Сорок восемь
В этот день Крис Дирбон был на дежурстве, поэтому на звонок ответил он. Кэт в это время ползала на коленях в своем кабинете, разбирая стопку медицинских журналов, большую часть которых у нее не было времени прочитать. Слева от нее были те, которые она хотела оставить, потому что там были статьи, мимо которых нельзя было пройти, а справа – все остальные. Ее очень удручал тот факт, что стопка слева росла гораздо быстрее. Все было важно, везде, как ей казалось, была скрыта какая-то жизненно необходимая информация.
– Можешь взять трубку? – Крис попытался открыть дверь, но она была заблокирована кучей журналов.
– Кто это?
– Женщина в истерике.
– Ты на дежурстве, не я.
– Она не будет со мной разговаривать, она говорит, что только тебе может рассказать, что случилось.
– Кто?
– Миссис Марион Кит. Она моя пациентка, – сказал Крис, – но она настаивает на разговоре с тобой.
– Что, она стесняется чего-то? Если ей срочно нужен доктор, то ей придется соглашаться на того, кто есть, вне зависимости от пола.
– Мне так ей и сказать?
– Проклятье. Ладно, ладно.
Кэт потянула дверь, с силой отодвинув журналы, пока они не образовали огромную гору у стены, и Крис передал ей трубку и убежал вверх по лестнице.
– Кэт Дирбон.
Она была раздражена. Она уже готовила речь. Когда она закончит с этой миссис Кит, та сама захочет вернуться обратно к Крису.
Она услышала первые несколько запинающихся слов и замолчала. Через пять минут она сидела на ступеньках лестницы и тихо говорила:
– Я приеду, миссис Кит… Конечно, я понимаю. Конечно. С вами кто-нибудь есть? Все же постарайтесь успокоиться. Через четверть часа я буду у вас.
Женщина была вне себя от волнения и с трудом связывала слова, но Кэт услышала все что нужно. Она побежала наверх.
– Мне надо ехать. Она в ужасном состоянии.
– Я знаю. Но я ничего не понял.
Кэт быстро сняла старый спортивный костюм, который надела, чтобы убраться в кабинете.
– Она была на приеме у хилера, и он напал на нее. Мы взяли его, Крис.
– Что она имеет в виду под нападением? Изнасилование?
– Что-то сексуального характера, сложно объяснить.
– Лучше вызови полицию, чтобы она уже была там. Тебе нужны свидетели, и они захотят знать подробности, если там действительно было нападение.
– Верно, – она застегнула джинсы и потянулась за телефоном, но по номеру Саймона ответил автоответчик. Она бросила трубку и позвонила в участок.
– Старшего инспектора Серрэйлера, пожалуйста… Доктор Дирбон… Да, конечно. – Она повернулась к Крису: – Он выехал на дело, но сейчас они попытаются с ним связаться… Да? Спасибо. Я подожду.
– Серрэйлер.
– Сай, это я. Слушай, я прямо сейчас срочно выхожу из дома. Пациентка Криса с Бари-парк, 17, только что позвонила в истерике – она ходила на прием к тому парню в Старли, который называет себя хилером, и утверждает, что он домогался ее.
– Понятно. Я свяжусь с участком, чтобы они отправили патруль.
– А это не может быть Фрея Грэффхам?
– Нет, это не дело уголовного розыска, тебе нужны патрульные. Я сейчас на операции, Кэт, я передам это дело.
– Спасибо.
Крис спустился к машине вместе с ней, рассказывая подробности о своей пациентке, Марион Кит:
– Пятьдесят с лишним лет, вдова, две замужние дочери. Диагноз – гастрит, плюс синдром раздраженного кишечника, прошла все обследования, они ничего не показали, но она могла не поверить. Может быть, она надеялась, что он найдет что-нибудь и сможет это вытащить.
Он поцеловал Кэт и закрыл за ней дверь машины.
Полицейская патрульная машина уже ждала ее, когда она подъехала к бунгало на Бари-парк.
– Добрый вечер, док.
– Привет, Майк.
Кэт знала много офицеров в Лаффертоне, не из-за Саймона, а потому, что иногда выступала как полицейский врач. Последний раз она видела констебля Майка Мэйджора прошлым летом, в квартире пожилого мужчины, пролежавшего в ней мертвым месяц. В таких ситуациях профессионалы рассчитывали друг на друга, не только обеспечивая друг другу возможность делать свою важную работу, но и оказывая моральную, а иногда и физическую поддержку. И это не Кэт тогда понадобилось быстро уйти с места происшествия на свежий воздух.
– Вы пока не входили, правда? Мне надо поговорить с ней первой.
– Нет, нам показалось, что лучше подождать.
– Вы знаете, в чем дело?
– Немного. Я читал об этом чудиле в «Эхо» на прошлой неделе.
– Будем надеяться, что мы выясним достаточно, чтобы закрыть его.
Марион Кит закуталась в халат и одеяло и забилась в угол дивана. Это была женщина со спокойными, приятными чертами, но сейчас ее лицо было серым, а глаза – полными страха.
