Глава 11. Кто ты такой, Мэлор?
Петрозаводск и выясняет, кто такой Мэлор.
По дороге в отдел Чижиков позвонил Игнатенко и доложил о ходе расследования. Михаил Сергеевич выслушал краткий доклад и назначил рабочее совещание в кабинете у подполковника Козлова через полчаса. До начала совещания Евгений успел лишь заскочить в отдел, убрать вещи Егорова в сейф да заглянуть к Соколовой за распечаткой файлов, пришедших из Петрозаводска.
На совещании присутствовали Игнатенко, Козлов и Чижиков. Евгению понадобилось пятнадцать минут, чтобы изложить руководству текущую обстановку со всеми подробностями.
— Да, дела, — сказал Игнатенко, выслушав доклад. — Значит, по факту мы имеем четыре взаимосвязанных убийства, совершенных на протяжении двадцати лет. А также душевнобольного, выдающего себя за Мэлора Егорова. Предположительно он убил Егорова старшего и Самойлова.
— Егорова точно он убил, — поправил Чижиков. — У нас есть видеозапись, свидетели и орудие убийства, думаю, на нем найдется куча отпечатков.
— Хорошо, — согласился полковник. — Продолжим. Со слов подозреваемого скелетированные останки принадлежат жене Егорова, которую убил ныне покойный муж. Подтверждения этой версии есть?
— Пока нет, товарищ полковник. На месте преступления работает старший лейтенант Иванов, надеюсь, в ближайшее время от него поступит какая-то информация.
— Так, и напоследок мы имеем четвертый труп, принадлежащий неизвестному мужчине. Насчет этого трупа никаких версий у нас нет. Я все правильно изложил?
— Так точно, товарищ полковник, — Евгений встал с места.
— Слушай, Николаевич, — вступил в разговор молчавший до сих пор Козлов. — А ты уверен, что задержанный не Егоров? Может, ты перепутал чего? На военнике фотографии лет пятнадцать?
— Уверен.
— А давай-ка мы сами посмотрим, — предложил вдруг Игнатенко. — Александр Сергеевич, распорядись доставить подозреваемого в комнату для допросов.
Они стояли в комнате, приложив фотографию Мэлора, присланную из Петрозаводска, к зеркалу Газелла и сравнивали ее с человеком, сидящим по ту сторону стекла.
— Итак, сомнение быть не может. Это не Мэлор Егоров, — подытожил краткое обсуждение полковник Игнатенко. — Значит, нужно установить личность нашего подозреваемого. Евгений Николаевич, тебе, собственно, и карты в руки, а мы отсюда понаблюдаем, может, чего и заметим.
— Разрешите иди, — Чижиков, порядком уставший от общения с руководством, давно искал предлог улизнуть. Правда, допрос подозреваемого под неусыпным надзором начальства в его планы не входил.
— Да иди уже, — махнул рукой Козлов.
Мэлор сидел в комнате для допросов почти полчаса и начал подумывать, не забыли ли про него, когда дверь открылась, и в комнату вошел Чижиков.
— Еще раз здравствуйте, — произнес он и сел за стол напротив. — Помните меня?
— Конечно, Евгений Николаевич, — подозреваемый сделал попытку улыбнуться, но вышло у него плохо. — У меня вообще феноменальная память.
— Это любопытно, — произнес следователь, раскладывая перед собой бумаги. — Давай тогда проверим ее. Итак. Назовите вашу фамилию, имя, отчество?
— Егоров Мэлор Алексеевич.
— Дата рождения?
Евгений на автомате вывел цифру двадцать три и замер — подозреваемый молчал. Чижиков взглянул на него и увидел целую бурю эмоций: удивление, испуг, растерянность, страх.
— Я… я не помню.
— Как же так, Мэлор Алексеевич?
Евгений удивился не меньше собеседника. Он полагал, что у человека, выдающего себя за другого, такие пустяки должны отскакивать от зубов.
— А говорили, память феноменальная.
— Я не помню… совсем не помню, это таблетки, да, проклятые таблетки, все из-за них, — похоже, псевдо-Мэлора накрыла волна паники.
— Успокойтесь, сейчас мы во всем разберемся.
Чижиков встал и подошел к небольшой тумбе, на которой стоял графин воды. Налив стакан, он протянул его подозреваемому.
