответ: «Все из-за твоего ротозейства на марше». Причинно-следственная связь с угнанным затем танком была неоспорима, и Деревянко тут же отключился, как «массу» вырубил на танке. Следом отправился спать на трансмиссию Родин, Руслик и Кирилл последовали его примеру в машине. Свет выключили – и танк тоже заснул.
Войти с помощью соц. сетей: