Это из-за Кейли Зелл оказалась на улице в такую жару. Поля соломенной шляпы снова свесились ей на глаза, и она раздраженно их сдвинула, чувствуя, как на лбу, там, где его коснулась рука в перчатке, осталось пятно грязи. Она знала, что в своей одежке для садовых работ и широкополой соломенной шляпе точь-в-точь похожа на героиню Ширли Маклейн из Стальных магнолий. Но это же ради благого дела. Она выпрямилась и почувствовала, как колено отозвалось болью. Кейли продолжала уговаривать ее обратиться к врачу, не понимая несговорчивости Зелл. Такое она никак не могла бы объяснить девочке.

Кейли с напряженным лицом сидела на корточках рядом с ней, изучая плоды их трудов, изо всех сил стараясь узнать все возможное о садоводстве за то короткое время, что они провели вместе. Информацию этот ребенок впитывал как губка. Зелл старалась не думать о том унылом доме, в котором она жила, с голой пустыней на месте палисадника и заднего двора. Там не было ни деревьев, ни тени, ни кустов, ни растений. Было бы жестоко и странно отправить ребенка обратно в эту адскую дыру, однако рано или поздно ей придется это сделать. Ей не хотелось думать об этом, не хотелось признавать, что все это наверняка закончится. «У девчонки штамп срока годности на лбу проставлен, – то и дело предупреждал ее Джон. – Не забывай об этом и не зацикливайся на ней».

Хотя он был прав, думать о прощании не становилось легче. Кейли дала Зелл возможность холить кого-то так, как она лелеяла растения и цветы в своем дворе. Кейли не заняла место ее собственных детей, но она была хорошим бальзамом для больного сердца Зелл. И Зелл нравилось думать, что это работает в обе стороны. Что бы Кейли делала этим летом, если бы Зелл не предложила ей пожить у нее? Проводила много времени дома в одиночестве, смотрела телик и не узнала столького о природе – вот что бы она делала.

– Зелл, ты меня слушаешь? – громко спросила Кейли, и Зелл подняла взгляд на серо-голубые глаза, так требовавшие ее внимания. – Я спрашивала, что ты имела в виду, когда сказала, что сад сродни округе или поселку?

Улыбнувшись, Зелл вошла в роль учительницы. Она много лет преподавала в воскресной школе или подменяла учителей в школах своих детей. Преподавание было у нее в крови.

– О’кей, мы все по большей части живем каждый в собственном доме, так? Занимаемся собственными делами?

Кейли кивнула.

– Но иногда нам нужны люди, которые нас окружают. – Она чуть было не сказала: «Как тебе нужна была я», – но решила, что лучше этого не говорить. – Например, иногда мистеру Лансу нужно, чтобы я присмотрела за Лайлой и Алеком, чтобы он мог немного поработать, и я помогаю ему. – Кейли снова кивнула. – Так вот, растения способны помогать друг другу, и хороший садовник знает, из каких растений получатся наилучшие друг для друга соседи, а из каких – не очень.

– Как соседи, которые торгуют наркотиками или угоняют машины? – спросила Кейли.

Иногда Зелл требовалось немало труда, чтобы на ее лице не отразился шок, когда девочка мимоходом выбалтывала, с какими сторонами мира ей пришлось столкнуться.

Зелл попыталась вернуть разговор в более позитивное русло:

– Ну, нет, скорее некоторые растения берут больше воды или солнца или растут слишком быстро и повреждают корни других растений. Некоторые выделяют токсины, которые способны погубить другие растения.

– Они плохие парни, – вставила Кейли.

– Да, некоторые растения – плохие парни. Но есть и другие, вот они хорошие парни, они привносят в почву питательные вещества, или привлекают полезных насекомых, или отпугивают вредных. Поэтому, когда я засаживаю свой сад, то ищу растения, которые хорошо сработаются, которые будут полезны друг для друга, будут друг другу помогать.

Кейли указала на сад.

– Так вот почему ты посадила бобы рядом с кукурузой.

– Верно. Бобы привносят в почву питательные вещества, чтобы кукуруза могла лучше расти. А кукуруза дает бобам крепкий стебель, по которому можно виться вверх.