Кэт поставила свою сумку и села рядом с ней.
– Здравствуйте, миссис Кит. Все нормально.
Марион Кит разразилась слезами.
– Просто поплачьте, не волнуйтесь. – Кэт взяла ее за руку. – Я хочу, чтобы вы попытались рассказать мне, что именно случилось. Не торопитесь. Если это необходимо, я осмотрю вас, но это может оказаться случаем преступного нападения, и поэтому я вызвала полицию. Они снаружи, и они останутся в машине до тех пор, пока вы сами не пригласите их войти и выслушать вас. Если для меня станет очевидно, что на вас напали, они захотят услышать о том, что случилось, и от вас тоже. В этом же нет ничего страшного?
Через секунду, женщина кивнула.
– Хорошо. Теперь рассказывайте.
Сначала сбивчиво и время от времени бессвязно Марион Кит начала говорить. Она страдала от болей в животе и дискомфорта с того времени, как умер ее муж. Как и сказал Крис, было проведено обследование, но ничего противоестественного не обнаружилось, и все лекарства, которые ей прописывали, давали только временное облегчение. Проблема всегда возникала снова. Она работала на полставки юридическим секретарем, и коллега рассказала ей про хилера.
– Она сказала, что он вылечил так много людей. Она сказала мне, что то, от чего я страдаю, это его специальность. Она просто уговорила меня пойти. Я была в отчаянии, я пробовала все. Ваш муж хороший доктор, я знаю это, но все, что он давал мне, помогало ненадолго, и я хотела остановить эту боль и все остальное. В последнее время это сильно отравляло мне жизнь. Я подумала, что ничего не теряю, и волновалась, что они в больнице могли пропустить что-то важное. Вы сами слышали такие истории. У меня подруга умерла от рака кишечника, я знаю, что это такое.
– Я понимаю. Это всегда тяжело, и люди начинают волноваться, что у них что-то серьезное, когда симптомы не уходят. Никто вас не обвиняет, миссис Кит.
Ей не было страшно, сказала она, она слышала много потрясающих вещей про «доктора Гротмана», и даже когда она поняла, что кроме них двоих в комнате никого нет, ее это не обеспокоило. Руки, парящие над ней, прощупывание и мельтешение, мнимый надрез, что-то упавшее в ведро под кушеткой… Это все казалось странным, сказала ей Марион Кит, но в этом не было ничего «неправильного». Казалось, что он знает, о чем говорит… «Такой уверенный», – сказала она. Он сказал, что у нее были «плохие ткани», что ему надо извлечь зараженную массу, что ее желудок сильно воспален и что ее внутренности одновременно «перекручены» и инфицированы. Он мог излечить ее за один сеанс. Она выйдет из его кабинета свободной от боли, и дискомфорт останется в прошлом.
Это было немыслимо, невероятно – и все же он пробормотал что-то, и она твердо уверовала в дух доктора, который работает через него. Все это выглядело как что-то само собой разумеющееся.
Кэт молчала, дивясь доверчивости людей, в обычной жизни таких осторожных и разумных, и представляла реакцию кого-нибудь из них, если бы она, дипломированный врач, проделала хотя бы половину тех вещей, которые они позволили с собой сделать этому человеку.
– Потом он сказал, что было что-то еще. Он сказал, что проблемы с моим желудком имеют более глубокий источник, чем он думал. Он был сконцентрирован в моих женских органах, и именно они вызывали самые большие проблемы. Он сказал, что ему нужно узнать больше, но что только если я расслаблюсь, он сможет излечить меня, что он знал, в чем была причина. Я не подумала. Я просто даже не подумала. Мне нужно было догадаться.
– Что произошло потом?
– Он бормотал что-то… как будто на иностранном языке. Его голос стал глубже, он начал издавать гортанные звуки, и вот тогда уже стало немного страшно. Его глаза смотрели вперед. Каким-то образом он смотрел прямо внутрь меня. Его глаза изменились. Я не могу объяснить. Они просто изменились.
– Он просил вас раздеться?
– Только снять юбку и блузку, и он дал мне одежду, ну, обычную больничную одежду, так что мне показалось, что все нормально. Но после этого он сказал, что мне надо будет снять колготки и трусы.
– И вы сняли?
– Это звучит глупо, звучит так, как будто я недоразвитая, да? Но что-то было в нем в тот момент, его глаза и его голос. Я была напугана. Его глаза были такими…
– Гипнотизирующими?
– Я собиралась сказать «завораживающими», но да, видимо, они меня гипнотизировали. Сейчас я понимаю это. Я сделала, что он сказал, потому что боялась противиться. Я чувствовала, что у него есть власть надо мной.
Он снова заставил ее лечь, и на этот раз она сначала почувствовала какой-то холодный инструмент, а потом его пальцы, проникающие в ее вагину и начавшие там двигаться. Он попросил ее перевернуться, и, надавив ей на спину и в область почек, он также ввел пальцы в ее анус. У нее заняло очень много времени, чтобы рассказать Кэт обо всем, что случилось, и ее пришлось довольно серьезно подталкивать. Кэт еле сдерживалась, чтобы не подсказывать ей конкретные слова, но женщина сгорала от стыда и смущения, и для нее было страшно унизительно рассказывать даже доктору о том, что с ней сделали.