— Вот, выпейте и успокойтесь.
Псевдо-Мэлор принял стакан и стал жадно пить.
— Может быть, вы не помните дату рождения потому, что вы не Мэлор? — как бы между делом поинтересовался Чижиков.
Подозреваемый закашлялся и поставил стакан на стол.
— Что значит, я не Мэлор? Вы в своем уме? У меня просто провалы в памяти. Побочный эффект от таблеток, которыми меня пичкали в клинике.
— Допустим, — Евгений чуть улыбнулся, предвидя скорую победу. — Тогда скажите, кто здесь изображен?
Он наклонился и передал фотографию Мэлора Егорова подозреваемому.
— Так вот же! — просиял псевдо-Мэлор. — Это моя фотография. Это я! Мэлор! Вы же сами видите!
От удивления у Чижикова вытянулось лицо, и случился легкий ступор. Он ожидал чего угодно: криков отчаяния, слез, ярости, но никак не такого. Нужно обладать невероятной наглостью и великим актерским талантом, чтобы так сыграть облегчение и радость.
Вскочив со стула, Евгений взял фотографию, подхватил псевдо-Мэлора под руку и подвел к зеркалу.
— Вот, смотрите, — Евгений приложил фотографию к зеркалу. — Неужели вы не видите никакой разницы между фотографией и отражением?
— Ну, возможно, я сейчас чуть-чуть похудел, — совершенно серьезно произнес псевдо-Мэлор, глядя то на фотографию, то на отражение в зеркале.
«Так-с, понятно, без психиатра тут никак не обойтись», — подумал Чижиков, а вслух сказал:
— Да, вы правы. Действительно, вы теперь гораздо стройнее.
Евгений отпустил руку подозреваемого.
— Садитесь, мне нужно ненадолго отлучиться. Я вернусь через пару минут.
Чижиков дошел до дверей и взялся за ручку, когда ему на ум пришла интересная идея. Он вернулся к столу, достал из кармана телефон, включил камеру и сфотографировал псевдо-Мэлора.
— Так, все отменяется, — сказал он, сохраняя фотографию. — Сейчас вас отведут в камеру, а завтра я опять вас вызову.
Следователь вышел в коридор.
— Подозреваемого в камеру, — приказал он стоящему у комнаты сержанту и быстрым шагом направился к кабинету Соколовой.
— Евгений Николаевич, вы ничего не хотите нам рассказать? — окликнули его.
Майор обернулся и увидел Игнатенко и Козлова, выходящих в коридор из смежной комнаты.
— Черт, — выругался он. — Товарищ полковник, я, кажется, понял. Парень действительно сумасшедший и, я думаю, он лежал в клинике вместе с Мэлором Егоровым. Видимо, историю об убийстве матери он услышал от самого Мэлора. А позднее, вообразив себя им, решил отомстить. Другого объяснения я не вижу.
— А это вариант, — Игнатенко взглянул на Козлова, и тот часто закивал головой, словно автомобильный болванчик. — Какие у тебя предложения?
— Сейчас позвоню в клинику и скину им фотографию подозреваемого, возможно, они его опознают.
— А если нет? Если он встретил Егорова, когда тот бежал из клиники? Что тогда?
— Два психа, случайно встретившиеся на улице? Такое маловероятно.
— Согласен. Ладно, будем решать вопросы по мере их поступления. Иди. Как только появятся новости, докладывай, я буду в кабинете Александра Сергеевича.
— Вас понял, — Евгений развернулся и зашагал прочь.
Чижиков ворвался в кабинет Соколовой взбудораженный, подобно легавой, вышедшей на след дичи.
— Аня, фотку от меня получила? — с порога набросился он коллегу.
— Получила, — Соколова сидела за столом и заполняла бумаги. — Где мой коньяк?
— Чуть позже, сейчас я и вправду очень занят. Ты говорила, что по Егорову с кем-то важным в клинике общалась?
— Да, с главврачом, тащи коньяк, гад, знаю я тебя, потом ты забудешь.
— Звони главврачу, коньяк я тебе вечером притащу. Только сначала фотку ему скинь.
— Не ему, а ей, — Анна взяла со стола телефон и переслала полученную от Чижикова фотографию Светлане Викторовне Якутиной, главврачу Шуйской психиатрической больницы. — Целый день по городу мотаешься, не можешь коньяка даме купить.