Девочка оглядела сад.

– А бархатцы рядом с бобами, потому что они отгоняют жуков, – добавила она, вспомнив информацию, которой Зелл поделилась несколько дней назад.

Зелл подняла руку – в знак «дай пять», и этому она научилась у своих детей.

– В точку.

– К тому же, – продолжала Кейли, – бархатцы – просто прелесть.

Зелл кивнула.

– Я тоже так думаю.

Кейли что-то заинтересовало, и она отошла посмотреть, а Зелл выдернула еще несколько сорняков, которые заметила во время импровизированного урока садоводства. Удовлетворенная сегодняшним днем, она стянула грязные перчатки и позвала Кейли, которая сидела на террасе, изучая лист бумаги, который они распечатали с компьютера. В распечатке подробно излагались шаги, необходимые для того, чтобы ваш двор объявили средой обитания диких животных.

– О’кей, а где кормушка для колибри, которую мы купили? Мы могли бы повесить ее прямо здесь.

– Я думаю, нам нужно устроить пруд! – крикнула в ответ Кейли, оторвавшись от своего листа. – Здесь говорится, что пруды полезны для лягушек, а также обеспечивают водой животных и насекомых. Как, по-твоему, мистер Джон выкопает нам яму?

Зелл нахмурилась, глядя на девочку, чувствуя, как еще одна струйка пота змеится по ее груди в лифчик, который уже насквозь промок. Она не сказала, о чем думает, но стоячая вода привлекает комаров и москитов.

– Думаю, что нам нужно завершить первый шаг, прежде чем мы перейдем к шагу четыре, – ответила Зелл. – Ты опять забегаешь вперед. Каков наш девиз? – Она, пыхтя, пересекла двор, чтобы подойти поближе к Кейли.

Кейли закатила глаза – совсем скоро она пройдет переходный подростковый возраст.

– Шаг за шагом, – простонала она.

Зелл улыбнулась.

– Ну, а теперь, надсмотрщик, разрешишь мне зайти внутрь и приготовить нам лимонад?

Кейли усмехнулась и кивнула.

– Звучит неплохо.

– Ладно, а ты хочешь пойти в дом? Убраться с этой жары?

Июльское солнце безжалостно палило. Правда заключалась в том, что лето – не лучшее время для подобного проекта, весна или осень подошли бы намного лучше. Зелл пыталась убедить Кейли, что им незачем спешить создавать среду обитания диким животным, но догадывалась, что девочка понимает: довольно скоро придется вернуться домой, а Кейли не хочется, чтобы ее усилия снова пропали даром.

Во время своих частых визитов, чтобы проверить, как тут живется Кейли, мать предлагала дочери вернуться домой, но Зелл всегда отвечала: «Ну, с ней нет никаких проблем. Просто позволь ей остаться, и тебе же меньше поводов для беспокойства».

Джон считал, что вся эта затея с дикой природой – чушь собачья, и так и сказал жене, когда они остались наедине, но она просто посоветовала ему не лезть не в свое дело. «Я же тебе не говорю, что гонять маленький белый шарик по горам и долам – чушь собачья», – пожурила она. Он глянул на нее с миной, говорившей, что ему еще многое хочется сказать, но тридцать пять лет брака научили его сдерживаться. Вместо этого он поцеловал ее и вышел из дома, стуча ботинками для гольфа по половицам. Она сто раз говорила ему не ходить в чертовой спортивной обуви по дому.

Зелл смешала сахар и воду и поставила их греться на плиту, потом достала соковыжималку, чтобы выжать сок из лимонов. Кейли никогда не видела, чтобы лимонад готовили таким способом – она ведь знала только порошковый, – и теперь просто умоляла готовить так. С тех пор как девочка поселилась у Зелл, она немного прибавила в весе. Зелл решила, что это неплохо, пусть даже тот простенький сироп пагубно сказывается на ее собственной талии. Но она не могла устоять, по крайней мере, перед маленьким стаканом, раз уж приложила столько усилий, чтобы приготовить лимонад. За те недели, что Кейли тут жила, она готовила с яростью торнадо и упивалась радостью девочки, когда та видела ее стряпню. Приятно готовить для того, кто ценит еду.