– Марион, я понимаю, как это для вас тяжело, но вы понимаете, что я должна иметь абсолютно четкое представление обо всем, да?
– Я знаю. – Ее голос теперь звучал почти как шепот.
– Он вас изнасиловал? Он имел с вами полноценный сексуальный контакт?
Последовала долгая тишина. Кэт ждала, все еще держа женщину за руку. Миссис Кит облизнула свои высохшие губы несколько раз и протерла руками глаза. Она не смотрела на Кэт.
– Он мог, – сказала она наконец. – Я не уверена. Он мог.
– Как это вы не уверены?
– Я не знаю. Я была не в себе. Я была напугана.
– Это важно. Вы знаете это.
– Да.
– Если он изнасиловал вас, то его можно арестовать, и даже то, что вы мне только что рассказали, можно характеризовать как преступное нападение, в этом сомнений нет. Но если мы сможем доказать, что он изнасиловал вас, он столкнется с гораздо более серьезными обвинениями. То, что вы скажете, сможет гарантировать, что это не сойдет ему с рук.
– Чего вы хотите? Я не помню. – Она снова начала плакать.
– Единственное, чего я от вас хочу, это чтобы вы позволили полиции поговорить с вами, но, поскольку существует вероятность того, что вы были изнасилованы, вас должны будут отвезти в участок, чтобы там вас обследовал полицейский врач.
– Нет.
– Марион…
– Я не могу. Я рассказала вам. Я сказала, что больше ни с кем не хочу говорить.
– Это будет женщина-врач, и медсестра тоже будет рядом. Я поеду с вами, если это поможет.
– Нет.
– Тогда по крайней мере можете вы подать заявление в полицию сейчас? Расскажите им то же, что рассказали мне.
– Вы не можете сделать это за меня?
– Я боюсь, что нет. Им нужно ваше заявление.
– Нет. Я не просила приезжать полицию, мне нужны были вы. Я поговорила с вами, я рассказала вам, что он сделал. Я не смогу рассказать это снова.
Только после двух часов ночи Кэт наконец добралась до дома. В конце концов ей удалось убедить миссис Кит подать заявление и поехать в полицейский участок, но добилась она этого потом и кровью; а еще она чувствовала себя немного виноватой в том, что убедила несчастную женщину идти против собственных чувств и рассказывать о том, что она считала позорной и сугубо интимной вещью, в безличном окружении совершенно незнакомых людей. Почему Марион Кит должна проходить через все это, когда она уже была травмирована тем, что с ней сделали?
Крис проснулся, когда она включила лампу. На удачу, больше сегодня звонков не было, в противном случае пришлось бы просить ехать на вызов замещающего доктора. Времена, когда Сэма и Ханну можно будет оставлять одних, казались еще очень далекими.
– Ну?
Кэт села на край кровати. Она готова была в любой момент свалиться от усталости, но еще несколько минут чистый адреналин держал ее глаза открытыми. Ей было жаль Марион Кит, но в то же время она чувствовала огромное удовлетворение.
– Мы взяли его, – сказала она тихо. – Он у нас в руках. Я уехала, как только дежурный полицейский врач добрался туда… Она собиралась проводить осмотр. Марион Кит пережила чудовищный опыт, но это принесет большую пользу. Этот доктор Гротман, со всей его дюжиной других псевдонимов, – совершенно омерзительный экземпляр.
– Марион… Кит… В порядке? – спросил Крис сонным голосом.
– Марион Кит, – сказала Кэт, – героиня.
Она собирала сумку со спортивной формой для Сэма и завтрак для Ханны, когда спустя несколько часов зазвонил телефон.
– Кэт Дирбон.
– Доброе утро, док. Сержант Виндер, полицейский участок Лаффертона.
– Доброе утро, сержант. Какие-то проблемы?
– Доктор Маскрэй сказала мне позвонить вам в первую очередь.
– О, это по поводу нападения на Марион Кит?
– Да. Не считая того, что его не было.
– Извините?
– Не было нападения. Доктор Маскрэй не нашла ничего, свидетельствующего о нем, и миссис Кит забрала свое заявление.
– О господи.
– Машина отвезла ее домой. Она была не в очень хорошем состоянии. Можно было оштрафовать ее за то, что потратила время полиции, но док порекомендовала этого не делать.
– Понятно, сержант, спасибо за то, что дали мне знать.
Она застыла, держа в одной руке баночку с банановым йогуртом «Фан Кидс», а в другой – телефонную трубку. Наверху Крис кричал на Сэма и Ханну, чтобы они перестали драться и быстрее одевались.
– Черт, – сказала Кэт. – Проклятье, дьявол.
В ярости рассуждая о том, что делать дальше, Кэт подошла к буфету и поставила банку йогурта на рычаг телефона.