— Ой, да будет тебе коньяк, не боись, Соколова. Давай лучше звонить, только на громкую связь поставь.
Аня нажала кнопку вызова. Ответа долго ждать не пришлось.
— Слушаю вас, Анна Сергеевна, — голос принадлежал женщине в годах.
— Светлана Викторовна, еще раз добрый день, скажите, вы фотографию получили?
— Получила, и, признаться, я очень удивлена. Человек с фотографии… он находится у вас?
— Значит, вы его узнали? — не выдержал Чижиков.
— Простите, а вы кто? — удивилась Якутина.
— Светлана Викторовна, это мой коллега Евгений Николаевич, он расследует дело, о котором мы говорили. Скажите, вы узнали человека на фотографии?
— Конечно, это Иван Петров. Он и вправду у вас в Москве?
— Да, он тут, — ответил Чижиков — А вы всех пациентов в лицо знаете?
— Не всех. Но тех, кто сбежал из клиники, точно помню.
Чижиков улыбнулся. Кончики всех веревочек в этом запутанном деле сошлись в одной точке.
— А когда сбежал Петров?
— Позавчера утром, сразу после завтрака.
— Светлана Викторовна, скажите, а как долго Петров и Егоров вместе лежали в одной палате?
— А почему вы решили, что они лежали вместе? — вопросом на вопрос ответила Якутина.
— Интуиция, — Чижиков не скрывал хорошего расположения духа.
— Евгений Николаевич, не хочу вас разочаровывать, Егоров и Петров никогда не лежали вместе в одной палате.
Ниточки дернулись, и их концы вновь расползлись в разные стороны, скрывшись из виду.
— Не может быть! — разочаровано вскрикнул Евгений. — Вы уверенны?
— Более чем. За всю историю нашей больницы из нее сбегали всего два человека: Егоров и Петров, — на том конце послышался шелест бумаг, видимо, Якутина листала личные дела пациентов. — Хотя вы отчасти правы. Егоров и Петров действительно лежали в одной палате номер тринадцать, только Петрова в нее положили спустя два месяца после побега Егорова. И еще, я должна вас предупредить и попросить. У Петрова очень редкое заболевание. В результате автомобильной аварии, он полностью утратил свою личность. В целом у него присутствуют некие социальные навыки, но в остальном он подобен ребенку. Поэтому я прошу вас, будьте с ним крайне деликатны. Я вообще удивлена, что он сумел в течение суток добраться до Москвы.
— А вот здесь вы ошибаетесь, Светлана Викторовна, — Чижиков придвинул телефон поближе. — Ваш Петров совсем не ребенок. Он вполне нормально соображает, но почему-то считает себя Мэлором Егоровым. Причем настолько, что, глядя на фотографию Егорова и на свое отражение в зеркале, искренне считает изображения идентичными. Вы можете это объяснить?
Взглянув на Соколову и увидев ее округлившиеся от удивления глаза, Евгений развел руками: «Вот такие дела, Анюта!».
— Это невозможно, — только и могла ответить Якутина.
— Тем не менее именно так и обстоят дела.
— Я должна его увидеть.
— А вот с этим придется повременить. Сегодня я выезжаю в Петрозаводск. Завтра буду у вас в клинике. Вы сможете принять меня после обеда?
— А Петров?
— А что Петров? Пока он чувствует себя хорошо — будет у нас.
— Ясно. Тогда я буду ждать вас завтра после обеда, — произнесла Якутина и отключилась.
— Ну ты даешь, Женечка, — сказала Соколова, убирая телефон в сумку. — Вот это интрига. Расскажи, что там у тебя стряслось.
— Некогда, ты же слышала, я еду в Петрозаводск, — Чижиков встал, подошел к дверям, но в последний момент обернулся. — Вот распутаю дело, куплю бутылку коньяка и приду к тебе в гости. Вот там и поговорим!
— Как всегда, только одни пустые угрозы, — томно вздохнула Соколова и наморщила симпатичный носик.
Евгений вышел из кабинета и подумал: «А почему бы и нет? Соколова симпатичная тетка. Своя в доску. Вот разберусь, куплю коньяк и приду!».