Она выудила из сумочки сотовый телефон, чтобы проверить, не звонил ли кто-нибудь из детей и не случился ли у Джона сердечный приступ на поле для гольфа (этот самый что ни на есть настоящий страх преследовал ее с тех пор, как несколько лет назад хватил удар Ларса Питерсена). Она увидела, что действительно пропустила звонок, но звонила Лайза. Зелл выглянула наружу, чтобы убедиться, что Кейли собирается войти в дом. Сердце у Зелл колотилось, как бывало всегда, когда звонила Лайза. Зелл всегда боялась плохих новостей о Каттере. Как она могла сообщить подобную новость ребенку, которого успела полюбить?

Кейли ушла в палисадник и, судя по всему, пыталась найти подходящее место для пруда, на который Джон, вероятно, никогда не согласится (хотя Кейли очаровала его, что бы там он ни говорил). С колотящимся сердцем Зелл нажала на кнопку и услышала, как зазвонил телефон. Лайза ответила после третьего гудка, ее голос был хриплым и скрипучим, типичным для курильщиков, хотя Кейли сказала, что ее мать бросила курить. Зелл догадалась, что она, вероятно, вернулась к курению из-за стресса.

– Лайза? – спросила она. – Это Зелл Бойетт. – Она едва не взялась объяснять, кто она такая, но удержалась.

– О Зелл! Я пыталась позвонить тебе раньше! – зачирикала Лайза, ее голос звучал веселее и выше, чем когда-либо. У Зелл возникло такое чувство, что новости будут хорошие.

– Я видела пропущенный звонок. Мы с Кейли были снаружи, работали над средой обитания для диких животных, о которой она тебе рассказывала. Боже ты мой, если этой девчонке что-то взбредет в голову…

– Каттер очнулся! – прервала ее Лайза. – Он очнулся! У него впереди долгий путь, но врачи считают, что он полностью поправится.

– Это просто… просто замечательно, – ответила Зелл.

– Ты можешь привезти сюда Кейли? Сегодня? – спросила Лайза.

Зелл не знала, что сердце способно воспарить и упасть разом. Это были лучшие новости на свете, но ведь Кейли уедет. Даже разливаясь соловьем о том, как она счастлива, что с Каттером в порядке, она думала о необходимости закончить эту «среду обитания». Она позаботится о том, чтобы Кейли позволяли как можно чаще навещать ее, пока не начнутся занятия. Она позаботится, чтобы девочка увидела, как во дворе гордо красуется табличка, объявляющая его официальным местом обитания диких животных.

– Конечно, могу. Она будет в восторге.

– Каттер спрашивал о ней. Он совсем не помнит тот день, поэтому, пожалуйста, просто предупреди ее, что мы хотели бы избежать разговоров о случившемся. Не хочу, чтобы он расстраивался.

– Она очень хочет его видеть. Она так волновалась. – Зелл сделала глубокий вдох. – Я думаю, она чувствует себя виноватой отчасти.

– Хорошо, я поговорю с ней. Успокою ее, – сказала Лайза.

– Было бы неплохо, – откликнулась Зелл.

Спросив номер палаты, куда Каттера перевели после реанимации, она пообещала как можно скорее приехать в больницу и нажала кнопку «отбой». Прежде чем куда-то идти или ехать, она примет душ.

– Кейли! – позвала она.

Она поспешила наружу, завернула за угол своего дома в палисадник, где в последний раз видела Кейли. Но Кейли там не оказалось. Она оглядела палисадник, но и он был пуст. Она вышла на задний двор, выкрикивая имя Кейли. Но на заднем дворе тоже никого не оказалось, кормушка для белок, которую они планировали установить позже, все еще стояла в патио.

Громко выкрикивая имя Кейли, Зелл побежала назад в палисадник. Она вспомнила, что несколько месяцев назад пропала маленькая девочка, которую так и не нашли. А ведь она жила неподалеку от Сикамор-Глен. Зелл стала звать Кейли все громче и громче.