В кармане завибрировал телефон. Чижиков взглянул на экран.
— Валера, ты вроде бы должен застрелиться? — безапелляционно заявил он, поднеся трубку к уху.
— Только если найду еще один труп, — обиженно ответил Иванов.
— Хорошо, тогда рассказывай?
— Евгений Николаевич, тут такое дело, при осмотре тела мужчины из захоронения найден студенческий билет на имя Егорова Мэлора Алексеевича.
— О как! Этого следовало ожидать.
— Вы не удивлены? Узнали что-то новое?
— Узнал, Валера, и обязательно расскажу тебе, но не сейчас, — ответил Чижиков. — Ты большой молодец, давай экспертизу по всем телам на родство. Помимо Самойлова, конечно, его опознали?
— Да, из Москвы приехала его гражданская жена и опознала.
— Отлично, тогда до связи, — ответил Чижиков и скинул вызов.
Новость о том, что неопознанной труп может быть Мэлором Егоровым, действительно не стала для Евгения неожиданностью. Об этом он подумал сразу, как только услышал о трупе годовалой давности. Вновь сработал старый закон: исчезнувший человек и неопознанный труп в одном деле, как правило, совпадают по личности.
* * *
Поезд 018А «Москва-Петрозаводск» прибыл в конечный пункт точно по расписанию в 8:55. Евгений подхватил «командировочный» чемодан, вышел на платформу. По привычке он глубоко вдохнул, принюхиваясь к аромату нового города. Удивительно, но помимо запаха железной дороги он уловил легкий аромат хвои и запах близкой воды. Одним словом, Карелия. Спустившись на привокзальную площадь, он поймал такси и назвал нужный адрес.
Всю дорогу до больницы, любуясь карельскими красотами, Чижиков размышлял над делом. Вчера вечером около шести из Внуково позвонил Валера Иванов и сообщил хорошие новости. Во-первых, они нашли орудие, которым убита женщина, предположительно Октябрина Егорова. К удивлению Евгения, ее зарубили топором, а не застрелили из «Осы», как утверждал псевдо-Мэлор. Топор лежал вместе со скелетом в ковре. Экспертам удалось найти на нем следы, и они забрали его на экспертизу. А вот мужчина, найденный рядом с телом, как раз был застрелен из «Осы». Эксперты нашли под скелетом пули.
Таким образом, картина складывалась следующая. Двадцать лет назад в девяносто шестом году Алексей Егоров убил топором супругу. Причины, скорее всего, банальные: ревность или жажда наживы, или и то, и другое вместе. После убийства он закопал ее тело на заднем дворе. Чутье старого сыщика подсказывало Чижикову что, Мэлор стал свидетелем произошедшего. Сколько ему тогда было? Пять полных лет — совсем малец. Возможно, Егоров старший убедил сына, что ночью он видел нечто совершенно иное, но подавленные воспоминания никуда не делись, и парень сошел с ума. В мае прошлого года Мэлор неожиданно вспомнил про убийство матери. Возможно, сказался положительный эффект лечения, или случилось нечто экстраординарное. Как бы там ни было, к Мэлору вернулась память, он бежал из клиники и уехал во Внуково, желая убедиться в правильности детских воспоминаний. Во Внуково он встречает отца, и тот его убивает. Возникает вопрос: как Егоров старший узнал, где находится сын? Тут возможны варианты: Мэлор мог сам позвонить отцу, либо Егоров узнав о побеге сына, просто вычислил его.
* * *
Больница располагалась в красивом сосновом бору неподалеку от берега широкой и спокойной реки Шуя. Она оказалась большим одноэтажным кирпичным зданием с соломенным цветом стен и рубиновой металлочерепицей. Череда невысоких голубых елей, высаженных вдоль фасада по обе стороны от крыльца, придавала зданию вид важного госучреждения.
— Меньше всего напоминает психушку, — произнес Евгений, разглядывая здание сквозь высокий металлический забор.
Очень скоро его пропустили внутрь и проводили в кабинет к Якутиной, находящийся в административной части здания.
— Евгений Николаевич, — главврач встала ему навстречу и по-деловому протянула руку.
Евгений окинул ее взглядом опытного оперативника. На вид около пятидесяти. Опрятная, в деловом костюме и аккуратной прической а-ля «Паж». Судя по чуть пожелтевшим кончикам пальцев — много курит.
— Он самый! — улыбнулся майор, отвечая на рукопожатие.
— Вы, вроде, только к обеду собирались?
— Светлана Викторовна, — Чижиков аккуратно пожал руку и склонился в легком почтительном поклоне. Он умел находить подход к женщинам и пользовался своей способностью без зазрения совести. — Просто я не знал, что существует очень удобный поезд «Москва-Петрозаводск», который приходит утром. Я, знаете ли, в последний раз на север лет десять назад ездил.
— Ясно, смотрите, тут у меня лежат дела Петрова и Егорова, — Якутина подошла к столу и указала на пару медицинских карточек: толстую — справа, и совсем тонкую — слева.
— Толстая — карта Егорова, он давно у врачей наблюдается. А вот Петров попал к нам сравнительно недавно, поэтому и карта у него тоненькая. Поскольку он совершенно ничего не помнит о себе, имя и фамилию мы выбрали для него сами. В истории болезни в основном результаты анализов, — пояснила Якутина, заметив недоуменный взгляд Чижикова.
— Спасибо, я разберусь, — поблагодарил Евгений.
Ему не терпелось поскорее приступить к изучению документов.
— Хорошо. Я вас оставлю. Поскольку я ожидала вас к обеду, то встречи назначила на первую половину дня. Надеюсь, вы разберетесь во всем самостоятельно. Если что-то понадобиться, то позовите мою секретаршу — Оксану, она в приемной. Как только вернусь, отвечу на все интересующие вас вопросы. Вот, вроде, и все. Что-нибудь хотите спросить?
От такого делового напора Евгений несколько растерялся и отрицательно покачал головой.
— Вот и отлично, работайте, а я попрошу Оксану принести вам чай с печеньем, до встречи, — произнесла Якутина и исчезла в дверях.
— До скорой встречи, Светлана Викторовна.
Оставшись один, Чижиков осмотрел кабинет: Т-образный стол для заседаний, уголок для особых гостей с мягкими креслами и кофейным столиком, шкаф для книг, заставленный грамотами, ухоженные цветы в горшках, зеленые дешевые шторы и портрет незнакомого бородатого мужика, возможно, великого психиатра, висящий справа над столом чуть пониже портрета Путина.
— Провинция, — вынес свой вердикт Евгений и сел за стол.
Решив не терять времени, он приступил к изучению документов. Первой он пролистал историю Петрова. Как и говорила Якутина, ничего интересного в ней не обнаружилось. Петров попал в больницу прошлым летом, через два месяца после побега Мэлора, следовательно, вероятность их встречи сводилась к нулю. Согласно предварительным данным, Мэлора убили в мае 2015 года, почти сразу после побега. С другой стороны, двое суток назад из клиники сбежал человек, искренне считавший себя Мэлором Егоровым. Этому обстоятельству должно быть логичное объяснение. Но какое? Сколько нужно общаться с человеком, чтобы проникнуться его мыслями? Его историей? Как такое могло произойти? Что он упускает?
Чижиков злился, не находя ответа. Злился в первую очередь на себя. В какой-то момент ему захотелось ударить кулаком по столешнице, и он даже замахнулся, но неожиданно вспомнил об одном обстоятельстве, ускользавшем от него до сих пор. Конечно! Палата номер тринадцать — ответ на его вопрос. Егоров и Петров лежали в одной палате. Если и есть ответ, то кроется он именно в палате. В очередной раз судьба вручила ему в руки ниточку, потянув за которую можно распутать дело. Размышляя над превратностями судьбы, Евгений вышел в приемную.
— Вы уже чаю хотите? — встрепенулась завидев его секретарша Якутиной.
— Чаю? — нахмурился Чижиков. — Пожалуй, да, можно. Но на самом деле я хочу осмотреть палату номер тринадцать. Ту, где лежал бежавший Петров. Можете мне устроить экскурсию?
— Да. Я сейчас позвоню Сергею Владимировичу, он зам. Светланы Викторовны, и он все организует.
Евгений вернулся в кабинет Якутиной и засел за чтение истории болезни Мэлора. Пятнадцать минут спустя Чижиков почувствовал, как от замысловатых медицинских терминов в голове у него произросли густые разноцветные заросли латинских слов, в которых нервной конвульсией билась его сыскарская логика. От коллапса мозговой деятельности его спасла Оксана, которая принесла чай с лимоном и шоколадное печенье.
— Сергей Владимирович подойдет минут через пять-десять, — устанавливая поднос с чаем на стол, произнесла она.
— Спасибо, — улыбнулся секретарше Чижиков, взял с тарелочки кусочек лимона и аккуратно опустил в чашку. По поверхности чая разбежалось радужное пятно эфирных масел.
Когда Оксана вышла из кабинета, Евгений взял чашку и подошел к окну. Хотя он и застрял в медицинском чертополохе, но кое-что полезное все-таки узнал. Во-первых, вопреки его ожиданиям, оказалось, что Мэлор с раннего детства проявлял психические отклонения, однако они, скорее, проявлялись позитивно: мальчик рано начал читать и считать, хотя его восприятие мира сильно отличалось от общепринятого. Насколько Чижиков понял из прочитанного, Мэлор с раннего детства думал только числами. Как такое возможно, Евгений даже не пытался представить.
В возрасте пяти лет, почти сразу после исчезновения матери, Мэлор попадает в клинику с глубоким расстройством личности. В тот раз врачи выделили в его личности вторую личность, называющую себя «Эд». Вторая личность в моменты доминирования пыталась донести до врачей некую информацию. Но она была ужасно искажена и не поддавалась расшифровке. Чижиков несколько раз встречал в тексте ссылки на некие видеофайлы из картотеки, но решил повременить с их просмотром. Теперь, зная об убийстве Октябрины Егоровой, можно предположить, что Эд являлся некой движущей силой, пытавшейся заставить Мэлора вспомнить события роковой ночи. Как правило, в клинику Мэлор попадал на пике расстройства, когда Эд брал над ним верх. И все мысли о Пульте управления Вселенной являлись некой сублимацией желания вернуться на место преступления.
— Разрешите? — голос заставил Чижикова вздрогнуть.
Евгений обернулся и увидел в дверях крепкого седого мужчину в белом халате.
— Сергей Владимирович?
— Он самый, — мужчина улыбнулся, и на его щеках заиграли ямочки. — Вы хотели осмотреть палату номер тринадцать?
— Да, если можно, — Евгений поставил чашку на стол.
— Конечно, можно, пройдемте, — Сергей Владимирович открыл дверь.
Пока они добирались до тринадцатой палаты, Чижиков успел задать доктору пару вопросов и выяснить, что ничем особенным во время лечения Петров не выделялся. Более того, никаких новых привычек или резкой смены поведения он не проявлял. А еще у Петрова и Егорова был общий сосед Дмитрий Караулко. «А не мог ли он рассказать Петрову о Мэлоре?» — уточнил Евгений. Сергей Владимирович в ответ лишь рассмеялся: «Нет, такого быть не могло».
— А вот и наш Димочка, — сказал Сергей Владимирович, открывая дверь в тринадцатую палату. — Дима, знакомься, это твой друг Женя.
Чижиков вошел в палату и осмотрелся. Бледно-зеленые стены, две больничные койки, две тумбочки и решетка на окнах. На ближней к окну кровати сидел полный мужчина с наголо обритой головой и жевал простынь. На вид ему было лет сорок.
Увидев Чижикова, мужчина выпустил простынь изо рта и расплылся в широкой улыбке.
— Женя, котлету будешь?
Евгений, подумав, что сейчас ему предложат пожеванную простынь, покачал головой.
— Отдашь мне котлету, Женя?
— Он принял вас за пациента, — пояснил Сергей Владимирович. — Собственно, я этого и добивался, с докторами он всегда замкнут. Дима у всех выпрашивает котлеты, не обращайте внимания. Я выйду, а вы можете поговорить с ним, он у нас спокойный. Только задавайте короткие вопросы, требующие простых ответов. Он очень быстро теряет нить разговора.
— Я постараюсь, — кивнул Евгений.
— Вот и отлично, не буду мешать, — Сергей Владимирович вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.
На долю секунды, на ее маленькую толику, Евгению показалось: это конец. Все. Он дома − в своей палате. Он выходил из нее по незначительному делу, настолько незначительному, что по пути про него забыл, и Сергею Владимировичу пришлось возвращать его назад. Евгений улыбнулся. Все-таки есть что-то правдивое во всех этих мистических историях про психбольницы. Взглянув в по-детски ясные глаза Димы, он спросил:
— Дима, хочешь котлету?
— На обеде, — кивнул тот.
— Я дам котлету, — Чижиков пытался быть предельно кратким. — Ты Мэлора знаешь?
— Мэлор, Мэлор, — заулыбался Дима и указал на соседнюю кровать.
— Он спал тут?
— Спал.
— И у него была тайна?
Дима зажмурился и промолчал.
— Женя даст две котлеты.
— На обед и на ужин?
Насчет котлет Караулко соображал стремительно.
— Мэлор, тайна? — Евгений бил все мыслимые рекорды краткости.
Дима опять зажмурился.
— Женя даст три котлеты.
— На обед, и на ужин, и на завтрак?
— И на завтрак! — пытаясь выглядеть максимально приветливым, Чижиков улыбнулся как можно шире и выпучил глаза, вследствие чего стал выглядеть крайне нелепо.
Дима широко улыбнулся и вновь зажмурился, но лишь на мгновение, а затем ткнул пальцем в тумбочку, стоящую в дальнем углу.
— Там, внизу, — произнес он.
— Что там? — спросил Евгений, вскочив с кровати.
— Внизу, — кивнул Дима.
Евгений подошел к тумбочке и заглянул внутрь — пусто. Тогда он отодвинул ее в сторону. Цепким взглядом оперативник сразу приметил отошедшую половицу. Присев, он подцепил доску пальцем, потянул на себя, и та с легкостью сдвинулась с места. Чижиков заглянул в открывшуюся нишу, но ничего разглядеть не смог. Осторожно засунув руку, он нащупал нечто, напоминавшее тетрадь. Чижиков аккуратно вытащил находку. Это действительно оказалась толстая шестидесяти четырех страничная тетрадь. Открыв ее наугад, Евгений увидел ровный убористый почерк, покрывавший листы тетради.
— Мэлор, — улыбнулся Караулко. — Мэлор, Мэлор.
— Сергей Владимирович! — громко позвал Чижиков и вновь запустил руку в тайник. Доктор появился мгновенно, словно только и ждал окрика.
— Что случилось? — спросил он, удивленно глядя на распластавшегося на полу Евгения.
— Ничего особенного, тайник обнаружил, — произнес Евгений и вытащил еще пару толстых тетрадей.
— Любопытно, — Сергей Владимирович взял одну из тетрадей и заглянул внутрь. — Видимо, творчество одного из пациентов.
— А им можно? — удивился Чижиков. Пошарив под полом, насколько хватало руки, ничего нового он не обнаружил.
— Более того, мы всегда приветствуем, когда наши пациенты пишут или рисуют, — пояснил Сергей Владимирович. — Если угодно, то это их способ общения с окружающим миром. Не все могут выражать мысли и эмоции вербально. Зачастую именно такое творчество приоткрывает нам тайну их болезней. Правда, мы стараемся всегда забирать такие дневники, поскольку они могут оказать неоценимую пользу при лечении.
— Ясно, — Чижиков встал на ноги и отряхнулся. — Я могу просмотреть записи?
— А вы думаете, они связанны с произошедшим?
— Я в этом почти уверен. Другого объяснения, почему Петров стал вдруг Егоровым, у меня нет. Уверен, дневники написаны Мэлором Егоровым, а Петров, видимо, случайным образом или с помощью Караулко нашел их и прочитал. Мог ваш Петров читать?
— Вообще-то, да, — кивнул Сергей Владимирович. — Пару раз я видел его читающим журналы в комнате отдыха.
— Хорошо, проводите меня?
— Да, конечно, пройдемте, — произнес врач.
— Постойте, Караулко, — остановился Евгений.
— Что с ним не так?
— С ним все нормально. Просто я обещал ему три котлеты.
— На обед, и на ужин, и на завтрак? — улыбнулся Сергей Владимирович, и улыбка у него вышла снисходительной. — Обеспечим.
— Точно обеспечите?
— Конечно, обеспечим, будьте уверены.
Евгений взглянул в глаза Сергею Владимировичу и понял, что никогда не узнает, выполнит он свое обещание или нет.
